Преследуемая временем

Эра Лата

«За панорамным окном гостиной властвовала поздняя весна. Воцарившуюся в комнате густую тишину разрезало тиканье настенных часов… В мире за окном, среди распускающихся листьев на деревьях и легкого дуновения ветра не было той женщины, живущей вне времени и преследуемой им. Она сидела здесь».

Глава 2

Что для меня время? Бесстрашное «вчера» —

вместилище опыта и познания.

Спокойное «сегодня» — часы, идущие в такт

мыслям и поступкам. Незнакомка — «завтра»,

с вуалью на лице.

— Доброе утро, Елизавета Андреевна! Шеф просил Вас зайти с оперативными данными по сделкам за неделю, до внепланового совещания заместителей, — мелодичный голос Наташи прервал мои мучительные поиски ключей от кабинета. Что за «Бермудский треугольник» — моя сумочка? Она могла любой предмет превратить в незримую вещь.

— Утро стало бы добрее, если бы моя сумка отдала ключи, Наташенька, — улыбнувшись, ответила я на приветствие секретаря-референта нашей фирмы.

Наталья представляла собой олицетворение молодости, красоты и вкуса. Учитывая, что этот букет был наделён ещё и интеллектом, все в нашей фирме были убеждены в том, что шефу, нашему генеральному директору Владимиру Михайловичу, очень повезло с секретарем.

Сегодня Наталья Васильевна была одета в элегантный костюм, выгодно подчеркивающий узкую талию и стройные бёдра. На плечи спадали белокурые густые локоны. Из-под густых длинных ресниц на мир смотрели широко распахнутые зелёные глаза. Пухлые маленькие губки придавали лицу кукольный образ. В офисе не было ни одного представителя мужского пола, который бы не хотел под любым предлогом задержаться возле красавицы и обсудить деловые моменты деятельности. Даже если, эти моменты касались не их прямых должностных обязанностей. В дни учебного отпуска референта, во время очередных сессий, создавалось ощущение, что из офиса вынесли что-то очень яркое, красивое и радующее глаз. Подсознательно, все с нетерпением ждали возвращения нашего фирменного солнышка.

— В случае необходимости внесения корректировок в плановые показатели, Елизавета Андреевна, у меня с утра готовы сводки по заказчикам за последние дни.

— Очень кстати, спасибо, Наташа. За чашкой кофе и проанализируем их, — предложила я, выудив, наконец, со дна сумки ключи.

Во время таких кратковременных совмещений деловых моментов с утренним кофе, мы успевали обсудить и некоторые волнующие её жизненные вопросы. И, конечно же, как у любой молодой девушки, эти вопросы касались личных отношений. Я никогда не задумывалась, на чем основывается её доверие и симпатия ко мне.

— Владимир Михайлович здесь? — спросила я Наташу, допивая кофе. По показателям прослеживался резкий спад спроса на наши услуги. — Я буду у него через двадцать минут.

— Сейчас доложу, — Наташа выпорхнула из кабинета и через минуту её каблучки стучали на другом конце коридора.

Фирма занималась строительством индивидуального жилья. На рынке мы прочно занимали свою нишу, существовали второй десяток лет и пользовались отличной репутацией.

Шефа за глаза называли Бульбудой. Кто и когда наградил его таким вторым именем, мы не знали. Но точно понимали, благодаря каким качествам он это заслужил. Первая часть «Буль» происходило от бульдога и бульдозера. Обладая железной хваткой и снося все преграды на своем пути, он прошел длинный путь от рядового строителя до генерального директора фирмы, занимающейся строительством по всей нашей области. Вторая часть имени происходила от Будды⁴. В свои шестьдесят семь лет вместе с сединой он приобрёл и мудрость. К людям он относился всегда уважительно. Окружающие отвечали взаимностью, никому и в голову не приходило злоупотреблять его спокойствием и рассудительностью.

Экстренное заседание длилось не долго. По итогам совещания, была разработана стратегия выравнивания деятельности организации по секторам. Первым в «атаку» шел маркетинговый отдел. За ним — все технические службы.

Моя же задача состояла в том, что с сегодняшнего дня оперативно-производственные планы я должна была составлять на каждый день и анализировать по истечении краткосрочных проектов. За время моей работы в этой организации наш отдел переформировывался. В итоге, из руководителя экономического отдела, я превратилась в заместителя директора, специалиста по общим вопросам. К оставшейся малой доле экономической работы добавили часть полномочий и обязанностей по работе с персоналом.

— Ты еще не ушла на обед? — услышала я голос Владимира Михайловича, прежде чем увидела его самого в проёме открытой двери своего кабинета.

Он был не высокого, но крепкого телосложения, без малейшего намёка на старческую сутулость. Короткая шея плавно переходила в скулы, оправдывая сходство с бульдогом. Пряди седых волос благородно серебрили виски и лоб. Сжатые тонкие губы контрастировали с черными глазами-вишенками под широкими бровями. Взгляд тяжелый, придавливающий железобетонным полотном. Мне было хорошо знакомо это выражение лица.

С тех пор, как шеф вычислил мою способность, как он говорил: «видеть людей», я стала привлекаться к некоторым процессам. Эта часть работы была напряженной, требовала максимальной концентрации внимания, но мне нравилась. Индивидуальные способности довольно успешно позволяли её выполнять.

— Отдохни в выходные, выспись. — Бульбуда прошел в кабинет и сел рядом. — У нас новый претендент в партнеры. В понедельник утром встречаемся с ними. Поедешь под видом референта. Форма одежды как всегда, ну, ты и сама знаешь. Диктофон бери с собой, после встречи предоставишь анализ разговора.

— Сколько человек от партнера будут, Владимир Михайлович?

— Трое. И мы, и они приедем со своими юристами. Внимание направляй только на руководителя. Меня интересует он.

— Фотографию Наташа скинет?

— Да, уже готовит, подходящий вариант для анализа. Предварительное описание психологического портрета по фотографии нужно в воскресенье. Отправишь по электронной почте.

— Каков алгоритм моей работы на встрече?

— Значимые штрихи накидаешь мне на бумаге через пятнадцать минут после начала беседы. Ориентируйся на момент согласования наших условий. Буду выводить на наш оптимальный вариант. Наблюдай внимательно, заметишь малейшую нестыковку в момент решения вопроса в моих действиях и в их намерениях, предложи моё лекарство со стаканом воды. Появится время, чтобы сориентироваться.

— Телефонные разговоры с ним остались?

— Запись первого общения.

— Какова продолжительность разговора?

— Минут десять. Забери у Натальи, послушай.

Шеф встал, дав понять, что разговор окончен. Неожиданно, по-стариковски положив жилистую руку мне на голову, добавил:

— Лиза, никогда тебе не говорил, принимал как само собой разумеющееся: спасибо, тебе, дочка, за работу. А теперь, нам нужно подкрепиться. Если нет срочной работы, то можешь ехать домой. Ты устала. Отдохни.

Бульбуда вышел, попрощавшись. Значит, действительно, пора домой. Уставившись перед собой, размышляла над тем, что услышала. На счет предстоящих переговоров я не беспокоилась. Меня насторожили слова Владимира Михайловича о том, что «девочка устала». Рабочий график был установлен для меня индивидуальный: с утра явка обязательна, после обеда — по необходимости. Иногда могла задерживаться и допоздна. Об усталости говорить было не принято. Так, в особых условиях, я работала третий год. Ходило много слухов о причинах привилегированности моей должности. Но так, как практически никто не знал всех нюансов и объемов работы, слухи на догадках оставались только слухами.

Со словами знаменитой героини фильма «Унесенные ветром» Скарлетт О, Хара: «Об этом я подумаю завтра…», решила заскочить за материалом к Наташе и отправиться домой. В выходные предстояло организовать и провести день рожденья Валеры, моего мужа.

^***

Школа предстала предо мной огромным ульем. Первоклашек набралось много. Нас всех построили во дворе. Высокая, толстая женщина в парике долго говорила о том, что у нас начинается новая жизнь и, какая она будет отныне в стенах этой школы. К тому времени, когда надо было расходиться по классам, букеты в руках у многих завяли. Бантики в косичках девчонок помялись и распустились от назойливого внимания мальчишек. Один из них за это получил портфелем по голове. Уставших, обескураженных тем, что эта учеба затянется надолго, повели в классы знакомиться со своими первыми учителями.

Со мной за парту села маленького роста пухленькая девочка. Сразу познакомились. Звали её Надей. Несмотря на то, что учительница, Вера Степановна, после знакомства говорила важные для нас вещи, Надя взахлеб рассказывала о себе. За полчаса я узнала, что у неё три сестры — все красавицы и умницы. Мама работает библиотекарем. Папа где-то в управлении. Живут они в трёхкомнатной квартире. Она умеет кувыркаться и долго может сидеть, набрав полный рот воды. Её большие голубые глаза на круглом лице часто моргали, а в моменты наслаждения своим рассказом, загадочно слегка прикрывались веками. Царапинки на маленьком носу вызвали мой интерес:

— Обо что ты так пошкрябалась?

— Котёнок Барсик игрался со мной и поцарапал, — ответила Надя. — Так у меня таких царапин везде полно. Смотри, — Надя стала стягивать с себя колготки, чтобы показать коленки со следами дружбы с Барсиком. Мелькали ладошки, усыпанные тонкими нитями ран от когтей. К тому моменту, когда мы увлеченно под партой рассматривали Надино второе голое колено, неожиданно кто-то постучал по парте над головой и строгий голос Веры Степановны произнес:

— Кто у нас тут под партой? Девочки, в школе все сидят за партами и слушают внимательно учительницу. Вылезайте и садитесь на свои места.

С великим сожалением я заняла своё место. Вслед за мной, одевшись, уселась рядом соседка по парте. В этот первый день занятий Надя нашла во мне благодарного слушателя всех её многочисленных историй. Их хватило до того момента, когда за мной пришла бабушка.

Дома на расспросы мамы о школе я поведала истории, услышанные от Нади, и добавила:

— Мне там не нравится. Больше не пойду. А Надю буду приглашать к нам в гости.

Все расхохотались. Что смешного?

С первых учебных дней я зарекомендовала себя бойкой девочкой. Заявила всему классу, что зовут меня Ивета и только так. Ответы по предметам отскакивали от зубов хорошо поставленным звонким голосом. На переменах дралась с мальчишками, задирающимися по малейшему поводу. Через три месяца Вера Степановна посадила меня за парту с самым хулиганистым мальчиком Ромой, с которым никто не мог ужиться в классе. Началась война за территорию. Мы были в разной весовой категории. Роман был крупного телосложения, довольно упитанный. Несмотря на то, что рядом с ним я выглядела кузнечиком, уступать ему ни в чем не собиралась. Каждое утро я отвоёвывала свою половину парты. В ход шли кулаки. На переменах во врага летели книги и чьи-то башмаки, недалеко стоящие рядом вдоль стены. Рома мстил: сажал меня на клей, привязывал косу к спинке ученической скамейки, прятал после занятий одну из туфель или клал в портфель всё, что не приколочено. Я никому не жаловалась. Во мне пылал огонь ненависти, а жажда ответной мести заставляла перед сном придумывать новый план на завтра.

В один из дней наши неспокойные соседские отношения всплыли наружу. На уроке труда, Рома подрезал лямки моего фартука. Я же в ответ, прошлась острыми ножницами по шву на спине его школьной формы. В разобранном виде после битвы мы предстали перед учительницей, которая не могла не услышать нашей с Романом брани.

— Подойдите ко мне, — раздалось в разгар словесной битвы.

Потупив взоры в пол, молча стояли перед Верой Степановной.

— Что происходит у вас? Это что такое с вашей формой случилось?

Мы молчали. Никому из нас не хотелось признаваться в том, что уже успели натворить.

— Сегодня же я навещу ваших родителей. И в ваших интересах быть дома после занятий. А сейчас рассаживайтесь друг от друга на свободные задние парты. Будете сидеть поодиночке.

Оставшиеся уроки прошли спокойно. Идея Веры Степановны поговорить с родителями не выходило из головы всю дорогу домой.

В семь вечера на пороге дома появилась учительница. Маму я не предупредила, надеясь на то, что Вера Степановна по какой-либо причине может и не придёт.

После долгого разговора мама проводила гостью и подозвала меня:

— Веточка, ну как же ты могла себя так вести в школе? Ты же девочка! Почему целых два месяца ты молчала о своих отношениях с соседом по парте? Вера Степановна сначала поговорила с родителями Романа, они живут на нашей улице в том конце. Всё расспросила у мальчика.

И тут я не устояла перед лучистыми мамиными глазами и выпалила:

— Он первый начал. Не хотел, чтобы кто-то садился за его парту. А меня Вера Степановна посадила. Вот и получилось так.

Мама крепко прижала к себе и произнесла:

— И в кого ты у нас такая боевая уродилась? Партизанка, ведь молчала же всё время! С этого дня я прошу рассказывать мне обо всем, что происходит с тобой в классе. Договорились?

— Договорились, мамочка! — от радости, что так легко отделалась, я поцеловала маму и побежала собираться на улицу играть. Как же я была благодарна ей за любовь и понимание!

Утром, на перемене неожиданно Рома появился с вещами возле моей парты. С деловым видом разложил учебники и коротко процедил сквозь зубы:

— Я буду сидеть с тобой. Обещаю больше не драться.

— Как хочешь, садись. Если не будешь драться, то я тебе буду помогать с уроками, — ответила я, недоумевая от перемены в отношении недавнего противника. — Это тебе так хвост родители накрутили после беседы с училкой, что ты сам ко мне пришел?

— Нет. Мне было скучно без тебя. И пока сидел один, никто не подсказывал: что и как нужно делать на уроках.

С чувством облегчения я приняла конец войны с Ромой. Началась обычная школьная жизнь, как у всех. Просидели за одной партой мы с ним ещё два года. За это время крепко подружились. После окончания младших классов нас с ним рассадили по разным рядам, но я по привычке еще долго подсказывала ему устные ответы у доски.

***

Лето промчалось быстро. За это время я успела успешно сдать вступительные экзамены в Технологический институт. Была очень удивлена тому, что из трёх предметов два сдала на пятёрку. Четверка оказалась по содержанию сочинения. Этого я не ожидала, так, как школу закончила с похвальной грамотой по литературе и русскому языку. К экзаменам практически не готовилась. Приезжала на вступительные испытания, сдавала и снова уезжала в тот же день. В родном посёлке меня ждал Гриша. Вместе с ним я бегала на дискотеки, ходила в кино. Каждый день гуляли вечером. Часто выезжали на природу поиграть в волейбол или в футбол с моими друзьями детства. После сумерек разводили костёр и пели песни под гитару в большой компании. Изредка я улавливала нотки эгоизма с его стороны, но старалась не омрачать мыслями об этом своё чувство к нему.

Как-то вечером, я сидела на коленях у Гриши, и, он сказал:

— Нам нужно проводить время только вдвоём.

Я понимала, что ему необходима физическая близость со мной, но не была готова к этому. Так и ответила:

— Я тебя очень люблю. Радуюсь, что ты есть, что ты со мной. Но, мне недавно исполнилось семнадцать и я не готова к таким отношениям. Скоро мы разъедемся по разным городам…

— Ну, что ж, значит, недостаточно любишь. Всё понятно. — Тяжело посмотрев, Гриша встал, стряхнув меня на землю. Резко повернулся и зашагал прочь.

— Люблю. Первый мой мужчина должен быть мужем… — пролепетала я вслед. Но, в ответ только глухо отозвались шаги в ночной тиши.

Это была первая наша размолвка, после которой места себе не находила. Где бы ни была, с кем бы ни общалась — все мысли были о Грише. Часами могла сидеть в оцепенении и прокручивать последний разговор. Это конец отношениям. Больше он никогда не будет со мной. Боль утраты, пустота в душе свалили в постель с температурой. Сказали, что я пролежала неделю. Приезжала неотложка. Маленького роста, щупленькая медсестра поставила укол. На безымянном пальчике правой руки блестело обручальное кольцо. Я подумала: «Может быть, её очень любит муж. А меня никто не любит. Не любит. А, и вправду ведь, Гриша ни разу не признался в чувствах». Стало еще тяжелее на сердце. «Придумала красивую сказочку про любовь, поверила в неё. Наивная маленькая глупышка! Дальше будет всё по-другому. В будущем страдать буду не я».

Высыпаясь по четырнадцать часов в сутки, встала на ноги. И уже через несколько дней заселилась в общежитие института.

Студенческая жизнь встретила нас круговоротом событий. Не успели привыкнуть к лекционным аудиториям и огромным лабораториям для практических занятий по химии, как отправили на полевые работы всем курсом. Оказывать студенческую помощь работникам села в сборе урожая овощей. Трудились с раннего утра. Возвращались уставшие. Несмотря на это, по вечерам находились силы и желание ходить на прогулки с новыми друзьями или поиграть волейбол на спортивной площадке. Друзей прибавилось, а самыми близкими подругами стали соседки по комнате Нина и Зоя.

В один из дней, вечером, я спустилась в подвальную прачечную. Стирали вручную. Белья набралось много после дождливого дня на поле. Поэтому, не заметила, как осталась одна в помещении. Уже собиралась уходить, как неожиданно в дверях появился молодой человек. Прислонившись к дверному косяку, оглядел с ног до головы, поцокал языком и произнес с сильным акцентом:

— Краси-и-и-вая! Ты мне давно нравишься, будешь моей. Я — Эрнесто.

Застыв с постиранной рубашкой в руках, присмотрелась к самоуверенному визитёру. Сомнений не оставалось. Передо мной стоял кубинец, любитель молоденьких девочек — первокурсниц. О его наглости мы с Ниной знали от второкурсниц. Я же видела его впервые. Ростом с меня, но рельефы мышц, обтянутые спортивным костюмом не оставляли шансов на попытку сопротивления. Оценив расстояние между нами, я быстро огляделась в поисках чего-нибудь тяжелого. Кроме широких длинных скамеек вдоль стены и полиэтиленовых тазиков на них, ничего не было. Взгляд упал на эмалированный ковш, в метрах трёх сзади от меня. Эрнесто с довольной ухмылкой надвигался:

— Иди-и-и ко мне, красавица…

Язык онемел, мышцы напряглись. Запотели ладони и шея. Страх сковал тело. Я пятилась назад и смотрела в его большие карие глаза. Он был красив и в то же время вызывал отвращение выражением животной плотоядности. Вдруг, резко подскочив, сбил меня с ног. Я рухнула на скамью, больно ударившись головой. За доли секунды успела подумать, что сознание не потеряла. Значит, смогу сопротивляться. Кубинец же, бормоча что-то на своём языке, начал срывать с меня одежду. Увидев закрытые глаза, видимо решил, что я без сознания. Просчитывая варианты отпора, я понимала, что удар достаточной силой должен быть нанесён ногой и желательно, в пах красавцу. Но, упав на спину, ноги оказались зажаты к ребру скамьи, не менее сильными его ногами. Времени не оставалось. Эрнесто всей тяжестью своего тела навалился на меня. От него пахло спиртным и чем-то сладковато-приторным, смешанным с запахом пота. В то время, когда он возился с завязками на поясе спортивных брюк, я дотянулась и схватила ковш. Со всей силы, насколько это было возможно в положении лёжа, обрушила его на него. Удар пришелся по затылку. Со спущенными до колен штанами мужчина сполз на пол. В этот момент вбежала Нина и закричала:

— Что здесь происходит?

Быстро оценив ситуацию, злобно посмотрела на лежащее тело с обнаженными мужскими причиндалами. Подняв меня, резко сказала:

— Быстро! В комнату! Нас здесь не было. Он, что, сдох, ублюдок? — быстро проверила пульс кубинца и добавила: — Живой, лучше бы сдох, урод! Но, тогда бы тебя посадили. Иностранец в нашем институте, учится по обмену. Матерь божья, что теперь будет! Из комсомола точно выпрут!

Отходя от шока, и вяло улыбнувшись упоминанию о комсомоле, выдавила из себя:

— Нин, собери бельё, я пока оденусь.

Натянув мокрую рубашку вместо порванной блузки и, прихватив всё бельё, мы ещё раз оглядели тело на полу. Оно дышало, но кровь на затылке вызывала приступы тошноты и вселяла ужас.

В считанные минуты добежали по пустым коридорам до своей комнаты. Когда дверь закрылась за спиной, я смогла отдышаться и сказать:

— Позови скорее Олега.

С Олегом мы познакомилась на волейбольной площадке. Вечером, еще в начале сентября, наша женская команда играла против юношей. По ту сторону сетки напротив меня на третьей зоне стоял симпатичный блондин. Во время игры я получила растяжение ноги. Он меня на руках отнёс в общежитие, молча. Этот высокий немногословный парень с третьего курса, был влюблён в меня с первой встречи. Я это знала. Знала и то, что, обладая решительным характером и привлекательной внешностью, он никогда не признается в своей симпатии ко мне. Его робость именно передо мной нередко являлась объектом шуток и насмешек со стороны Нины. Отмахиваясь от острого язычка подруги, он делал вид, что его это не задевает.

Через пять минут Олег был уже у нас.

— Что, случилось, Ева? Нина вся в растрепанных чувствах прибежала. На тебе лица нет! Что происходит? Почему ты мокрая?

Рассказывать и объяснять времени не было. Поэтому, я кратко сообщила:

— Нужна твоя помощь. Загляни в прачечную. Там на полу лежит мужчина. Сходи к вахтёру и сообщи то, что якобы ты проходил мимо лестницы в подвал — прачечную, услышал стоны и спустился посмотреть. Затем ты увидел картину, которую сейчас увидишь. О том, что был у нас и что слышал здесь — никому ни слова! Встретимся завтра в парке. Там и поговорим и я тебе всё объясню. Тебе надо спешить. Тому, кто в прачечной, необходимо оказать медицинскую помощь. Иди. И…, натяни на него штаны.

Олег недоуменно переводил взгляд с меня на Нину. Уже открыл, было рот что-то спросить, но увидел моё выражение лица и быстро выскочил из комнаты. Тем временем, Нина поставила чайник и безапелляционным тоном постановила:

— Тебе нужно выпить горячего чая. Ты вся дрожишь. Да, сними уже эту мокрую тряпку с себя!

Накрыла на стол и искоса поглядывала на то, как я натягиваю спортивный костюм.

— Хорошо, что я заглянула в прачечную. Тебя долго не было. Зоя уехала к родственникам. Проводив её, пошла за тобой. А там ты, распластанная на лавках с голыми сиськами! Возле ног мужик со спущенными штанами! Чума-картина! Меня чуть инфаркт не крякнул!

Я переоделась и немного согрелась. Руки дрожали. Страх за себя, сковывающий холодными цепями, стал уступать страху за последствия инцидента в прачечной. Что, если я убила его? Шишка от удара о скамейку начала ныть.

— Нин, я не знаю, что дальше делать! Надеюсь, этот подлец выживет. Иначе, мне — конец!

Знакомая обстановка и запертая дверь вселяли чувство безопасности. Тело расслабилось, напряжение стало спадать, стала чувствовать себя сдувшимся шариком и заплакала. Слёзы капали в чашку с чаем, заботливо поставленной передо мной подругой. Тихий стук в дверь заставил замереть обеих. Услышав голос Олега, кинулась в коридор. Выглядел он, как всегда невозмутимым. Оставалась надежда на то, что Эрнесто жив. Увидев немой вопрос на моём лице, он улыбнулся.

— Да, жив твой неудачник — насильник! Когда я заглянул к нему, он уже пытался встать. Кричал что-то. Уверен в том, что тебя клял всеми кубинскими матерями! Жуткое желание возникло самому добить его…

Не выдержав, перебила его рассказ:

— Рана глубокая на затылке? Вахтёр врача не вызывал? Он ночью копыта не откинет?

Олег рассмеялся от души и успокоил:

— Огрела ты его хорошенько! Любо-дорого посмотреть! На будущее уроком будет. Рана не глубокая. Видимо краем ковша рассекла кожу головы и задела кровеносный сосуд. Кости целы, но крови много.

— Надеюсь, как убедился, что будет жить, ты эту сволочь на полу и оставил? — встряла Нина.

— Я на помощь позвал Сан Саныча, сегодня он на вахте сидит. Вдвоём оттащили его на второй этаж, в его комнату. Саныч повязку наложил на голову «убитого». Придёт в себя утром, зашьют. Там ещё трое его земляков. Живут они вчетвером в одной комнате. Беспорядок жуткий. Друзья его, где упали, там и спят. На столе пустые бутылки из-под сухого вина. В комнате стоит тошнотворный сладковатый запах жженой веревки.

— Они что, там перепились, ироды, и веревки жгли? — отхлебнув чай, спросила Нина.

— Марихуана. Накурились они. Мне знаком этот запах. После возвращения брата со службы в Афганистане я несколько раз слышал такой запах у него в комнате. Тогда, после моих расспросов брат признался, что изредка они баловались травкой. Ты не заметила у кубинца странно расширенных зрачков? — обратился Олег ко мне.

— У него было всё странно расширено: и зрачки, и ноздри, и… — не смогла я сдержать злость, — давай не будем меня возвращать к этим моментам!

— Прости. Если начнутся разбирательства, ты должна будешь это подтвердить. Опиши подробно, как он выглядел. Сан Саныча я уже подготовил. Еще и Виктора, моего соседа, попросил заглянуть со мной в их комнату. Парни курили травку и запивали вином. Эрнесто крышу сорвало напрочь. Он сам по уши в дерьме. Не думаю, что к тебе будут претензии, несмотря на то, что он студент братской республики Кубы.

— Вот же скотина! Если он учится в нашей стране, в нашем институте, то, что, можно иметь наших девок насильно? — не унималась Нина.

Я немного успокоилась и подумала, как хорошо, что рядом есть такой парень

— Спасибо, Олег, за помощь. Если бы не ты и Нина, то даже не знаю, как бы я пережила эту ночь. Надо постараться поспать хоть немного.

— Да. Давайте расходиться. Ты, Ева, завтра никуда не ходи дальше своего этажа. Кубинцы — друзья Эрнесто, вероятно, захотят тебе отомстить. Мне тут Сан Саныч между делом рассказал о них немного. Хорошего ждать не приходится. Утром погуляем в парке. Подумаем, как дальше быть. Думаю, учёба для тебя в этом институте закончилась. В тот момент, когда ковш треснул по голове нашего «смуглого друга», — Олег улыбнулся и вышел, пожелав спокойной ночи и напомнив запереть дверь.

Ночь прошла в тревожном сне. В фильме ночи всплывали кошмарные события прошедшего вечера. В одиннадцать дня за мной зашел Олег, и мы отправились на прогулку. Разговаривать не было сил. Поэтому, я ограничилась расспросами об утренних новостях. О том, что слышно о прошедшем событии в институте. Олег заверил, что слухов никаких нет и, скорее всего, не будет. Никому не выгодно в этом копаться. Затем спросил:

— Что собираешься делать?

Я сама не знала ответа на этот вопрос, но понимала, что нужно принимать решение.

— Уеду я. Жить взаперти не смогу. Постоянно бояться тоже. Переводиться и учиться в другом институте, у меня нет сил. Заберу документы. На следующий год поступлю куда-нибудь.

— Дай мне знать, где ты будешь после отъезда. Буду приезжать к тебе, — Олег остановился и посмотрел мне в глаза.

— Ничего не получится, Олег. Поверь, ты — прекрасный человек, красивый парень. За тобой бегают многие девушки из волейбольной команды. Кажется, Нина тоже не ровно дышит к тебе. Я люблю другого человека. Он эгоистичен, себялюбив, но я постоянно думаю о нём. Знаю, что это ненадолго, даже если вновь сойдёмся после ссоры. Он мне нужен. Сама не понимаю, почему так происходит.

Парень замолчал. Мы прошлись по шуршащему ковру из сухих осенних листьев. Возле памятника неизвестному солдату я решила попрощаться и уйти. Тяжелое молчание угнетало. Олег перед моим уходом спросил:

— А можно тебя на прощание поцеловать?

Не дожидаясь ответа, он склонился и нежно поцеловал в губы. В его поцелуе была трогательная правда о том, что я дорога ему, нужна ему и если останусь с ним, он будет заботиться, опекать и любить. Как же я хотела, чтобы на его месте был Гриша!

Не оборачиваясь, я направилась к главному корпусу, забрать документы. Скоро будет поставлена точка на образовании в этом институте. И снова в будущем встанет вопрос выбора профессии. Но, это будет после…

Примечания

4

Бу́дда Ша́кьямуни (дословно «Пробуждённый мудрец») — получил при рождении имя Сиддха́ртха Гаута́ма, духовный учитель, легендарный основатель буддизма, одной из трёх мировых религий, 566 до н. э. — 486 до н. э.