Искусственная мухоловка

Энн Княгинина (2024)

Кайра приезжает в «умный» отель отметить окончание колледжа. Но вместо отдыха — заражённые непонятной инфекцией люди. Трупы. Новые знакомые, и враги. И влюблённый в неё парень. Бок о бок им придётся выживать, бояться и плакать. Напряжение нарастает, когда открывается правда о месте, где их заперли. Город за пределами отеля тоже становится местом борьбы за жизнь.

Часть 1

«Во мне кипит такая злость, такая боль, такая ненависть… я ору в небо. Громко, истошно.

Как долго я этого ждала.

Ждала, когда смогу всё выплеснуть, смотря в прекрасное голубое небо.

Это не подушка, что глушила мои крики — это огромное пространство, созданное для меня и моего крика».

Пролог

Длинные коридоры. Белые стены. Панорамные окна. Двери без цифрового обозначения.

Электричества нет.

Я бегу, ноги подгибаются. Адреналин толкает вперёд, позволяет не чувствовать усталость.

Не могу вспомнить, за какой именно дверью номер, в который меня пересилили утром.

Повсюду звуки ломающихся костей, предсмертных криков, падений мёртвых тел, рычания.

Не осознаю, что происходит в этом чёртовом отеле. Мозг пытается спасти от панической атаки, что, кажется, всё-таки вот-вот накроет.

Те все живые, что встречались на пути, уже, скорее всего, мертвы — и даже тот мужчина из бассейна. И я не хочу оказаться в их числе.

Медлить нельзя, поддаваться страху тоже, но все двери одинаковые. Электронный ключ не подходит ни к одному магнитному замку.

Если нет электричества, замок работает благодаря встроенным батарейкам.

Впереди показывается медленно идущий человек ко мне спиной. Его руки болтаются вдоль тела, словно в них нет ни костей, ни крови, а только кожа.

Но я видела, как эти самые руки сворачивали шеи людей, пока те не становились похожи на тряпичных кукол.

Делаю шаг вправо неторопливо, почти бесшумно. Прижимаюсь к стене.

Я собиралась отметить выпускной в «умном» отеле, а не пытаться выжить. Пальцы правой руки сжимают браслет — подарок от мамы, мой оберег… поможет ли он теперь?

Глава 1

Кайра

Вещи, что успела достать из чемодана, снова собраны. В моём номере сломался душ — система не реагировала ни на голос, ни на ручное управление.

Я не жду носильщика, обещавшего перенести мои вещи в новый номер с минуты на минуту, иду в бассейн.

В раздевалке снимаю платье, складываю в аккуратный квадратик. И иду, стараясь не скользить по полу в резиновых тапочках, к прозрачной воде.

Несколько человек выходят из бассейна, двое уже плавают от одного бортика к другому.

Мужчина лет сорока испробовал несколько стилей плаванья за минуту, а девушка в фиолетовой шапочке плавает по-лягушачьи — наверное, только учится.

Погружаю ноги в воду.

К прохладе привыкаю быстро, а проплыв несколько кругов и вовсе согреваюсь.

Девушка в шапочке следит за мужчиной, будто изучает стили его плаванья — стало немного её жаль — меня ещё в детстве отец научил плавать.

Только я собираюсь предложить девушке помощь, надеясь, что та не пошлёт меня, как свет гаснет: сначала лампы на потолке, позже в бассейне — одна лампочка, вторая, третья… дикие выкрики из холла пронзают страхом нас троих, что замерли в воде, как животные, симулирующие смерть.

— Что это было? — девушку освещает полоска света, струившаяся через небольшое окошечко над потолком. Любопытство, связанное с плаваньем, угасает в её глазах, уступая место страху.

Ноги сами несут из бассейна, скорее в раздевалку — если в отеле пожар, то нужно спасаться. Если грабители — знать наперёд, сколько их, чтобы вернуться и найти укромное место.

Если война — искать убежище.

Но это не пожар, не грабители, не война, а то, что никто не мог вообразить… лучше бы мы все сгорели, чем пережили то, что нас ожидает впереди.

Вода стекает по лицу с волос, платье липнет к телу. Я стою на выходе из раздевалки, приклеившись взглядом к женщине, с рваными, ровными порезами, рассекающими кожу щёк.

Она держит голову ребёнка в руках, но недолго. Щёлк. Мальчик падает к её ногам, со сломанной, неестественно вывернутой шеей. Кровь со щёк пачкает её одежду, окрашивает растрёпанные волосы в красно-розовый. Глаза не стоят на месте, они смотрят то верх, то вниз, и опять повторяют путь. Она отворачивается и отправляется к новой жертве — мужчине, вышедшему из фитнес-зала, с тем же намерением, что было у меня — узнать, что произошло. Но он зашумел, и она его заметила. Он оказывается следующим у женских ног.

Кто-то кладёт руку мне на плечо, и тихо что-то спрашивает, но я не слышу, я прикрикиваю, отпрыгивая назад.

Она поворачивается к мужчине из бассейна.

Я затихаю, но сразу же и кричу снова:

— Бегите, бегите!

Его передёргивает. Он не может определиться, в какую сторону удирать, где больше шансов спастись.

А от её медленности не остаётся ничего — она бежит так быстро, что я с трудом не теряю её из виду.

Мужчина успевает схватить сумасшедшую за руки, что та успела вытянуть. Она рычит, пытается высвободиться, но мужчина силён, и его пальцы на тонких запястьях подобны наручникам.

Мужчина не отпускает женщину, но видно, что силы его оставляют — руки сумасшедшей выглядят тонкими, полыми, но она двигает ими так, будто они каменные.

Я не должна бездействовать, стоять как человек, полный безразличия, ведь это совершенно не так: я не хочу, чтобы этот мужчина, с которым мы вместе плавали, у которого так отлично получалось двигать телом в воде, превратился в мёртвого, со сломанной шеей человека.

Я срываюсь с места к сумасшедшей. Мужчина отвлекается на меня. Одна рука отпускает запястье женщины — та немедля хватает его за горло, но без второй руки сломать шею ей не удаётся — она снова рычит, и раны на щеках начинают кровоточить интенсивнее.

Оказываюсь за спиной психопатки. Вытягиваю ногу, ставлю ей подножку, она пошатывается. Мужчина отпускает её руку, бьёт по второй, что держится за его шею, и она падает на колени.

Мужчина пинает сумасшедшую, та валится на спину, и он, словно забыв, что она, как никак, человек, прижимает ногой её тело к полу, давя кроссовкам на грудь с такой силой, что той не подняться и на миллиметр.

— Надо верёвку, свяжем ей руки и ноги.

Он говорит мне, но я сосредоточена на рычащей женщине.

Мужчина наклоняется к ней, одним рывком переворачивает животом к полу и заново прижимает её к полу. Его голени расцарапаны ногтями, но он не замечает, или не хочет акцентировать внимание на таких, в данном случае, мелочах.

— Верёвку неси, — рявкает он, — пока не пришли другие!

— Может их и нет, — неуверенно предполагаю я.

— Не будем проверять.

Пока бегу обратно в раздевалку, пытаюсь вспомнить, где видела хоть что-то, что может послужить путами.

Не трачу время на путь до женской раздевалки, вбегаю в мужскую. Несколько вещей разбросаны по полу. Открываю ящик за ящиком — почти всё без замков, но они и пусты. Пинаю футболку под ногами, уже служащую тряпкой для пола, и толкаю дверь в душевую.

Недавно здесь кто-то мылся, пар заслоняет видимость, но яркие бутылочки шампуней и гелей для душа, как разноцветные гирлянды.

Неужели здесь нигде нет верёвки, или хотя бы чего-то длинного, чем связать человека. Связать человека. Это дикость.

В груди вибрирует сердце, оно стучит так буйно, что отдаёт ударами в голову, но я обязана сохранять рассудок.

Меня озаряет, когда я вновь оказываюсь у шкафчиков, что вместо верёвки можно использовать футболки, валяющиеся на полу. Я беру их и спешу обратно, одновременно скручивая футболки в длинные рулоны, похожие на змей.

Мужчина держит тварь уже не только ногой, но и руками. Она, как угорь, пойманный в сети, дёргается под его весом.

Он просит поторопиться.

Мужчина кладёт сумасшедшую на бок, и первым делом связывает ей руки, чтобы она не сумела вырваться, а после приступает к обвязыванию ног.

— Куда её? — спрашиваю я, когда вижу ненадёжный узел на футболке, объединяющий ноги женщины.

— Бросим в бассейн, — голос спокойный, без угрызения совести. Его карие глаза направлены на меня.

— Она утонет, задохнётся, умрёт!

— Она больная, ты не видишь?

— А если это временное явление?! Мы убьём её.

— Хочешь оставить её здесь? Мы не знаем, насколько умны и проворные эти… — он запинается.

— Эти сумасшедшие?

— Пусть будут сумасшедшие.

— Мы можем запереть её в душевой.

Его глаза на миг закрываются, а потом вновь смотрят на меня.

— Там стеклянные двери, и эта единственная защита от побега.

— И что, кроме бассейна никакого варианта?

— Это лучший. Мы бросим ей спасательный круг на воду. Если придёт в себя, сможет спастись.

— Со связанными руками и ногами?

— Соображающий человек поймет, как ухватиться за круг.

— Это будет на вашей совести.

Он встаёт в полный рост, разминается и опять нагибается, но уже чтобы взять рычащую женщину на руки.

— На моей совести будет больше, если она освободится.

Он указывает на мальчика со сломанной шеей, и на мужчину.

Я вздыхаю.

Если это временное помешательство мозга и тела — мы убьём эту женщину.

Но кареглазый прав — рисковать нельзя.