Добро пожаловать в Приграничье!

Э. Марголис (2024)

Приграничье — суровый край, где бесчинствуют ужасающие древние Твари и… бродит серийный убийца. Однако местный эльф-дознаватель Моня не потерпит разгула бандитизма на своей територии! Паренёк полон решимости найти и остановить мерзавца. Помогать Моне в поисках станут Воевода Дэв и два приграничника-раздолбая, неразлучные друзья Секач и Грач. Ох и намучается с ними бедняга-дознаватель! Ведь Дэв только и знает, что заставляет Моню сдавать нормативы по физподготовке, Секач люто ненавидит эльфов, а Грач день и ночь мечтает о прекрасной Лие — дочери главаря преступности Приграничья. Но Моня и не с такими кадрами работал. И ради торжества справедливости готов поставить на кон всё! Даже собственную жизнь.

Часть вторая

Глава 6

Первой, кого встретил Секач по выходе из телепорта, оказалась очередная эльфийская морда: донельзя довольная, ушастая и светловолосая (что среди эльфов встречается крайне редко).

— Зяма, — представился парень. — То есть Змей. Но меня все Зямой зовут. Руководитель местного телепортационного центра (как позже выяснилось, весь центр состоял из самого Зямы, ещё одного телепортиста и четырёх охранников-следопытов). Добро пожаловать в Приграничье!

Под суровым взглядом Дэва Секач был вынужден пожать протянутую руку.

***

— Хотя бы одно проявление антиэльфийских настроений… — коротко сказал Дэв перед телепортацией. — Одно! И ты вылетишь из Приграничья быстрее, чем успеешь произнести слово «Атьдватия». Без диплома и без шанса когда-либо вернуться в Орден. Понял?

— Так точно, господин Воевода!

Тонкий налёт язвительности в почтительном обращении мог бы уловить только царедворец со стажем.

— Можешь без «господина», — смилостивился Дэв. — Шагай уже… Краснодипломник!

***

— Грач, Секач, — коротко представил Воевода новобранцев. — Везунчик, расскажи им про особенности телепортации в Приграничье. Чтобы закатали свои губёшки и убрали подальше переносные телепорты.

Секач покосился на свой вещмешок. Про то, что он везёт две дюжины контрабандных телепортов, он не то, что Дэву, — Грачу ни словом не обмолвился. Интересно, Воевода бил наугад или видел новобранца насквозь?

— А почему Везунчик? — заинтересовался Грач.

Воевода с охотой объяснил. Оказалось, что Змею потрясающе, просто фантастически везло в карты (при упоминании карточных игр Секач скрипнул зубами). Он обыгрывал всех, с кем садился за карточный стол. «Однажды самого Михала Фулл-Хауса сумел обставить», — без ложной скромности поведал Змей.

Обломал зубы Везунчик исключительно о Дэва, чем обеспечил суровому Воеводе славу лучшего игрока в Приграничье.

— Ну да, ну да… — закивал телепортист. — Лучший игрок. Куда же мне, убогому?

На скорбном лице Зямы прямо-таки аршинными буквами было написано: «Я что, идиот, у собственного начальства выигрывать?»

— Так вот, ребятки, — воодушевлённо начал Змей, — забудьте всё, чему вас учили в Академии. Телепортация в Приграничье — это особая наука. И до тех пор, пока вы её не выучите назубок, категорически не рекомендую пользоваться переносными телепортами. Для самоубийства можно подыскать способ более умный, красивый и героичный.

Зяма ткнул в экран телепортационного пульта.

— Как видите, он сейчас зелёный. Это значит, что телепортация из Приграничья допускается в любую точку Перепутья, хоть на острова… Но очень скоро цвет пульта может измениться на жёлтый. Твари из Глубин готовятся к очередному Прорыву. Марево начинает пульсировать и создаёт в Приграничье магические помехи. Мы называем эту ситуацию жёлтым уровнем. При нём снижается эффективность любых заклинаний, и прежде всего боевых. Что до телепортации, то путешествовать допускается исключительно в пределах Приграничья. Нет, вы можете, конечно, вбить ту же самую Аринеллу… Но выкинет вас всё равно в Приграничье, и один Отец знает, в какой точке. Может вон на Дубовую Заставу вышвырнуть. А может — в озеро с кипящей лавой. Есть здесь одно, недалеко от Марева, — с нехорошей улыбкой уточнил Змей.

Секач сглотнул. Теперь-то ему стала понятная ехидная фраза Зямы про более умный способ самоубийства. Закончить свои дни в кипящей лаве — это ж каждый следопыт будет пальцем у виска крутить. А Глава Рода и вовсе проклянёт!

— Иногда Тварюшки раздумывают выползать на свет Божий, сворачиваются поудобнее у себя в Расщелине клубочком и продолжают спать до следующего Прорыва, — продолжал, как ни в чём не бывало Зяма. — Тогда жёлтый уровень меняется на зелёный. Телепортируй — не хочу!

Ах, да. Забыл. Если при жёлтом уровне совсем припечёт (кровь из носу нужно за пределы Приграничья), то можно телепортировать в Город. Забавное место. Южная часть в магическом плане относится к Приграничью, а Северная, через реку Стреминку, уже… к цивилизованному миру. Милях в пяти от северной части Города имеется и свой телепортационный центр.

По тому, как Зяма произнёс слово «цивилизованный», Секач заключил: телепортист от души презирает всех, живущих не в Приграничье. Эльфийская морда, что с него взять! Интеллекта — не больше, чем у кошки бабушки Секача.

— Но бывает и так, что Твари пробивают магическую защиту и вырываются свозь Марево в Приграничье. Тогда наступает красный уровень. Магия блокируется практически полностью (действуют только слабенькие заклинания слежения). Телепортировать при красном уровне невозможно. Никуда. И до тех пор, пока Прорыв не будет остановлен — красный уровень продолжает действовать. Позже он сменяется жёлтым, а тот — зелёным…

Только прослужив здесь несколько месяцев, вы начнёте прогнозировать приближение или окончание жёлтого уровня. Меняется воздух. Меняются звуки… Ну поймёте, — сумбурно закончил Зяма. Секачу даже показалось, что сам блондинчик этой разницы как раз и не понимает. А ему зачем? Знай сиди себе в центре — и на пульт поглядывай.

***

— А почему кроме нас в центре никого не было? — озадаченно спросил Грач, когда все трое, разжившись у Змея лошадьми, направлялись к месту дислокации. Воевода, позёвывая, сообщил: ехать им неспешным шагом часа три. Времени на разговоры имелось предостаточно.

— Да местный центр — почти в сердце Приграничья, — охотно пояснил Дэв. — Для жителей многих деревенек добираться до него ровно столько же, сколько до телепорта, расположенного за Городом на цивилизованных землях, — не без ехидства передразнил Воевода сноба-Зяму. — И пусть там за телепортацию берут больше, зато и гарантируют, что отбудешь без проблем. А у нас выедешь при зелёном уровне — прибудешь в жёлтый или того хуже — в красный! И время зря убил, и убытки понёс, если по торговым делам куда собирался. Так что наш телепортационный центр, считайте, исключительно для служебного пользования.

***

Секач, раздосадованный тем, что и встретил его в Приграничье эльф, и ехал он в компании ещё одного… неполноценного, дал себе зарок угрюмо молчать всю дорогу. Но одна фраза, оброненная Дэвом, заставила его нарушить обет молчания.

— Деревенек? — переспросил он потрясённо. — В Приграничье что, живут люди? Здесь же Твари!

— Люди везде живут, — философски пожал плечами Воевода. — Есть ничейная земля — вот и селятся. А в Приграничье их власти не трогают. Здесь я — царь и Бог. Правитель хотя суровый, но справедливый. Лишними поборами не облагаю, право первой брачной ночи не требую… Вот люди сюда и бегут. А Твари… Что Твари? Мои ребята работают оперативно, да и местные уже какой-никакой опыт приобрели. Кстати, ребятки, а как у вас обстоят дела с монстрологией?

Ребятки переглянулись и страдальчески вздохнули.

***

…Накануне начала учебного года уволился основной преподаватель по монстрологии. Нового специалиста найти не успели, а дыру в расписании как-то закрыть требовалось. Не мудрствуя лукаво, декан назначил ответственным за дисциплину капитана Острозуба: молодых специалистов всегда первыми бросали грудью на амбразуру.

Новоиспечённый преподаватель знал монстрологию примерно так же, как и термодинамику (то есть никак!). Но в грязь лицом перед курсантами ударить не хотелось. Да и выговор от Старика получить — тоже.

На первом же занятии неунывающий Острозуб шлёпнул на стол толстенный фолиант с радостным: «А вот это всё, господа курсанты, вам нужно выучить до конца семестра». Грач скривился: опять теория!

На парах он занимался тем, что с самым флегматичным видом подрисовывал хвосты гарпиям и добавлял гидрам по паре лишних голов с рожками. Дифференцированный зачёт сдал с пятого раза (и то потому, что надоел Острозубу хуже горькой редьки).

Секач ожидаемо получил зачёт автоматом.

***

Когда во втором семестре курсанты увидели в расписании монстрологию, они не на шутку озадачились. Фолиант был изучен от корки до корки, зачёт сдан… Что ещё? Но на занятия пошли.

В аудитории обнаружился какой-то древний старичок, посапывающий в уголочке.

— Дедуля! — громко сказал жизнерадостный курсант Свиристель. — Вы, наверное, аудиторией ошиблись. У нас тут монстрология.

Старикан продолжал посапывать.

Курсанты стали флегматично рассаживаться за парты. Вот придёт Острозуб — сам пусть развалину выкидывает.

Но когда зашёл последний студиос, случилось неожиданное. Старикан открыл глаза и проскрипел:

— Все?

— Так точно! — отрапортовал староста. — Но…

Плешивый мухомор пробормотал что-то неразборчиво. Слухачи, не ожидавшие от дедули подлянки, даже не стали прислушиваться, о чём там лепечет старый пень. А зря…

— Вот и хорошо… — зевнул старичок и поднялся. — А я тут это… Мангуст. Ваш новый преподаватель по монстрологии. У вас она два семестра идёт. В этом будет экзамен.

Аудитория взвыла. Целый семестр по второму кругу учить фолиант! Да и преподаватель… доверия не внушал. Старая развалина! Дунь — рассыплется. Выглядел дедуля настолько больным и умирающим, что каждый курсант всерьёз задумался, а не откинет ли он копыта прямо на паре.

Старичок откашлялся.

— Мне тут это… того… сказали, что вы уже теорию прошли. Верно?

Аудитория радостно подтвердила: да, прошли. И даже зачёт сдали. Некоторые — так вообще с первого раза.

— Вот и прекрасно. Вот и ладушки, — пробормотала старая развалина. — Значит, проблем у вас не возникнет.

Он наклонился и извлёк из-под стола огромную клетку, занавешенную бархатной скатертью. Под скатертью кто-то шебуршал и хищно цокал клювом.

Курсанты нервно сглотнули и напряглись.

Старичок сдёрнул скатерть, и курсантам разом сделалось нехорошо. В клетке сидела, злобно поглядывая на собравшихся, хищная гарпия.

— Удачи, сынки, — зевнул старичок, метким заклинанием сшиб с клетки пудовый замок, устроился на стуле поудобнее и снова захрапел.

Гарпия медленной поступью вышла из клетки, оглядела курсантов и плотоядно облизнулась.

— Ребята, тикаем! Она нас всех сожрёт! — завопил извечный паникёр Рогач.

Курсанты заорали и ломанулись к выходу. Но не тут-то было! Хитренький дедуля успел наложить на дверь защитное заклинание. Вынести её теперь можно было исключительно с помощью зачарованного тарана.

В аудитории началась неконтролируемая паника. Курсанты носились с воплями, как оглашенные. От неминуемой гибели их спасло только то, что приятно удивлённая изобилием блюд гарпия никак не могла определиться, с кого ей начать, и носилась за каждым, кто попадал в поле её зрения.

***

Первым опомнился Секач.

— В книге вроде было написано, что по гарпии надо бить Седьмым Самельсоном! — взвыл будущий краснодипломник: только что длиннющий хвост чудища пребольно хлестнул его по руке.

— Седьмым Самельсоном — пли! — в надежде скомандовал староста, и в грудь гарпии прилетело с дюжину боевых заклинаний.

Гарпия даже не поморщилась.

— В книге написано, говоришь? — проорал Грач.

— А я виноват, что нам попалась неграмотная гарпия! И что она книг не читала?! — вывернулся Секач.

Тут уже в ход пошли все боевые заклинания, которые только могли вспомнить курсанты. Эффект был ошеломительный. С возмущённым хэканьем грякнулась на пол люстра на двести свечей. Вдребезги разлетелась стенка из особо прочного железного дерева. Когда её сдавали полгода назад, плотники-гномы давали трёхсотлетнюю гарантию. Но что такое трёхсотлетняя гарантия против перепуганных курсантов!

Гарпия даже не чихнула.

— Укрытия — строй! — завопил староста. Как и всякий уважающий себя командир, он знал: если врага нельзя взять ни числом, ни умением, благоразумнее будет отступить.

Пока пара-тройка бедолаг хаотично мельтешила по аудитории, отвлекая на себя внимание твари, остальные спешно сооружали укрытие из парт, стульев и попавшихся под руку чучел животных. Когда же убежище было сооружено, приманкам дали сигнал и те резво рванули под защиту академической мебели.

Гарпия озадачилась. Весь сытный обед куда-то делся. Осталась какая-то непонятная и несъедобная куча. Провести параллель между исчезнувшим обедом и стихийно возникшей баррикадой у гарпии не хватило мозгов.

На это курсанты и рассчитывали. Как писал автор фолианта, гарпии всех родов и видов не блещут интеллектом.

Тварь ещё раз обвела аудиторию тяжелым взглядом и заметно оживилась: не весь обед пропал, не весь… В углу аппетитно похрапывала одинокая закуска. Тощая и костлявая. Но когда хочется есть, воротить носом не приходится.

Издав боевой клич, призванный парализовать жертву, гарпия с разгона ринулась за скудным обедом. Курсанты во всю мочь орали: «Прячьтесь! Прячьтесь!», но дедуля и ухом не вёл. Секач уже было собирался отшвырнуть парту и кинуться вслед за гарпией…

Но тут произошло невероятное. Старичок, зажмурившись и похрапывая, резко вскинул руку и пальнул по гарпии боевым заклинанием Мочинтус. И ладно бы просто пальнул. Маг угодил прямиком в левый глаз: единственную уязвимую точку твари. Гарпия, не ожидавшая от закуски сопротивления, аж икнула от такого вероломства и свалилась бездыханной.

Курсанты оцепенели. Попасть с первого раза в глаз разъярённой, мчащейся на всех парах гарпии, было в принципе невозможно. Об этом писал и автор фолианта.

Выбравшись из своих убежищ, ошеломлённые курсанты стояли, переводя взгляд с мёртвой гарпии на вполне себе бодрого дедулю.

— Случайность… — вякнул курсант Свиристель.

— Вы кто? — прохрипел куда более догадливый староста.

— Преподаватель по монстрологии, Мангуст, — усмехнулся старичок, сладко потягиваясь. — А вообще — следопыт из отряда Северных Волков. Триста девяносто лет, восемь месяцев и девять дней практики. Было бы и больше, но тут ваш декан обратился с просьбой поучить ничего не знающих обормотов.

Старик вновь поднялся. Только теперь опешившие курсанты обратили внимание, что и не настолько-то он худ был. Скорее жилист. А уж какая там мускулатура скрывалась под военной формой…

Почти четыреста лет практики в Северных Волках! И до сих пор продолжает служить…

— Выводов по сегодняшнему занятию три, — продолжил старик как ни в чём не бывало. — Первый: не доверяйте внешности, она может быть обманчива. Второй: каким бы неожиданным ни стало нападение врага, соберитесь! Паника не лучший советчик. Курсант Секач (я правильно запомнил по личному делу?), вы же на «отлично» предмет сдали! Какого лешего вы лупили по гарпии Седьмым Самельсоном? Вы не заметили, что у неё на конце хвоста не пушистая кисточка, а острый шип? Значит, перед вами Гарпия Бронированная, из отряда Плясуний, для которой все заклинания — как с гуся вода. И бить такую нужно только в глаз. Или зеркальцем солнечный зайчик на стенку пустить: гарпия мигом забывает и про голод, и про охоту и зачинает гоняться за зайчиком. Ни у кого нет зеркальца? Очень непредусмотрительно с вашей стороны!

Действительно, куда ж курсанту без зеркальца на практическом занятии? Без меча можно. Без кинжала — пожалуйста. Без лука — запросто. А вот без зеркальца — никак!

— А ваше-то где? — буркнул Секач. Он был уязвлён до глубины души: его, лучшего курсанта, отчитали на глазах всей аудитории! Ну да, не заметил шип. А попробуй тут заметь, когда эта тварь размахивает хвостом налево и направо!

— Так вот оно, — озорно сверкнул глазами старик и достал из кармана искомый предмет. — Но согласитесь: Мочинтусом в глаз было куда эффектнее.

— И третий вывод… — завершил речь Мангуст. — Впрочем, третий вы сделаете сами. До конца пары — генеральная уборка. Поехали, ребятки!

Когда каторжные работы в разгромленном кабинете (основной урон имуществу Академии нанесли разошедшиеся курсанты, а вовсе не разъярённая гарпия) подошли к концу, старик сказал:

— Следующее практическое занятие через неделю, — и добавил с усмешкой: — В Большом зале. Там, как вы помните, нет ни стульев, ни столов.

Вывод курсанты сделали правильный. Уже к вечеру в библиотеке Академии не осталось ни одного экземпляра «Монстрологии».

***

Стоило заговорить о монстрах, как приятелям в голову одновременно пришла одна и та же мысль. Ребята панически переглянулись.

Они ехали почти час по таинственному и опасному лесу Приграничья, а Дэв не удосужился наложить ни одного охранного заклинания!

Секач принялся нервно осматриваться вокруг в поисках возможных врагов. Грач — суматошно вспоминать, какие ещё твари, кроме выпрыгунов, обитают в Приграничье. А главное — как с ними бороться.

— Сейчас август, — неожиданно сказал Дэв.

— Что? — нервно сглотнул Секач.

— Сейчас август, — терпеливо повторил Воевода. — Август в Приграничье — самый спокойный месяц. Многие Твари уходят в летнюю спячку. Кто-то занимается вопросами продолжения рода, и им не до нас. Да и большинство зверушек предпочитает шастать по ночам. Поэтому запомнили железное правило: передвижение ночью по Приграничью категорически запрещено! Только в самом крайнем случае и только группой не менее пяти человек.

Ты гляди, и впрямь читает мысли!

— И в конце концов, — невинно закончил Дэв, — вы же боевые маги. Неужели как-нибудь не разберётесь с той же Прекраснокрылой Хохлаткой?

Атьдватиец хотел язвительно напомнить командиру, что Прекраснокрылые Хохлатки (дальние родственницы гарпий) летают только стаями, рост имеют в полтора раза больше человеческого и вчерашним курсантам точно не по зубам…

Но тут путешественники выехали из-под свода леса, и у Секача перехватило дух.

Он увидел ГОРЫ!

***

Нет, горы-то Секач видел и раньше: Академия располагалась в кольце Драконьего Хребта. Подобное географическое положение обеспечивало прекрасный климат (почти сто шестьдесят солнечных дней в году, и предоставляло прекрасный полигон для тренировок молодых следопытов. По крайней мере, вчерашние курсанты надеялись, что их опыт альпинизма пригодится в суровых условиях места новой службы.

Но те горы перед горами Приграничья были, как холмики, как… Как щенок пуделя перед грозным доберманом!

Огромные снежные вершины возносились к облакам и терялись в высоте, укутанные пушистыми белоснежными шапками. Звенели, сбегая вниз наперегонки, струйки водопадов. Где-то далеко, в ущелье, грозно рокотала, ворочая громадные валуны, суровая горная река Стреминка.

На мгновение Секач ощутил себя властелином Вселенной. И ему вдруг захотелось заплакать, завыть, закричать, от того, что мир вокруг так прекрасен!

— Отец мой! Как же волшебно! — прошептал в восхищении Грач.

Дэв смотрел на парнишек с умилением. Каждый раз, когда он вез новобранцев на Заставу, они застывали здесь, на обрыве, поражённые величием открывающейся перед ними картины.

— Добро пожаловать в Приграничье, сынки! — негромко сказал Воевода.

Глава 7

Часам к одиннадцати подъехали к Дубовой Заставе — резиденции Дэва. Гарнизон её состоял из пятидесяти восьми приграничников. И только двое служак не принадлежали к эльфийской расе.

— Поэтому второе название Дубовой Заставы — Эльфийская, — бесстрастно сказал Дэв, украдкой посматривая на Секача.

Истинный атьдватиец, как услышал радостную новость, аж позеленел. «Да лучше бы меня иглобрюх сожрал!» — читалось на высокоодухотворённом аристократическом лице.

— А почему застава? — спросил любопытный Грач.

Дэв с охотой пояснил: первыми приграничниками и строителями оборонительных укреплений стали аринельцы. А они заставой называют маленький сторожевой пост.

Представления об Аринелле Грач имел весьма смутные. Вроде, там по улицам ходят медведи, а все жители (от грудных младенцев до стариков), не переставая, хлещут самогон, играют на балалайках и зарабатывают на пропитание изготовлением матрёшек.

Ничего стоящего такая цивилизация, разумеется, построить не могла. В своём воображении Грач уже успел нарисовать с десяток покосившихся избушек, обнесённых ветхим частоколом. А частокол обязательно должны венчать головы безвременно почивших Тварей: приграничникам на гордость и врагам на устрашение.

…Когда из-за поворота показалась Дубовая Застава, лэмителец опешил.

— Маленький сторожевой пост, говорите? — слабо переспросил Грач. Воевода кивнул, ухмыляясь.

Никаких покосившихся избушек здесь не было и в помине. На высокой скале взмывал ввысь громадный старинный замок.

***

Для встречи с новобранцами выстроился весь наличный состав Заставы. Приполз и сонный Бонье: уж очень ему хотелось посмотреть на дурач… героев, которые не по распределению, а по доброй воле заваливаются служить в столь опасное место.

Возглавлял расчёт мощный гном самого сурового вида. Звали его Зубром, и совмещал он несколько должностей: по штатному расписанию — заместителя командира заставы, по велению души — букмекера. Уж больно любили приграничники заключать пари разного рода. Только вчера, например, делали ставки: один Старый Пень вернется или привезёт кого…

Старым Пнём, как вы поняли, на Заставе за глаза любовно величали Воеводу.

***

Дэв спешился; его примеру последовали и засмущавшиеся новобранцы. Прибытие к новому месту службы всегда волнительно, а уж в Приграничье… Тут растерялся бы и опытный вояка. Что уж говорить о вчерашних курсантах!

— Вольно, орлы, — благодушно сказал Воевода. — Познакомьтесь с новобранцами. Прошу любить, жаловать, не обижать и в случае опасности подставлять крепкое мужское плечо. Итак, сержант Секач…

Атьдватиец сделал шаг вперёд и по уставу отдал честь.

— Младший лейтенант Грач…

Гордясь оказанным ему высоким доверием, Грач двинулся вперёд. Восторженный наш напрочь забыл мудрое правило: смотреть, куда идёшь. Под ноги торопыге подвернулся приличный такой булыжник (не иначе как подложенный коварными чернокнижниками для дискредитации молодого новобранца). Грач нелепо взмахнул руками, стараясь удержаться, и… пропахал любопытным носом гравий плаца.

Паренёк поднялся, отряхнулся и без малейшего смущения доложил:

— Младший лейтенант Грач для прохождения службы прибыл!

— Скорее — прилетел, — пробормотал Зубр. Раздались короткие и беззлобные смешки, причём громче всех смеялся сам виновник переполоха.

— Грач — птица гордая! — заявил он, выпятив грудь. — Пока не пнёшь — не полетит!

С этого времени прозвище «Птица Гордая» надолго закрепилось за парнем.

***

К ребятам подходили, жали руки, поздравляли с прибытием на Заставу и представлялись, не надеясь, впрочем, что их запомнят с первого раза. Дэв, глядя на растерянные лица новобранцев, заявил с усмешкой: на заставе кроме командира и его зама в лицо нужно знать только повара и целителя, чтобы в стихийно возникшей драке случайно не заехать по лицу кому-нибудь из вышеупомянутых персон. А то ж они ребята злопамятные… И в один не очень удачный для себя день лихой драчун рискует обнаружить в супе парочку бледных поганок, а в чае — слабительное²⁵.

Повар, по прозвищу Поварёшка, и местный целитель Ястреб (в тёплой дружественной компании — Клистир) многозначительно покосились на командира. Судя по их задумчивым взглядам, Воеводе в ближайшее время следовало без промедления сесть на голодную диету.

***

— Итак, сынки, вот оно, наше Приграничье, — начал Дэв, разложив на столе громадную карту. — На первое время вам выдадут уменьшенные копии. Хотя у нас передвигаются отрядами, да мало ли что случится может…

Когда-то, много тысячелетий назад, здесь суровой цепью берегли покой мирных жителей пять Застав. Но время шло, земля залечивала раны. Расселина всё уменьшалась, и Заставы покидали из-за их ненужности. Сейчас по бумагам у нас всего две Заставы — Дубовая, воины которой встречают Тварей у самого Марева, и Красная — на случай, если Дубовой не удастся остановить Прорыв. Почему по бумагам? Так прошлым летом невесть откуда взявшаяся Красная Гидра сравняла Красную Заставу с землёй. Попытки отстроить разрушенный форпост ничего не дали: Гидра сочла это место своей кормовой базой. Стоит начать там фортификационные работы — гадина обязательно наведывается с ревизией.

Теперь о дозорах. На нас возлагается обязанность обеспечивать мир и покой на территории Приграничья. Раз в месяц специальные отряды следопытов совершают рейды по всем деревушкам. Проверяют, всё ли в порядке. Как правило, привозят ворох просьб и жалоб. Очень редко — мешки с провизией.

Раз в два месяца (если сигнал не поступит раньше) Приграничье объезжает дознаватель. Мы здесь и магическая власть, и гражданская, и суд, и полиция в одном лице. Поэтому бедняге приходится пахать за двоих. Если, конечно, он хороший дознаватель.

И ещё одна группа дозорных. Они просто патрулируют подведомственную нам территорию Приграничья. Разные случаи приключаются: грабители на большую дорогу выползают или Тварюшка какая буянит… Кто от прошлых команд в наследство остался, кто испокон веков жил. Мы их и зачищаем помаленьку. Кладки яиц ищем, гнёзда те же. Ещё трупы иногда находят. Очень удобно Приграничье в этом отношении: замочил надоедливого конкурента, привёз сюда тело и списал всё на Тварей. Только хороший дознаватель и разберётся… Но на моей памяти в Приграничье настоящих дознавателей не было. Ни разу.

— А что там с Городом? — наморщил лоб Грач. — Змей вроде говорил…

— Город… — буркнул Дэв. — Город — это наша головная боль и камень преткновения с главой соседнего государства…

***

Город-у-Приграничья был построен всё теми же выходцами из Аринеллы на реке Стреминке. Она разрезала Город на две части, называемые Южнобережье и Северобережье.

Непостижимым образом на Южнобережье распространялась магия Приграничья. Северобережье жило спокойно по своим магическим законам: от истошных сирен «ПРОРЫ-Ы-Ы-ЫВ!» не просыпалось, об уровнях, мешающих телепортации, если и знало, то исключительно от родственников и друзей с Южнобережья. Твари, конечно, полётывали, но долго не засиживались: не нравилась им атмосфера. Поэтому как-то само собой получилось, что беднота селилась на южном береге Стреминки, а северный заселили богачи.

Учитывая странное действие магии, Южнобережье (а по хорошему, и Северобережье) должны были относиться административно к Приграничью (сами жители, кстати, так и считали, а стражники приветствовали гостей Города неизменной фразой «Добро пожаловать в Приграничье!»)

Но, увы! Когда лет пятьсот назад составляли карты, соседний королёк по неизвестной причине вывел Город из состава Приграничья и присоединил к своему царству-государству. Злопыхатели шептались: по очень даже известной! Западнее Города располагался огромнейший алмазный рудник, а тогдашняя фаворитка короля до самозабвения обожала бриллианты.

Отныне юридически приграничники не имели никакого отношения к Городу. Магические правонарушения не расследовали. Чернокнижникам пальчиком не грозили. И даже не обязаны были мчаться на помощь, прорвись туда Твари.

Бургомистр вместе с Городским Советом и с Главным Полицмейстером сначала руки потирали, чувствуя себя полновластными хозяевами в Городе. Приграничников чуть ли не палками гнали за стены и осыпали оскорблениями. А полицмейстер даже собак спустил.

Собаки, правда, умнее хозяина оказались. Усевшись посреди главной площади Города, свора на радость окрестным мальчишкам провыла гимн Приграничья, развернулась и потрусила обратно на псарню. Полицмейстер орал, бесновался и обещал снять с довольствия. Собаки были непреклонны.

Приграничники поступок четвероногих оценили и с первой же оказией прислали вкусных косточек.

На Город же бойцы обиделись. Крепко обиделись.

***

…Когда из Марева вырвался Чешуекрылый Огнеплюй и направился прямиком к Городу, Приграничники заботливо помахали вслед Тварюшке носовыми платочками и вернулись к копанию картошки на своём приусадебном участке. Не забыв, правда, оповестить жителей всех деревенек на пути следования Огнеплюя.

Жители привычно похватали скарб и с комфортом расположились по погребам. Ховаться от Тварей они учились с самого рождения.

***

Через два дня в ворота Красной Заставы постучали. Приграничники добрые, они и открыли.

За воротами обнаружились коленопреклонённые Бургомистр, Полицмейстер и Городской Совет в полном составе (прихватили даже любимую кошечку Бургомистра, назначенную заместителем главы Совета и получавшую за свой нелёгкий труд зарплату в три раза больше, чем у главы Города).

В левой руке Бургомистр держал хлеб-соль, в правой — туго набитый мешок с золотом.

Приграничники вздохнули и пошли собираться.

***

Уже на следующий день после ликвидации Чешуекрылого Огнеплюя злопамятный Бургомистр строчил донесение королю, выставляя приграничников в самом неприглядном свете. А чтобы уже наверняка напакостить мерзавцам, сделал в конце доноса приписочку: в связи с нападением Огнеплюя чуть было не оказались погребены под завалами местные алмазные рудники.

Король прочитал, схватился за сердце и помчался к Генералу Ордена с жалобой.

В итоге, отгребли приграничники ото всех. И от правителя, чуть было не лишившегося любимой фаворитки (кому был нужен старый сморчок без алмазных копий-то?), и от собственного руководителя, вынужденного в течение часа выслушивать истошный визг разгневанного королька.

***

К моменту прибытия на Заставу новобранцев между приграничниками и властями Города был заключён негласный договор. Приграничники рассматривали все магические правонарушения и проводили соответствующую профилактическую работу. Власти же Города им платили, как наёмникам, и не чинили препятствий в работе… Теоретически.

Особо активным теоретиком был Главный Полицмейстер. Имени его никто не помнил, да и не знал, и за глаза его величали просто — Мордоворот Мордоворотыч. Судя по пламенной любви, которую питал сей достойный муж к приграничникам, он приходился каким-то пра-пра-пра…тому самому, первому Главному Полицмейстеру.

С его лёгкой руки приграничников тормозили на каждом втором повороте и проверяли документы на право владения мечом, не забывая про лицензию на магическую деятельность. Во времена разгула чумы дотошно интересовались, а почему господа приграничники не в магической самоизоляции и есть ли у них справка о том, что они не контактировали с больными чумой. Срочные запросы, которые посылали дознаватели Приграничья, рассматривались в лучшем случае через год. А то и вовсе заканчивали свои дни в ближайшем сортире.

***

— А почему в Городе штатное отделение Ордена не создадут? — не на шутку удивился Грач. — И вас бы разгрузили, и проблем с субординацией не было. Штатники с местной властью вроде всегда уживались.

Дэв возвёл очи горе:

–Нет лишних средств. Когда я в центр приезжаю после очередного скандала с местной властью, руководство бьёт себя кулаком в грудь и со всем пылом души бюджетника заверяет: «Дэв, дорогой, ну ты же понимаешь, денег на новые штатные единицы нет. Как только появятся, мигом в Городе отделение Ордена организуем!»

Грач внимательно посмотрел на Воеводу:

— И долго… бьёт?

— На моей памяти — лет двести уже, — безмятежно ответил Дэв.

— А сколько денег нужно? Может, скинемся?

— Полторы тысячи золотых, — ровным голосом ответил Дэв.

Грач поперхнулся, пытаясь осмыслить размер суммы. Да весь его родовой замок столько не стоил! Долгёхонько ж придётся скидываться… Он, Грач, как раз на пенсию выйдет.

А вот Секач воспрял духом. Ему пришла в голову гениальная идея: поклянчить у Главы Рода денежки, объяснив, что это откупные от службы у проклятых эльфов, и предложить их Дэву. А после договориться: Секач где-нибудь отсидит свой испытательный срок, по окончании которого получит прекрасные рекомендации и заверения для Армейского Льва, что исправился Секач. Как есть исправился!

— Отпашешь год на заставе, как миленький. Даже если пятнадцать тысяч вздумаешь пожертвовать, — буркнул Дэв. Секач опешил: он даже рта раскрыть не успел.

…Нет, мысли Дэв читать не умел. Но он не в первый раз привозил новобранцев в Приграничье. И в каждый приезд повторялось одно и то же. Контрабандные телепорты в вещмешке. Паника в лесу, когда вчерашние курсанты вспоминали об отсутствии охранных заклинаний…

Ну а чтобы понять, что богатый аристократишка решит с помощью испытанного средства — денег — отмазаться от ненавистной службы, не требовалось иметь в анамнезе и первого класса деревенской школы.

***

— Теперь о дисциплине, — сухо сказал Дэв. — Это Приграничье, сынки. И залог вашего выживания здесь — слепое следование раз и навсегда установленным правилам. Жёсткое соблюдение распорядка дня. Бездумное исполнение приказов…

— А инициатива? — вякнул Грач.

— Был тут до тебя один такой… Инициативный, — нехорошо улыбнулся Дэв. — Теперь в желудке у Гидры свои тезисы об инициативности толкает. Хочешь — присоединяйся!

Грач подумал-подумали отказался. Но уняться и не подумал:

— А если командир приказ отдаст обидеть ребёнка? Или женщину?…

— Моралист… — пробормотал Воевода с таким осуждением, будто Грач только и занимался, что в доприграничный период своей жизни грабил сиротские приюты и раздавал конфискованное местным богатеям. — С таким настроем, сынок, тебе к одной милой бабульке из Почесушек нужно будет съездить. Надеюсь, Зубр привезёт от тебя чуть побольше, чем горстку пепла.

— Что? — недоумённо переспросил лэмителец.

***

Благообразная старушка, бабка Мафа из Почесушек, зарабатывала себе на жизнь тем, что готовила для страждущих целебные зелья. Для многостаночной нашей не имело значения, кто мается от недуга: любимая ручная крыска старосты или же тёща местного звонаря, весьма склочная особа. Помогала бабка Мафа всем. Слыла знахарка женщиной доброй и хлебосольной и частенько привечала приграничников, меча на стол всё, что было в печи.

Но дважды в год в старушенцию словно Свараденж вселялся. Безо всякой на то причины она покидала своё пристанище и с истошным воем носилась по улицам деревеньки, сея хаос и разрушение. Усмирять её приходилось дюжиной приграничников: спятившая ведьма обладала чудовищной магической силой.

Понежившись в антимагическом погребе недельку — другую, старушка приходила в себя, долго извинялась, называла приграничников касатиками и выгребала в фонд голодающих служивых чуть ли не половину запасов собственной консервации.

Живи старушка в городе побогаче, где целители обитались чуть ли не на каждом углу, её давно бы упекли либо в магическое исправительное учреждение, либо под симпатичный могильный камушек. Но в Приграничье наблюдался ощутимый дефицит лекарей, поэтому хватались за любого мало-мальски соображающего специалиста. А бабка Мафа, несмотря на отсутствие профильного образования, лекаркой была не из последних.

А безумства два раза в год… Ну что же, и потерпеть можно было.

***

–…Из обычных наказаний — наряды вне очереди, порка, гауптвахта и изгнание с Заставы. Иногда в комбинации. Увижу пьяными — получите плетей. Во второй раз — плети и гауптвахта. В третий раз — пакуете вещички и возвращаетесь в Академию. Даже слезинки вслед не пророню. Суровее с отказом исполнять приказы. Заартачитесь в первый раз — порка и гауптвахта. Второй — вылетаете с Заставы со скоростью звука, с волчьим билетом в кармане. Ордену не нужны следопыты, живущие по принципу «тут хочу, тут не хочу».

Но самое страшное наказание, если вдруг проспите побудку. На раскачку — неделя. Потом пеняйте на себя.

— А какое оно, самое страшное наказание? — подал голос уже Секач. От того, каким тоном Воевода посулил им лютую кару, у истинного атьдватийца мурашки по спине побежали — размером с твой кулак.

— А вот вам Горностай расскажет, — веско проговорил Дэв. — Он чуть ли не каждую неделю отгребает.

Секач с Грачом синхронно сглотнули.

— И вот ещё что… — сказал Воевода, помолчав. — Ни один приграничник никогда не был предан суду Всеорденского Магического Трибунала. За предательство. За убийство. За дезертирство. За нарушение приказа, если подобное нарушение повлекло за собой смерть товарищей. Никогда. Моя позиция: то, что происходит в Приграничье, должно оставаться в Приграничье. Если однажды вы совершите что-либо из перечисленных деяний, с вами просто произойдёт несчастный случай.

— Вы шутите? — прохрипел Секач.

— Я так похож на шутника? — ровным голосом спросил Воевода.

Не похож. Ничуть.

***

Горностай оказался шустрым пареньком лет двадцати пяти на вид.

— Пока вы не приехали, я самым молодым на заставе был, — весело сообщил он и добавил злорадно: — Теперь вам на побегушках отдуваться!

В правом ухе Горностая болталось украшение весьма странной формы. Как успел заметить Секач, каждый из приграничников носил нечто подобное.

— Это же зуб ползучего иглобрюха? — с придыханием проговорил Грач

— Он самый, — польщённо кивнул Горностай. — Разбираешься в знаках отличия?

— Да я монографию профессора Золоторудного от корки до корки изучил! — похвастался Грач.

Секач, который ничего не понял, потребовал объяснений и немедленно их получил.

Оказывается, некогда у воинов на юге Аринеллы существовала традиция носить серьгу как знак семейного положения. Взглянув на вояку, командир сразу определял, единственный ли тот сын у своих родителей, последний ли в роду и прочую весьма ценную информацию.

Аринельская диаспора эльфов (из которой происходил и Дэв) и принесла этот обычай в Приграничье, чуток приноровив к местным условиям. Здесь серьга говорила посвящённым, сколько Тварей завалил герой.

На счету Горностая с украшением из зуба иглобрюха числилось не менее ста пятидесяти злодейских зверушек.

У Секача так и чесался язык спросить: сколько странствующих купцов самолично грохнул в тёмном переулке Дэв, если Воевода носит серьгу с сапфиром. Но благоразумно решил промолчать. Шутить про командира — себе дороже…

***

— Первый этаж. Казармы. Ну как казармы… Три зала по двадцать коек. Ваш — третий. Почему при таком громадном замке у каждого не отдельная комнатушка? Твари могут залететь в любой момент, а в одиночку не отобьешься…

— Кабинеты задумчивости. В случае крайней необходимости в каждой казарме есть ведёрки, а во дворе — будочка…

— Столовая. Советую прибегать пораньше: занимать лучшие места и получать самые большие порции. И не опаздывать. Поварёшка опаздывающих не любит. Может и вовсе сказать, что еда закончилась. Он у нас суровый…

— Лазарет. По слухам, специально рядом со столовкой поместили, чтобы, если Поварёшка вдруг чего лишнего в блюда накрошит, далеко не бегать… — Два зала для тренировок…

— Приснопамятная будочка…

— Плац. Хорошо запомнили малейшие шероховатости. В случае провинности будете языком вылизывать.

— Голубятня…

— Дозорная вышка…

— Банька. Потом покажу коренных аринельцев. Они у себя на родине уже руку на паренье набили, поэтому под их венички лучше не ложиться. Целее будете…

— Конюшня….

— Птичник…

— Склад…

— Внизу — приусадебное хозяйство. Картошка там, морковка, свекла…

***

Неожиданно над Заставой пронёсся гулкий звук рога. Горностай оживился:

— О, сигнал на обед. Побежали, братва! А то лучшие куски разберут!

Они и побежали. Но на ходу Грач вспомнил, о чём он ещё хотел спросить проводника.

— Слушай, а какое наказание полагается, если проспишь побудку? Дэв сказал у тебя спросить.

Уши Горностая запунцовели.

— Целый день с утра до вечера, каждый час, с дозорной вышки…

— Ну?..

— Петухом кричать.

Глава 8

Оба вчерашних курсанта наивно полагали, что если не с первого дня, то уже со второго точно, их распределят по отрядам и отправят в дозор. Но Воевода рыкнул: только двух преждевременных смертей ему в Приграничье не хватало. И пока новобранцы не изучат способы борьбы с местной живностью, с заставы они и шагу не ступят!

Для более тесного знакомства парней с фауной всем нарядам было приказано отловить и доставить живьём на заставу какую-нибудь зверюшку позубастее. Наряды вздохнули (со зверюшками они привыкли общаться издалека и исключительно посредством файерболов), но с Воеводой спорить не рискнули.

В итоге уже через три дня второй этаж Заставы, торжественно наречённый Зверинцем, кишмя кишел ругающимися, плюющимися и рычащими тварями (разумеется, запертыми в клетки), а местный лазарет — шипящими от боли эльфами.

***

Пока добровольцы поневоле собирали живность по окрестностям, новобранцев решили пристроить к общественно полезной работе.

Поначалу-то ребят определили на кухню. Поварёшка сурово осмотрел парней, не обнаружил ни малейших признаков кулинарного интеллекта на замызганных лицах, похмыкал, но в святая святых допустил.

Ой, как зря…

Вечером того же дня все лопухи вокруг заставы были выдернуты в радиусе двух миль, все кабинеты задумчивости забронированы на месяц вперёд, а за приснопамятную будочку шла такая ожесточённая битва, по сравнению с которой сражение трёх шестисоттысячных армий на реке Крапивинке выглядело как драка двух чумазых пацанов на заднем дворе.

— Вы в чём селёдку мариновали, сволочи-и-и-и-и? — выл Поварёшка, придерживая штаны: кто знает, в какой роковой момент их придётся срочно снимать.

— В молоке, — покаянно прохрипел Грач. Сам он селёдочку не употреблял по причине того, что напробовался всего понемногу во время беготни по кухне. Поэтому масштабов трагедии в полной мере оценить не смог.

— А я в чём сказал?

— В сметане. Но мы подумали, что так вкуснее будет…

Когда Поварёшка нашёл в себе силы доползти до Дэва, то высокомерно заявил: он знает с десяток более незамысловатых способов отравить всех приграничников скопом. Например, накрошить в суп мухоморов. А каждый день бойцам в кустики бегать — так никаких рейдов не надо. Твари сами от смеха подохнут.

Воевода намёк понял правильно и предложил новобранцев в помощь Клистиру.

Но лекарь, насмотревшись на последствия вредоносной деятельности экс-курсантов, наотрез отказался от предложенной чести. На недоумённый вопрос Дэва: «А почему?» ответил коротко: «Слабительного вместо лекарства от желудка захотели?»

Слово «слабительное» с некоторого времени вызывало у сурового вояки… нехорошие ассоциации. Идея отправить молодую рабсилу в лазарет подрыгала ножками и отошла в мир иной под скорбное молчание её автора.

После недолгого военного совета было принято решение сплавить молодняк на заставный приусадебный участок.

— Ну не досчитаемся мы четверти корнеплодов, — страдальчески морщась, сказал Зубр (последствия вчерашнего обеда ещё долго давали о себе знать). — Да и ладно. У местных лишний мешок картошки стрельнём.

…Как выяснил позже, недооценил гном земледельческие таланты новобранцев. Распрощаться пришлось с половиной урожая.

***

На четвертые сутки Дэв наконец-то решил, что Тварей наловили достаточно, и допустил парней до практических занятий.

И с этого момента для новобранцев начался сущий ад…

В первую половину дня то Дэв, то Зубр, а то и оба разом напускали на вчерашних выпускников зверушку позубастее и флегматично делали ставки, кто кого: зверушка схомячит неповоротливых приграничников или жизнелюбы уложат изголодавшегося противника.

— А вы такого Северного Волка — Мангуста — не знаете? — однажды простонал Секач, с трудом стаскивая с себя труп жалвистого выпрыгуна.

— Знаю, — безмятежно согласился Дэв. — Он-то меня биться с Тварями и учил.

После занятий приятели, исцарапанные, покусанные, обожжённые, доползали до лазарета, получали свою порцию снадобий и телепались на обед. Вяленько пожевав солидные порции, Секач и Грач частенько засыпали тут же, за столами: сил добраться до казармы не было.

Через полчаса срабатывала магическая побудка; продрав глаза, новобранцы плелись на полевые работы.

Как назло, солнце две недели палило нещадно. Трудяг не спасали ни шапки из лопухов, ни бултыхание в протекавшем рядом ручье. Уже на второй день кожа со страдников слезала лохмотьями.

Грач стонал и с намёком тыкал в календарь: сентябрь уже на носу, не июль чай.

Коварное солнышко намёков не понимало или делало вид.

Секач пробовал наколдовать тучку. Старания горе-волшебника не прошли даром: на приятелей с неба свалились целых три лягушки!

— А что? — злобно оправдывался Секач, стараясь без ущерба для причёски содрать с волос земноводное (как назло, наколдовал он лягв-прилипал). — Я же боевой маг, а не погодник!

Грач от отчаяния предлагал напиться до положения риз и походить перед самым носом Дэва, старательно дыша перегаром в сторону Воеводы. Или поползать, что вернее. Их же сразу на гауптвахту отправят. А там прохладненько-о-о…

Секачу идея пришлась по душе, и он аккуратно принялся вызнавать, где тут поблизости можно разжиться зельем позабористее, пока не вспомнил: впервые пойманных на пьянке нещадно обхаживают плетьми. Без гауптвахты.

С гениальной идеей пришлось распрощаться. Но адресочки, тишком втиснутые им в руки, парни всё же сохранили. Мало ли как жизнь обернётся.

…Убивались ребята так, что, когда Бонье в свой последний служебный день устроил «отвальную» для всей Заставы, у трудяг даже не хватило сил вежливо отказаться.

***

Воскресное утро началось для страдальцев с потрясающей новости.

— Увольнительная? — не веря собственным ушам, переспросил Грач. — То есть после завтрака мы можем идти, куда хотим?

— Ну да, — пожал плечами Зубр. Нынче он был на Заставе за старшего: Дэв вот уже второй день находился в дозоре. — Но чтобы к отбою были в казарме! Кстати, с завтрашнего дня у вас прекращаются занятия с Тварями. И вот, пока не забыл, держите пропуска на бесплатную телепортацию. Приграничники идут без очереди.

— Увольнительная! — завопил Грач. — Свобода!

— Ура! — вторил ему Секач.

***

Ещё неделю назад приятели договорились, что в первую же увольнительную они навестят Город. Придётся, правда, сделать крюк и попрыгать по стационарным телепортам… Но день ничегонеделания того стоил!

Зубр понимающе усмехнулся и набросал приятелям список мест, где мог культурно отдохнуть уважающий себя приграничник.

Первым шёл трактир «Виноградная лоза» в Южнобережье.

Вторым (Грач протёр глаза, удивлённый странному соседству) — храм.

— Сначала в трактир! — внес конструктивное предложение Секач.

— Нет, — твёрдо сказал Грач. — В храм!

***

В храме царила тишина: служба должна была начаться через полчаса. Грач несказанно обрадовался: он любил общаться с Отцом один на один.

Внезапно блаженное одиночество Грача оказалось нарушено. Раздался шелест платья, и вот уже рядом с бывшим священником опустилась на колени скромно одетая эльфийка.

…Она молилась истово и отчаянно, с такой болью, что у Грача чуть сердце не разорвалось от чужой скорби. Женщина просила, чтобы её сын, её золотоволосый ангел, ушедший вчера из дома и не вернувшийся, вновь оказался у семейного очага целым и невредимым.

Грач поднялся с мерзким чувством предательства на губах. Откуда-то он, интуит, достоверно знал: сын бедной женщины погиб.

И всё же приграничник смолчал, даря несчастной матери ложную надежду.

***

…Служба шла уже с четверть часа. Священник читал молитвы, Грач благоговейно повторял знакомые слова.

Вдруг двери храма с грохотом распахнулись. Затих хор. Остановился посреди благодарственной молитвы клирик. Прихожане, шёпотом обсуждавшие то личную жизнь Вахромея Бегающего, то отца восьмого ребёнка Матрёнки Большухи, подавились сплетнями.

По красной ковровой дорожке к алтарю твёрдой, уверенной поступью направлялся высокий пожилой господин весь в чёрном. Грачу хватило мимолётного взгляда на суровое лицо, чтобы понять: такому субъекту лучше не становиться поперёк дороги.

Бок о бок с хозяином жизни, опустив голову, шла светловолосая женщина, одетая так же, как и её спутник, в чёрный наряд с серебром. Поравнявшись с Грачом, она чуть повернула лицо в сторону приграничника… И юноша оцепенел.

То была девушка изумительной красоты.

***

И сей же час мир вокруг лэмительца перестал существовать. Растаял храм, наполненный людьми; сгинул верный друг Секач; кануло в небытие Приграничье. Во всей Вселенной остались только он, Грач, и таинственная незнакомка. Молодые и прекрасные, они бежали по Лунной Дороге, держась за руки, и весело хохотали. Ласковый ветерок трепетал их волосы, небо осыпало сверкающими звездами, а пушистые облачка подхватывали, любя, и несли вверх, к солнцу…

— Эй, брат! Отомри! — кто-то назойливо дергал мечтателя за руку. — Отомри, говорю! Служба закончилась! Трактир ждёт!

Грач потряс головой и огляделся. Он стоял посреди пустого храма в компании негодующего Секача.

Девушка исчезла.

Глава 9

Заместитель Воеводы Приграничья Зубр отличался железным здоровьем. И поэтому к апоплексическому удару он был близок один-единственный раз в жизни.

Когда на Дубовую Заставу явился новый дознаватель.

***

Уезжая в рейд, Дэв рассеянно предупредил о скором прибытии будущего сотрудника, добавив при этом веско, что кадр ценный и наконец-то Приграничье получит настоящего дознавателя.

Поэтому, когда дозорный крикнул, что к Заставе приближаются трое военных, Зубр ничуть не удивился. Правила техники безопасности, с которыми знакомили каждого телепортировавшего в Приграничье, жёстко гласили: «Меньше трёх не отправляться!»

Спустя четверть часа троица въехала во двор заставы: два русоволосых богатыря и один черноволосый задохлик. Зубр, помнится, тогда ещё подумал: к чему в компанию затесался чернявенький? Галочку поставить — требуете, мол, троих — мы троих и отправили? Толку при нападении древних чудищ от такого — кот наплакал, а вот забот — полон рот. Только и будешь думать, как мелкотню прикрыть, а не свою спину защищать.

— Дознавателя заказывали? — весело крикнул один из богатырей.

— Заказывали! — Зубр радостно кинулся навстречу визитёрам. Оба богатыря, кто бы из них ни был дознавателем, излучали непоколебимую уверенность, и один вид их вселял надежду, что уж теперь-то дела с дознанием пойдут на лад. — А кто из вас?..

Богатыри спешились и помогли сползти с лошади задохлику.

— Моня! — смахнул слезу богатырь, что постарше. — Не забывай нас. Пиши.

— И если кто обидит, тоже пиши! — добавил второй. — Мы приедем и покажем этим приграничникам, где раки зимуют! Хотя что я говорю… Всё равно не напишешь, — вздохнул богатырь и обратился у Зубру. — Он ведь у нас гордый. Гордый и скромный.

— Подождите… — прохрипел гном, переводя безумный взгляд с богатырей на задохлика. — Так дознаватель, это… Это…

Задохлик вытянулся во фрунт и радостно отрапортовал:

— Дознаватель лейтенант Соломон Магкович Магголис для пгохождения службы пгибил!

Зубр закатил глаза и рухнул в глубокий обморок.

***

— И этот сосунок — настоящий дознаватель? Ценный кадр? Дэв там что, рехнулся?

Зубр стоял у окна лазарета, смотрел во двор и скрипел зубами. Рядом мельтешил Клистир. Он с маниакальным упорством так и норовил наложить обморочному нашему на лоб повязку, вымоченную в слизи бумбурумбика носоголового. Зубр раздражённо отмахивался от эскулапа, как от назойливого комара. Во-первых, заместитель Воеводы был суровым боевым гномом, а не какой-то там обморочной барышней, впадающей в ступор при виде обыкновенной зелёной лягушки. Во-вторых, слизь бумбурумбика гном не любил с самого детства: любящая мама каждое утро пичкала маленького Зубрика этой гадостью со словами: «Кушай, а то не вырастешь!»

— Да что же за проклятие пало на наше Приграничье?! — рычал Зубр, не переставая. — Сначала мздоимец, крышевавший местную преступность! Потом обжора-толстяк, которого можно было выманить из кухни на расследование преступления, только посулив, что родственники жертв накроют ему поляну. Затем старый поганец-пофигист! Теперь вот этот школяр! Да при виде первого же трупа он рухнет в обморок через минуту! Ну и что, что опыт работы есть? Знаем мы эти опыты работы! Небось, местные следопыты вместо него на выезде пахали, а он знай себе по кабинетам просиживал, вишни наяривал и косточки в окно выплёвывал. Через минуту! — безапелляционно повторил гном.

— Почему через минуту? — флегматично уточнил эскулап. — Секунд через тридцать.

— А я говорю: через минуту!

— Через тридцать секунд!

К обсуждению подключилась и парочка приграничников, притащивших командира в лазарет. А также троица вояк, куковавших здесь в ожидании сращивания переломов. Сама собой возникла идея организовать маленький тотализатор. В жизни живущих в Приграничье и так мало радостей. Какое-никакое, а развлечение…

Зубр благородно взял на себя функции букмекера. Впрочем, как и всегда.

***

Первым, что бросилось в глаза спустившемуся во двор Зубру, стали умильные лица бравых вояк. Суровые приграничники столпились вокруг эльфёныша и слушали его, затаив дыхание.

— Что тут происходит? — недовольно буркнул Зубр.

— Командир! А Моня нам тут рассказывает, как он взял Синеградского душителя.

— Не я взял, — скромно потупился Моня. — Куда мне, болезненному, пгеступников-то бгать? Следопиты по моей наводке. Я таки лишь осуществлял общее гуководство опегацией. Хогошие были ребята, те следопиты. Но ви, как я вижу, тоже пагни не пгомах! Я слишал, что в Пгигганичье посилают только самих опитних бойцов.

Сказано это было с таким восхищением, что Зубр помимо воли гордо выпятил грудь.

— В Приграничье слабаки не служат! — согласно пророкотал он.

Моня восторженно покивал.

***

Дэв сотоварищи вернулись из дозора ближе к вечеру, как раз к построению. Воевода спрыгнул с лошади с молодецкой грацией, довольно осмотрел бойцов… И озадачился.

— Слышь, Зубр, — Дэв поманил пальцем гнома. — А что, новый дознаватель ещё не прибыл?

— Прибыл, — отрапортовал гном. — Часа три назад.

— Тогда почему он не на построении?

Гном не на шутку удивился:

— Так ведь он же дознаватель, Дэв. Бонье мы никогда…

— Бонье — это Бонье! — буркнул Дэв. — Где этот проклятый уклонист?

— Ест с дороги, — и на лице сурового гнома вдруг появилось такое умилительное выражение, что Дэв разом вспомнил рассказ Армейского Льва об удивительной способности племянника вертеть людьми и изображать вселенского страдальца.

Тогда он подумал, что генерал-полковник перегибает палку.

Сейчас Дэв был уверен: бывший приграничник даже преуменьшил таланты своего родственничка.

— Где? — коротко спросил Дэв.

— На кухне. Но…

Не слушая возражений Зубра, Дэв направился знакомиться с новобранцем.

***

Минут через пять после того, как Дэв отправился на поиски дознавателя, в ворота Заставы въехали Грач с Секачом.

Далеко идущие планы атьдватийца, включающие в себя весёлое гуляние в трактире, купание в ближайшем озерке с криками, визгами и прекрасными нимфами, разбились о мечтательную физиономию Грача. Приятель сидел в трактире, подперев голову руками, широко улыбался и кивал в ответ на все вопросы. Даже на «Может, в кипящей лаве купнёмся?»

Увольнительная была испорчена окончательно и бесповоротно.

Мелькала в голове Секача подленькая мыслишка: плюнуть на приятеля и пойти к нимфам в одиночку. Но Грач, витающий в облаках, представлял собой лакомую добычу для разного рода сомнительных элементов, начиная от мальчишки-карманника, с завистью посматривающего на сверкающий меч дяденьки-военного, и заканчивая трактирщиком, так и норовящим приписать лишний нолик к счёту.

И Секач сдался. В конце концов друг у него всего один! А увольнительных впереди — воз и маленькая тележка. Успеет и нагуляться, и наплаваться! Даже лекции прочитать о вреде воровства и прощелыге-трактирщику, и малолетнему гадёнышу.

***

Эльфёныш, бледненький и худенький, кожа да кости, сидел за столом, притулившись на краешке стула, и с самым скромным видом аккуратно поедал овощное рагу. А повар, свирепый, мощный Поварёшка, у которого сам Дэв не мог выцарапать лишний кусок хлеба, с готовностью выставлял на стол кашу, жареного кабанчика, чугунок с картошкой, щи, крынку сметаны и — Дэв выпучил глаза — лохань с черной икрой. Откуда он её взял, если в горных реках водилась исключительно красная форель, для Дэва так и осталось загадкой.

— Кушай, маленький, — ласково говорил повар. — Кушай, родной! Ишь, худенький какой… Оголодал как! Не кормили тебя, поди, в этой твоей Аринелле.

Эльфёныш скромно улыбался и с удовольствием наворачивал рагу.

***

При виде Дэва дознаватель поднял голову. Быстро окинул взглядом насупившегося командира, сделал правильные выводы, вскочил и вытянулся во фрунт.

— Господин Воевода, дознаватель лейтенант Соломон Магкович Магголис для пгохождения службы пгибил!

— Вольно, — буркнул Дэв. — Почему не на построении?

— Так господин Зубг сказал, что у вас дознаватель на постгоение не ходил, — растерянно отрапортовал эльфёныш. При этом вид у него сделался такой… Как у домашнего котёнка, который прибегает к хозяйке с писком: «Пожалей меня! Твоего любимого котика обидели злые люди!»

— Не ходил?.. Салага! — пренебрежительно пробормотал Дэв, с трудом удержавшись от желания погладить эльфёныша по взъерошенным волосам. — Теперь ХОДИТ. Живо на плац!

Моня озадачился. Сильно. До сегодняшнего дня его взгляд обиженки производил неизгладимое впечатление на всех командиров. Придётся применить тяжёлую артиллерию. Потом. Сейчас Воевода явно не в духе. Ишь, зверь зверем косится.

— Так точно! — отрапортовал Моня и пулей дунул во двор, не забыв поблагодарить повара тёплой улыбкой.

— На построение? На полный желудок? — ужаснулся Поварёшка.

***

Приграничникам, получившим увольнительную, на вечернее построение являться было необязательно. Поэтому Секач планировал гордо проследовать в казарму. Лишний раз общаться с эльфами претило его тонкой, аристократической душе.

Но новость о дознавателе заинтересовала Секача и вселила надежду: вдруг тот окажется человеком? Союзником в среде расово неполноценных! Тем более, по обрывкам фраз приграничников, уже успевших познакомиться с новичком, атьдватиец сделал вывод: прибывший дознаватель — очень неординарная личность.

О появлении новобранца возвестили глуповато-добродушные улыбки, засиявшие на лицах суровых приграничников. Через мгновение раздался и звонкий весёлый голос, своей картавостью поставивший большой и жирный крест на надеждах Секача:

— Таки где в этом замечательном стгою есть место для маленького скгомного дознавателя?

Голос показался Секачу отчего-то смутно знакомым. И лишь когда его обладатель явил свою наглую эльфийскую морду из-за мощных спин следопытов, всё стало на свои места.

— Ты? — завопил Секач.

— И я тоже гад вас видеть, мой догогой атьдватийский дгуг, — невозмутимо ответил эльф.

***

За ужином эльфийская морда обнаглел настолько, что осмелился подсесть к Секачу с Грачом.

— Я полагаю, мой догогой атьдватийский дгуг, — сказал негромко Соломон, — шо таки в наших общих интересах за то, шо би та занимательная истогия про газдетого догола курсанта осталась между нами.

— Я был в трусах! — негодующе зашипел Секач.

— Таки если я скажу, шо без них, как думаете, кому повегят? — невинно уточнил эльф.

Атьдватиец скрипнул зубами. Ответ был очевиден.

— Тебе-то молчать зачем? — буркнул Секач.

— Мне таки с вами на одной заставе год служить, — спокойно разъяснил эльф. — Так шо если ви не пгоболтаетесь, мне тоже не гезон. Пгиятного аппетита.

–…Умный он парень, Соломон, — пробормотал Грач, когда эльфёныш скоренько умял ужин и исчез в неизвестном направлении. — Умнее некоторых.

Секач возмущённо промолчал. Будь его воля, проклятая эльфийская морда давно бы отдыхал где-нибудь в лесочке, прикопанный под ближайшим кустиком. Но прежде истинный атьдватиец поджарил бы проклятого дознавателя на медленном огне. И ещё в костерочек водички бы подливал: чтобы коптил, а не горел…

Ох, как же Секач ненавидел Соломона! За принадлежность к эльфийской расе. За позорный проигрыш. За бег в трусах через полгорода (три квартала, да кто ж об этом вспомнит?).

Но больше всего — за проявленное сегодня великодушие. Подачки Секач презирал.

И особенно — от эльфов.

***

Если Секач и рассчитывал, что лимит неприятностей на сегодня исчерпан, он жестоко ошибался. Минут за пять до отбоя в их казарму скромненько протиснулся Соломон.

— Мне таки сказали, шо я буду здесь спать! — радостно оповестил он собравшихся и плюхнул матрас на свободную койку.

По закону подлости единственная свободная койка оказалась рядом с Секачом.

Глава 10

Как выяснилось, в наличии дознавательской эльфийской морды по соседству были и свои плюсы.

В семь часов раздался общий сигнал подъёма. Более опытные приграничники мухой взлетели и ринулись с воплем в баньку. Секач, ещё не привыкший к борьбе за венички, замешкался, поэтому был отловлен старшим по казарме и назначен ответственным за побудку их нового дознавателя. Молодой эльф, то ли уставший вчера, то ли не привыкший так рано вставать, ещё сладко посапывал.

В Академии молодых следопытов учили: сначала нужно предложить противнику сдаться… Перед тем, как начать его обстреливать парализующими заклинаниями. По настроению предупредить. Можно во весь голос. Можно шёпотом. Можно на языке глухонемых (пусть противник пеняет на себя, что в детстве его не изучил!).

Главное — предупредить….

Воспользовавшись тем, что в казарме никого кроме них не осталось, Секач проговорил вполголоса:

— А ну, подъём, эльфийская морда!

Морда, всхрапнув, ожидаемо шёпот проигнорировала.

Секач многозначительно потёр руки и отправился во двор, к колодцу. Пусть потом проклятый дознаватель кричит, верещит и плюётся ядом (и неизвестно как угодившей в колодец золотой рыбкой). Секач будет честен: он пытался разбудить другим, более гуманным способом.

Тут Соломон не подкопается.

***

— Так, орлы! Дозорные — в разъезд, часовые — на позиции, дежурные на кухне и огороде²⁶ — к месту отбывания повинности. Все остальные — на разминку. Пятьдесят отжиманий, пятьдесят подтягиваний и забег в двадцать миль по третьему маршруту. По окончании разминки — отработка боевых заклинаний. Лейтенант Марголис!

Дознаватель вскинул на Воеводу невинные глазёнки и применил свой фирменный взгляд № 5: «И почему мир так жесток к бедным эльфийским мальчикам?». Этим взглядом проникся даже лютый убийца Бурбурчик, порешивший пятнадцать мужчин, девять женщин, троих детей и намеревающийся прикончить одного ушлого дознавателя.

Но Воеводу фирменный взгляд оставил совершенно равнодушным.

— Лейтенант Марголис! — громче повторил он.

Эльфёныш запаниковал. Ему попался какой-то неправильный командир!

Во избежание негативных последствий для себя, любимого, пришлось сделать шаг вперёд и бодро отрапортовать:

— Я!

— Мне тут птичка одна на хвосте принесла, что у тебя с физухой всё плохо. Поэтому для отдельно взятых задохликов — упрощённый вариант задания. Двадцать отжиманий, двадцать подтягиваний и бег на пять миль. Потом можешь идти по своим дознавательским делам. Там после Бонье ещё разгребать и разгребать…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

25

Как выяснилось в дальнейшем, Грач и Секач и сами не промахи оказались по части слабительного.

26

Догадаетесь, кого сегодня поставили дежурить на огороде?