Убийство ценою в жизнь

Эрик Поладов

Бессмертие. Жизнь без конца. Рождение без смерти. Золотая мечта, с которой человечество не желало расставаться, минуя века и даже целые эпохи. Человечество всегда шло к этому. И вот настал тот день, когда холодный учёный ум нашёл-таки способ остановить процесс старения. Да здравствует вечная молодость! Да здравствует вечная жизнь! Придётся ли на этот раз человеку считаться с законами природы, по которым он был сотворён изначально?

2. ДЕНЬ, КОТОРОГО НЕ ЖДАЛИ

Конец семидесятых выдаётся адским для Европы. Вопрос о принятии закона «Об ограниченном воспроизводстве населения» уже не стоит. К этому готовы прибегнуть все страны Евросоюза. На последнем собрании Европейского совета все страны до последней подтвердили свою солидарность в отношении принятия закона. Каждая из стран-участниц ЕС обязалась в ближайшее время объявить о максимально допустимом количестве граждан, которое она будет готова содержать. Также во время встречи главы государств условились, что любой ребёнок, рождённый сверхустановленной нормы, будет подвержен процедуре кремации.

В Мадриде наблюдалась та же ситуация, что и по всей Европе. Новость о возможном запрете на право рожать ещё в прошлом году вызвало массовое стремление европейцев как можно скорее родить себе ребёнка, чтобы успеть, пока закон не вступил в силу. Вся Европа переживала бум рождаемости. Все хотели успеть стать родителями, но и никто не хотел позволить кремировать своего ребёнка, который едва успеет появиться на этот свет.

Один одиозный комик из Австрии даже позволил себе пошутить на тот счёт, что в Европе не осталось небеременных женщин. Он был почти что прав. Немногие женщины отказались от планов забеременеть. У кого-то уже были дети, кому-то мешало материальное положение. В любом случае процент таких женщин был очень невелик, особенно учитывая тот факт, что в семидесятые годы около 87% женщин в Европе были детородного возраста.

В каждом городе было объявлено о предельно допустимой цифре. Население Мадрида может вырасти до 15 254 102 человек. Ни на одного больше. Так решили власти.

Позволить кремировать своего ребёнка — страшнее любого кошмара для Рауля и Паолы Видаль. Паола находилась на девятом месяце. До срока оставалось ещё три недели и в роддом её пока отказывались брать. Но вот только попадёт ли она туда вообще? В теперешние дни попасть в родильное отделение вообще стало чудовищной проблемой. Родильные дома переполнены. Вызывать акушеров домой и рожать на месте стало обычной практикой.

Ещё три недели до родов, но мысль о том, что их малыш может родиться позже вступления в силу запрета, не позволяла Раулю и Паоле просто сидеть и ждать. Последние шесть дней их главным занятием оставалось провоцирование преждевременных родов. Рауль принёс из аптеки очередную порцию антигестагенов.

— На этот раз гинепристона не было — сказал Рауль, обращаясь к Паоле. Он подошёл к раскрытому дивану, протянул жене два пузырька и произнёс:

— Дали гинестрил и мифепристон.

Он решил умолчать о том, что в аптеке вообще перестали появляться необходимые им препараты, а то, что удалось достать, пришлось взять по тройной цене у перекупщиков.

— Всё равно от гинепристона толку не было — с тяжёлым вздохом ответила Паола.

Они познакомились, когда Раулю был тридцать один год, а Паоле — пятьдесят четыре. Разницу никто не увидит. Во время первого свидания они сами понятия не имели, какая возрастная пропасть между ними. В биологическом смысле им было по двадцать пять. Они долгие восемь лет планировали и обустраивали свою совместную жизнь, стремясь обзавестись респектабельным жильём и добиться материальной устойчивости, чтобы завести ребёнка в комфортных условиях. Но их планы нарушил набирающий обороты демографический кризис и закон, который скоро запретит рожать совсем.

Одними таблетками Паола не ограничивалась. Спровоцировать роды раньше времени они пытались всеми доступными способами. Со вчерашнего дня она с Раулем смотрела отборные фильмы ужасов. Прошлым вечером они два часа провели перед экраном, наблюдая за финалом Кубка Испании по футболу. Это был принципиальный матч с каталонцами, каждая игра с которыми не проходила мимо различных конфликтов. В каждой игре между этими командами была замешана ещё и политика. Поэтому перед экранами собирались не только любители футбола. Даже если какая-нибудь испанская женщина мало что понимает в футболе, но при этом живёт в Мадриде, она всё равно будет яростно болеть за местную команду. Ведь это не только яркие эмоции, но ещё и волнение, страх поражения, разочарование и тревога. Тем более что на этот раз не обошлось без массовой потасовки, в которую были втянуты не только находящиеся на поле футболисты, но ещё и судьи, запасные игроки, тренерский штаб обеих команд, медики и обслуживающий технический персонал. И весь этот коктейль само собой не может не сказаться на внутреннем состоянии беременной женщины.

После того как Паола приняла мифепристон, Рауль искал среди файлов подходящий фильм. Они готовились к очередному сеансу.

Запустив фильм, Рауль нажал на паузу на первых секундах.

— О! Чайник вскипел. Тебе с чем? — спросил Рауль, отправляясь на кухню.

— Не. Я пас. Лучше принеси просто воды.

— Принял.

Рауль отошёл на кухню. Паола тем временем бродила по сайту интернет-магазина, просматривая новую коллекцию детской одежды. Её взгляд перескакивал с одной картинки на другую. Ей всегда с большим трудом давался поход по магазинам за новым платьем или модными босоножками.

— Блин — нахмурив брови, проронила Паола. Она опустила планшет на живот, протянув свободную руку под себя. Её губы так и замерли в распахнутом виде, а глаза продолжали смотреть куда-то в пустоту.

— РА-А-АУ-У-У-У-У-УЛЬ!!! — разрывая горло, кричала Паола, ощупывая мокрую обивку дивана под своими бёдрами.

Бригада акушеров не успела вовремя доехать до дома, откуда поступил вызов. Но всё же это ничуть не помешало появиться на свет малышу. При помощи одного мужа, Паола справилась. Появившись на свет в тот день, малыш Федерико стал большим везунчиком. Если кто-то рождается в рубашке, то этот младенец родился в самой тонкой и хрупкой из них.

Спустя семь часов. В одном из родильных отделений Мадрида Анхела Герреро готовилась стать матерью. Последнюю неделю она страдала паранойей. Ей казалось, будто она не успеет. Дошло до того, что последние несколько дней Анхела панически боялась просматривать новостные ленты. Мигель всячески старался успокоить её, но в душе сам разделял страх жены.

В половину третьего ночи у Анхелы отошли воды. Она проснулась не сразу, а лишь после того, как произошёл первый толчок.

Врач, который наблюдал за состоянием Анхелы, принимал роды у другой пациентки. Его подменял другой доктор, который был свободен. Осмотрев Анхелу, врач принял решение не перевозить её. Было уже поздно. Пришлось рожать прямо в палате. Переполненная тревоги, она попросила Мигеля взять её за руку. Она сжимала его ладонь настолько крепко, что даже не заметила того, как рука Мигеля трясётся от страха.

Но стоило через четыре часа прозвучать детскому плачу, как волнение вдруг куда-то испарилось. Сквозь угасающую боль и усталость, на мокром лице Анхелы нарисовалась улыбка. Но и она была недолгой. Она посмотрела на мужа, затем на доктора и с некоторой паникой сказала:

— Быстрее! Зарегистрируйте её! Пожалуйста!

— Уже-уже — успокаивающе произнесла медсестра, доставая из нижнего яруса передвижного шкафчика планшет.

Пока медсестра нажимала на целую кучу кнопок, Анхела принимала дочку из рук акушера.

— Как назовёте? — спросила сестра, не отводя глаз от планшета.

— Элена — ответил Мигель, пока Анхела любовалась личиком младенца. — Элена Беатрис Герреро.

— Гм-м-м. Красиво звучит.

Врач обратился к Анхеле, протягивая руки к ребёнку:

— Извините. Но могу я забрать? Её надо обследовать. Просто, если там есть свободные врачи, лучше бы пораньше…

— Да. Конечно.

Акушер взял Элену на руки, спрятанные под резиновыми перчатками.

Взгляд Мигеля стал тревожным, когда медсестра по несколько раз проводила пальцем в одном и том же месте на экране планшета.

— Что-то не так? — спросил Мигель.

Лицо Анхелы выглядело ещё более тревожным, чем у него.

После недолгой паузы, сестра ответила:

— Нет. Ничего. Всё нормально.

Медсестра крепко прижала планшет к себе и яркий свет от экрана исчез.

После этого Анхела резко повысила голос:

— Нет! Нет! Вы лжёте!

— Покажите — сказал Мигель, ткнув пальцем на планшет в руках сестры.

Сестра стала медленно пятиться, убеждая супругов Герреро в том, что беспокоиться не о чем. Услышав нарастающие крики, в палату сбежались санитары. Акушер едва заметно покачал головой и нехотя с трудом направлялся к выходу из палаты.

— Вы не посмеете! — выкрикнул Мигель, рванувшись в сторону уходящего врача.

Санитары схватили его, пытаясь успокоить. Тем же самым занимались медсёстры, прижимая к постели Анхелу.

— Извините. Мне правда очень жаль — хриплым голосом проронила медсестра, уходя вслед за доктором. Выйдя в коридор, она вернулась к планшету, на экране которого всё ещё продолжала светиться надпись: «Свободных мест в реестре SM-19 не обнаружено».

Прижатая медсёстрами к кровати, Анхела продолжала кричать сквозь слёзы, не жалея связок:

— НЕ-Е-Е-ЕТ!!! МОЯ МАЛЫШКА!..

Это были крики скорбящей матери.

В течение семидесяти одного дня закон «Об ограниченном воспроизводстве населения» вступил в силу на территории всех стран Евросоюза. Почти два с половиной миллиона новорождённых были кремированы. Среди тех, кто ещё не родился, насчитывалось свыше двенадцати миллионов.

Во всём мире осталось шестьдесят четыре страны, где рожать детей не запрещалось. Более 90% таких государств располагались на территории Африки и Азии, а также несколько стран в Центральной Америке.