Бессердечный принц

Эшли Джейд, 2019

Я думала, что больше не вернусь в этот город. Но четыре года спустя я вновь оказалась здесь… И все ради выпускного года в Королевской Академии. Где встречи с Джейсом Ковингтоном мне не избежать. Мой первый друг. Первая любовь. Первый поцелуй. И первый, кого я оставила. Но теперь он давно не тот мальчик, которому я отдала свое сердце. Новый Джейс так же жесток, как и прекрасен. Вместе со своей прославленной свитой он полон решимости превратить мою жизнь в настоящий ад. Они ждут, что я буду целовать землю, по которой они ходят, но я лучше съем грязь. Если Ковингтон хочет, чтобы я ушла, ему придется сильно постараться. Потому что я никогда не была той, кто честно играет по правилам.

Глава четвертая

Дилан

Задолго до этого…

Теплый ветерок дул мне в лицо, когда я увидела маленькую фигурку, сидящую под гигантской секвойей.

Джейс Ковингтон.

Все дети играли во время перемены, и только он один, как всегда, сидел в одиночестве.

Я думала, так он избегал людей, поскольку был новеньким, хотя перевелся в нашу школу довольно давно, почти в конце пятого класса. Поэтому странно, что он здесь уже почти два месяца и до сих пор ни с кем не подружился.

Не то чтобы я его осуждала. Я всю жизнь живу в Роял-Мэнор и до сих пор до конца не адаптировалась. И не уверена, что вообще когда-либо адаптируюсь.

Мой психотерапевт сказала моему отцу, что я такая закрытая и нелюдимая, потому что у меня слишком рано умерла мама. По ее словам, из-за потери близкого человека мне трудно общаться с кем-либо.

Она не права. Я прекрасно общаюсь с другими.

Ну, до тех пор, пока не начинаю сильно сближаться с кем-то.

Ведь чем меньше ты чувствуешь к человеку, тем менее болезненно сможешь пережить его уход из твоей жизни.

Мне было немного не по себе, но я все же решила подойти к нему, уже начала приближаться, но вдруг остановилась.

Может быть, мне не стоило туда идти. Ему было вполне неплохо в компании лишь самого себя, что можно понять, ведь я сама люблю одиночество.

Мое сердце сжалось. Он выглядел таким грустным. Таким одиноким среди кучи детей на детской площадке.

Надо оставить его в покое.

Но я не могла.

Было нечто опасно-загадочное в Джейсе Ковингтоне.

Он как ежик, который выставил наружу свои иголки, словно предупреждая других не подходить слишком близко.

И большинство людей действительно обходили его стороной, боясь уколоться, но я все равно хотела подойти, потому что была таким же ежиком.

Мне было интересно, какой союз сможет выйти из двух одиноких, нелюдимых ежиков.

И вот, я зашагала к нему с высоко поднятой головой. Джейс еще не знал, но ему суждено было стать моим лучшим другом.

Моим единственным другом.

— Привет.

Я скрестила руки, ожидая ответного приветствия, но так его и не услышала.

— Я Дилан.

Тишина.

Значит, я вышла из своей зоны комфорта, подошла к нему, стояла перед ним, распинаясь, а он просто игнорировал меня.

Меня это взбесило, и я топнула ногой.

— Это очень грубо с твоей стороны.

По-прежнему никакой реакции.

Я злобно посмотрела на него.

— Окей, давай попробуем сначала. Привет, меня зовут…

— Я знаю, как тебя зовут.

Его темные задумчивые глаза устремились в мою сторону, и сквозь хмурую гримасу слегка пробивалось нечто, похожее на улыбку. Господи, пожалуйста, улыбнись, наконец, а то у меня уже коленки начали трястись.

На его лице читалась некая настороженность.

— Что тебе нужно, Дилан?

Я недоумевала, что же ему ответить.

— Ничего. Можно присесть? — произнесла я, показывая на место рядом с ним.

— Нет. — Он нахмурил лицо. — Уходи.

Подойти к нему все же было ошибкой.

Я уже собиралась вернуться в свое тихое укромное местечко у забора, когда он заговорил:

— Подожди. Я передумал.

Он передумал?

Я повернулась к нему лицом.

— Поздно. Может быть, я уже не хочу сидеть с таким грубияном, как ты.

И тут произошло это.

Его лицо, наконец, расплылось в улыбке, демонстрируя миру милейшие ямочки на щечках. Мое сердечко застучало как бешеное, словно готовое вырваться из груди.

Как такой милашка может быть таким жестоким? Это же абсолютный парадокс.

— Тебе сколько, шесть? Кто вообще говорит «грубиян»?

Я села рядом с ним. Я не позволю своему новому лучшему другу издеваться надо мной.

— Ну, я говорю. — И тут я засмотрелась на непонятную тестообразную штуку, лежащую у него в ланчбоксе. — Что это?

Как по щелчку, милейшая улыбка исчезла с его лица, а взгляд снова стал задумчивым.

Мы дружим всего несколько секунд, а я уже успела облажаться.

— Ты не обязан говорить мне.

— Это качори^[1].

Он сказал это так тихо, что я еле-еле его услышала.

— А что это такое?

Он пожал плечами.

— Просто какая-то штука, которую раньше готовила мне моя мама.

Использование прошедшего времени в этом предложении, должно было показаться странным, но не для меня. Мне это было до жути знакомо. Однако я не хотела думать о худшем, пока не знала наверняка.

— Почему она перестала его готовить?

Этот вопрос словно повис в воздухе между нами, и я тут же пожалела о том, что задала его.

Я по себе знаю, как это раздражает, когда люди начинают спрашивать о моей маме. Как тяжело им объяснить, что ее больше нет, что она не вернется.

Это все равно что разодрать болячку, которая никогда не заживет.

— Извини, — прошептала я. Хотя извиняться бессмысленно. Извинения никак не смогут вернуть человека обратно. — Прости, что я извинилась. Моя мама… она умерла, когда мне было восемь.

Его глаза устремились на меня.

— Со временем становится легче?

У меня в горле будто застрял комок, на мгновение я перестала дышать. Это такой трудный вопрос, и я не знала, как на него ответить, чтобы не сделать ему еще больнее.

Возможно, мне нужно было сказать ему то же самое, что мне сказал отец. Что моя мама — ангел на небесах и что она всегда будет рядом со мной, несмотря ни на что.

Но тогда я бы соврала, потому что ее нет рядом со мной.

И никогда не будет… ее больше никогда не будет рядом.

— Нет.

Он кивнул, и прежде чем я успела что-то сказать, он выбросил свой качори на землю и потоптался по нему.

— Я не понимаю, как вчера она еще была здесь, со мной, а сегодня ее уже нет. — И он снова начал топтаться по земле, превращая оставшееся от качори месиво в крошки. — Почему Бог сначала дает нам близких людей, а потом забирает их?

Я хотела бы знать ответ, но, к сожалению, не знала. Поэтому единственное, что я могла сделать, — пережить это вместе с ним. Его боль — моя боль. И даже если я не могу ему помочь, то пусть он хотя бы знает, что не одинок.

У него есть друг… нравится это ему или нет.

— Мой отец… плачет по ночам.

Я кивнула в ответ. Мой отец тоже плакал по ночам. — Он думает, я не слышу, как он плачет, но это не так. — Он замолчал и посмотрел на меня. — Как мы должны это пережить, если даже у него не получается? Не дожидаясь ответа, он вскрикнул и начал топать по земле еще сильнее. Я последовала его примеру.

Через мгновение от качори уже почти ничего не осталось.

— Тебе нравятся видеоигры? — резко спросил он.

Я пожала плечами.

— Вроде бы да.

— У меня есть приставка. Обычно я играю со своими братьями Лиамом и Коулом… но, думаю, ты можешь поиграть с нами… как-нибудь.

Я хотела принять его неожиданное предложение, но прежде мне нужно было узнать кое-что важное.

— Какая музыка тебе нравится?

Музыка для меня своего рода терапия. Если Джейс слушает какую-то ерунду, то наша дружба долго не протянет.

— Рэп.

Я расстроилась. Я могу слушать только нескольких исполнителей, а большинства великих музыкантов этого направления и вовсе уже нет в живых.

— А рок?

Он немного задумался, а затем сказал:

— Бывает, иногда слушаю.

Иногда? Я сморщилась. Все-таки хорошо, что мы теперь друзья, я направлю его на верный путь и научу слушать хорошую музыку.

Я потянулась к его руке и крепко сжала ее.

— Не беспокойся, Джейс. Все будет хорошо, я рядом. Я помогу тебе.

Примечания

1

Качори — острая жареная закуска, происходящая с Индийского субконтинента и распространенная в местах с индийской и другой южноазиатской диаспорой.