Lenimentus

Эл Фарбер, 2022

Рано или поздно это должно было случиться. Разработанная человеком сеть искусственных интеллектов, питавшая саму жизнь, обернулась против него. Планета была очищена и преобразована. Остатки человечества укрылись под энергетическим куполом неприступного «Квадрата Совета». Барьер надёжно защищает от угроз извне, но способен ли он уберечь порядок внутри? Есть ли у утративших самих себя людей право на то, чтобы вновь встать во главе мироздания, или их участь предрешена неумолимым Усовершенствованием?Содержит нецензурную брань.

1

15/11/2195

— Эй, Делайн! — раздался пьяный голос.

Лукас слегка повернул голову, тем самым давая понять, что готов выслушать обращающегося. Парочка молодых людей в солдатской форме, занимавших соседний столик и налегавших на пиво, привлекли внимание Лукаса с самого начала. Тринадцатый пункт четвёртой главы военного кодекса Альянса — распитие напитков с содержанием алкоголя при исполнении. Лукас отправил предупреждение сержанту Перкинсу, в подчинении которого, согласно имевшимся в базе «Адама» данным, находились нарушители.

— Делайн!.. Я к тебе обращаюсь! — Раздался скрежет металлических ножек по полу — один из рядовых, всё ещё сжимая полупустой стаканчик в руке, поднялся из-за стола.

Несколько лаборантов, окружавших столик по центру отведённой под кафетерий площадки, оторвались от оживлённого спора и заказанной выпечки и с интересом наблюдали за разворачивающейся сценой.

Неуверенным шагом рядовой подошёл к столу, за которым сидел Лукас. Высокая степень его опьянения легко определялась по внешним признакам. Из оружия при нём имелась только шоковая дубинка, висящая на поясе в приоткрытом чехле. Он был недостаточно пьян, чтобы не отдавать себе отчёта в своих действиях, но достаточно зол, чтобы решиться на открытую конфронтацию. Лукас слегка коснулся голографа и активировал запись.

— Фанг! — второй рядовой, более молодой и менее пьяный, поднялся с места и теперь опасливо смотрел на Лукаса. — Фанг, прекрати это, пойдём!

— Заткни рот, сопляк! — рявкнул в его сторону Фанг, крепче сжимая кулаки. — Говорят, что вы, Делайн, колдовали вокруг Ядра накануне…

С прошлой ночи в Сети распространились споры о причастности военных и учёных к случившемуся. Город-форпост Орион имел для Совета скорее символическое, нежели стратегическое значение — считалось, что подобными объектами, в случае необходимости, можно было пожертвовать ради научных целей. Из всего множества конспирационных теорий наиболее поддерживаемыми были те, в которых главная роль отводилась Делайнам.

Ядра являлись мощными генераторами энергии, питающими Барьер, отделявший последний оплот человечества от захвативших мир машин. Вся информация о принципах их работы оказалась безвозвратно утеряна в результате сбоя сети искусственных интеллектов и последующей войны, а попытки учёных Альянса изучить протекающие внутри Ядер реакции не заходили дальше выдвижения гипотез и поверхностного наблюдения — слишком велик был риск нарушить их работоспособность и обречь человечество на гибель. Слухи о полученном Делайнами разрешении на проведение собственных исследований послужили основой для самых абсурдных обвинений.

— Нечего сказать, а? — солдат плюнул в сторону Делайна, но плевок не долетел до цели, приземлившись на пол в паре метров от места Лукаса.

— Ты совсем свихнулся, Фанг? — Короткий разряд тока, прошедший от коснувшейся Фанга дубинки, заставил его дёрнуться и замолчать. Молодой солдат, спрятав дубинку в чехол, подхватил товарища под руку. — Под трибунал нас обоих хочешь? — бросив быстрый взгляд на Лукаса, он потащил сослуживца прочь.

Лукас посмотрел на свой голограф. Запись произошедшего уже обрабатывалась. Это повлечёт куда более серьёзные последствия, чем несколько выговоров и штрафов.

Пыхтенье и шарканье заглушили нарочито громкие переговоры лаборантов, вернувшихся к своему обеду. Из небольшого сооружения, напоминающего разукрашенный грузовой контейнер, вышла усталого вида девушка в форменном комбинезоне и, вытерев засыхающий на полу плевок, принялась приводить в порядок освободившееся место.

Лукас опустил взгляд на свой так и не начатый кофе. За прошедшее время напиток, ради которого было потрачено недельное солдатское жалование, успел остыть, а приятный аромат совсем испарился, уступив место царившему вокруг запаху залежавшихся отходов, перегоняемому вместе с воздухом из-за неполадок в климат-системе.

Лукас поднял пластиковый стаканчик и с лёгкой нерешительностью сделал глоток. Прославленный напиток оказался на вкус таким же, как и его химический аналог, разница заключалась только в запахе — но запах слишком быстро улетучился, заставив Лукаса усомниться в рациональности своего решения.

Натуральная пища давно была заменена искусственными смесями, оказавшимися более дешёвыми и быстрыми в производстве, вследствие чего доступность натуральных продуктов многократно сократилась, а их наличие в рационе стало скорее прихотью, чем обыденностью, открыв для кого-то широкие возможности для извлечения прибыли. На тот момент частные предприятия только зарождались и получали значительную правительственную поддержку, чем воспользовался «Вег Корп», отстроивший на территории Альянса крупное тепличное хозяйство, а ресторан с бессмысленным названием «На Краю» так и не смог развиться дальше 355-ого Убежища. В конечном счёте из местного меню пропали все натуральные блюда, кроме ассортимента зернового кофе, благодаря своему бодрящему эффекту пользовавшегося высоким спросом у учёных и лаборантов из расположенного здесь же исследовательского центра.

Размышляя об остывшем кофе, Лукас никак не мог избавиться от ощущения, будто от него ускользает какое-то важное понимание. Стаканчик с напитком перед ним подтверждал, что популярность натуральных продуктов во многом объяснена простым человеческим снобизмом, однако он чувствовал, что это был не единственный возможный вывод.

Доктор Жаднов появился из тоннеля, ведущего в жилой сектор исследовательской зоны, в сопровождении своего помощника — доктора Новицкого. Несмотря на почтенный возраст, доктор Жаднов сохранял приемлемую физическую форму и подтянутый вид, чего нельзя было сказать о его молодом коллеге — ярко выраженная сутулость и неестественно бледный оттенок кожи лица наводили на мысли о серьёзных проблемах со здоровьем.

Новицкий что-то объяснял, периодически приподнимая левую руку с планшетом в ней. Доктор Жаднов изредка отвечал, но внимание его было сосредоточено на столике с Лукасом. Разумеется, он будет недоволен тем, что ему пришлось проделать путь от медицинского центра только ради того, чтобы оказаться в низкосортной забегалоке.

Лукас сделал глоток остывшего кофе, вернул стаканчик на стол и встал, как только доктор Жаднов оказался на расстоянии, подходящем для приветствия.

— Доктор Жаднов, — поприветствовал он учёных, — Доктор Новицкий.

Доктор Жаднов обернулся к своему помощнику, словно только заметив его.

— Возвращайся к обязанностям, Артём.

Новицкий посмотрел на свой планшет.

— Послушайте же Вы наконец, Юрий! Расширенное имплантирование в её случае излишне и приведёт к…

— Обсуждать это нецелесообразно. Сомневаюсь, что дойдёт до второго этапа. Мы закончили с этим, Артём, — отрезал Жаднов и повернулся к Лукасу. — Встреча проходила не здесь.

— Нет, сэр, — склонил голову Лукас. — Комендант Швайзер не мог ждать дольше. Я взял на себя обязательства говорить от Вашего имени.

Доктор Новицкий сдался и сгорбившись ещё сильнее, пошёл обратно в сторону жилого сектора.

— Итоги? — Жаднов присел на край стула напротив Лукаса. Латексные перчатки тихо заскрипели, проехавшись по пластиковой поверхности столешницы.

— Проект получит необходимое сопровождение.

Несмотря на положительный исход, доктор не высказал одобрения. Официантка заметила необычного гостя и заторопилась к ним, но Жаднов принялся отмахиваться от неё рукой, как от надоедливого насекомого.

— Как скоро появятся заметки?

— По поводу?

— Этого, — кончиком пальца Жаднов указал на пластиковый стаканчик перед Лукасом. — Уподобляешься худшим из нас. Почему?

Лукас чуть наклонил голову, признавая вину.

— Я предпочёл бы вернуться к исполнению обязанностей сразу по окончании встречи с Швайзером, однако договорённость обязывала меня дождаться Вас.

— И стал дожидаться здесь? Обычно я даже не смотрю в сторону этих клерков из местных лабораторий за их субстратами. Почему ты решил, что место подходящее?

В стаканчике оставалась четверть тёмно-коричневого напитка. Кофе безнадёжно остыл и более не был пригоден для употребления.

— Я отправил Вам уведомление, как только вышел из кабинета коменданта. До экспресса в Цитадель оставалось двадцать минут, и я посчитал нецелесообразным отправляться в медицинский центр, не имея представлений о том, как скоро Вы сможете меня принять.

Доктор Жаднов кивнул.

— Экспериментальные войска поручили нам особый заказ. График напряжённый, сроки весьма стеснены. Трансфер проекта придётся отложить. Я сам извещу об этом Швайзера.

— Благодарю Вас, сэр. Могу я распорядиться отменить приготовления?

— Если это не займёт много времени.

Лукас коснулся голографа, вызывая интерфейс, разослал помощникам директивы и поднял взгляд на доктора. Тот поправлял тонкую оправу очков. Подушечки оставили красные неглубокие вмятины на переносице в том месте, где находились дольше всего.

— Я знаю о расследовании ДВД. Ты прекратишь это расследование и не будешь больше искать их, — приказал доктор Жаднов.

— ДВД наделило нас полномочиями, — возразил Лукас, мысленно ставя задачу выяснить, кто мог выступать источником доктора. — Мы выполняем приказ.

— Значит, его отзовут после моего обращения, — доктор Жаднов поднялся из-за стола. Стул с визгом отъехал назад. — Тебе интересен феномен, однако оставь это для профильных специалистов. Сосредоточься на текущих задачах.

Лукас встал и слегка поклонился. Встроенная в столик система расчёта издала тихий звон, тем самым напоминая о возможности оставить чаевые.

— Как прикажете, сэр.

Доктор Жаднов указал на пластиковый стаканчик.

— Ты не допил свой кофе. Тебе не понравился?

Вопрос воссоздал в памяти приятный запах горячего напитка. Чуть помедлив — достаточно для того, чтобы это не ускользнуло от внимания доктора, — Лукас ответил:

— Нет.

— Рассчитываю больше никогда не видеть тебя в этом отказнике.

Доктор Жаднов направился ко входу в тоннель. Лукас пошёл в противоположную сторону — к военной части. Перед тем, как уйти, он бросил последний взгляд на столики «На Краю» и отметил, что его стаканчик пропал.

Широкая арка за пропускным пунктом вела к помещению вокзала. На встроенном в стену визоре на входе начинался получасовой выпуск новостей. До отправления экспресса оставалось пять минут. Лукас остановился перед экраном, и его наушник автоматически синхронизировался. Многочисленные строки, бегущие поверх видео-фрагментов, сопровождались женским голосом, зачитывающим новости. Главной темой по-прежнему оставалось падение Ориона — утешительные слова звучали из официальных заявлений вместе с обещаниями возмездия. Одна из бегущих строк повествовала о жителях Митса, уже второй месяц требовавших внести изменения в местную климат-систему, чтобы воссоздать естественные для города погодные условия.

Лукас отключил наушник и направился на платформу.

###

Холл клиники доктора Жаднова представлял собой не слишком просторное, но ярко освещённое помещение с небольшой секцией для отдыха, украшенной искусственными растениями, парой визоров на стене и целой серией терминалов. Один из визоров передавал прямую трансляцию пресс-конференции с важнейшей троицей военного сектора: Главнокомандующим Армии Совета Тайроном Беккетом, начальником Департамента Внутренних Дел Фрэнсисом Армстронгом и главой экспериментальных войск Ником Мауком. Подобные мероприятия стали обычным делом на фоне трагедии в Орионе и развивались по одному и тому же сценарию. Главнокомандующий Беккет хмурил нос и брови, всеми силами стараясь придать себе скорбящий вид. Армстронг сидел, угрюмо потупившись, и не отрывал взгляда от своего планшета. Ник Маук держался спокойно и непринуждённо, но отвечал только на вопросы, адресованные лично ему.

Жиль поднялся с дивана, не желая слушать очередные домыслы о возможной спланированной атаке террористов, и вальяжной походкой прошёлся вдоль холла к одному из терминалов. В меню Жиль выбрал «Электронное расписание» и дважды пролистал весь список, вглядываясь в однотипные строчки текста и цифр, прежде чем обнаружил нужную фамилию.

— Идентификационный номер 6199, доктор Артём Новицкий, — прочитал вслух приятный голос из терминала. — Сегодня, 15 числа месяца Скорпиона, ведёт приём в кабинете номер 352 с десяти утра до двух часов дня.

Жиль коснулся строки с фамилией, и под ней развернулась небольшая колонка текста, довольно сухо описывающая достижения её обладателя: «Доктор биохимических наук, нейрохирург, отличившийся созданием красного стимулятора «КРИМЗОН». Новый препарат вошёл в боевой пакет, заменив собой целый набор стимуляторов прошлого поколения. В возрасте двадцати трёх лет за свои достижения в области науки и медицины Новицкий получил крупный научный грант, а также должность заведующего отделением в больничном комплексе Цитадели, от которой сразу же отказался, предпочтя продолжить исследовательскую деятельность в медицинском центре доктора Жаднова в 355-м Убежище.»

Свернув описание, Жиль провёл скучающим взглядом по пустующему холлу и, вернувшись к терминалу, включил трёхмерный план клиники.

— Жиль Прайс!

Жиль обернулся. С другого конца холла к нему приближалась парящая на магнитной подушке медицинская каталка, заставленная чёрными пластиковыми коробками. За каталкой, по бокам от груды коробок, мелькали локти белого комбинезона с красными вставками.

— Не припомню, чтобы Вам разрешалось покидать больничную палату, — каталка замерла в нескольких шагах от Жиля. Из-за неё вышел усталого вида доктор. На пластинке, прикреплённой к грудному карману его комбинезона, значилось имя — Артём Новицкий. — Вы должны понимать, что это чревато проблемами не только для Вашего здоровья, но и для нашей безопасности. Нам и так с трудом удалось убедить солдат не караулить у Вашей постели.

— Я ведь никуда не ушёл, — развёл руками Жиль, разглядывая круги, залёгшие под глазами доктора. — Хотя и хотелось. Я чувствую себя здоровым — достаточно здоровым, чтобы в этой вашей клинике от скуки на стены лезть.

— Ах, вот как, — Артём Новицкий вернулся к парящей тележке и схватился обеими руками за поручни, позволяющие управлять скоростью и движением каталки. — Ну, это, конечно, решать нам. Извольте проследовать со мной в кабинет для заключительного освидетельствования.

Молодой доктор, с заметным усилием управляя каталкой, направился в один из коридоров, ведущих вглубь медицинского центра. Несколько человек, успевших откуда-то появиться в холле, обратили скучающие взгляды ему вслед, но сразу вернулись к трансляции.

Однотонный коридор упёрся в большой двустворчатый лифт. Доктор Новицкий расположил свою тележку по центру кабинки и, придерживая её одной рукой, встал рядом с контрольной панелью. Жиль занял место по другую сторону от каталки.

— Судя по плану, медицинский центр у вас не слишком большой, — заговорил Жиль, — но безумно навороченный.

Новицкий приложил руку с голографом к небольшому, едва заметному устройству, встроенному в панель лифта.

— Можно сказать и так.

Створки закрылись, и лифт с негромким гулом поехал вниз.

— Как кому-то пришло в голову отгрохать продвинутый медицинский центр… здесь? — не успокаивался Жиль.

— Не будем забывать, — напомнил доктор Новицкий, — что Убежище предполагалось как важная стратегическая точка с потенциальной угрозой частых силовых конфликтов.

— Да, верно… Предполагалась точка стратегическая, а получилась пятая точка всего Альянса, — пошутил Жиль.

Гул стал громче, кабинку слегка тряхнуло — и в следующее мгновение передняя половина каталки с грохотом опустилась на пол лифта. Жиль удачно избежал встречи своей ноги с коробкой, отпрыгнув в сторону, а доктор, забыв о боли и тихо ругаясь, пытался разобраться с каталкой.

Створки лифта раскрылись, и несколько коробок, поддерживаемых ими, посыпались в открывшийся коридор.

— Чёрт бы побрал эту технику, — не выдержал доктор.

— Похоже, у вас там либо что-то крайне тяжелое, либо ваши устройства не слишком надёжные, — заметил Жиль, выходя первым из лифта.

Доктор Новицкий долго рассматривал наполовину парящую в воздухе тележку и раскиданные по коридору коробки, а затем повернулся к Жилю.

— Будьте добры, возьмитесь за ближнюю к Вам сторону.

Жиль с сомнением посмотрел на каталку, мысленно прикидывая вес.

— Ваши протезы должны без проблем справиться с её весом. Будем считать это одним из испытаний перед выпиской.

Вздохнув, Жиль ухватился за край каталки и поднял её в воздух. Доктор оказался прав: Жиль практически не почувствовал напряжения, в отличие от самого Новицкого, который с видимым трудом принялся возвращать выпавшие коробки на тележку.

Закончив с этим, он кивнул в сторону ближайшей двери.

— Мой кабинет находится дальше по коридору, но мы можем расположиться и здесь, — на ходу пояснил Артём. Дверная панель тихо скользнула вглубь стены, пропуская доктора внутрь.

Жиль втащил тележку в кабинет и, приглядев подходящий угол, припарковал её там. Новицкий нажал кнопку на панели, и парящая половина тележки стала медленно опускаться вниз. Синхронно с ней, Жиль опустил на пол свой конец.

— Вы справились, — похвалил его доктор. — Спасибо за помощь.

— У вас каждый пациент так пригождается? — шутливо спросил Жиль, оглядывая помещение, в котором они оказались. — Ну что, испытание пройдено?

Кабинет оказался совсем крошечным и полностью выкрашенным в белый. В противоположном от входа углу стоял пустой стол, на котором отсутствовал даже терминал.

— Что, кстати, в коробках? — не дождавшись ответа, спросил Жиль.

— Информация, — коротко ответил Новицкий, занимаясь чем-то в своём голографе.

— С каких пор информация стала настолько материальной?

— С давних, — вздохнул доктор. — Это бумажные носители из старого медицинского архива. Как можно заметить, они действительно крайне материальны, а потому совершенно неудобны. Я учту, однако, возможность их использования для проверки работы плечевых имплантов.

— Так что там насчёт моей выписки? — вернулся к волнующему его вопросу Жиль.

— У нас нет никакого интереса, как и, в действительности, нет возможности держать Вас здесь дольше, чем требуется.

Жиль кивнул, ожидая продолжения.

— Результаты последних анализов вполне неплохие, копии заключений уже переданы вашему командованию. Между Вами и Вашей свободой — если можно так это назвать, учитывая, что за дверями медицинского центра Вас ожидает конвой, — стоят всего несколько мелочей.

— Раздеваться надо? — с готовностью спросил Жиль, хватаясь за края кофты.

Доктор Новицкий выкатил из-за стола кресло и сел в центре комнаты.

— Нет, просто встаньте здесь, ко мне лицом.

Жиль подошёл и выпрямился по стойке «смирно». Новицкий активировал голограф и принялся водить рукой перед собой. Жиль ожидал увидеть что-нибудь из своих новых внутренностей, но, к его разочарованию, никакого изображения не появилось.

— Теперь повернитесь спиной, пожалуйста.

Жиль сделал «кругом» и упёрся взглядом в чёрные коробки на многострадальной тележке.

— Все показатели в норме, — заключил доктор после нескольких минут манипуляций с голографом. — Вам уже неоднократно задавались эти вопросы, и в этот раз я попрошу Вас ответить как можно более честно. Не замечали ли Вы за собой случаи внезапной остановки дыхания? Зрительных галлюцинаций? Болей в груди? В животе? Может быть, онемение или покалывание в конечностях или спине?

Жиль повернулся к доктору и отрицательно покачал головой.

— Что ж, тогда слушайте. Внутри Вас находится более пяти десятков имплантов. Вся грудная клетка и часть позвоночника были заменены. Вся пищеварительная система удалена — хотя и с нынешними привычками в нашем рационе неясно, зачем она вообще ещё существует, — всякие прочие маловажные органы тоже, вместо них есть некая… — он на секунду замолчал, подбирая слово. — В общем, Вы всё ещё можете употреблять пищу с последующим её выделением, однако питание больше не является для Вас физиологической потребностью и, я бы даже сказал, не слишком желательно, — на понуром лице Новицкого на мгновение появилось, как показалось Жилю, подобие улыбки.

— Так, далее… Одно лёгкое отсутствует, второе модифицировано. Дыхание для Вас по-прежнему желательно, хотя в крайнем случае модифицированное лёгкое сможет некоторое время извлекать кислород из окружающей среды — например, если Вы окажетесь под водой или при попытке удушения. Самостоятельно перестать дышать Вы, к сожалению, не сможете — внутри Вас также находится контрольный чип, отслеживающий все жизненные показатели. Вы можете быть в полной отключке или во сне, можете полностью вышибить себе мозги, но Ваше тело всё ещё будет подчиняться командам чипа и поддерживать жизнеспособность. Главное, хотя бы раз в полтора месяца являться к нам на подзарядку.

Нахмурившись, Жиль коснулся рукой собственной груди и будто бы почувствовал лёгкое тепло, исходящее из-под ткани кофты.

— Вы привыкнете уже в скором времени, — мягко сказал доктор Новицкий, заметив замешательство своего пациента.

Жиль отнял руку от груди.

— Вас послушать, так я просто бессмертная ходячая машина. Добавлю это в свою анкету на портале знакомств для одиноких сердец: «Жиль Прайс. Внутри так же хорош, как и снаружи. Преданный, заботливый, неубиваемый. Кормить не нужно.»

— Чувство юмора — это хорошо, — снова улыбнулся доктор Новицкий, поднимаясь со стула. — Разве что я бы посоветовал сделать пластику лица, прежде чем приступать к одиноким сердцам…

— Бабы клеятся на героев, даже на уродливых, — махнул рукой Жиль. — Главное, что внутри ещё остаётся место для любви, а шрамы — это ерунда. Они сейчас редкость, почти эксклюзив.

— Что ж, здесь я не советчик, — лицо доктора с трудом выдало ещё одну улыбку. — Так или иначе, Ваше сопровождение уже ожидает Вас в холле внизу. К сожалению, проводить Вас я не смогу, мне нужно заняться работой, — он указал на тележку в углу.

— Сам найду дорогу, — пожал плечами Жиль. — Ну или мои конвоиры найдут меня. Спасибо, доктор.

Он протянул доктору свою жилистую руку. Тот, слегка растерявшись, сначала посмотрел на руку, затем нервным взглядом огляделся по сторонам и наконец ответил на рукопожатие.

Вместе они вышли в коридор, и доктор Новицкий, проведя идентификацию, вызвал лифт. Прежде чем Жиль ступил в просторную кабину, Новицкий слегка похлопал его по плечу и неожиданно выдал:

— Геройствуйте дальше, Жиль Прайс. Можете продолжать лезть под заряды, таранить стены аэрокарами, спускаться в заброшенные убежища к роботам на чай — и возвращаться к нам. А мы уж постараемся пришить всё на место.

Серое лицо Новицкого растянулось в широкой улыбке, которая вскоре исчезла за сомкнувшимися дверцами лифта.

После разговора остался неприятный осадок, как обычно бывало у Жиля после врачей, поэтому он всеми силами старался не думать о том, что только что услышал.

На фоне белых стен первого этажа Жиль приметил синюю форму Альянса. Острое лицо с маленькими синевато-болотными глазами приняло выражение отвращения, стоило ему заметить Жиля.

— П-райс, — слово, сказанное презрительным тоном, громыхнуло в холле.

Жиль посмотрел на две золотистые полоски на плечах солдата и медленно кивнул.

— Старший сержант Прайс.

Острое лицо ощетинилось, сделавшись ещё более неприятным.

— Трибунал решит, какое звание вам лучше дать. До тех пор вы лишены всех своих званий.

— В таком случае, надеюсь, что мы идём прямо туда, — фыркнул Жиль. — Как вас величать, сержант?

— Сержант Кайнз, — пожевав челюстью, ответил тот, после чего резко выбросил руку вперёд, указывая на центральную дверь. — На выход шагом марш!

— Спешу, как на первое свидание, — с ухмылкой ответил Жиль, сдвинувшись с места. Проходя мимо Кайнза, он процедил сквозь зубы: — Товарищ Сержант.

355-ый бункер встретил Жиля бетонными стенами, сыростью и запахом свалки — на протяжении вот уже месяца здесь не могли починить климат-систему. Сказывалось местоположение — 355-ое Убежище в официальных документах значилось одним из приоритетных объектов — исключительно благодаря Ядру, — но по факту оставалось местом второго, а то и третьего сорта.

Рядом со входом в медицинский центр поджидал второй обладатель военной формы Альянса.

— Следуй за Марко, — скомандовал шедший за Жилем Кайнз. — И без глупостей. Ты у меня на прицеле.

— Минутку, всего одна глупость, сержант, — Жиль запустил руку в карман брюк и вытащил оттуда электронную сигарету, которую тут же продемонстрировал Кайнзу. — Теперь можем идти.

Сунув электронную сигарету в рот, Жиль зашагал за идущим впереди солдатом. Во рту появился слабый привкус чего-то горького. Настоящий табак был запрещён в Альянсе, поэтому желавшим приобщиться к древнему ритуалу приходилось либо пользоваться электронными аналогами сигарет, сильно уступающими вкусовыми качествами и оказываемым эффектом, либо покупать настоящие на чёрном рынке. Ну или отправляться в Новерию, где табак активно выращивался и использовался. Жиль не относился к законопослушным курильщикам, но пока приходилось пользоваться электронной сигаретой, щедро предоставленной Новицким для теста, но так и оставшейся у Жиля насовсем.

Как и много раз до этого, уходящие вперёд коридоры убежища навевали на Жиля неприятное чувство, схожее с клаустрофобией. Секция, в которой находился медицинский центр доктора Жаднова, была пристроена к одному из трёх жилых секторов, окружавших центральную площадь. Впрочем, «площадь» была слишком громким названием для небольшого пространства, объединяющего все секции в одну. Главной её достопримечательностью, не считая забегаловки с завышенными ценами на полунастоящий кофе, служил вокзал, позволяющий отсюда уехать.

Аэрокары в убежище не использовались, поэтому весь маршрут до конечного пункта, которым, как предполагал Жиль, был экспресс до Цитадели, где его должна ожидать тюремная камера, предстояло пройти пешком.

Однотонные серые стены, освещённые белым светом установленных высоко под потолком люминесцентных ламп и многочисленными дверями с голографическими табличками, наводили на мысли о плохо проработанной виртуальной симуляции. Жиль бы не удивился, если бы узнал, что ни за одной из этих дверей ничего не скрывается, а те немногочисленные солдаты и гражданские, что попадались ему на пути, оказались безликими виртуалами. На подконтрольной Альянсу территории насчитывалась дюжина таких подземных убежищ, в которых жили преимущественно военные, программисты, механики и учёные. Климат-система воссоздавала условия, приближённые к поверхности, поэтому жизнь в убежищах считалась не только безопасной, но и в меру комфортной. Жиль побывал в трёх таких местах, и ни одно из них не дало ему ощущения комфорта или безопасности.

В кафетерии «На Краю», втиснувшемся между исследовательской зоной и военной частью, заседали рядовые, слишком занятые своими обедами, чтобы обратить внимание на проходящий мимо конвой. Среди них Жиль заметил тёмно-синюю форму с фиолетовыми нашивками «Эпсилон», которую когда-то носил и сам.

— Чего встал? — раздался грубый голос позади. — Устали имплантированные ножки?

Жиль повернулся, чтобы ответить Кайнзу, но лишь молча с неприязнью посмотрел на него и двинулся дальше. Оставшаяся часть пути прошла в тишине. Безвкусная электронная сигарета начала раздражать, и Жиль отключил её, оставив во рту.

Обманчиво маленькая военная часть уходила далеко на запад, и её тренировочные лагеря, полигоны и цехи занимали бóльшую часть убежища, а административный корпус по совместительству являлся пропускным пунктом вокзала. Караульные на входе не обратили на Жиля и его сопровождение никакого внимания.

Военная часть отличалась от коридоров медицинского центра только наличием солдат, несущих дежурство чуть ли не у каждой из дверей, и большим количеством символики Альянса. Пройдя несколько коридоров, Жиль и его сопровождение остановились в помещении, поперёк которого стоял стол. Позади стола виднелась дверь, ведущая к генералу части.

— Жиль Прайс, — офицер-секретарь, сидящий за столом, оторвался от голографического интерфейса и смерил Жиля взглядом. — Генерал Хоппинс ожидает в своём кабинете. Вы двое, — обратился он к сопровождающим, — свободны.

Кайнз и Марко одновременно отсалютовали склонившемуся обратно к голографическому изображению секретарю, сделали «кругом» и зашагали обратно в коридор. Жиль убрал сигарету в карман брюк и проследовал в кабинет.

Генерал Хоппинс был образцовым солдатом — стройным, высоким, в свои пятьдесят пять он до сих пор не утратил боевую форму. Лицо волевое, открытое, с крупным носом и очень тонкими, напоминающими ниточку, губами. На пиджак были приколоты многочисленные знаки отличия, коих Жиль насчитал больше двадцати, включая почётнейшую награду — большую серебряную звезду, выданную десять лет назад троим офицерам, участвовавшим в операции по взятию Ориона.

Генерал стоял у пищевого принтера — прямоугольного металлического устройства, способного «печатать» тысячи различных вариаций блюд и напитков из химических материалов при условии наличия рецептов и подключения к Сети, — и с сосредоточенным видом изучал голографическое меню. Даже издалека Жиль заметил на корпусе принтера переливающуюся эмблему «Принтер+».

— Жиль, — приветствовал его, не оборачиваясь, низким голосом генерал. — Присаживайся.

Оглядев кабинет, имевший стандартные для вооружённых сил Альянса дизайн и планировку, Жиль занял место на стуле, приставленному к столу генерала.

— Будешь что-нибудь?

— Нет, спасибо, сэр.

Голограф генерала издал короткий звон — стандартное уведомление о списании денежных средств, — и принтер тихо загудел.

— Пока меня вели по коридорам, — заговорил Жиль, желая заполнить образовавшуюся паузу, — я никак не мог отделаться от мысли, что всё вокруг какое-то слишком…

— Слишком дерьмовое, — громыхнул генерал Хоппинс, усаживаясь за свой стол. — О чём ещё можно подумать в стоящем здесь смраде?

— Скорее, слишком… пустое. Здесь расположился целый исследовательский центр и ещё клиника доктора Жаднова, и Вы, генерал, у которого слишком много заслуг, чтобы посылать в подобное место…

— Дерьмовое место для дерьмого генерала, — хохотнул Хоппинс. — Но это, наверное, лучше, чем отставка, а?

— Да, наверное, сэр.

— Хватит сэр-кать, мы не на плацу, — поморщился Хоппинс.

Принтер издал тихий писк, и квадратная пластинка на корпусе плавно отъехала в сторону. В открывшемся углублении стоял пластиковый стаканчик с дымящимся кофе. Генерал вернулся к принтеру, взял стаканчик и сделал несколько больших глотков, едва не облив рубашку.

Жиль с радостью отметил, что за время его отсутствия ни внешность, ни привычки генерала Хоппинса не изменились.

— Что ж, — всё ещё держа стаканчик в руках, Хоппинс подошёл к стулу, на котором сидел Жиль. — На твою долю выпало немало. Нет, молчать, солдат! — приказал он, заметив, что Жиль собирается что-то сказать. — Мне известно достаточно, и ничего больше я слышать не желаю. Когда экспериментальные войска забрали тебя, ты был обычным солдатом, сражающимся за будущее. А «Эпсилон» сделал из тебя вшивого наёмника, — Хоппинс пристально посмотрел на него сверху вниз. — Надеюсь, эту дрянь из тебя выбили.

Жиль едва удержался от того, чтобы закатить глаза. Прошло почти пять лет с тех пор, как его перевели из-под командования Хоппинса в экспериментальные войска, а генерал по-прежнему хранил обиду. Как будто это решение в действительности хоть сколько-нибудь зависело от желания Жиля. Экспериментальным войскам требовались люди, и любой, хоть в чём-то превосходящий среднестатистического солдата, не имел другого выбора, кроме как оказаться под командованием Маука.

— Простите, сэр, но Вы преувеличиваете…

Генерал Хоппинс смял пластиковый стаканчик в кулаке.

— Как только официальное решение будет оглашено, тебя переведут в регулярную армию 355-го Убежища. Ты лишишься всех своих наград и привилегий и станешь обычным солдатом, — Хоппинс подошёл к нише в стене, расположенной рядом с принтером, и отправил в неё смятый стаканчик.

— Всё лучше, чем отставка..? — с грустной ухмылкой спросил Жиль.

— Спокойная солдатская жизнь пойдёт тебе на пользу, — генерал открыл один из ящиков своего стола. — Прежде чем приступишь к своим новым обязанностям, я дам тебе небольшой отпуск. Скажем, в шесть недель. Съездишь в Цитадель, напьёшься пива с Саймоном, навестишь мать. Вот твой новый голограф, — Хоппинс положил на стол небольшое хромированное устройство.

Жиль нацепил голограф и поместил идущий в комплекте миниатюрный наушник в правое ухо. Голограф тут же взял пробу ДНК и, идентифицировав пользователя, вывел основной интерфейс. Большинство функций, включая отправку сообщений, были заблокированы.

— Спасибо, сэр, но работа — лучший отдых для меня.

Несколько недель полного безделья не выглядели привлекательно в его положении. Если после всего Саймон или члены семьи и могли захотеть увидеться с ним, то сам Жиль не желал встречать кого бы то ни было из своего прошлого.

В Орионе, которому за последние дни было посвящено немало траурных слов, жил брат его матери, майор Генри Райс вместе со своей дочерью. Жиль плохо ладил с дядей, но был в хороших отношениях с двоюродной сестрой и часто приезжал к ней на выходные. Позже, оказавшись далеко от Дженни, Жиль иногда вспоминал о ней, но связаться не решался. С течением времени прошлая жизнь начала забываться. А затем его послали в Новерию… Недавняя новость о гибели майора Райса и его дочери не вызвали в Жиле никакого отклика, кроме небольшого удивления собственному безразличию. В конце концов для него они были мертвы уже давно.

Впрочем, Жиль знал, что спор с Хоппинсом равносилен противостоянию бетонной стене.

— Это моё решение, — просто ответил генерал. — Ты отправляешься в отпуск, а после отпуска прибываешь сюда и следующие пару месяцев до чиста драишь туалеты.

Жиль не удержался от ухмылки при мысли о том, насколько абсурдно восстанавливать умершего и обращать его в киборга, чтобы потом превратить в обычного рядового захолустной армейской бригады. Интересно было бы выяснить, что — и кто — стояло за этим решением.

Голограф Хоппинса зазвонил. Он посмотрел на дисплей устройства и нахмурился.

— Тебе выделена койка в жилом секторе, остальное узнаешь у секретаря, — сказал генерал, исподлобья глядя на Жиля.

Жиль поднялся, задвинул стул и коротко отсалютовал генералу. Он уже выходил из кабинета, когда Хоппинс, всё ещё не ответивший на вызов, спросил:

— И каково твоё впечатление о Новерии?

Жиль горько усмехнулся.

— Новерия — такая же дыра, как и весь «Квадрат Совета».