Куриный бульон для души. Найди время для себя. 101 история заботы о себе и поиске баланса
Если мы чему-то и научились за последние два года, так это тому, что жизнь непредсказуема и ничто не гарантировано. И так важно ценить и проживать каждый момент – радоваться, проводить как можно больше времени с любимыми людьми, заниматься делом, которое вас наполняет, и относиться к себе, как к дорогому гостю. Когда мир выводит нас из равновесия, достаточно остановиться и прислушаться к себе. Энн так и сделала. Анкит тяжело переживал потерю отца и обрел покой только в одинокой хижине в лесу. Бренда вдруг осознала, что иметь воображаемого друга не так уж плохо. С ним можно «ужинать» и говорить обо всем на свете. Бренда использовала это время, чтобы побыть наедине с собой. «Каждый день делай что-нибудь, что приносит тебе радость» – вот чему Ребекка хотела научить свою маленькую дочь.
Оглавление
- Вступительное слово
- Глава 1. Всего одно мгновение
- Глава 2. Шаг вперед
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Куриный бульон для души. Найди время для себя. 101 история заботы о себе и поиске баланса предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 1. Всего одно мгновение
Мое имя
Имя человека — самый сладостный и самый важный для него звук на любом языке.
Меня уже несколько месяцев никто не называл Мелиссой. И я как будто лишилась чего-то очень важного.
Мои родители назвали меня в честь Мелиссы Манчестер. «Нам понравилось это имя, а других Мелисс в то время не было», — сказала мама. Потом я пошла в детский сад, и в моей группе оказалось целых три Мелиссы. С этого момента и до начала средней школы я была Мелиссой С. Так я подписывала контрольные, так меня называли учителя, и так было написано на классной доске — часто с пометкой, что я слишком много болтаю на уроке.
Честно говоря, мне не слишком нравился этот довесок в виде заглавной буквы «С.», но с самим именем проблем никогда не было. Помню, как некоторые мои подруги забавлялись, примеряя другие имена. В отличие от них, я и представить себе не могла, как еще меня могли бы называть.
С годами многое изменилось. Я избавилась от заглавной буквы «С.» и превратилась в «миссис Фейс». Девятилетний Эван и шестилетняя Делейни называют меня «мама» или «мамуля», и я понимаю, как мне повезло, что в моей жизни есть эти замечательные маленькие люди. Впрочем, зови они меня иначе, я все равно была бы счастлива, лишь бы они не болели и не ныли.
И все же, прежде чем стать миссис Фейс или мамой, я была Мелиссой. Мое имя греческого происхождения, оно переводится как «медоносная пчела». Во всяком случае, именно так было написано на картинке, которую моя мама вышила крестиком и повесила над комодом у себя в спальне.
Но во время пандемии COVID-19 я перестала слышать свое имя. Постепенно я потеряла всех, кто мог бы меня так называть. И это был особый вид изоляции. Как будто огромная часть меня пропала.
Проведя несколько месяцев дома, я решила сделать что-нибудь только для себя. И записалась на курсы письма, которые давно собиралась пройти. Раньше я не могла себе этого позволить, потому что все мое свободное время уходило на детей. Но теперь занятия проводились онлайн, и мне нужно было только упросить мужа подменить меня на пару часов. Я заказала новую тетрадь, достала свои любимые ручки и навела порядок на столе. Каждый вторник вечером я запиралась в своей комнате.
На первом уроке учительница обратилась ко всем по именам и представила первую тему.
— Я хочу, чтобы вы начали рассказ с фразы: «Прямо сейчас я…», а затем продолжили его сами, — сказала она.
Она объяснила, что это хороший способ избавиться от «ерунды» — всего, что может мешать нам писать искренне.
Я начала свое произведение. Десять минут спустя учительница попросила нас зачитать то, что получилось.
— Мелисса, начнем с тебя, — сказала она.
Я набрала побольше воздуха и прочитала первую строчку:
— Прямо сейчас я счастлива. Я счастлива общаться с другими взрослыми людьми, счастлива писать и особенно счастлива слышать свое имя. Мне кажется, я опять возвращаюсь к себе.
Мелисса Фейс
Здравствуй, я
Познание себя — начало всякой мудрости.
Я хорошо помню этот день: 1 апреля 2005 года. Родственники, друзья и коллеги собрались, чтобы отпраздновать мое пятидесятилетие. На фотографиях с юбилея я улыбаюсь — ничего удивительного: моя жизнь полна успехов и достижений. Логично было бы предположить, что я счастлив. Однако — нет. Случайно взглянув в зеркало в тот вечер, я поймал свой растерянный взгляд. И это меня расстроило.
Было время, когда превыше всего на свете я ценил три вещи: работу, независимость и свободу. Мне казалось, что именно они приведут меня к поставленным целям. Несмотря на счастливую личную жизнь и все материальные блага, мне всегда чего-то не хватало. Однажды я подумал: умри я прямо сегодня, самой правильной эпитафией на моем надгробии была бы фраза «он многого не успел». Но что именно ускользнуло от меня?
Думать пришлось долго. Следующие десять лет я примерял на себя множество новых ролей. Серийный предприниматель, владелец спортивной команды, путешественник… и светский лев. Это было весело и волнующе, мы с женой отлично проводили время. Но чаще всего я чувствовал, что играю роль, а не наслаждаюсь каждым моментом. Я был кем-то, но не собой.
Каждый мой день начинался одинаково: встать пораньше, принять душ, одеться, прыгнуть в машину, заехать в «Макдоналдс», а затем мчаться в офис.
Я постоянно спрашивал себя: «Почему ты никогда не расслабляешься? Почему ты всегда работаешь? От чего и куда ты бежишь?» Чтобы ответить на все эти вопросы, мне нужна была самая малость — найти настоящего себя.
И вот теперь я разменял шестой десяток. Жизнь изменилась. Проблемы со здоровьем, смерть близких, продажа компаний, сокращение деловых обязанностей и закрытие моего футбольного клуба выбили почву у меня из-под ног. Зато у меня появилось время на размышления. Я попытался стать осознаннее, но это меня напугало, потому что «время для себя» было слишком похоже на одиночество. Я пересмотрел свою будущую эпитафию и представил ее так: «Здесь лежит Космо, который хорошо прожил свою жизнь». Но и это была неправда.
Тогда, вместо того чтобы ставить перед собой глобальные цели, я стал искать простые радости. Я перестал постоянно говорить и начал слушать. Посещая ежедневную мессу, вдруг обнаружил, что это отличный источник пищи для ума, медитации и умиротворения. Я чувствовал, как замедляется сердцебиение и углубляется дыхание. Мне почти удалось избавиться от мыслей, которые приводили к ложному чувству удовлетворения, и от беспокойства, которое подпитывало тревогу и изоляцию. Интересно, что чем больше я обращал внимания на свои эмоции, тем больше сострадания испытывал к людям, которым повезло меньше.
Мой разум стал ясным, а сердце — открытым. Это придало мне уверенности, чтобы сделать следующий шаг — в буквальном смысле.
Каждый день после мессы я переходил улицу, заходил в закусочную и садился за стойку. Это было очаровательное заведение. Семь стульев у барной стойки и два стола на восемь человек. Одновременно здесь могло поместиться не больше пятнадцати посетителей. Мы сидели близко друг к другу, так что любой разговор был слышен каждому. Поначалу такая обстановка показалась мне очень неуютной. Некоторые считают меня общительным человеком, но на самом деле я весьма скрытен и ценю конфиденциальность. В любом ресторане я всегда выбираю самый дальний столик. И в жизни не сяду за барную стойку, чтобы не быть вовлеченным в случайный разговор.
В той закусочной я вначале ютился на табуретке у стены, однако со временем специально пересел туда, где было больше возможностей для взаимодействия. Впервые я разговаривал без определенной цели — просто ради удовольствия, получаемого от самого процесса общения. Удивительно, но теперь со своими новыми приятелями я чувствую себя более свободным и открытым, чем со старыми коллегами и друзьями.
Я прихожу в закусочную за кофе, но остаюсь ради людей и для того, чтобы побыть самим собой. Но кто этот новый я?
Люди всегда говорили: «Космо, тебе нужно хобби». Вообще-то, у меня было два увлечения, но я занимался ими неправильно, относился к ним скорее как к рабочим задачам.
Первое — это чтение газет. Я владею технологическими компаниями, но предпочитаю бумажные газеты, как в старые времена. Черные чернила на руках — мой знак отличия.
Газеты всегда были частью моей работы. Но я читал только те статьи, которые входили в сферу моих деловых интересов, будь то здравоохранение, технологии, профессиональный футбол и индустрия развлечений. Все остальное, даже если оно выглядело интересным, я просто пропускал.
Однако теперь я изменил свой подход к чтению. И оказалось, что статьи, не имеющие прямого отношения к бизнесу, расширяли мой кругозор. Это было приятное открытие.
Другое мое увлечение — уход за цыплятами и выставочными голубями. Вы будете смеяться, но этому хобби очень много лет. Будучи сыном итальянских иммигрантов, я с детства выращивал голубей на заднем дворе. А куры появились, пока мы растили своих детей. Потом дети выросли, а я решил построить вольер с голубями с одной стороны и курами — с другой. Сколачивая доски, я погружался в воспоминания.
Если собрать все воедино, получится, что быть самим собой нам помогают самые простые дела.
Моя жизнь замедлилась. Теперь я с восторгом провожу время с внуками. Перестав гнаться за временем, я как будто заново обрел его. У меня, как у Дороти в «Волшебнике страны Оз», всегда была сила. Только для того, чтобы найти ее, мне понадобилось целых шестьдесят лет.
Космо ДеНикола
Лосьон для загара и новые маршруты
Большая часть вещей, которые вы попробуете, вам понравится, а нет — вы, по крайней мере, получите новый опыт.
Я купила лосьон для загара через пару недель карантина COVID-19. Но до этого он полгода пролежал в корзине интернет-магазина. «Почему бы и нет? Все равно меня никто не увидит», — рассуждала я. Как только почтальон доставил мне заветную бутылочку, я тут же намазалась с ног до головы. В результате мои лодыжки и голени приобрели суперцвет. Бедра и икры оказались на тон темнее. Ступни же остались мертвенно-бледными. Для полноты картины я заказала еще и автозагар для лица.
Тем временем карантин слегка ослабили, и я вышла на улицу с коляской и в полной боевой раскраске. Зона наших прогулок пока еще была невелика, но я решила использовать ее по максимуму. Каждый вечер я намечала новые маршруты для бега по всему городу, а наутро мы с сыном отправлялись в путь. Мы одолели каждый дюйм окрестных дорог. Пологих. Холмистых. Мощеных. Грунтовых. Ровных. Каменистых. Ландшафт не имел значения. Мы великолепно проводили время. Он катился в коляске в полном восторге, а я бежала рядом.
Наконец, пришла посылка с автозагаром. Разумеется, на следующий день я проснулась похожей на Дональда Трампа — с оранжевыми щеками и белыми кругами вокруг глаз. В школе я была одной из тех старшеклассниц, которые не умели растушевывать тональный крем так, чтобы лицо и шея были одинакового цвета. Теперь я стала двухцветной школьной учительницей, которая преподает девочкам с красивой ровной кожей.
Вся эта история с прогулками и автозагаром привела к неожиданным результатам. Я перестала думать о том, что скажут люди. И начала делать вещи, которые раньше откладывала по миллиону уважительных причин. Я пишу блоги, которые всегда мечтала вести. Делаю сайт. Читаю книги, годами ждавшие своего часа. Начала было подтягиваться на турнике, но через две недели бросила. Что ж — я хотя бы попробовала. А еще я валяюсь на полу с сыном, мы смеемся и играем в игры. И наутро выходим на новый маршрут.
Лорен Барретт
Искусство баланса
Иногда наш список того, что нужно перестать делать, может оказаться длиннее, чем список дел.
В тот день у меня все валилось из рук. Это случилось внезапно. Я никогда не была особо грациозной, но тогда спотыкалась обо все подряд, включая пол в моей церкви.
Ну хорошо: допустим, последнее еще можно было как-то объяснить — в конце концов, здание довольно старое, плитки покосились. Но когда я споткнулась на входе в продуктовый магазин, затем еще раз — перед своей машиной и наконец у себя дома, то ощутила легкий приступ паники.
Последние несколько дней выдались довольно напряженными… Ладно, скорее — последние несколько недель. Но неужели я настолько вышла из строя, что буквально потеряла баланс? Возможно, у меня инфекция внутреннего уха или что-то случилось с головой. А вдруг это инсульт?
Мои родители были набожными людьми и неплохо разбирались в психологии. С детства я усвоила, что все проблемы возникают от непрожитых эмоций. У меня есть успокаивающая практика, сочетающая позы йоги с дыхательными упражнениями и молитвой. Я подумала, что так замоталась, что не уделяла много времени ни молитве, ни самой практике. Совершив это открытие, я отправилась переодеваться в удобную одежду. И как только сняла обувь — исцелилась!
Дело было вовсе не в переутомлении. И я вовсе не потеряла баланс. Инсульта у меня тоже не было. Просто моя любимая пара сандалий полностью износилась. Обе подошвы на них треснули пополам. Весь день я ходила в испорченной обуви и спотыкалась.
Я так переживала, пытаясь выяснить причину своей неуклюжести, что даже давление подскочило. Но мне и в голову не пришло проверить обувь.
На самом деле обычно все происходит с точностью до наоборот. Что-то в жизни идет не так, нам кажется, что мы теряем баланс, и начинаем придумывать, как все исправить. Затеваем ремонт, пытаемся похудеть на пять килограммов, покупаем новую одежду или ищем работу получше. Мы скорее переберем все вокруг, чем обратимся в поисках ответов внутрь себя.
Вспомните, когда в последний раз вы останавливались, замолкали и находили время на молитву или медитацию.
Этот странный, дурацкий мир и правда может вывести нас из равновесия. В таких обстоятельствах вовсе не глупо тратить время на себя. Это не роскошь, а необходимость. Только так мы сможем ориентироваться в жизни, не спотыкаясь о самих себя.
Местный сапожник сказал, что подошвы моих сандалий не подлежат ремонту. Мы через многое прошли вместе, но пришло время отпустить их. К счастью, в отличие от обуви, наши души всегда можно вылечить. Главное — понять, что они в этом нуждаются.
Энн Расс
Я днем и ночью
Быть мамой — это труд без отпусков, выходных и права на ошибку.
День завершен, едва успев начаться,
Я знаю, что живу две жизни.
Меня дневную видят все,
Но о ночной никто не знает.
И та, вторая я,
Лишь тихо ожидает своего часа.
Дневная Я не думает о себе.
Дневной Мне нигде не спрятаться.
Дневная Я стирает белье.
Дневная Я дует на ранки.
Готовит, учит, прибирает,
Объятья раздает и осуждающие взгляды,
Разруливает ссоры, драки и дразнилки,
Застегивает велосипедные шлемы.
Ночная Я вытягивается в кресле.
Ночная Я читает книги.
Ночная Я смотрит старые фильмы.
Ночная Я ест то, что вздумается.
Порой я думаю: было ли мне скучно,
Будь у меня одна лишь Я — и никаких хлопот?
Когда-то я читала книги, играла на рояле и плавала,
Каталась на велосипеде, бегала, болтала,
Стихи писала и ходила в бары,
И знала по именам всех поп-звезд.
Теперь у меня так мало времени,
Что иногда кажется, его вовсе нет.
Когда солнце заходит, но дети все никак не угомонятся,
Я опускаю руки: Дневной Мне придется остаться на ночь.
Я считаю до десяти и глубоко дышу.
Почему, почему они не ложатся спать?
Мое время — это корабль, который проплыл мимо.
Как же я заблуждалась, думая, что все буду успевать.
Я заправляю им волосы за уши,
А сама едва сдерживаю слезы.
Что я оплакиваю? Все же это очень странно.
Наверное, меня огорчило что-то еще,
Ведь глупо оплакивать упущенное время.
Поэтому, выходя из детской, я начинаю смеяться.
Я пытаюсь оставить хоть немного времени для себя.
Но понимаю, что можно это делать по-разному,
чтобы быть собой даже в дневной суете.
Я читаю книгу, пока завариваю чай,
Я играю на укулеле, а дети танцуют.
Я плаваю в море вместе с ними,
Я бегаю по парку, пока они качаются на качелях.
И имена некоторых звезд я все-таки знаю,
Пусть даже это звезды детских передач.
Иногда побыть наедине с собой можно и в компании.
Мое время — это состояние души,
Когда я попаду в свой часовой пояс,
Кто знает, что я там найду?
Аннелиз Роуз Бисон
Жалобная книга
Мы можем либо жаловаться, что на розах есть шипы, либо радоваться, что на шипах есть розы.
Хорошо. Признаю. Я могу быть нытиком. В конце концов, в этой жизни всегда есть на что пожаловаться: грязная одежда, которая не помещается в корзину, надоедливая громкая музыка соседа, ботинки, которые муж оставил у входной двери, дождливые дни, пробки…
Жаловаться — это привычка, выработанная с детства, навык, который я оттачивала годами. Моя семья не возражала (откровенно говоря, все они тоже были большими нытиками), но друзья и одноклассники закатывали глаза и протяжно вздыхали, стоило мне в очередной раз высказать свое отрицательное мнение. Наконец настал день, когда я впервые осознала, что моя привычка жаловаться достигла профессионального уровня.
Однажды летом мы с моим тогдашним парнем ехали на пляж. Кондиционера в машине не было, ветер трепал мои волосы, ноги прилипали к виниловой обшивке автокресла. Я почти уверена, что вдобавок ко всему мы еще провели некоторое время в вышеупомянутой пробке, хотя утверждать это с точностью не могу — прошло слишком много лет. Пребывая в расстроенных чувствах, я в десятый раз пробормотала себе под нос все, что думала обо всей этой ситуации. И вдруг мой обычно спокойный бойфренд повернулся ко мне и рявкнул:
— Ну что ты все время ноешь?
Не помню, как именно закончился этот день, но к концу того лета мы полюбовно расстались с тем парнем и его машиной без кондиционера. Вскоре после этого я встретила мужчину, у которого и автомобиль, и характер были гораздо лучше. Через три года мы поженились и счастливо зажили вместе. Разумеется, я регулярно находила повод, чтобы пожаловаться, но он никогда со мной не пререкался. Или мне так просто казалось.
Однажды я в очередной раз потребовала, чтобы он убрал со стола бумажки со счетами, прибрал обувь и сделал музыку потише. В ответ он поднял руку.
— Ну хватит! Перестань жаловаться. Это сводит меня с ума.
Я непонимающе уставилась на него.
Он тяжело вздохнул.
— Вот я при тебе никогда не жалуюсь, правда?
— Вообще-то, — ответила я, — ты жалуешься на то, что я жалуюсь. Так что да, ты жалуешься прямо сейчас.
Он вытаращился на меня. На его верхней губе выступила капля пота. Потом он схватил ключи от машины и выбежал за дверь.
Возможно, я перегнула палку. Допустим, я действительно слишком много жаловалась. Но что тут сделаешь? В конце концов, это была моя вечная привычка. А от привычек избавляться нелегко.
Немного остыв, я присела и задумалась о решении проблемы. Можно было бы завязать с жалобами раз и навсегда. Нет, у меня не получится. Можно запираться в ванной и кричать, когда меня что-то будет раздражать. Но тогда соседи наверняка услышат. Каждый раз звонить подруге? У меня быстро не останется подруг. И тут меня осенило.
Большую часть своей жизни я вела дневник. Он помогал мне отслеживать течение времени. Мне нравилось просматривать старые записи, чтобы освежить в памяти путь, который я прошла до этого момента. Ведение дневника помогало оставаться честной с самой собой. Возможно, подумала я, мне стоит завести еще и жалобную книгу.
В тот же день я решила опробовать свой новый метод. Каждый раз, поймав себя на желании высказать мелкое раздражение, я должна была записывать это в свою жалобную книгу — без купюр. Мне прямо-таки не терпелось взять ручку и поскорее выплеснуть на бумагу накопившиеся эмоции. Было так приятно выражать все, что вертелось на языке, не сталкиваясь при этом с осуждением.
Результат не заставил себя ждать. Муж, который обычно вел себя довольно сдержанно, опасаясь встречных обвинений, стал больше мне открываться. Я сблизилась со старыми друзьями и завела новых. Мы стали лучше ладить с соседями. Я просто почувствовала себя лучше — счастливее и спокойнее.
Теперь, просматривая некоторые из своих первоначальных записей, я смеюсь в голос. То, что бесило меня до слез, кажется слишком нелепым. Я по-прежнему могу быть нытиком. Только об этом никто не знает.
Моника А. Андерманн
Последняя сигарета
Перемены — это свобода,
перемены — это жизнь.
Свою первую сигарету я выкурила на вечеринке в канун Нового года, еще когда училась в школе. Бог знает, что было тому причиной. Вероятнее всего, я просто не хотела показаться окружающим занудой. Пить я боялась: в нашей семье у многих были проблемы с алкоголем. Поэтому выбрала сигареты.
Мне говорили, что они ужасны на вкус и что тошнота мне обеспечена, однако первая же затяжка Camel Light оставила в моей голове легкий гул, а на губах — приятное покалывание. Глоток кока-колы, который я сделала после, показался особенно сладким.
Возможно, девушка с сигаретой со стороны выглядит не слишком красиво, но для меня это был божественный опыт. Я чувствовала себя элегантной, как Лорен Бэколл[1], и крутой, как Марго Тененбаум[2]. Это было так волшебно — выдыхать клубящиеся облака.
Однажды я пообещала себе, что брошу курить в тридцать, но не смогла. К тому времени это оказалось задачей, требующей почти невозможного уровня желания и самоотверженности — словно научиться кататься на коньках или освоить японский. Сигареты были мне необходимы, как ключи, телефон и бумажник, без которых я никогда не выходила из дома. Благодаря курению я могла устоять перед второй порцией десерта и сбежать «на перекур», чтобы в тишине и спокойствии понаблюдать за прорезаемым фиолетовыми молниями закатом или крошечными белыми мотыльками, парящими, будто снежные хлопья.
Я убеждала себя, что моя привычка никому не вредит. Притупленное обоняние не позволяло мне замечать запах, преследовавший меня повсюду. Я закатывала глаза, слыша разговоры о пассивном курении, и отмахивалась от результатов недавних исследований, согласно которым сигаретные токсины остаются в стенах и мебели и могут повторно всасываться в организм через кожу.
То есть сама по себе я никогда не бросила бы курить. Но на втором курсе обучения по программе творческого письма среди новых студентов была женщина по имени Кера, которая оставила успешную карьеру в Нью-Йорке и бурную личную жизнь, чтобы провести три года в творческом уединении в сельской Джорджии. Совсем как я. За сигаретой мы рассказывали друг другу невероятные истории из жизни. Я — как однажды в канун Рождества ко мне домой нагрянуло ФБР в поисках моего бывшего. Она — как ночевала в квартире настоящей кувейтской принцессы. Курение было последней ниточкой, связывавшей нас обеих с нашим безумным прошлым.
В Джорджии Кера завела новые привычки: печь пироги, ходить в походы и проводить вечера в своей огромной кровати, которую она почему-то называла «Густав». Я же все еще изо всех сил пыталась найти новую себя.
Однажды, когда мы возвращались домой после традиционного ужина в тайском ресторане, Кера зажгла две сигареты и передала одну мне.
— Надо бросать, — сказала она.
Курильщики обычно заводят подобные разговоры, как другие люди жалуются на своих супругов — со смесью усталости и смирения.
Я выдохнула облако дыма и кивнула.
— Точно.
В ответ Кера назначила дату, в которую мы должны выкурить свою последнюю сигарету. То есть она не шутила.
Следующим утром я сидела на крыльце, пила черный кофе и смаковала каждую затяжку, осознавая предстоящие перемены. Так человек, который собрался переезжать, внезапно замечает детали, на которые прежде не обращал внимания.
Отсчитывая дни, оставшиеся до роковой даты, я пыталась найти в интернете информацию об ожидавших меня симптомах и улучшениях. Советы о том, чтобы объявить о своих планах в социальных сетях и рассказать о них друзьям и семье, я проигнорировала — не хотела, чтобы меня подбадривали. Особенно те, кто никогда ничего подобного не испытывал. Еще я боялась стыда — если у меня не получится, хотя бы никто не будет об этом знать.
Отказ от курения был похож на разрыв с человеком, которого я любила, хотя и знала, что эти отношения пагубны. Свою последнюю пачку я хранила в нижнем ящике тумбочки, будто старое любовное письмо. Я возвращалась к ней дважды, брала в руки и нюхала, прежде чем смыть содержимое в унитаз. Но уже через несколько часов я начала мечтать о покупке еще одной пачки.
Ломка принимала разные формы. Во рту у меня постоянно был кислый привкус. Живот крутило. Кожу обсыпало прыщами. Я страдала от насморка и бессонницы. Выходя на улицу, я чувствовала замешательство, будто потеряла ключи или забыла заплатить за квартиру. Я пыталась заглушить тягу к сигаретам другими удовольствиями, но как только я доедала плитку шоколада или сочный гамбургер, мой разум требовал нового источника утешения. Я глотала мятные леденцы пачками и разгрызала зубочистки в щепки. Мои мысли были похожи на заевшую пластинку: хочу, хочу, хочу, хочу, хочу. Мне снилось, что я курю. Когда я тянулась к кошельку или поднимала руку, чтобы помахать кому-то, то обнаруживала, что держу сигарету, как будто это была неотъемлемая часть меня.
Я скучала по мысленному диалогу с самой собой — когда, мечтая о перекуре, я уговаривала себя потерпеть еще немного, чтобы получить эту маленькую награду. Время, больше не разбитое на короткие отрезки перерывами на сигарету, тянулось бесконечно. И еще я постоянно хотела есть.
Кера переживала отказ от курения иначе. Пока я фантазировала о десертах, она утверждала, что уже сыта. Да и вообще выглядела куда более счастливой: раздавала другим пончики, приготовленные на выходных, и отказывалась от приглашений на ужин, потому что копила деньги на поездку в Джошуа-Три[3].
Единственное, что не давало мне почувствовать себя неудачницей в ее компании, — наша утренняя тренировка. Тренажерный зал был моей самой любимой формой управления стрессом. Я ездила туда шесть дней в неделю. Кера присоединилась ко мне после того, как мы бросили курить. Я планировала наши тренировки и следила за прогрессом. Несмотря на то что мое тело, казалось, чувствовало себя хуже, я стремилась стать сильнее и выносливее.
В один из дней, когда я подвозила Керу после тренировки, она попросила меня остановить машину. Я подумала, что она хочет рассказать мне очередную историю. Но вместо этого она сказала, что уезжает. Она решила, что наша учеба ей не подходит, так что завтра ее уже не будет в городе. Она попыталась смягчить эту новость, признавшись, что ждала до последней минуты, потому что знала, что я попытаюсь отговорить ее. Она была права, но мне все равно было больно.
Наутро, когда она уехала на своем арендованном грузовике, я чуть не закурила снова. Но потом просто отправилась на пробежку. Оказалось, что мне снова нравится проводить время наедине с собой. Поэтому я пошла бегать и на следующее утро, и еще на следующее, отдаваясь успокаивающему ритму собственного дыхания.
Обычно я пробегала стандартные пять километров, но однажды преодолела семь, а потом — восемь. Я остановилась только через час и обрадовалась, поняв, что оказалась куда сильнее, чем думала. Мир вокруг меня больше не был пустым — просто я стала свободной.
Лаура М. Мартин
Вечер пятницы
Способность быть в настоящем моменте является важным компонентом психического здоровья.
Однажды меня спросили:
«Что вы делаете в свободное время?»
Не самый сложный вопрос — по крайней мере, для большинства людей. Но я чувствовала себя так, словно мне на голову вылили целый ушат холодной воды. Потрясение было сильным. Внезапно я прозрела.
Что вы делаете в свободное время?
Ничего.
Я не могла придумать ни одного ответа.
Я жила одна и работала из дома. По идее, такой режим давал мне полную свободу. Однако я сама не заметила, как работа, растекаясь, подобно лаве, затопила все вокруг, и граница, охраняющая мое личное время, исчезла. Осталась только работа, которой не было конца.
Хуже всего было то, что я не могла оценить то, что сделала за неделю. Чего я добилась? Райдер Кэрролл[4] пишет: «Мы пытаемся разобраться с кучей разных вещей одновременно, так сильно распыляясь, что не можем ничему уделить достаточно внимания. Мы часто говорим: «Я занят». Однако занятость — совсем не то же самое, что продуктивность».
Я не была продуктивна и не была счастлива. Я была бесконечно занята. Я ничего не делала в свободное время, потому что у меня его просто не было.
Со всем этим срочно нужно было что-то делать. И тогда появилась Трикси.
Собаки всегда были частью моей жизни, но к этому новому щенку я предъявляла особые требования. В моем доме в разное время жили джек-расселы, лабрадоры и бельгийские тервюрены. Каждая из этих пород была выведена с особой целью: решать задачки, выслеживать, приносить добычу или пасти. Однако теперь мне нужен был кто-то, кто просто будет находиться рядом со мной. Собака, которая, лежа у меня на коленях, будет выполнять свое предназначение. Я мечтала когда-нибудь отправиться в путешествие на моем фургоне, посетить новые места, познакомиться с новыми людьми. Мне нужна была собака, которая была бы рада составить мне компанию. После долгих исследований я выбрала свою породу: гаванец[5].
Трикси едва исполнилось одиннадцать недель, когда я принесла ее домой. Она была самой маленькой собакой, которую я когда-либо видела, весила всего два килограмма и двигалась, как заводная игрушка. Я решила сразу начать ее социализировать — водить на еженедельные тренировки, организованные местным дрессировщиком, приучать к компании других собак и людей.
Помню, как вошла в комнату с крошечным щенком на руках. При виде других щенков, которые прыгали, бегали и дрались между собой, мне захотелось плакать.
— Я не смогу, — пробормотал я и повернулась, чтобы уйти.
— Стойте, — окликнула меня одна женщина. — Садитесь рядом со мной и посадите собаку к себе на колени.
Я послушно села. Женщина оказалась хозяйкой кавалер-кинг-чарльз-спаниеля примерно того же возраста и размера, что и моя Трикси. Оба наших щенка были немного застенчивыми.
Через пару недель Трикси уже носилась, уворачиваясь от больших собак и забираясь на игрушки и ящики, чтобы казаться крупнее. И еще она подружилась с Зигги. Он тоже был гаванцем, но на три месяца старше. Теперь эти двое боролись друг с другом, игнорируя всех остальных. Было видно, что они без ума друг от друга. Поэтому мы с хозяйкой Зигги договорились тренировать наших собак вместе. Хозяйку звали Джейн.
В первый раз мы встретились у Джейн дома. Мы пили чай и почти три часа наблюдали, как безостановочно кувыркаются щенки. Для меня это было похоже на медитацию — успокаивающую, завораживающую, выводящую на новый уровень. Стресс исчез. Я чувствовала себя как после сеанса расслабляющего массажа.
Шло время, и наша дружба крепла. Оказалось, что нас объединяет не только любовь к собакам. Мы обе хотели путешествовать по Монтане и окрестностям, и нам обеим нравилось готовить. Так зародилась традиция пятничных встреч. Мы осваивали новые рецепты или устраивали дневные вылазки.
В этом году Трикси и Зигги исполнится пять лет. Наша стая пережила много приключений. Мы ездили на автофургоне в Йеллоустон[6], национальный парк «Глейшер» в Канаде и в более короткие путешествия по всему штату. Фотографировали медведей, лосей, орлов и водоплавающих птиц.
У нас есть свой список мест, куда еще можно поехать, чудес, которые нужно повидать, и рецептов, которые необходимо попробовать. Планирование доставляет мне такое же удовольствие, как и сами события. Мои недели больше не проходят бессмысленно, неотличимые одна от другой. Я предвкушаю приключения и с нетерпением жду наступления пятницы.
Все мы можем достигнуть гораздо большего, переключившись с суеты на осознанность. Надо только понять, сколько мы теряем, не проводя границы и не уделяя времени действительно важным вещам.
Если теперь меня кто-то спросит: «Что вы делаете в свободное время?» — я не растеряюсь. О боже, чего я только не делаю!
Линн Киннаман
Стрекоза
Вы заслуживаете тихого мгновения. Вы заслуживаете того, чтобы глубоко вдохнуть, замедлиться и успокоиться.
Прошлым летом я перенес сильный стресс. Я только что закончил сложную докторскую программу и был измотан годами исследований и написания статей. Мы с женой взяли отпуск, чтобы отпраздновать окончание моей учебы, но я так привык напрягаться, что мой мозг никак не мог расслабиться. Я чувствовал постоянную потребность работать. Моя преподавательская нагрузка усугубляла ситуацию — надо было готовиться к осеннему семестру, который приближался слишком быстро.
Мы уехали на остров Макино в Мичигане. В другое время цоканье лошадиных копыт, отсутствие машин и идиллические пейзажи вызвали бы у меня умиление, но в тот раз я никак не мог успокоиться. Я был слишком взвинчен, измотан и рассеян. Надо было ответить на письма. Скорректировать осеннее расписание. Поговорить с еще одним студентом о его тревогах.
В один из дней мы с женой сидели на лужайке возле отеля, откуда открывался вид на знаменитый висячий мост, соединяющий остров с материком. Это самый длинный мост в мире, он как будто парит в воздухе. Я взял с собой телефон, чтобы проверять почту.
— Сколько можно, — пробормотал я.
Моя прекрасная жена сидела рядом со мной на ротанговом диванчике. Я пил прохладный лимонад. По ярко-синему небу плыли пушистые облака. Ветерок гнал барашков по глади пролива. Но мои плечи были напряжены, подняты к ушам, и я никак не мог их опустить.
Мимо прожужжала стрекоза. Эти существа кажутся мне особенными — для меня они символизируют ценность момента. Большую часть своей жизни они проводят под водой в виде личинок и появляются на свет всего на пару месяцев. Яркие крылья этой стрекозы напомнили мне о татуировке на правой лодыжке моей жены. С каждым движением крылья меняли цвет: были то синими, то зелеными. Вообще-то я люблю наблюдать за полетом стрекоз, меня завораживают их непредсказуемые резкие движения. Но в тот день я был не в настроении. Мне нужна была тишина. И тогда, словно по команде, стрекоза остановилась на травинке передо мной.
«Я тоже должен сделать это, — подумал я. — Ухватиться за что-то и замедлиться. Скрыться от настойчивого ветра жизни и просто расслабиться, хотя бы ненадолго». Я внимательно наблюдал за стрекозой в течение нескольких долгих минут. Потом она улетела. «Ну вот. Можно вернуться к работе», — вздохнул я.
Посмотрел на мост, на траву, на облака — и перевел дыхание. Может быть, на этот раз у меня получится. Я повернулся к жене, чтобы рассказать ей о случившемся со мной откровении, как вдруг почувствовал, как что-то легко коснулось моей ноги. Вспыхнули разноцветные крылья. Стрекоза сидела на моей правой лодыжке и выглядела точно так же, как татуировка моей жены.
В тот момент я мог бы поклясться, что она сказала что-то вроде: «Надо не просто расслабляться, а ценить настоящее. Жизнь так коротка, так быстротечна. Будь здесь и сейчас. А будущее — пусть оно случится в свое время».
Это прекрасное создание, которому оставалось жить всего несколько дней, напомнило мне о ценности жизни. У меня больше никогда не будет второго такого же момента с моей женой, этого прохладного ветерка, этой тишины. Я слишком много сил прилагал к тому, чтобы расслабиться. Вместо этого мне стоило просто проникнуться покоем момента. Я почувствовал, как опустились мои плечи. Стрекоза тоже выглядела довольной. Она вспорхнула с моей лодыжки и исчезла навсегда. Больше я ее не видел.
Я так ничего и не рассказал жене. Мне нужно было немного подождать, осознать увиденное.
Несколько месяцев спустя я решил сделать свою первую и единственную татуировку — стрекозу на правой лодыжке. Теперь каждый раз, глядя на ее, я делаю глубокий вдох и улыбаюсь. «Просто будь, — говорит мне стрекоза. — Будь здесь и сейчас. Жизнь так драгоценна». И я вижу, как солнце играет на ее переливчатых крыльях.
Джон Кевин Аллен
Оглавление
- Вступительное слово
- Глава 1. Всего одно мгновение
- Глава 2. Шаг вперед
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Куриный бульон для души. Найди время для себя. 101 история заботы о себе и поиске баланса предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
1
Лорен Бэколл (1924–2014 гг.) — американская актриса, признанная Американским институтом кино одной из величайших кинозвезд в истории Голливуда.
2
Героиня популярного сериала «Семейка Тененбаум» (США, 2001 г.). Роль Марго в сериале исполнила Гвинет Пэлтроу.
4
Райдер Кэрролл — автор бестселлеров New York Times, дизайнер цифровых продуктов и изобретатель метода планирования Bullet Journal.
