Людены, или Великая Октябрьская Социалистическая Контрреволюция

Эли Эшер

Когда говорят о марксизме, очень часто путают социоэкономическую модель и политическую нагрузку. Эта книга концентрируется на социоэкономической модели, и что она могла бы нам сказать о современном мире, особенно в приложении к распаду СССР. Та же тема на более популярном уровне адресована в серии статей «Кто спёр мой СССР?» «Государство и эволюция» пытается объяснить с естественнонаучной точки зрения причины многих проблем в России помимо общепринятых «дураков и дорог».

Социоэкономическая модель «марксизм»

Основные принципы марксизма

— История человечества — это то, как мы добываем себе еду, и как мы ею делимся с себе подобными.

— То, чем мы добываем себе еду, называется производительными силами, то, как мы ее распределяем — производственными отношениями.

— Эту историю можно понять, если не в мелочах, то по крайней мере по большому счету.

— Эту историю можно в какой-то мере предсказать, хотя и опять же только по большому счету

— Отдельная личность может использовать тренды описываемые данной теорией, чтобы незначительно повлиять на скорость их разворачивания, но не может их изменить. Отдельная личность может повлиять на историю в рамках данных трендов.

— (Дополнение: принцип отсутствовавший в марксизме начала двадцатого века, но очевидный в начале двадцать первого) Личность может воздействовать на историю в точках бифуркации, в рамках трендов, определяемых данной моделью.

— Прогресс — это когда мы учимся добывать больше еды меньшими усилиями.

— За исключением катастрофических событий (природных или социальных), прогресс всегда имеет место.

— Прогресс (то, как мы добываем еду) развивается эволюционно, т.е. поступательно и относительно непрерывно, без разрушения уже достигнутого (научившись строить корабли, мы не забываем как построить плот.)

— То, как мы распределяем еду, зависит от того как мы ее добываем, а не наоборот.

— Распределение еды не меняется произвольно само по себе, а только вынужденно.

— Соответственно, когда распределение еды совсем уж перестает соответствовать способам ее добычи, распределение меняется, чтобы соответствовать, причем скачком, т.е. революционно, путем замены старых отношений на новые.

— Распределение еды можно описать через отношения больших групп людей, называемых классами. Причем обычно есть два класса — тех, у кого отбирают, и тех, кто отбирает. Классы эти друг друга, ясный пень, не любят, и через их борьбу можно описать исторический процесс.

— Определенный тип производственных отношений называется социальным строем, а его смена — революцией.

— Популярное убеждение, что революция должна сопровождаться мордобоем, в социоэкономическую модель марксизма не входит. Хотя имеет место предположение, что если смена строя означает перераспределение еды, то те, кто сидят на бочке, с нее так запросто и добровольно не слезут.

Ну, вот, в общем-то и весь марксизм. Хотите верьте, хотите — нет. Разумеется, он изложен крайне упрощенным языком, но такой и должна была быть теория, чтобы проникнуть в трудящиеся и не всегда грамотные массы, для которых она и создавалась. Так что ничего удивительного в этом нет.

А теперь давайте рассмотрим некоторые элементы поподробнее.

Что такое производительные силы

Производительные силы — это то, как мы добываем еду. Причем «как» включает в себя используемые ресурсы и способы их использования.

«Еда», разумеется, является собирательным понятием и означает все, что необходимо для выживания человека как индивидуума и как вида. Обычно это — еда, жилище и одежда. В некоторых странах одежда в этот список не входит. Обратите внимание на «как вида», т.е. то, что необходимо для того, чтобы мужчина и женщина могли встретиться, зачать ребенка, а затем чтобы женщина могла его выносить, родить, и вырастить также входит в понятие «еды».

Способы добывания еды могут также включать в себя производство чего-то, что напрямую едой не является, но что люди, пусть и без необходимости, но хотят, так что это можно выменять каким-то образом на еду. Часто такие вещи являются «концентрированной едой», например, предметы роскоши, золото, драгоценные камни, которые в пересчете на макароны дают просто огромное количество. Для простоты мы не будем различать еду и такие предметы и будем называть все вместе (еду и эквивалентные ей вещи) просто «едой» или для разнообразия продуктом. Собственно классический марксизм их так и называет — продукт производства. «Производства» используется для того, чтобы студентам было труднее усваивать эту теорию, так что мы обойдемся просто названием «продукт».

Ресурсы — это то, что используется для создания (производства) продукта. Это прежде всего земля, сырье и материалы, а также люди и их труд.

Способы их использования — это «ноу-хау» по превращению этих ресурсов в продукт. Собственно способов может быть очень много, но в крупном плане все они относятся к небольшому количеству классов:

— Собирательство (грибов, ягод, и прочих даров природы).

— Охота

— Рыбная ловля.

— Земледелие

— Животноводство

— Кустарное-ремесленное производство.

— Массовое фабричное производство.

–…собственно на этом классический марксизм и останавливается, и то, чем занимался сам Маркс — написание книг и статей — к производительной деятельности он явно не относит. Забавно, правда?

Для справки, регулярный грабеж соседних народов в способы производства не входит. А вот грабеж своих собственных природных ресурсов — является, и назвается собирательством. Это то, чем в доисторические времена вынуждены были заниматься неудавшиеся охотники.

В чем выражается прогресс производительных сил?

Прогресс производительных сил марксизм определяет очень просто — как увеличение производительности труда. Простота, надо признать, обманчивая, поскольку тут же возникает вопрос, а что же такое производительность труда? И правда, а что?

Маркс определял ее прямолинейно — количество продукта производимого в единицу времени. Причем количество продукта выражалось в некоем абстрактном универсальном эквиваленте, дабы обойти деликатный вопрос какого именно продукта.

Необходимо признать, что по-настоящему научным такое определение, конечно, не является по ряду причин. Для начала, определение абстрактного продукта работает плохо. А любой конкретный продукт обладает разными неприятными особенностями типа спонтанных изменений цены. Скажем, считали мы все в золоте, а тут испанцы открывают Южную Америку и заваливают рынок золотом инков. И что? У всех резко повышается производительность труда? Разумеется, нет, просто золото дешевеет.

В любом случае, не стоит ругать Маркса, современные экономисты тоже имеют проблемы с этим определением. Надо отдать ему должное, интуитивно определение как раз достаточно понятное, а насчет точности… Ну, что тут поделать, уж больно предмет ускользающий.

Современная экономическая наука подходит к определению средней производительности труда как частное от деления валового национального продукта (ВВП) на количество отработанных в стране часов рабочего времени. В таком определении универсальным продуктом являются деньги, более того — национальная валюта.

Конечно, и это определение имеет проблемы. Во-первых, что если кто-то работает «по-черному», нелегально? Или кто-то не отчитался в произведенной продукции? Увы, в этом случае ничего не сделать. С неточностями такого рода приходится просто смириться. Если проблема масштабная, то можно попытаться оценть размеры «теневого» рынка и подправить количество часов или ВВП. Насколько можно это успешно сделать? Трудно сказать. Теневую экономику России оценивали самыми разными способами. Насколько точно — этого никто не знает, но различались эти оценки весьма основательно.

Во-вторых, как сравнивать с эпохами, в которых денег не было? Например, первобытнообщинный строй, или тот же самый пресловутый коммунизм? Или когда деньги имели не очень большое значение или хождение, как при феодализме? Тут с этим определением тоже ничего не поделать.

В-третьих, если у одного это значение выражено в рублях в час, у другого в йенах, а у третьего в долларах, то какая производительность правильная? Ответ на этот вопрос простой: у всех. Просто единицы разные. Если валюты свободно конвертируемы, то эти единицы можно перевести друг в друга и сравнить. Если одна из валют неконвертируемая, то дело сложнее. Можно, конечно, попытаться оценить используя потребительскую корзину, как описано ниже, но если рынок закрыт и валюты неконвертируемы, то обычно имеет место перекос цен, так что, увы, сравнить обычно все равно трудно. Более того, иногда это даже не перекос, а отражение обьективных доминирующих факторов в той или иной стране. Понятно, например, что дрова в России куда важнее для выживания, чем в какой-нибудь Намибии или даже Греции, но и лесов у нас тоже больше. Соответственно имеет место и принципиально разный рынок дров, равно как и технологий их получения. В СССР патроны были дешевле, чем в мире, поскольку мы использовали технологии, оправдывающие себя только при производстве этих самых патронов в количестве миллиардов штук. В этом свете, кстати, практически невозможно сказать действительно ли в СССР была низкая производительность труда, или просто все партократы да завмаги съедали. Некоторые авторы склоняются к первой гипотезе, хотя интуитивно вторая кажется тоже вполне правдоподобной.

И в-четвертых, что происходит при инфляции и дефляции? Вот на это ответ как раз есть: нужно их учитывать. Скажем, если за год инфляция составила 6%, то сравнивая результаты текущего и предыдущего года надо результаты предыдущего тоже увеличить на 6%, тогда значения будут сравнимы.

А как считается инфляция? А для этого есть такое полезное понятие — потребительская корзина. Т.е. стандартный набор продуктов и предметов, необходимых для жизни. Причем стандартный как по номенклатуре, так и по количеству каждого товара. Состав такой «корзины» подбирается так, чтобы отражать действительные нужды людей. А затем используя этот набор товаров можно отслеживать сколько он стоит сейчас, сколько он стоил год назад, десять лет назад и т. д.

Заметим, что состав корзины можно время от времени менять, только нужно использовать одну и ту же для сравнения. И, конечно, манипулируя составом используемой для сравнения корзины, можно доказывать самые разные вещи. Скажем советский рабочий с зарплатой 100 рублей в месяц мог на это купить примерно 770 буханок хлеба по 13 копеек, что при цене американской буханки примерно в доллар означало эквивалентную зарплату американского рабочего в 770 долларов в месяц. Прямо скажем, не густо. Но если корзину наполнить не буханками, а месячным счетом за жилье, то при квартплате в 5 рублей в месяц тот же советский рабочий теоретически мог позволить себе 20 квартир. Что для американского означало бы $14000 в месяц даже рассматривая среднего качества двухкомнатные квартиры за $700 в месяц где-нибудь в дешевых местах типа Канзаса или Айовы. Чтоб я так жил, как говорят в Одессе… Этот эффект собственно говоря базируется на тех же перекосах, которые делали невозможным сравнение производительности труда в Союзе и Штатах. Ничего фатального или мешающего для темы нашего обсуждения это впрочем не представляет. Но осознавать сей факт полезно, хотя бы чтоб не прельщаться возможностью легко сосчитать эту самую производительность труда.

В любом случае, тут мы подходим к интересному моменту. А что такое «потребительская корзина»? Для чего она нужна? Для того, чтобы жить, верно? Жить, а не работать, обратите внимание. Т.е. фактически, в современной экономике производительность труда это количество часов, которые можно прожить на созданном продукте, проработав единицу времени.

Производительность труда это количество часов, которые можно прожить на продукте, созданном за один час работы.

Конечно, в учебниках экономики вы такое определение вряд ли найдете. Не потому, что я такой умный, а просто потому что у них очень много разных определений, и они об этих определениях продолжают спорить. С другой стороны, я не могу гарантировать, что этого определения нет. Запросто может и быть где-то. Хотя у Маркса точно нет.

По сути это и неважно. Все что нам было нужно — это резонное определение, которое не зависит от эпохи, и которое было бы насколько можно ближе к современному определению по сути. Это мы и получили — понятно, что даже производительность труда питекантропа в таких единицах измерить можно. Причем единица эта будет примерно так же самая, что и для современного человека — еды нам нужно примерно столько же, сколько и нашим предкам.

И, конечно, определение это не единственное. Можно, например, определить его как количество детей, которое нормально работающий человек может завести и вырастить в течении жизни. По сути оно будет эквивалентно вышеуказанному (человек работает, дети нет — используют его дополнительное заработанное время), но сосчитать его будет куда как сложнее, поскольку оно вносит огромное количество переменных факторов. Так что давайте использовать потенциальное свободное время в качестве меры.

Теперь понятно, что такое прогресс по Марксу. Это увеличение того времени, которое человек может отдыхать проработав фиксированный промежуток времени. Или которое кто-нибудь другой может отдыхать, когда вы проработали этот самый фиксированный промежуток времени. Это если эту произведенную еду у вас этот «кто-нибудь» отобрал. Сей процесс и называется производственные отношения.

Что такое производственные отношения

Производственные отношения — это то, как мы перераспределяем полученный продукт («еду»). Скажем в первобытнообщинном строе если и было какое перераспределение, то очень простое — дубиной по башке, а еду в котел, пока кто другой не съел. Иногда вместе с бывшим собственником. Такие вот простые и общедоступные производственные отношения.

С развитием общества производственные отношения становятся сложнее и сложнее, но первичная идея перераспределения, согласно определению этого слова, в конечном итоге всегда сводилась именно к этому простому принципу — взять у одних и отдать другим. Основание для этого при разных общественных устройствах разные, но суть одна и та же.

Примеры таких отношений в истории всем известны — рабовладелец, отбирающий результаты труда у раба; феодал, присваивающий плоды труда крестьянина; капиталист, наживающийся на прибавочной стоимости, производимой рабочим.

Классический марксизм считал, что это безобразие сменится царством братства, где никто ни у кого ничего отбирать не будет. Называлось это Царствие Божие на Земле коммунизмом, но за неимением рабочего прототипа эту часть явно трудно воспринимать серьезно. Тем более что к реальной социоэкономической модели марксизма коммунизм никакого отношения не имел. После обоснования неизбежности пролетарской революции тут же делался достаточно голословный вывод, что уж пролетарии-то такие хорошие, что и сами ни у кого ничего отбирать не будут, да и другим не позволят. К науке сия лубочная картинка явно никакого отношения не имела, а пролетарская революция показала к чему реально она приводит. Новый строй назывался социализмом.

Впрочем мы забежали вперед.

Что такое классы

Собственно на этот вопрос мы уже ответили. Марксизм считает, что практически любое общество можно разделить на две части — тех, кто отбирает еду, и тех, у кого отбирают. Эти-то части общества и называются классами.

Это могут быть рабы и рабовладельцы, или крестьяне и феодалы, или рабочие и капиталисты. Каждый общественный строй имеет свои типичные классы эксплуатируемых и эксплуатирующих. К слову, процесс отбирания еды называется по-марксистски эксплуатацией.

Слово «класс» изначально использовалось в систематическом смысле этого слова. Класс — это множество элементов, которые одинаковы по каким-то существенным характеристикам, а потому о них можно рассуждать одним и тем же способом независимо от того какой именно элемент этого множества рассматривается. Марксистские классы — это множества людей одинаковые по их положению в производительных силах и роли в производственных отношениях. Скажем, каждый рабочий работает за зарплату и результаты его труда отбираются у него при помощи собственности на средства производства — фабрику, станок, и т. д.

Разница между классами разных формаций состоит прежде всего в том, какие производительные силы используются и как. Так крестьяне занимаются земледелием и животноводством, а рабочие работают на фабриках и заводах. Ну, а эксплуатирующие классы — это просто те, кто специализируются на эксплуатации именно этих эксплуатируемых именно своим определенным способом. Для каждой пары классов характерен свой способ, которым одни отбирают еду у других. Этот способ, как уже упоминалось, называется производственные отношения.

Как производительные силы развиваются?

Производительные силы состоят из трех частей: материальных ресурсов (земля, сырье, и т.д.), человеческих ресурсов (рабочие, крестьяне…) и орудий труда (технологического знания, оборудования, машин, транспорта, организации труда…)

Материальные ресурсы обычно не развивается за редкими исключениями, когда открываются способы использовать то, то раньше считалось бесполезным курьезом природы. Например, отец первого нефтяного Рокфеллера тоже торговал нефтью. Только он это делал в бутылках, выдавая нефть за панацею от всех болезней. В те годы по дорогам Америки бродило много таких полунищих жуликов, почитайте О'Генри. Однако его сын стал торговать нефтью, когда было только что открыто ее применение, и стал тем, кем мы его знаем сейчас.

Как производственные отношения от них отстают?

Как уже упоминалось, марксизм принимает на веру некоторые постулаты. Они, в частности, включают то, что производительные силы развиваются эволюционно и последовательно, а производственные отношения в целом не развиваются вообще за исключением ситуаций, когда они уже полностью непригодны для существующих производительных сил, и тогда уж они меняются революционно, т.е. новые производственные отношения заменяют собой старые.

Надо признать, что в целом история подтверждает этот взгляд на вещи. Производственные отношения — и более широко, социальный строй — имеют тенденцию не менять ничего принципиального, пока это возможно. Скажем, если есть в стране король, то короли и королевы продолжают править этой страной, пока феодализм не закончится, а то и после того.

Причина тому простая. Те, кто отбирают еду, заинтересованы в том, чтобы и продолжать это делать. Более того, производственные отношения устроены так, что «верхи» могут, даже если «низы» и не хотят. Собственно, сохранить текущие отношения и свое право на добычу — это и есть главная задача правящего класса. Если он с ней не справляется, то очень быстро приходят другие, которые могут.

И что из этого выходит

С другой стороны, оказывается время от времени сохранить старые производственные отношения уже не получается, и они меняются на новые. Примеров в истории хватает. Причем даже если это происходит мирным путем, все равно это происходит достаточно быстро, поскольку новые способы производить еду и, особенно, отбирать ее оказываются настолько эффективнее старых, что даже при мирном переходе старперы⁴ просто идут по миру. Ну, а при немирном переходе происходит то же самое, только у них еще оказывается и не так много шансов дожить до того времени, когда они пойдут по миру.

Кстати, «мирный» и «нереволюционный» переход — это весьма условное понятие. Переход от античного рабовладения к феодализму в Европе сопровождался развалом Западной Римской Империи и разрушением Рима и многих других городов. Переход Англии к буржуазному строю знаменовался процессом огораживания и луддизмом, в ходе которого крестьяне в массовом порядке сгонялись с земли, на которой жили. Даже для выживших это было похуже нашей перестройки, не говоря уже о многих казненных за бродяжничество⁵.

Возвращаясь к теме, грубо говоря, картинка такова. Сначала все стабильно за исключением того, что мы изобретаем все новые и новые способы получения еды. Рано или поздно новые, более эффективные способы заменяют старые и оказывается, что отбирать еду старыми способами уже не получается. Например, это случилось в Англии, когда феодал получал свою долю собирая оброк с крестьян на своей земле, а основные деньги уже стали делаться с эксплуатации рабочих в городах. А то бывает и похуже, например, как говорил Владимир Ильич, когда «верхи не могут, низы не хотят.» Т.е. по сути нужен новый «общественный договор» о том, как и почему одни могут присваивать себе труды других. Что успешно и осуществляется рано или поздно, так или иначе.

В некотором смысле, производственные отношения и базовые классы следуют вполне биологической модели ареалов и биониш, и их способности прокормить определенное количество особей. Как это происходит в природе? Перегородили, скажем, упавшие деревья с мусором небольшую речку, и она залила большой луг с куском леса. Луг, естественно, превратился в болото. Много неглубокой воды с грязью, мелких луж, кочек… Начинает активно размножаться болотная растительность и насекомые. Кучи комаров реют над бывшим пастбищем. Начинают размножаться лягушки. Почему? Потому что есть много еды для лягушек — комаров. Затем начинают разводиться змеи, поскольку есть много еды для змей — лягушек. Потом прилетают и начинают селиться рядом птицы, питающиеся комарами, лягушками и змеями. Потом появляются хищные птицы, которые питаются другими птицами, змеями или на худой конец, лягушками. Потом пришел медведь или, скажем, местные хулиганы и сломали плотину. Вода стала уходить, комарам стало негде размножаться и их число уменьшилось. Тогда и лягушкам стало мало что есть, и их число тоже уменьшилось. Кто помер, кто ускакал на соседнее болото. Птицы и змеи, питавшиеся лягушками, обнаружили, что еды стало мало и тоже разлетелись да расползлись потихоньку. Зато начали расти луговые травы. Стали размножаться насекомые, питающиеся луговыми травами — кузнечики, бабочки, мотыльки. Рядышком поселились мыши полевки, куропатки и перепела, кормящиеся зернами этих трав и насекомыми. А невдалеке поселилось семейство лис, пара соколов и сова, питающихся мышами и куропатками. Изменились ресурсы — производительные силы — изменилось население.

Примерно то же самое происходит и в ходе эволюции производительных сил человеческого общества. Была старая добрая Англия. То есть, кому добрая, а кому и не очень, но это не важно. Могла она прокормить столько-то крестьян, столько-то рыцарей, столько-то баронов, и столько-то всякой высшей знати, ремесленников, купцов, моряков. Потом придумали ткацкий станок. Стали делать ткань на мануфактурах. Ткани стало много, дешевой и хорошей. Стали ее продавать по всему миру. Стало еще выгодней производить ткань. Лорды начали сгонять крестьян с земли и разводить вместо крестьян овец. На шерсть для тех самых мануфактур. Земли для крестьян стало меньше, Англия оказалась способна прокормить значительно меньше крестьян. То есть не вообще прокормить, на халяву, а именно крестьян, которые кормились бы обработкой земли. Вот и стало крестьян меньше. Зато появилось много мануфактур. Появилось много мест для рабочих мануфактур, где они могли бы прокормить себя. Соответственно, стало значительно больше рабочих. Заметьте, что в отличие от болота, не пришлось ждать пока новые поколения новых видов народятся. Человек — существо высокоприспосабливаемое, этакий оборотень в мире животных. Лягушка она всегда лягушка, мокро вокруг или сухо, а человек — он вчера был крестьянин, а сегодня, когда голодно стало, завязал поясок потуже и пошел в рабочие. Согнанные с земли крестьяне и составили новый рабочий класс Англии. Разумеется те, кого в процессе не повесили за бродяжничество, или кто не нашел другое применение своим силам — будь то матрос или купец или солдат, завоевывающий новые рынки сбыта для своей страны. То же произошло и с правящим классом, был лорд-феодал, собирающий оброк, а стал лорд-капиталист, разводящий овец на шерсть, может даже используя кого-то из тех самых крестьян, с которых он собирал оброк еще совсем недавно. Просто кормушек для лордов-феодалов стало меньше, а для лордов-капиталистов — больше. Да и кормушки для лордов-капиталистов оказались больше и вкуснее. Вот и вся политэкономия.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

4

От «старые передовики»

5

Цифры казненных сильно варьируются в разных источниках. В некоторых из них указывается цифры порядка 80 тысяч казненных. Однако, достоверны эти источники или нет, одно можно сказать точно — переход к капитализму не был праздником для народа Англии. См. хотя бы главы «Англия — колыбель капитализма» и «Английское общество» в [12].