(Не) ошибка

Эннота Романовская

Когда я встретила его, мой мир перевернулся. Я словно попала в рай – настолько сладко было в его руках. Но когда мы встретились снова, я больно ударилась о землю. Потому что оказалось, что у меня нет права любить его. И теперь нам нужно держаться друг от друга как можно дальше.Когда встретил ее, я понял, что больше никогда не смогу забыть. Наш поцелуй никак не выходит из моей головы. Но в один день произошедшее между нами станет чудовищной ошибкой.

Глава 11

— Господи! Как это произошло!? Яр, ей срочно нужно к ветеринару! — я устраиваю панику, потому что отлично знаю с самого детства, что любимого питомца очень больно терять.

— Оля, — он подскакивает с места, — не переживай. Все будет хорошо. — но мне страшно. Что, если это серьезно? Что, если она не дотянет до клиники? От мысли бросает в жар, а ноги резко подкашиваются.

Брат молниеносно ловит меня, а затем подхватывает на руки.

— Не подходи ко мне так близко, — громким шепотом негодую. Не дай Бог, если кто-то из родителей нас сейчас увидит.

Он молча усаживает меня на стул, медленно отстраняясь.

— Подготовь пока Ночку, а я найду круглосуточную ветклинику, — говорит Яр и уходит. Его голос такой уверенный и бесстрастный, что я непроизвольно успокаиваюсь. Действительно, зачем я паникую? Сейчас Ночку врачу покажем, и все будет хорошо.

Осторожно беру кошку на руки. Затем торопливо иду в прихожую, достаю сумку-переноску из шкафа и ставлю на пол. Пока думаю о том, как засунуть в нее Ночь, она сама залезает туда. Вот это да… Ночка сама понимает, что ей нужно поехать к врачу. Надо же, какая умная…

Через несколько минут приходит Ярослав. Он несет кошку к машине, ждет, пока я залезу на переднее сиденье, и отдает переноску мне на руки.

Когда садится за руль, спокойно спрашивает:

— Все в порядке?

— Да. Спасибо тебе, — я не знаю, что бы делала без него. Наверное, уже свихнулась бы. Но с ним это тоже очень вероятно…

— Ехать примерно сорок минут, — перебивает начинающийся поток моих неправильных мыслей. — Если что-то понадобится — говори, хорошо?

— Спасибо, — какой же он потрясающий человек… Сейчас я понимаю, почему имела неосторожность влюбиться в него…

Яр замечает мое странное состояние и с опаской оглядывает.

— Что-то не так?

Тушуюсь. Не скажу же я, что не только мои чувства, но еще и душа принадлежит этому человеку?

Иногда я удивляюсь тому, насколько много у нас общего и как мы подходим друг другу. Словно так и должно быть.

В который раз гоню глупейшие мысли, стараясь переключиться на что-то другое. Ну как мы можем быть совместимы, как половинки единого целого, когда находимся в такой ситуации!? Я схожу с ума. Определенно. И вижу то, чего нет. Этого нет. Точно. Мы совершенно не подходим друг другу. Боже мой, да у нас даже таких критериев быть не может! Я абсолютно не имею право так думать.

Таким образом я мыслю последние пару недель. Еще немного, и буду готова сама отправиться в психушку.

— Все хорошо, — отвечаю, и мы трогаемся с места.

***

Ночке поставили гнойный конъюнктивит. Померяли температуру, посмотрели глазик и сделали противовоспалительный укол. Нам сказали каждый день по четыре раза закапывать лекарство в глаза. В ближайшие три дня посоветовали в это же время привозить на повторные уколы.

Я немного успокоилась, потому что ветеринар сказала, что это абсолютно нестрашно.

Когда мы возвращались домой, на часах было уже около одиннадцати.

Не знаю почему, но в этот раз мы решили поставить сумку-переноску с кошкой на заднее сиденье. Я же села на переднее.

— Я буду возить Ночку на уколы, — прервал молчание Ярослав. — Так я буду знать, что не только с кошкой, но и с тобой все в порядке.

— Спасибо тебе огромное, я не знаю, что бы делала без тебя, — откровенно призналась ему.

— Это мой долг, как старшего брата, — глухо ответил он.

Теперь же тишина не давила, она просто убивала.

— Ты мне ничего не рассказывала о себе, — решил прервать ее Ярослав.

А что рассказывать? В моей жизни не было чего-то очень интересного и сложного, разве что… только сейчас.

Погодите-ка… А зачем ему это?

— Ты тоже хочешь стать мне хорошим братом? — догадалась я.

— Ну, ты же сама это предложила. Давай попробуем, — ответил отстраненно.

Действительно. Я же собиралась стать другой — сильной, смелой и контролирующей свои запретные чувства…

— Хорошо. Я родилась восьмого апреля девяносто четвертого года. В детский сад не любила ходить, — улыбаюсь я, вспоминая то время. — По мне так лучше побыть дома с родителями, чем переться на весь день непонятно куда и к кому, — уголки губ Яра медленно, но верно поднимаются вверх. — Во втором классе познакомилась с Алькой — это та чокнутая девушка, которую ты видел в клубе тогда в… туалете, — я растерялась, поняв, что ляпнула лишнее, но решила все поскорее замять. — Так вот, я… ээ… В общем, я очень подружилась с ней, и после окончания школы мы продолжали общаться, — фух, кажется, получилось. — В школе была хорошисткой, но это само как-то получалось. Мне было важно, чтобы в голове что-то откладывалось, — хмыкнула. — Со специальностью я определилась не сама, а с маминой помощью. Это она подсказала мне, что моя ответственность и серьезность, а еще самоорганизованность отлично пригодятся в работе секретаря, например.

— А ты нескромная, — хохотнул он в кулак.

— Эй! Почему это? Ты же знаешь, что я говорю правду, — расплылась в победоносной улыбке.

— А то, — Яр подмигнул.

— Так вот. Я устроилась на работу официанткой, пока училась в универе, где познакомилась с Димой. Мы встречались два года, а потом жили в браке еще столько же…

— Не говори мне об этом ублюдке, — слова он буквально выплюнул. — Иначе я за себя не ручаюсь.

— Хорошо, — я оробела. На чем я остановилась там? Аа… — В общем, закончила я учиться и устроилась на работу. Пока что ни о чем не жалею.

Жалею… О том, что мое сердце обливается кровью при одной лишь мысли о том, в кого я влюбилась. И я страшно сожалею, что все так сложилось. Но это от меня никогда и не зависело…

— А хобби?

— Хобби? — переспросила я. — А, ну… увлекалась когда-то рисованием. Но это несерьезно все было, — отмахнулась рукой, снова погрузившись мыслями в тот день, когда отец познакомил меня с братом.

— Почему ты так решила?

— Я же бросила это — значит, не так важно было, — уверенно произнесла.

— Тебе разонравилось?

— Нет. Скорее, просто устала.

— А сейчас? Не скучаешь?

— Если честно, скучаю. Безумно скучаю, — ответила я, уже не соображая, о чем вообще идет разговор.

— Ну тогда в чем проблема, Оль? — не понимал он. — Начни заново. Хотя бы попробуй.

— Проблема в том, что нельзя! Это не стоит того, чтобы потерять все то, что у меня уже есть! Работа намного важнее хобби, понимаешь? Точно так же как и семья намного важнее, чем какое-то кратковременное помутнение рассудка!!! — не выдержав натиска навалившихся событий, я громко закричала, ядовито выплевывая слова и совсем забыв о том, что мы говорим о каком-то глупом хобби.

Мне так надоело держать эти терзающие душу чувства в себе, что я просто сорвалась.

«Господи! Что же я сейчас такое сказала!? Зачем я все время сыплю соль на рану! Оля, зачем, я тебя спрашиваю!?» — отчитывала меня моя совесть, но уже было поздно. И почему она раньше молчала!?

Когда до брата дошел смысл моих слов, я судорожно попыталась объясниться:

— Ярик, прости, я не это… — начала было я, но меня перебили.

— Помутнение рассудка!? — оскалился он. — Так вот, что ты обо мне думаешь… — прорычал и резко свернул на обочину. Я забыла пристегнуться, поэтому полетела прямиком к нему на колени.

— Яр, я не хотела…

— А что ты хотела? — он склонился надо мной, словно над своей жертвой. — Ты же знаешь, что я держусь из последних сил, так какого хрена вытворяешь такое!? — последнее Яр прорычал сквозь сжатые зубы. Его серые глаза бешено блестели, потемнев почти до черного цвета. Я вжалась в руль спиной до боли.

Было такое чувство, что он сейчас меня ударит. Его жуткий взгляд, сжатые руки, которыми он схватил меня за талию, ходящие желваки на скулах…

От страха я зажмурила глаза. Начала молиться Богу, чтобы все случившееся оказалось сном. Чтобы я сейчас открыла их, и настало утро того дня, когда я впервые встретила Ярослава. Я бы вообще не пошла в клуб и в таком случае увидела бы его уже в доме отца. Тогда все было бы по-нормальному.

Яр резко схватил мои сомкнутые губы своими, заставив их приоткрыться. Его руки быстро соскользнули с живота куда-то за спину. Я широко распахнула глаза. Что он творит!?

Лихорадочно начинаю вырываться, параллельно стуча по его плечам сжатыми кулаками. Ярослав лишь ухмыляется, продолжая жадно сминать мои губы.

Он снова не в своем уме.

Мое тело напряглось как струна от жарких прикосновений и крышесносного поцелуя. Но так не должно быть. Это неправильно. Ошибка.

Я сопротивлялась до последнего: упиралась в его плечи, но он оказался сильнее; пыталась отвернуть голову, но он крепко зажал ее руками; пробовала освободиться из его хватки, но он только крепче притянул к себе.

От безысходности и изнеможения я обмякла. Глаза сами начали наполняться слезами. Мне было так горько, что хотелось лишь одного — оказаться дома и громко зареветь. Я была морально и физически истощена.

Напор Яра резко ослабел.

— Ты плачешь? — он оторвался от моих губ и вгляделся в лицо.

— Псих, — прохрипела на выдохе. Дыхание сбилось еще сильнее. То ли от плача, то ли от осознания происходящего.

— Боже, Оля, я правда псих, кретин, урод, эгоист — крыл он себя ругательствами. — Прости идиота, — его лицо виновато скривилось. — Только не плачь, пожалуйста, умоляю тебя!

Я завыла еще сильнее.

— Оля, извини меня, прошу тебя! — завопил на всю машину. — Я не хотел, чтобы все… — он запнулся. — Я больше не буду тебя трогать, обещаю, — заявил Яр, все еще прочно удерживая меня руками. Увидев это, парень тут же убрал их.

Я собрала свои последние силы и медленно перелезла с его коленей на свое сиденье, отвернувшись к окну.

Больше никто ничего не говорил.

Когда мы доехали до моего дома, я вылезла из машины, открыла заднюю дверь и забрала Ночку.

— Я заеду за вами завтра около десяти, — бросил напоследок Ярослав, после чего машина сорвалась с места.