Демоны города масок

Юлия Арвер, 2023

Амаль – в прошлом властная и непоколебимая ведьма, владеющая личным отрядом сильнейших колдунов. Ныне же она потеряла власть над Вароссой и чуть не лишилась собственной магии. Бывшей наместнице больше некуда идти. Девушка вынуждена скрываться от брата Айдана, который убил ее людей. Помочь Амаль может только Тир Ак-Сарин – воевода Мирен, жаждущий жениться на ведьме и удержать трон. Амир отчаянно ищет Амаль и лелеет надежду увидеть ее живой. Он терзается чувством вины за то, что предал наместницу, но прошлого не исправить. По ее следу он направляется в Мирею. Но удастся ли ему заслужить долгожданное прощение? Нарамцы борются за свою независимость в империи, а возлюбленные жаждут справедливости. Но какая судьба уготовлена каждому из них в мире, объятом пламенем?..

Глава 2. Нелюди

Амир

Толпа, которая собралась поглазеть на сгоревший особняк некогда сильнейшей ведьмы Даира, с любопытством ждала продолжения драмы. Соседи, разбуженные запахом дыма и треском пламени, желали убедиться, что младшая дочь воеводы отправилась в преисподнюю, охваченная яростными языками огня. Женщины шушукались, что Амаль заслужила такую кончину. Они с удовольствием смаковали воспоминания почти семилетней давности и благодарили Творца за то, что забрал жизнь у рехнувшейся ведьмы тем же способом, что и она у невиновного юноши.

Мигом протрезвев, Дан отправился за подмогой, я же остался на месте. Сердце глухо билось в груди, пока местные сплетницы поливали смердящими помоями имена Амаль и Мауры. Весь хмель улетучился из тела вместе со страхом, и в голове прояснилось. Пламя почти погасло, но едкий чад продолжал клубиться над улицами Даира. Мне следовало войти во двор некогда прекрасного Зеленого особняка и найти — либо не найти — тело Амаль, но если бы я отпустил зевак, мог потерять драгоценные зацепки.

Что ж, надевать чужую личину для меня было не впервой.

Я обвел взглядом собравшихся людей в дорогих одеждах. Маура соседствовала с богачами да высокими чинами. Простому люду не по карману было жилье в центре столицы. Бросят ли они хоть слово простаку в обносках? Значит, стоило отыскать самую воспитанную даму. К счастью, та нашлась уже через несколько мгновений наблюдения. Пожилая худощавая женщина в парчовом платье и аккуратной шляпке что-то терпеливо растолковывала внучке, которой едва ли стукнуло семь лет. Черноволосая круглолицая девчушка чуть ли не приплясывала от любопытства, показывая пальчиком в сторону догорающего дома.

Ссутулившись, я поплелся к бабушке с внучкой, всем своим видом демонстрируя страх.

— Госпожа, не серчайте на меня, дурака, но могу я спросить? — старательно выдавая себя за невежу-прислужника, пробормотал я. — Хозяин послал меня разузнать, что стряслось с домом ведьмы. Проклятый огонь чуть не перекинулся на его имение и даже подсмалил деревья. Неужто кто-то поджег?

Женщина покосилась на меня с недоверием, но и промолчать не смогла.

— Говорят, Зеленый особняк загорелся сам по себе.

В темноте никто ничего не видел, — процедила она, отодвинув внучку подальше. Девочка с любопытством таращила на меня круглые карие глаза, словно размышляла, можно ли мне доверять.

Вымученно улыбнувшись малышке, я собрался продолжить расспросы, но в разговор влезла тучная дама в розовой рубахе, поверх которой не то что с трудом сидел, но и почти расходился по швам цветастый камзол.

— Как это сам по себе?! Ведьма получила по заслугам! Кто бы ни поджег это логово, он герой не только для жителей Даира, но и для каждого уважаемого нарамца! Не хватало еще, чтобы байстрючка воеводы жила бок о бок с нами и промышляла темными делами, как и ее мамаша!

Однако никто из высшего света и, вполне вероятно, даже эти самые соседи не гнушались обращаться к Мауре за помощью. Коротка же народная память!

— Знаю я, какими делами эта бесстыдница тут занималась! Не успела вернуться, как привела в дом толпу мужиков! Неужто совсем туго с деньгами в семье воеводы, раз дочурка после его смерти собралась зарабатывать на жизнь, как ее мамаша? — влезла женщина помоложе и постройнее. Надо же, такое красивое лицо и столько дерьма внутри!

— А кто тебе сказал, что она с ними развратничать собралась? — одернула собеседницу толстуха. — Может, они ей для темного ритуала понадобились! Мало ли, что у этих ведьм на уме!

— Так и мой хозяин говорит, что поделом этой соплячке, — поддакнул я, усилием воли заставляя себя дышать размеренно и не думать о том, что совсем рядом, возможно, тлели останки Амаль.

— Если она, как и мать, занималась темными ритуалами, то неудивительно, что демоны явились за ней сами, — продолжила толстуха.

— Что еще за демоны такие? — Я навострил уши.

— Из преисподней.

Я едва удержался от того, чтобы не закатить глаза от непомерного раздражения. Хоть кто-нибудь из этих бесполезных зевак видел хоть что-то, за что я смог бы зацепиться?

— Что вы такое несете?! Две сплетницы, которые верят в демонов! — возмутилась женщина с внучкой, гневно воззрившись на собеседниц. — Этот холоп доложит своему хозяину все, что вы тут наговорили. И что уважаемый господин о вас подумает? Кстати, кто твой хозяин? Что-то я не видела тебя раньше в наших краях. Да и пахнет от тебя подозрительно.

— Бабушка, разве вы сами не видели этих демонов? — звонко поинтересовалась девчушка, не дав мне солгать. Лицо ее пылало искренним детским возмущением. — Вы же сами учили меня никогда не врать, а теперь врете! Я своими ушами слышала, как вы признавались господину Ясману, что разглядели в огне демонов и их лица были красными, словно кровь.

— Замолчи немедленно! — рявкнула женщина, бесцеремонно заткнув внучке рот.

— Значит, красные лица? — пробормотал я, растеряв раболепие и расправив плечи. Дикая догадка едва не повалила меня с ног. — А красных одежд на них не разглядели?

— Я ничего не видела, — процедила женщина, задвигая внучку себе за спину.

— И почему я вам не верю? — ухмыльнулся я, после чего приподнял рубаху и достал из ножен особый кинжал. Внимание сплетниц сосредоточилось на нем, отчего у всех троих на лицах отразилась жуткая мешанина из страха и стыда.

Выжидающе глядя на женщину с внучкой, я красноречиво поиграл кинжалом в руке.

— Сами расскажете, что видели, или желаете продолжить беседу в корпусе навиров? Я легко устрою вам допрос, госпожа.

— Я ничего такого не видела. Моя внучка уже все пересказала.

Если бы словами можно было убивать, каждое изрезало бы меня на десятки кровоточащих ошметков. Я наткнулся на весьма горделивую знатную даму, но даже ей был не чужд страх перед навирами и особым оружием.

— Говорите немедленно! — велел я, краем глаза заметив, как невообразимо быстро рассосалась любопытствующая толпа. Словно вокруг нас вдруг расползлась чума.

— Моя внучка боится темноты. Она верит в демонов и нечисть из сказок, и потому каждую ночь я сижу с ней часами, — процедила дама. — Сегодня мне пришлось прийти на рассвете. Пока я пела колыбельную, совсем рядом послышался треск пламени. Имение нашей семьи граничит с Зеленым особняком. Я выглянула в окно и заметила несколько теней, что прошмыгнули за ворота, когда все вокруг уже горело.

— Сколько их было? Как они выглядели?

— Как демоны, — пискнула девчушка.

— Кадрия, ты замолчишь или нет?! — рявкнула женщина, окончательно утратив самообладание, но продолжила уже спокойнее: — Я не успела сосчитать, сколько их было. Наверное, около десятка. В цвете одежды я не уверена, но лица показались мне подернутыми кровавой пеленой. Выйдя за ворота, они накинули на плечи тени и исчезли.

— Что значит «накинули тени»?

— То и значит. Я не знаю, люди это были или демоны, но они набросили на себя что-то темное и мигом исчезли.

— Возможно, на лицах злодеев были алые маски?

Женщина вскинула на меня пылающий взгляд:

— Вы хотите сказать, что Зеленый особняк подожгли люди, прибывшие в столицу вместе с новым воеводой?

Именно это я и хотел сказать. Похоже, Айдан отправил шайку холопов расправиться с Амаль и ее солдатами в полной уверенности, что те ускользнут незамеченными. Если бы у маленькой Кадрии не случилось бессонницы, убийц никто не увидел бы даже мельком.

Догадки роились в голове, старательно вытесняя горькую мысль: по воле Айдана Амаль оказалась абсолютно беззащитна, и, пользуясь этим, братец хладнокровно отправил к ней убийц. Отправил вероломно и под покровом ночи! Значит, она находилась там… за этим забором, черным от обугленных останков плюща.

— Мне показалось, что двое из них кого-то волокли за собой, — вдруг добавила женщина.

— Вы не рассмотрели, кого: мужчину или женщину?

— Слишком изящный силуэт. Думаю, это женщина.

Надежда, глупая и зыбкая, зародилась в самом укромном уголке души, но даже этого тусклого огонька мне хватило, чтобы выбраться из топкой безнадеги. Однако ее тут же похоронили под собой два вопроса: «Что Айдан сделает с Амаль, если ее и вправду забрали его холопы?» и «Не причинит ли страданий больше, чем она испытала бы, сгорев в огне?»

Долго раздумывать над ними не получилось. Вдалеке послышался топот множества ног, и совсем скоро из ближайшего переулка, будто муравьи, высыпали два десятка навиров в полной боевой готовности. Среди них я узнал и сыскарей, и штурмовиков Дана.

Спросив у женщины имя, я отправил их с внучкой восвояси. Дан, так и не успевший переодеться, кивнул своим солдатам на незапертые, но заботливо прикрытые ворота. Двое из них, держа на изготовку мечи, толкнули створки и внимательно осмотрели территорию. Возле ворот скорчился обгоревший труп, над которым тут же поспешил склониться один из сыскарей. Он достал из-за пазухи амулет с множеством камней и узелков из разноцветных нитей. Хоть эти магические маяки и выглядели совсем непрезентабельно и даже по-детски, силу они имели недюжинную. Благодаря плетеным амулетам навиры определяли следы чужой магии. Камешки, до этого остававшиеся прозрачными, окрасились в алый. Значит, караульного погубила колдовская сила.

Еще пятеро сыскарей рассредоточились по наполненному духом смерти и горечью дыма внутреннему двору, держа на изготовку те самые амулеты. Камни в них мгновенно позеленели. Особняк пал под натиском ведьмовского огня.

— Уж не сама ли Амаль сожгла свой дом? — фыркнул один из сыскарей.

— И своих солдат заодно? Чушь! Отряд — самое дорогое, что у нее есть, — возмутился я.

Сыскари замолчали, недоверчиво косясь в мою сторону. Уверен, ни у кого из них я не вызывал симпатии. Как жаль, что мне было плевать.

По знаку Дана мы вошли в дом. Дверь, скорее всего, снесли с петель еще до поджога. Сейчас ее обугленные останки валялись неподалеку. Я прикрыл нос и рот рукавом, вглядываясь в каждый уголок некогда красивейшего особняка. Сердце громыхало в груди, висках и даже в горле, по лбу тонкими струйками стекал пот, ощущавшийся ледяным и обжигающим одновременно, а по телу ползла мерзкая дрожь. И чем больше обугленных мужских трупов мы находили, тем сильнее она становилась.

Мне казалось, что следующим телом будет женское, и если им окажется Амаль, я…

Сколько раз в жизни мне приходилось испытывать ужас? Не страх, не мнительное беспокойство, а именно ужас, который чернотой растекался перед глазами. Такие события можно было сосчитать на пальцах одной руки. И сегодняшнее вошло в это число.

Мы обшарили комнату за комнатой, заглянули в каждый уголок и исследовали каждый труп. Всего их насчитывалось восемь, и все мужские. Я выдохнул, но тут же замер, пораженный внезапной мыслью. Где тогда Ида и Маура? Если убийцы забрали с собой всего одну женщину, и ею наверняка была Амаль, то куда делись эти двое? Неужели сбежали? Нет, Маура хоть и оказалась редкой гадиной, не бросила бы единственную дочь в лапах холопов Айдана. Возможно, она отсутствовала в особняке, когда сюда пришли огонь и смерть. Но куда подевалась Ида?

Своим беспокойством я поделился с Даном, и тот велел еще раз осмотреть все потайные уголки особняка и внутреннего двора. Иду так и не нашли. Сердце вновь тревожно забилось, но уже не металось в груди, словно угодивший в капкан хищник. Судьба Иды, конечно, волновала меня, но не так, как судьба Амаль.

Когда мы насквозь пропитались запахом дыма, Дан подал сигнал уходить, но посреди обгоревшего внутреннего двора я замер и огляделся.

— Где лошади? — вырвалось у меня. — Здесь должно быть одиннадцать обгоревших лошадей.

— В особняке нет конюшен, — отозвался один из навиров. — Наверняка лошади или в имении воеводы, или в ближайшей конюшне.

Я встревоженно сглотнул. Неужели Тайфун, так привязанный к Амаль, остался без хозяйки? И почему в этом горе я ощущал странное родство с ним?

Дан слегка подтолкнул меня в спину, чем вывел из оцепенения. Одному из бойцов он поручил отдать приказ солдатам империи установить дежурство у Зеленого особняка на случай, если рядом замаячит кто-то подозрительный… либо же объявятся Амаль и Ида.

Жестом попросив Дана немного отстать, я шепотом передал ему слова пожилой дамы. Он с сомнением изогнул бровь, услышав о красных масках «демонов», пришедших за Амаль.

— Считаешь, это Айдан? Он же не совсем идиот, чтобы самолично просить командира связать магию сестры и в ту же ночь нападать на нее.

— Наверняка новый воевода чувствует себя безнаказанным, но навиры — не та сила, которую можно подчинить, — рыкнул я. — Нужно рассказать командиру. Он вправе пригласить Айдана на беседу.

— Не вздумай соваться к нему со своими подозрениями, — опасливо оглядевшись, тихонько прошептал Дан.

— Почему?

— Командир не пойдет против воеводы. Он слишком хорошо прикормлен.

* * *

Величественный особняк воеводы возвышался надо мной каменным чудищем, скованным четырьмя башнями и оплетенным сетью витражных галерей. Одни окна зияли черными провалами, словно беззубые рты, другие подсвечивались мягкими огнями свечей. Я наблюдал за домом уже четверть часа, дожидаясь, пока кто-нибудь откроет бесову входную дверь. Вокруг клубилось марево теней, надежно скрывшее меня от вражеских глаз. А враги помойными крысами сновали везде, несмотря на воцарившуюся вечернюю мглу.

Вчерашний день я потратил на жалкие попытки проследить за холопами нового воеводы, но все они не имели успеха. Колдуны Айдана передвигались по городу на лошадях в гробовом молчании, словно ожившие мертвецы. Как ни старался, я не мог угнаться за ними. Оставалось лишь идти напролом. Глубокой ночью я попробовал перемахнуть через высоченный забор под покровом теней, но невидимая защита, окутавшая имение рода Эркин, ударила меня мощью десятка молний и отбросила обратно. Хвала Владыке, не пришлось собирать по кусочкам свои кости!

Тут-то я и загрустил. Вот дурак! Собрался проникнуть в дом воеводы, как обычный воришка! Разве первые лица провинции столь глупы, чтобы оставить свое жилище без защиты? Единственный возможный путь к цели — через ворота.

Сегодня днем я прятался от яркого солнца, отогнавшего все тени Даира. Чуть только оно приблизилось к горизонту, настало мое время. Укрытый мороком, я затаился у ворот в ожидании подходящего гостя, вместе с которым можно будет просочиться в имение. На удивление, посторонних во владения воеводы практически не пускали.

Еще вчера я выяснил, что два десятка солдат Айдана возвращаются в имение к десяти вечера и не выходят до утра. Значит, новый воевода держал воинов при себе. Неужели боялся сомкнуть глаза без защиты?

Когда впереди замаячили двое алых всадников, я напрягся и приготовился. Ждать кого-то другого не имело смысла. Пара караульных в тех же алых одеждах торопливо отперли ворота, пропуская сослуживцев. Я призрачной дымкой проскользнул следом, тут же выбрав в качестве укрытия ближайший раскидистый кипарис на аллее, ведущей прямиком к помпезным дверям. Через пару минут я нырнул за просторную деревянную беседку, балки которой увивал дикий виноград, а проемы скрывала полупрозрачная желтая ткань. Внутри угадывались очертания массивного топчана, заваленного подушками.

Алые всадники спешились и повели лошадей к конюшням, я же терпеливо дождался, пока две служанки прошагают мимо, и прокрался к дверям. Здесь пришлось задержаться. Никто не торопился посещать особняк воеводы. За время ожидания через ворота проехали еще шестеро солдат в красных одеждах. При каждом взгляде на их маски я чувствовал, как хрустят суставы на сжавшихся в кулаки пальцах.

Если в этом проклятом доме томилась Амаль, как мне вызволить ее в одиночку? От навиров помощи не дождаться. Фраза Дана о командире, прикормленном воеводой, словно наотмашь ударила меня. Я знал, что в нашем братстве есть падкие на деньги крысы, но не думал, что в Нараме столкнусь с их логовом, да еще и с самим крысиным божком, коим возомнил себя полковник Басар!

Вчера к нему наведался убитый горем Айдан. Ублюдок причитал и заламывал руки, картинно умоляя отыскать «единственную родную душу, которая у меня осталась». Айдан усиленно изображал горюющего брата и даже отрядил на ее поиски большую часть своих солдат. И если спектакля с «искренними» братскими чувствами я ожидал, то поиски Амаль вселили надежду, что она ускользнула из лап Айдана.

Когда четверка алых всадников, благополучно оставивших лошадей конюху, двинулась к двери, я затаил дыхание. Одному Владыке известно, насколько сильны эти колдуны. Вдруг их чутье было настолько натренировано, что они учуяли бы меня, как собаки?

Нет, чутье у прислужников Айдана оказалось вполне человеческим. Никто из них не скользнул по мне даже мимолетным взглядом. Я прошмыгнул следом, пока тяжелая дверь медленно закрывалась. Мы попали в просторное помещение, из которого вели и галереи, застекленные красивейшими витражными стеклами, и широкие ветвистые коридоры, и раздвоенная лестница, застеленная ковровой дорожкой, наверняка привезенной из самого Нашада — воинственной державы, когда-то слывшей побратимом Нарама.

Солдаты, переговариваясь о тяжелом дне, направились к одной из витражных галерей. Их топот напоминал барабанную дробь. Я же крался следом, осторожно перекатываясь с пятки на носок и не отвлекаясь ни на фрески, ни на вазы с алыми розами, ни на узоры витражей. Зрение сосредоточилось на спинах в алых одеждах, на поясе подрагивали ножны с кинжалом. Особое оружие как будто лучилось желанием вонзиться в каждое из четырех сердец. И я это желание разделял, как никогда.

Посмеиваясь друг над другом, солдаты достигли массивных деревянных дверей из темного дерева со стрельчатой аркой. Кабинет воеводы, который уже успел без зазрения совести занять Айдан. Если во всем доме горело не так уж много масляных ламп, то напротив нужных мне дверей, как назло, трепетали огнями целых четыре. Мне пришлось остаться в стороне, спрятавшись в тени росшей в большой кадушке пальмы.

Лишь когда все четверо исчезли за дверью, я проскользнул ближе, одним движением заставив огни в лампах погаснуть. Остался всего один выживший воин, призванный осветить мне путь к отступлению. Я едва успел прижаться спиной к шершавой стене, как совсем рядом послышались тяжелые шаги. Еще трое холопов нового воеводы явились на поклон, но, к счастью, меня так и не заметили. Один из них отрывисто постучал, и вся троица исчезла за дверью. Я призраком скользнул к деревянной створке и прислушался. Дверь была толстой, отчего голоса звучали приглушенно, но я сумел различить слова.

— Айдан Кахир, ваши горничные незаслуженно получают жалованье. Из четырех ламп у двери горит всего одна. Так и вспахать носом каменный пол недолго, — низкий мужской голос с хрипотцой звучал совсем близко, похоже, говоривший стоял у самой двери.

— Завтра же распоряжусь, чтобы управляющая наказала бездельниц, — лениво протянул Айдан. К его словам пришлось прислушаться — он явно сидел дальше. — Сегодня снова ничего?

— Ничего, — ответил другой голос, чуть выше и мягче. — Кажется, мы уже обыскали даже самые темные уголки столицы. Ведьма как сквозь землю провалилась.

— Она не могла покинуть Даир! — рявкнул Айдан, заставив меня невольно вздрогнуть. Уж очень резко он сменил ленивую неспешность на гнев.

— Из города ведет четыре больших тракта, и на каждом дежурят наши люди. Но есть и другие тропки, которые мы не сможем охватить, поскольку нам попросту не хватит людей, — подхватил голос с хрипотцой.

— Мне неинтересны оправдания! Я плачу вам не за них. Прочешите тропы и осмотрите каждый куст, каждую канаву! Найдите мне ее! Наизнанку вывернитесь, но найдите!

— Уверяю вас, Айдан Кахир, если ваша сестра в городе, мы ее отыщем. — Обладатель этого голоса слегка картавил, но говорил громко и уверенно. — Если сбежала из Даира, тоже отыщем.

— И сделать это нужно раньше, чем ее найдут нави-ры. Зеленые твари рыщут по столице уже второй день. Еще немного, и они отправятся прочесывать Вароссу. Нам ни к чему такое внимание.

— Вы же сами просили их помочь, — напомнил картавый.

— Конечно, а как иначе? Было бы чересчур подозрительно потерять сестру и таинственно умолкнуть. Не обратись я к навирам, возникли бы неудобные вопросы.

— У навиров-то? — хохотнул голос с хрипотцой. — Ради золотых легер их командир готов плясать перед вами дрессированной собачкой.

— Так-то оно так, но казна Нарама не бездонна. Не могу я тратить ее только на вас да на начальство навиров. Аппетиты у мразей растут не по дням, а по часам, — отрезал Айдан.

— Мне вдруг подумалось, не может ли навир из Миреи знать, где ваша сестра? Если его послали для охраны, почему бы ей не явиться к нему?

— Нет, ее служанка клянется, что они смертельно рассорились. Моя гордая сестренка никогда не попросит помощи у человека, кого презирает. А уж навиров она презирает, поверьте мне.

Служанка? Они схватили Иду. Где ее держат и что с ней делают?

Вопросы роились в голове, но ни одного внятного ответа я так и не получил. Бесцельно бродить по дому и искать место, где Айдан спрятал Иду, было равносильно тому, чтобы прямо здесь всадить себе в горло кинжал. Чудо, что мне вообще удалось проникнуть к кабинету воеводы незамеченным.

— А жеребец? Вы забрали его из конюшни? — В голосе Айдана проступила явная заинтересованность.

— Да, достопочтенный воевода. Очень своенравный конь. С ним пришлось повозиться. Ни в какую не хотел идти. Конюх определил его в стойло рядом с вашим Сиятом. Они дружелюбно друг к другу отнеслись.

— В отличие от их хозяев! — расхохотался Айдан. — Нечего породистому жеребцу прозябать в общественной конюшне. Несмотря на то, что столько лет на нем ездила приблуда мы сумеем выветрить ее вонь. Такими конями не разбрасываются. Я сам его объезжу.

Дальше я слушать не стал. Так же тихонько, как пришел, отправился обратно, ступая мягко, словно кот, приметивший забытый хозяевами кусок мяса (так частенько поговаривал взводный, обучая нас крадущейся походке). В тишине галерей мои шаги все же отдавались чуть слышным эхом. При виде прислуги я замирал, прижавшись к стене, и терпеливо пережидал опасность. Казалось, в гнетущей тишине дома воеводы меня выдаст даже грохочущее сердце.

Ублюдок забрал Тайфуна себе! Сначала он едва не угробил Амаль, а после присвоил последнее, что осталось у нее от отца. Неужели ему так важно отобрать у сестры абсолютно все, что она прячет в своем сердце?

У двери задерживаться не пришлось, поскольку в галерее мой взгляд наткнулся на приоткрытое окно. Дождавшись дуновения ночного ветра, я одним пальцем плавно отодвинул раму, будто бы она открылась сама, и проворно выбрался наружу. Твердая земля под ногами и вечерний воздух с примесью осенней прохлады заставили испытать чувство непередаваемого облегчения. Амаль выжила и не угодила в лапы к Айдану! Да, он натравил на нее всех своих ищеек и сходил с ума от ярости, но все еще не смог поймать ее. Найду ли я неуловимую Амаль Кахир среди великолепных улочек и трущоб столицы? Попытаться определенно стоило.

Внутренний двор имения понемногу пустел, и журчание воды в рукотворном пруду звучало громче. Ему вторило шуршание пожухлой за знойное лето листвы. Мне пришлось провести под тенью уже знакомого кипариса еще два часа, прежде чем ворота наконец открылись, пропуская троих алых слуг воеводы. Я проскользнул мимо лошадей и дал деру, чувствуя, как мелко подрагивают руки. Магия постепенно утекала из тела вместе с бодростью.

Я отогнал тени только через четверть часа. Тяжело привалившись к каменному забору в темном переулке, постарался отдышаться после долгого бега. В голове билась единственная мысль: «Где искать Амаль?» Пока я крутил ее и так и эдак, недавнее воспоминание постепенно оформилось в идею. Октай! Что, если Маура отвела дочь к негодяю, приказавшему служанке опоить меня отравленным кофе? Эта ниточка была слаба и призрачна, но я упрямо за нее ухватился. Когда нет следов, даже столь туманная зацепка — уже роскошь. Мне нужен был Дан. Я надеялся, сегодняшнюю ночь он проводит дома, а не в очередном кабаке.

* * *

Ночные переулки встретили нас хрустальной тишиной. Окраина Даира спала, в то время как центральные улочки кишели ночными гуляками. Здесь же, в обители бедняков, близился новый рабочий день, который начинался с первыми лучами солнца.

Наш небольшой отряд из пяти человек двигался к дому известного в узких кругах даирского травника Мансура. Даже имя Октай оказалось ложью. С разрешения командира роты — полковника Басара — чтец тела выудил из моих воспоминаний образ увиденного пейзажа за окном и мужчины в черном халате. Тогда-то и выяснилось, что отравивший меня мерзавец знаменит среди простого люда. Мансур — талантливый травник, лучше любого целителя лечивший бедняков. К нему обращалась и знать, но богачам он отказывал, зато привечал несчастных и обездоленных. Такой вот местечковый народный герой. Помимо целительских умений, Мансур обладал недюжинной магической мощью, отчего не боялся ни чиновников, ни навиров, но и никогда не лез на рожон. Если бы не отрава в кофе, я бы, пожалуй, проникся симпатией к этому бесстрашному человеку.

Правда, с безгрешностью Мансура можно было поспорить. Дан упомянул, что травника не раз подозревали в укрывательстве колдунов-преступников и торговле дурманом собственного производства. Навиры частенько наведывались к нему домой, но до сих пор не обнаружили ничего подозрительного. Я спросил у Дана о помощнице Мансура, но он лишь пожал плечами, упомянув, что вокруг травника постоянно крутятся попрошайки, которых тот привечает. Поведал Дан и еще один любопытный факт: в свое время ученицей Мансура была и Маура, правда, перестала появляться рядом, как только соблазнила воеводу. Похоже, от него мать Амаль и получила знания, благодаря которым устроила свое будущее. В байку о том, что она зазналась и отвернулась от учителя, я не поверил. Слишком свежи были воспоминания о тепле, с которым Мансур смотрел на свою ученицу.

Даже жил травник на окраине, его дом примостился среди хибар бедняков, возвышаясь над ними черной громадиной. Огрызок убывающей луны едва разгонял кромешную тьму, и для освещения боец по имени Безсон создал три светлячка. Они парили вокруг, воскрешая во мне воспоминания о ночи, полной безнадеги и страха, о многочасовых поисках Амаль, об ее безумном обескровленном лице и отчаянной радости, озарившей потухший взгляд черных глазищ при виде меня. Сейчас же я вновь искал неуловимую Амаль Кахир, на которую вновь покушался собственный брат.

Приблизившись к дому Мансура, мы замерли и переглянулись. Чернота, показавшаяся нам столь внушительной, теперь разила гарью. Дом смотрел на мир провалами выжженных окон. Защищавшие его ворота вырвали с корнем.

— Кто-то позаботился, чтобы Амаль негде было спрятаться, — протянул Дан, пихнув носком сапога обгоревшую балку, некогда бывшую частью ныне обвалившихся стропил.

Я потер лицо и на пару мгновений спрятал его в ладонях. Оборвалась последняя ниточка, ведущая к Амаль, и мы вернулись в начало пути — слепые и бессильные, как новорожденные котята. Сосредоточившись, я заставил светлячки разрастись и осветить просторную территорию, каждая травинка на которой обгорела в пламени.

На осмотр дома и разбор завалов мы потратили полтора часа, заглянули в каждую комнатку и даже сумели пробраться в кухню, где совсем недавно меня напоили отравленным кофе. Благодаря нечеловеческой силе Дан сумел расчистить лаз в подвал. Ни единого следа людей. Похоже, здешние обитатели успели ускользнуть еще до пожара. На всякий случай мы осмотрели и прилегающий участок, на котором теснились останки сараев. Там тоже не обнаружилось ни крови, ни тел. Дом погиб в одиночестве, не захватив с собой ни одного человека.

— Дружище, признай, что тебе больше негде ее искать. — Дан хлопнул меня по плечу и мягко направил к зияющему провалу на месте ворот. Он отчаянно зевал, как и трое его бойцов. Один лишь я готов был искать дальше, рыскать по тропкам и дорожкам, под каждым кустом и в каждой канаве, как сказал Айдан. Но наверняка Амаль так было не найти. Если рядом с ней находилась Маура, они схоронились в надежном месте, пережидая бурю. С матерью она не пропадет. Но разве мог я отступить?

Смирившись с поражением, мы отправились обратно. Окутывавшую нас тишину нарушал лишь глухой стук шагов. Я чувствовал недовольство бойцов каждой частицей своего тела, ведь их во главе с командиром выдернули из кроватей и бросили на поиски опальной дочери покойного воеводы. Наверняка они считали меня мирейским идиотом, посланным в наказание за грехи.

— Вы слышали? — вдруг прошептал Безсон и замер на месте, отчего я, задумавшись, налетел на него и едва не повалил на землю. Тот шикнул на меня и создал еще двух светлячков. Они разлетелись, оставив нас в ореоле неясного света.

— Что ты слышал? — настороженно спросил Дан.

— Шорохи и будто бы женский смех.

— Может, кто-то из местных проснулся? — протянул я, осматривая ближайшие дворики, но нигде не уловил движений.

Безсон пожал плечами и двинулся дальше. Мы последовали за ним.

— Как быс-с-стро припус-с-тили, — раздался совсем близко шипящий женский шепот. Я замер и затаил дыхание, окружив нашу пятерку воздушным коконом.

Безсон зажмурился, и светлячки вспыхнули факелами холодного света, осветив тварей, которых никому из нас еще не приходилось видеть. Тела, длинные и гибкие, как у змей; обветшалые рубахи до пят; волосы-сосульки; руки, скрюченные и изломанные; белесые глаза с пышущими алым огнем зрачками и провалами вместо носа и рта; кожа с черными прожилками… Твари одновременно и походили на людей, и разительно от них отличались. Они плотоядно облизывались синюшными языками, отчего на обескровленных щеках поблескивала слюна. Существа приближались грациозно, словно лани. Я насчитал девятерых…

— Давно нам не попадалис-сь мущ-щ-щины. Мы проголодалис-сь, — шипела одна из них — та, что подобралась ближе всех.

— Парш-ш-шивые пс-с-сы. Яйценос-с-сцы, — хрипела другая, с вывернутой под странным углом шеей и тянущейся с уголка ротового провала паутинкой слюны.

— Давно вы томитесь от голода, девочки мои. Ну же, эти пятеро ваши. Выплесните на них свою ненависть. Скоро я скормлю вам всех навиров этого города, — в мягком мужском голосе, звучавшем откуда-то неподалеку, таилась едва уловимая мощь. Словно в каждом тягучем слове и звуке переливалась магия. И эта магия несла нам погибель.

Нечисть бросилась к нам неуловимо и грациозно, но воздушный кокон отбросил их прочь. Твари повалились друг на друга и зашипели от ярости. Черные прожилки на их бескровной коже проступили ярче.

— Ну же, дорогие. Разорвите их на кусочки и умойтесь кровью императорских ублюдков. Обглодайте каждую косточку. Они — мой вам подарок, — голос зазвучал еще мягче и нежнее, будто говорил не с мерзкими тварями, а с любовницами.

Существа на мгновение обернулись и чуть заметно поклонились хозяину. Даже в сиянии светлячков я разглядел лишь черный плащ с огромным капюшоном и пестрящую золотом маску, что покрывала лицо незнакомца. Его рост я бы не назвал выдающимся, а фигура, хоть и покрытая струящейся материей, смотрелась худощавой и поджарой. Однако от незнакомца исходила почти осязаемая тьма, струясь по его телу и устремляясь к каждой из его питомиц.

— Гос-с-сподин так добр к нам, — расплылась в подобострастной улыбке еще одна тварь, однако в тоже мгновение завизжала и задергалась, охваченная обжигающим светом. Один из светлячков разросся, повинуясь воле Безсона, потерял очертания и опалил ее. Кожа твари почернела и сморщилась, словно бумага, пока остальные тушили подругу голыми скрюченными руками. Их хозяин ехидно посмеивался, не приближаясь.

Спасти жертву чистого света тварям так и не удалось. Та обуглилась, издала предсмертный хрип и обмякла, оставшись на земле всего лишь грудой кожи и тряпья. Мешок из-под человека…

— Что за дрянь? — буркнул Дан, с отвращением глядя на останки поверженной твари, но ответить ему никто не успел.

Подстегнутые смертью подруги и озверевшие от ярости, чудища бросились на нас снова, и под их напором моя воздушная защита пошатнулась. Они кромсали незримую преграду синими когтями, впивались в нее клыками, шипели и смеялись, не отрывая от нас кровавых глаз. Нечисть рвалась получить подарок хозяина и обглодать нас, словно поздний ужин.

В стремлении удержать защиту я выпустил тьму, завихрившуюся тенями вместо воздушного кокона, но твари напирали все усерднее. Они бились о преграду с силой тарана, отчего мое тело дрожало, как будто вокруг гулял не свежий осенний ветерок, а морозная стужа. Я чувствовал, как по губам и подбородку течет струйка крови, ноги ощущались чужими, словно отрезанными от чьего-то мертвого тела, а тени стояли из последних сил.

— Дан, я не удержу, — мой шепот донесся до товарища, но не достиг ушей остальных. Он ожидал атаки, а Безсон оказался не готов к тому, что две твари прорвут истончившуюся преграду и утащат его из защитного круга с диким хохотом и чавканьем.

Еще мгновение, и округу огласил нечеловеческий вопль боли. Твари жрали Безсона живьем…

Дан рванул к ним, как и парень, имени которого я не знал. На его ладони прирученной небесной молнией искрилась магия. Мы с оставшимся бойцом едва уберегли их от ошибки, отчего оба яростно забились в нашей хватке.

— Чем ты ему поможешь?! — вопил я, тряся Дана и чувствуя мерзкий привкус крови во рту. Она все текла и текла, капая на кожаную броню. — Пока вы в круге, я постараюсь вас защитить!

— Безсона уже защитил! Не мешайся! — В порыве гнева Дан отпихнул меня, отчего я едва не свалился навзничь. А потом круг теней рухнул.

Твари с визгом и шипением ринулись на нас. Сколько же их?! Они прибывали и прибывали. Нечисти явно стало в два раза больше, и они не оставили бы от нас и косточки.

Дан набросился на людоедок с голыми руками и особым кинжалом, по очереди вспоров до бескровных внутренностей троих. Один из его бойцов отбивался срывающимися с ладоней молниями, второй выжигал тварям глаза точными прикосновениями. Когда нечисть додумалась не подступать близко, все трое выхватили из ножен мечи, жалившие не хуже кинжалов. Небольшое пространство между домами наполнилось воплями, визгом и стонами, всполохами молний и вонью гниющих тел. Твари источали трупное зловоние, словно оставленные на солнце мертвецы.

— Ну же, девочки мои, не позвольте этой погани ускользнуть! — разнесся над нашими головами голос хозяина, кровавой пеленой опустившись на каждую из его «девочек».

Они забились яростнее, но парни оказались не промах. Дан справлялся ловчее всех. Он вспорол и разорвал пополам пятерых тварей, но одна из них подкралась к навиру, что выжигал глаза ее подругам, и вцепилась когтями в его незащищенную шею. Я больше не мог ждать и копить силы. Если его утащили бы, то сожрали, как Безсона.

Не успел я сосредоточиться на внутренней силе, как из темноты вынырнули еще две особи и с плотоядными ухмылками на обезображенных ртах бросились ко мне, вытянув руки со скрюченными когтистыми пальцами. Тратить силы нельзя было, иначе их не останется на взрыв.

Я выхватил меч и полоснул одну из тварей прямо по лицу. Она завизжала, схватившись за бескровную рану. Из давно мертвых тел не сочилась кровь, зато мне в лицо пахнуло разложением. Едва удержавшись от рвотного позыва, я задержал дыхание.

Вторая тварь прыгнула сзади, целясь в шею, но мне не составило труда насадить ее на меч, словно курицу на вертел. И вновь эта вонь, заставившая меня зайтись в кашле. Наткнувшись взглядом на отчаянно отбивавшегося парня, по шее которого стекали ручьи крови, я вытер меч об изношенную одежду проткнутой погани и вернул его в ножны, после чего сделал глубокий вдох и закрыл глаза.

Внутренняя сила только и ждала, когда же моя воля сосредоточится на ней. С бешеной радостью преданного пса заскулила и заерзала в груди. Шар магии разрастался, но сегодня в нем не было ни искорки света. Во мне разбухала тьма. Тело затянуло в омут бесконечной черноты, она сгустилась и под веками, и вокруг меня. Я ощущал, как дрожат руки, как их окутывает жар, как он разрастается. Шар силы рос, и вся тьма лихомора струилась в нем.

Все вокруг стихло. Неужто нечисть испугалась? Но я не открывал глаз, продолжая наращивать мощь. Пара мгновений, и первозданная магия в моих руках взорвалась, сбив с ног меня самого и Дана с его бойцами. Тварей же разметало по округе, их части разлетелись гнилыми ошметками. Не знаю, задело ли их хозяина, но хлопок получился мощным и обжигающим. Он исчез, будто и не было, бросив своих разорванных на части «девочек».

Местные жители, наверняка напуганные нашествием нечисти, не высунули носы на улицу даже после взрыва.

Я рухнул на землю, не чувствуя собственного тела, и только краем глаза видел, как Дан бросился к бойцу, из шеи которого хлестала кровь. Ему пришлось оторвать рукав рубахи, чтобы перевязать раны. Бедолага кое-как поднялся на ноги, шатаясь, как молодая береза на ветру. Тут-то взгляд Дана и наткнулся на меня, обессиленного и беспомощного. С тяжелым вздохом он опустился на колени рядом со мной. Лицо Дана омрачалось горем и яростью, но голос прозвучал спокойно:

— Ты как?

— Жить буду. Много сил отдал, — с трудом прохрипел я. Подводило не только горло, но и язык. Казалось, последние силы отбирает дыхание, куда уж там разговорам!

— Нужно убираться отсюда, пока твари не вернулись, — пробормотал Дан и легко, будто перышко, взвалил меня на плечо.

Ничего позорнее со мной еще не приключалось, но сейчас у меня не вырвался даже вздох возмущения — для этого потребовалось бы слишком много сил.

Мы окинули взглядом обугленные останки, и наверняка каждому пришла в голову печальная мысль, что Безсона не получится даже традиционно сжечь. Половина его тела упокоилась в желудках разорванных тварей, вторую же половину разметал взрыв.

Мы двигались в полном молчании, я заставлял себя дышать, только бы не сдохнуть прямо на плече бывшего сослуживца, а в голове остервенело билась одна-единственная мысль: «Они охотятся на навиров. Нас хотят истребить!»