Эффект Грэхема

Эль Кеннеди (2023)

У Джиджи Грэхем три цели: попасть в женскую национальную сборную по хоккею, выиграть олимпийское золото и выйти из тени своего знаменитого отца. Пока все хорошо, за исключением двух мелочей. Точнее, только одно из этого мелочь, а вот второе— серьезное препятствие. Она должна подтянуть навыки игры за сеткой… и ей нужна помощь Люка Райдера. Райдер ростом под два метра, хорошо сложен, самоуверен, груб… и чертовски сексуален. А еще его университет слился с Брайаром, и хоккейная команда может быть только одна. Новые сокомандники ненавидят друг друга. Что еще хуже, Райдер—капитан и претендует на место тренера в лагере легендарного Гаррета Грэхема. Но при первой встрече производит на него ужасное впечатление. Очень кстати, что дочери Гаррета нужна помощь. Он потренирует ее, она замолвит за него словечко перед отцом — идеальный план. Единственная проблема? Химия между ними. Напряжение пронизывает до костей и кружит голову… Они играют в опасную игру, но, возможно, риск того стоит.

Глава девятая

Джиджи

На ковре

Пару часов спустя я добираюсь до дома — по-прежнему в мрачном настроении. И тут же замечаю два гигантских чемодана посреди гостиной. Настроение у меня мигом меняется.

— О боже! — я готова визжать от восторга. — Ты дома?

В дверях появляется Мия Белл — как всегда, с ослепительной улыбкой.

— Я прибыла! — торжественно объявляет она, очень напоминая в этот момент Диану. А потом мы бросаемся друг другу в объятия как сумасшедшие, пританцовывая и покачиваясь из стороны в сторону — до того сильно, что чуть не падаем.

— Что ты тут делаешь? — Меня переполняет радость. — Я-то думала, ты только в воскресенье приедешь.

— Мне стало скучно на Манхэттене. А еще мама просто с ума меня сводит. Я остро нуждалась в тишине и покое.

— Черт, она, должно быть, стала совсем невыносимой, раз уж ты захотела оказаться в тишине.

Мия — человек не самый тихий. Повторю: далеко не самый тихий. Не то чтобы от нее много шума, она просто болтушка.

— Мама решила найти мне достойную пару для замужества, но считает, что я права голоса в этом вопросе не имею. — Мия закатывает глаза.

— Серьезно? И каким образом ты должна одновременно завести семью и стать звездой операционной? Как по мне, тут либо одно, либо другое.

Мия учится в медицинском колледже. Хочет стать хирургом.

— Вот именно. Как я смогу сосредоточиться на супруге, если в ординатуре мне предстоит по тридцать шесть часов подряд работать в операционной? А теперь попробуй объяснить это моей матери. Она пол-лета расспрашивала каждого встречного дипломата, нет ли у них неженатых детей. И уже принялась собирать досье на кандидатов.

— По крайней мере, она предлагает разные варианты.

Когда на первом курсе колледжа Мия открылась родителям и рассказала о своей бисексуальности, ее мама смирилась далеко не сразу. В конце концов Мия усадила маму и поговорила с ней. После этого миссис Белл несколько примирилась с ситуацией.

— И то правда, — кивает Мия. — Но, богом клянусь, я не хочу, чтобы мама меня с кем-то сводила. Ты же с ней встречалась? Такого сноба, как она, не найти во всем мире. Она выдаст меня за какую-нибудь чванливую особу королевской крови.

Мия на этом не останавливается и продолжает рассказывать о том, как летом путешествовала с семьей. Мы открываем бутылку красного вина и садимся на диван, пытаясь наверстать упущенное. Сначала меня все это веселит, но вскоре я мысленно возвращаюсь к другим событиям этого вечера, и постепенно меня снова переполняет тревога и злоба.

Чертов Брэд Фэрли, чертов Люк Райдер. Да, переданную мной шайбу перехватили, ну и что? И что, если…

— Что, мой рассказ о нудистском ужине в Греции тебя уже не развлекает? — спрашивает вдруг Мия, прерывая поток моих мыслей. Вид у нее позабавленный.

— Нет, очень смешно. Прости. На долю секунды отвлеклась и снова начала себя накручивать. Знаешь, у меня ведь настроение было хуже некуда, пока я не увидела твое прекрасное личико.

— Во-первых, продолжай осыпать меня комплиментами, а то мама этим летом практически растоптала мою самооценку. А во-вторых, из-за чего ты себя накручиваешь?

— Эмма Фэрли. Моя давняя подруга по старшей школе.

— А, предательница.

— Да, — смеюсь над тем, как ее заклеймила Мия, но при этом чувствую отголосок застарелой боли. Если бы кто-то сказал мне в последний год учебы в школе, что к выпускному мы с Эммой больше не будем дружить, я бы объявила, что у него не все дома.

Мия вытягивает свои невероятно длинные ноги на журнальном столике.

— Так почему мы тут думаем о злобной Эмме?

— Ну, вообще-то думаю я скорее о ее отце. Сегодня узнала, что мистер Фэрли стал новым главным тренером сборной США.

— Вот черт. И она настроила папочку против тебя?

— Не знаю. Я толком не говорила ни с ней, ни с ее родней с самого выпускного. Но вряд ли она сказала в мою сторону хоть одно доброе слово. Она уже три года злословит обо мне в соцсетях.

Сначала были открыто агрессивные посты о том, какая ужасная, эгоистичная и надменная у меня семья (и я тоже). Потом все это превратилось в смутно замаскированные «размышления» и неоднозначные цитаты — явно в мой адрес, с отсылкой к моим многочисленным недостаткам.

Все это выглядело так по-детски, но имелась одна проблема: Эмма ненавидит, когда ее игнорируют. Ей вечно надо быть центром всеобщего внимания, что просто отлично, когда ты подросток и носишься по тусовкам и у тебя есть веселая, жизнерадостная подруга, которая с головой ныряет в новые приключения и тянет тебя за собой.

Однако как только ты перестаешь идти у нее на поводу и тешить ее эго, она поворачивается к тебе спиной.

— В общем, я беспокоюсь, что он будет ко мне несправедлив, — признаю я, щедро отхлебнув из бокала. Вино на пустой желудок идет скверно, и дискомфорт только усиливается. — Они отбирают игроков и определяются с составом, и… — Языком снимаю каплю вина, оставшуюся на губе. — Не знаю, я нервничаю. У меня плохое предчувствие.

— Не надо нервничать. Ты буквально игрок номер один в мировом женском хоккее.

— А вот это перебор.

— Ну, в тройке лучших, — исправляется Мия. — Но ведь во всем мире.

— В десятке. По стране.

— Ладно, в пятерке во всем мире, — машет рукой она. — И ты говоришь, что этот говнюк не выберет одного из лучших игроков для своей команды?

— Все устроено немного иначе.

— И как все устроено?

Тут мне приходится подумать, что сказать, потому что объяснить ситуацию не так-то легко. Процесс отбора очень мутный — можно решить, что так сделано специально.

— Тренеры отбирают игроков, исходя не только из объективных критериев. Они смотрят, выступал ли ты раньше на соревнованиях национального уровня, а у меня такого опыта нет. Они пытаются предвидеть, кто, по их мнению, лучше впишется в команду. Иногда проводятся отборочные испытания, но предыдущие показатели куда важнее нескольких тренировок. — Пожалуй, стоит говорить простыми словами, что я и пытаюсь сделать. — В сущности, каждый раз, когда я выхожу на лед, я прохожу отбор в сборную страны.

И, судя по всему, произвожу не лучшее впечатление. По крайней мере, по словам Брэда Фэрли.

— Знаешь, не хочу об этом больше говорить.

Раздражение переполняет меня. Соскальзываю с дивана на мягкий плюшевый ковер и с громким стоном вытягиваюсь на спине.

— Ах вот что, — вздыхает Мия.

Я открываю глаза. Она смотрит на меня сверху вниз, и на лице у нее смесь веселья и беспокойства.

— Что? — ворчу я.

— Тебе надо заняться сексом.

— Нет, не надо. Я и так в порядке.

— Неправда. Я провела дома всего час и уже заметила первые признаки, а теперь ты на ковре. Знаешь, лежание на ковре — последний гвоздь в крышку гроба.

— Прекрати. Не так уж часто я валяюсь на ковре.

— Часто-часто. Каждый раз, когда у тебя уровень стресса зашкаливает и когда на тебя слишком много всего наваливается. А потом, повалявшись на ковре, ты вечно принимаешься ворчать и огрызаешься на меня за всякую ерунду, например, если я попью воды из твоей бутылки с монограммой. Зато потом приходит Кейс, вы трахаетесь, и ты снова превращаешься в милую крошку Джиджи.

— Не припомню, чтобы я была милой.

— Ладно, тут я согласна. Но с остальным даже не пытайся спорить. Твои циклы похотливости ужасно предсказуемы. А после секса ты сразу становишься гораздо менее раздраженной, и наш ковер может вздохнуть спокойно.

— Ненавижу тебя.

— Когда ты в последний раз выпускала пар? — Я уже открываю рот, чтобы гордо ответить на этот вопрос, но она тут же перебивает: — Я имею в виду, с другим человеком, с парнем, а не в компании собственной руки.

Вздыхаю, признавая поражение.

— Еще когда встречалась с Кейсом.

— То есть в конце мая? Почти четыре месяца назад?

— Четыре месяца не такой большой срок без секса, — протестую я.

— Большинство людей с тобой не согласится. А для тех, кто постоянно живет в стрессе, как ты, это целая вечность.

Уступать я не хочу, но стоит признать ее правоту. Одна из причин, по которым я предпочитаю постоянные отношения, — регулярный секс. Люди вечно хвастаются, как легко пойти и найти себе кого-нибудь на ночь, вот только кому нужны такие трудности каждый вечер? Бесконечная вереница случайных парней или регулярный секс с любимым человеком? Я без колебаний выберу второе.

— Может, нам зарегистрировать тебя в приложении для свиданий?

Я сажусь, прислонившись к дивану.

— Нет. Ненавижу такие штуки. И, как ты знаешь, ненавижу случайные связи.

— Ну, либо так, либо надо возвращаться к Кейсу. — Мия склоняется вперед, подливая себе в бокал. — Такой вариант есть?

— Нет.

К слову, о Кейсе. Он звонит чуть позже, когда я собираюсь идти в душ. Хочется нормально помыть голову — я ополоснула волосы в раздевалке после игры, но этого недостаточно.

Мои пальцы замирают над кнопкой «ответить». Я почти нашла в себе силы проигнорировать звонок, но привычка берет верх.

Привычка — и тот факт, что я по-прежнему иногда скучаю по звуку его голоса, не буду отрицать.

— Как прошла игра? — спрашивает Кейс.

Водные процедуры временно откладываются. Я возвращаюсь в спальню и сажусь на уголок кровати. Вот так болтать с Кейсом посла матча — привычное дело.

— Сурово вышло. В этом сезоне нам стоит опасаться «Провиденса».

— Все болит?

— Болит, и несколько синяков есть, но ничего особенного. Завтра приму ванну со льдом, и все будет в норме.

— Или можно принять теплую ванну прямо сейчас, — тихо и медленно произносит он. Голос льется как патока. — Я мог бы зайти и присоединиться, если нужна компания.

Предложение… соблазнительное.

По телу пробегает дрожь, едва я думаю о том, как окажусь в ванной с Кейсом. Мы оба обнажены, я прижимаюсь к нему, а он гладит меня по волосам, целует в шею…

Мия права. Я уже возбудилась — и поэтому торопливо заканчиваю разговор.

— Не надо, — безмятежно говорю в трубку. — Мне и так хорошо. Приму душ и лягу.

— Но я всегда рядом, Джи. Ты ведь знаешь это, да? Я всегда буду рядом.

Вот только в самый важный момент, когда это действительно имело значение, рядом его не было.

Так как же верить ему теперь?

Уф, прямо сейчас я совершенно не в том состоянии, чтобы размышлять об этом. Принимаю душ, расчесываю и сушу феном волосы, а потом заползаю в постель. И вот я лежу, а сон все не идет. Мне беспокойно… и, возможно, действительно нужно кончить. Так что, поворочавшись с боку на бок до часа ночи и не сомкнув глаз, я, закусив губу, скольжу рукой между ног.

Так тебе это нужно от окружающих? Чтобы тебе говорили, какая ты хорошая девочка?

Не успеваю я остановиться, как в голове отчетливо звучит низкий, с хрипотцой, голос Люка Райдера. Все мое нутро сжимается, а тело шепчет: да, назови меня хорошей девочкой.

Пальцами задеваю клитор — такая мимолетная ласка… и тут я понимаю, кого так жаждет мое тело.

Желание угасает моментально. Нельзя касаться себя, мечтая о придурке, который явился на мою игру, перечислил все мои недостатки в хоккее, а потом намекнул, что я не заслуживаю играть в Д1.

Кумовство, кто бы мог подумать. Что за идиот?

Заснуть не удается целую вечность, и, даже погрузившись в сон, я так и не нахожу покоя. Всю ночь ворочаюсь, а утром встаю совершенно уставшая.

Из-за этого утренняя пробежка дается мне с трудом, хотя на сей раз компанию мне составляет Мия (а я отчаянно нуждаюсь в компании). Она пытается отвлечь меня, развеселить, вырвать из когтей мрачного настроения, и получается у нее это, только когда мы возвращаемся в Хартфорд-Хауз: впервые за утро я искренне смеюсь.

Разумеется, смех мой резко обрывается, потому что у главного входа нас дожидается Райдер.

С букетом маргариток.