Мое тело

Эмили Ратаковски, 2021

Эмили Ратаковски – американская модель, актриса, активистка, предприниматель и писатель. Она снялась в фильме Дэвида Финчера «Исчезнувшая», также появилась на обложках нескольких журналов и прошлась по подиуму для многих брендов высокой моды. Ее эссе 2020 года для нью-йоркского журнала «Buying Myself Back» было объявлено эпохальным событием и стало самой читаемой статьей года в журнале. «Мое тело» – ее первая книга. Глубоко честное исследование того, что значит быть женщиной и товаром, от Эмили Ратаковски. Достигнув мировой известности в двадцать один год, она вызвала как восхищение, так и ярость провокационной демонстрацией тела как бескомпромиссного заявления о возможностях феминисток. В центре книги эволюция ее взглядов на коммодификацию женщин, изучающую создание товарных качеств продуктов. Эссе затрагивают моменты из жизни Ратаковски, на основе ее опыта изучая культурную фетишизацию девушек и женской красоты, одержимость женской сексуальностью и ее презрение, извращенную динамику индустрии моды и кино, а также тонкую грань между согласием и насилием. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Emily Ratajkowski

My Body

© 2021 by Emily Ratajkowski

© К. Григорьева, перевод на русский язык

В оформлении издания использованы материалы по лицензии @shutterstock.com

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Посвящается Слаю

Вы изображаете обнаженную женщину, потому что вам нравится смотреть на нее, вы даете ей в руку зеркало и называете картину «Земное тщеславие», таким образом порицая женщину, наготу которой вы изобразили ради собственного удовольствия.

Реальная функция зеркала была иной. Оно было нужно для того, чтобы женщина сама санкционировала отношение к себе как — главным образом и в первую очередь — к зрелищу.

Джон Бергер. «Искусство видеть»^[1]

Предисловие

Когда летом 2020 года Меган Ти Сталлион и Карди Би выпустили клип на сингл WAP (сокращение от Wet-Ass Pussy), он буквально взорвал интернет, набрав 25,5 миллиона просмотров за 24 часа, оказавшись в итоге на первом месте в американских и мировых чартах, и стал первой женской коллаборацией, которой когда-либо удавалось сделать нечто подобное. Интернет моментально заполнился спорами о гиперсексуальных аспектах клипа и текста песни. Многие специалисты в области культуры называли сингл сексуально-позитивным гимном и утверждали, что, читая рэп о явных сексуальных деталях и своих желаниях, Карди и Меган заявили о собственной свободе выбора и осуществили запоздалую смену ролей. Однако некоторые считали, что песня и клип отбросили феминизм на сто лет назад.

Предыдущий клип, который вызвал подобные жаркие дебаты о расширении прав и возможностей женщин и сексуальности, вышел в 2013 году, к композиции Blurred Lines, написанной и исполненной Робином Тиком, Фарреллом и T.I. В клипе три девушки танцуют практически обнаженными. Я была одной из этих девушек.

Сингл Blurred Lines в одночасье привел двадцатиоднолетнюю меня к славе. На сегодняшний день цензурированная версия клипа, в которой наша нагота частично скрыта, набрала примерно 721 миллион просмотров на Ютубе, а сама песня стала одним из самых продаваемых синглов всех времен. Оригинальную версию удалили с Ютуба вскоре после выхода. Видеохостинг сослался на нарушение использования услуг сайта. Потом она все же была восстановлена и снова удалена, что только усилило ее противоречивую привлекательность. Критики осудили видео, назвав его «восхитительно женоненавистническим» из-за того, что я и остальные модели привлекли столько внимания.

Меня, а точнее установки насчет моего тела, внезапно начали обсуждать и анализировать буквально все, от теоретиков феминизма до мальчиков-подростков. Критики признали видео «невероятно мизогинным^[2]» из-за того, что я и мои коллеги-модели были объективированы^[3].

Когда журналисты решили выяснить мое мнение об этом видео, я удивила всех, ответив, что вовсе не считаю его антифеминистским. Я сказала репортерам, что, по-моему, женщины должны расценивать мое выступление как вдохновляющее. Это мое заявление насчет Blurred Lines появилось в эпоху феминистской блогосферы, книги «Не бойся действовать: Женщина, работа и воля к лидерству» и заголовков вроде «Почему женщины до сих пор не могут иметь всего?» на обложках крупных журналов, но до популяризации термина «феминистка», до танца Бейонсе перед гигантской неоновой вывеской «ФЕМИНИСТКА» и до продаж модных футболок с надписью «ФЕМИНИЗМ». Многих возмутило то, что девушка, снявшаяся обнаженной в популярном клипе, осмелилась назвать себя феминисткой, в то время как другие, в основном молодые женщины, сочли мою точку зрения новаторской. Я утверждала, что чувствую уверенность в своем теле и в своей наготе, и кто мог сказать мне, что я не обладаю силой, танцуя обнаженной? Более того, разве попытки указать мне, что делать с собственным телом, не направлены против женщин? Я напомнила миру, что феминизм — это личный выбор и никто не смеет контролировать меня.

Спустя пару лет после выхода Blurred Lines я написала эссе «Женщина-ребенок» о взрослении и стыде, которые испытывала из-за своей сексуальности и формирующейся фигуры.

Самое унизительное чувство я испытала даже не во время работы моделью и актрисой, а раньше — в средней школе, когда один из учителей щелкнул бретелькой моего бюстгальтера, чтобы отругать за то, что она выскользнула из-под майки. Для меня проблема заключается не в том, что девушки сексуализируют себя сами, как хотели бы убедить нас в этом феминистки и антифеминистки, а в том, что их стыдят за это. Почему именно мы должны приспосабливаться? Прикрываться и извиняться за свои тела? Я устала от чувства вины из-за того, что демонстрирую собственное тело.

Мои взгляды сложились в подростковом возрасте, наполненном всевозможными сигналами, которые были связаны с формированием фигуры и сексуальностью. В тринадцать лет я совершенно растерялась, когда папа тихо предложил «не одеваться так только на сегодняшний вечер», когда мы с родителями собирались пойти в дорогой ресторан. На мне были розовый кружевной топ и бюстгальтер пуш-ап. Мама всегда убеждала меня, что я могу получать удовольствие от того, как выгляжу, и именно этот комплект привлекал ко мне пристальное внимание и взрослых мужчин на улице, и моих сверстников в школе. Внезапно я почувствовала себя неловко из-за того, что являлось источником моей гордости.

Я не понимала, почему моя двоюродная сестра, почти на двадцать лет старше меня, ворвалась в гостиную, запыхавшись, после того как оставила меня на несколько минут наедине со своим приятелем. Я не знала, чего она испугалась, хотя инстинктивно понимала, что значил язык тела ее друга: то, как он откинулся на диван, подался бедрами вперед, а его губы растянулись в извращенную приглашающую улыбку. Я была ребенком, но могла различить мужское желание, даже если не до конца понимала, что с этим делать. Считалось ли это чем-то хорошим? Или тем, чего следует бояться? А может быть, стыдиться? Казалось, это было всем сразу.

Я закончила эссе «Женщина-ребенок» разговором с учителем рисования, который произошел в первый год моего обучения в художественной школе. Когда я показала ему нарисованную углем обнаженную женщину, он предложил: «Почему бы не нарисовать женщину с такой узкой талией, что она упадет и не сможет встать?» Учитель посоветовал мне или «сыграть на стереотипах стандартов красоты, или показать угнетение». Не верилось, что существуют всего лишь эти два варианта.

Большую часть своей жизни я думала о себе как о сообразительной мошеннице. Понимая, что у меня есть товар, который ценит мир, я гордилась тем, что построила жизнь и карьеру на своем теле. Я осознала, что в той или иной степени всех женщин объективируют и сексуализируют, так что я могла бы сделать это на собственных условиях. Я подумала, что сила именно в моей способности сделать выбор.

Сегодня я читаю это эссе, смотрю интервью того периода моей жизни и чувствую нежность к юной себе. Моя защитная реакция и демонстративное неповиновение теперь хорошо мне видны. То, что я писала и проповедовала тогда, отражало мои идеалы, но в этом отсутствовала гораздо более сложная картина.

Во многих отношениях я, несомненно, была вознаграждена за то, что извлекла выгоду из своей сексуальности. Я стала узнаваема во всем мире, собрала многомиллионную аудиторию и получила за рекламные и модные кампании больше денег, чем мои родители (профессор английского языка и учитель рисования) когда-либо мечтали заработать за всю свою жизнь. Я создала платформу, выкладывая свои фотографии в интернет, делая мое тело и имя узнаваемыми, что, по крайней мере частично, дало мне возможность опубликовать эту книгу.

Но в других, менее видимых обществу отношениях я чувствовала себя объективированной и ограниченной своим положением в мире в качестве так называемого секс-символа. Я извлекла выгоду из своего тела в рамках цис-гетеро-капиталистического патриархального мира, в котором красота и сексуальная привлекательность ценятся исключительно через удовлетворение мужского взгляда. Какое бы влияние и статус я ни приобрела, они были предоставлены мне только потому, что я привлекаю внимание мужчин. Моя позиция приблизила меня к богатству и влиянию и даровала мне некоторую независимость, но это не привело к истинному расширению прав и возможностей — это я получила только сейчас, написав эссе и озвучив собственные мысли и чувства.

Эта книга наполнена идеями и событиями, с которыми я не хотела сталкиваться или, возможно, не могла столкнуться ранее в жизни. Я отмахивалась от болезненных переживаний или от тех, которые не соответствовали тому, во что я хотела верить: я была женщиной, наделенной возможностями благодаря превращению ее образа и тела в товар.

Столкновение с более сложной реальностью оказалось тяжелым — жестоким и разрушительным для личности и картины мира, за которые я отчаянно цеплялась. Я была вынуждена узнать неприглядную правду о том, что считала важным, что называла любовью, что, по моему мнению, делало меня особенной, и обнаружить реальность моих отношений со своим телом.

Я все еще пытаюсь понять, как отношусь к сексуальности и расширению прав и возможностей. Цель этой книги не в том, чтобы найти ответы, а в том, чтобы честно разобраться в важных для меня идеях. Я стремлюсь изучить различные зеркала, где видела себя: в глазах мужчин и других женщин, с кем я себя сравнивала, и на бесчисленных фотографиях, на которых я запечатлена. Эти эссе повествуют о глубоком личном опыте и последующем пробуждении, что определило мою молодость и изменило мои убеждения и установки.

Примечания

1

Перевод с английского Евгении Шраги. СПб.: Клаудберри, 2012. С. 60.

2

Женоненавистническим. Мизогиния — ненависть, неприязнь либо укоренившееся предубеждение по отношению к женщинам (девушкам, девочкам).

3

Объективация (от лат. objectivus — «предметный») — опредмечивание, превращение в объект, мыслительный процесс, благодаря которому ощущение, возникшее как субъективное состояние, преобразуется в восприятие объекта. Объективация — акт проектирования наружу некоторых наших внутренних ощущений, обретения внешней, объективной формы существования. Термин используется применительно к чему-то субъективному, психическому или в отношении к какой-то внутренней, имплицитной, скрытой сущности. В психологии — процесс и результат локализации образов восприятия во внешнем мире — там, где расположены воспринимаемые источники информации. (Википедия)