Велька и Ромка против Черных Карликов

Юлия Владимировна Корнеева, 2007

Захватывающие приключения ожидают нас на каждом шагу и порой в самых неожиданных местах. Стоит только внимательно присмотреться, и окажется, что обыкновенный куст малины скрывает межпространственную дверь. Именно через нее брат и сестра – Ромка и Велька – попадают на Перекресток миров, где оказываются в эпицентре таинственных и загадочных событий. На Перекрестке случилась беда. Туда проникли черные карлики, задумавшие поработить параллельные миры. Они умны, хитры и изворотливы, а самое главное – имеют сообщника среди жителей Перекрестка. Удастся ли Ромке с Велькой и их новым друзьям – Краблику и Тени – остановить злодеев и раскрыть личность коварного предателя? Смогут ли они выполнить секретное поручение мудрецов и доставить из параллельного мира – Абрадара – Сокровищницу знаний? Домашние эльфы и загонщики облаков, русалки и лесные феи, лешие и лепреконы… Кого только не встретят герои во время своего удивительного, иногда опасного, но очень увлекательного путешествия.

Глава 3. Внеплановый визит к доктору

Как только ребята покинули стены замка, беспрепятственно миновав обманчиво безобидного Аргуса и кровососущих мотыльков, Сардонис решился нарушить затянувшееся молчание:

— Жду вас через час в Ведомстве по регистрации и выдачи пропусков. И постарайтесь не привлекать к себе внимания. Вы — наше секретное оружие, и никто не должен знать, что на Перекрестке находятся два незарегистрированных лаверийца, — отрезал он и, резко развернувшись на пятках, ушел прочь.

А Велька, Ромка и Краблик остались стоять на небольшой замковой площади, от которой лучами разбегались в разные стороны несколько улиц. Посередине площади возвышался высокий столб с множеством плоских дощечек. Ромка подошел поближе и заинтересованно принялся рассматривать необычные указатели. На каждом из них непонятными закорючками, были выведены нечитабельные надписи. Но чем дольше Ромка на них смотрел, тем быстрее они сливались в знакомые ему буквы, складывающиеся в слова.

— «Лаверийцы сюда», — вслух прочитал Ромка надпись на одном из указателей. — «Абрадарцы туда», — радостно воскликнул он, прочитав то вспыхивающую ярко-красным светом, то внезапно исчезающую надпись.

— А почему на этом указателе ничего не написано? — спросила Велька, присоединяясь к брату.

— А ты присмотрись получше, — посоветовал Краблик.

И действительно, стоило ребятам внимательно приглядеться к совершенно пустой гладкой дощечке, как на ней стали проступать написанные затейливой вязью слова: «Бахранцы здесь».

— Это названия Миров, — пояснил Краблик, довольный, что может просветить брата и сестру. — Указатели сообщают, на какую улицу надо свернуть, чтобы попасть в нужную Межпространственную Дверь.

Оглядевшись, Ромка с Велькой заметили, что все улицы, бравшие свое начало от замковой площади, разительно отличаются друг от друга. Одна из них живо напомнила Ромке иллюстрации в учебнике по истории, который он читал, изучая Средние века. Кстати, именно на нее указывала дощечка, гордо провозглашавшая «Лаверийцы сюда». Более наблюдательной Вельке показалось, что это и есть та самая улочка, в конце которой располагалась Межпространственная Дверь Краблика. Сардонис мог напрямую вывести их к замку Мудрецов, но по какой-то причине хитроумный Глава Ведомства по регистрации и проверки пропусков решил сделать изрядный крюк, прежде чем доставить ребят на место назначения.

Улица, бравшая свое начало от фасада замка, была пешеходной и вела к бахранцам. На ней располагались высотные дома с зеркальными фасадами, сделанные в форме различных предметов кружки, лампы, гриба. Ромка первый заметил, что вместо асфальта на тротуаре проложены двигающиеся дорожки, очень похожие на те, что ребята видели в аэропорту, когда прошлым летом всей семьей ездили отдыхать на море. Только у этих дорожных полос были разные скорости. Дорожки, проложенные рядом с домами, двигались в спокойном темпе. И люди, плавно скользившие по ним, увлеченно разговаривали друг с другом, беззаботно глазея по сторонам. А в центре улицы быстро скользила тропа, предназначенная для скоростного передвижения.

Наряды прохожих были также непривычны для Ромкиных глаз, как и замысловатая архитектура. Из знакомых предметов одежды он опознал только шляпу и комбинезон, а всему остальному даже не мог подобрать названий.

Гораздо более искушенная чем брат в вопросах моды, Велька с нескрываемым любопытством пожирала глазами прохожих и периодически прижимая руки к груди восторженно восклицала:

— Я чувствую, это одежда будущего.

С этим предположением Ромка был категорически не согласен. Даже за все компьютерные игры в мире он не согласился бы прийти в школу в полупрозрачных клеенчатых шортиках на резиновых подтяжках, в которых только что пробежал мимо ребят солидный пожилой дядечка, явно не испытывающий ни малейшего стеснения по поводу своего экстравагантного наряда.

— А что находится во всех этих домах? — поинтересовался Ромка у Краблика. — Я думал, что на Перекрестке никто не живет.

— Почему не живет? — удивился Краблик. — Здесь живем мы — Смотрители Межпространственных Дверей, работники Ведомства по регистрации и выдачи пропусков, сотрудники Министерства Смены Образов. Многие ученые, ждущие своей очереди, чтобы пройти сквозь Межпространственные Двери, останавливаются в здешних гостиницах.

И действительно, на многочисленных указателях, заботливо расставленных на каждом углу, Ромка с Велькой смогли прочитать такие надписи как «Ведомство по регистрации и выдаче пропусков налево», «Министерство Смены Образов там», «Отель ожидания вперед», «Обитель Мудрецов прямо здесь».

— Ага, значит, мы были в Обители Мудрецов, — произнесла Велька, оборачиваясь и глядя на высокие башни замка.

— А что это за Министерство Смены Образа? — тут же спросил Ромка. Ему не терпелось узнать о Перекрестке как можно больше. И надо сказать, Краблик охотно делился с ним информацией.

— Ну, все Миры отличаются друг от друга, и вы не можете заявиться туда в вашем собственном облике, — тут же стал пояснять длинноухий Краблик, пока ребята шли согласно указателю — налево — в Ведомство по регистрации и выдаче пропусков. — Представьте, если бы вы увидели на улицах своего города такого вот типчика, как я, что бы вы подумали? Вот поэтому, прежде чем проникнуть в чужой Мир, вы должны сменить свой образ.

— Так что же, в этом Министерстве нас могут превратить в какую-то неведомую зверушку, — даже побледнела от такой мысли Велька. — Например, в такого, как ты?

— Это чем же я тебе плох? — обиженно засопел Краблик.

— Да не обращай на нее внимания, — посоветовал Краблику Ромка. — Просто Велька очень дорожит своим образом грубой невоспитанной девчонки, и ни за какие сокровища мира с ним не расстанется, — подмигнул он надувшемуся Смотрителю.

Ромке повезло, что Велька в этот момент загляделась на проходящую мимо девушку с пышными кудрями именно того огненно-рыжего оттенка, который она уже давно мечтала увидеть на своих волосах. И только это обстоятельство спасло мальчика от незамедлительной кары за такие шуточки.

А Краблик, весело захихикав, пустился в объяснения:

— Нет, в зверушку не превратят, просто кое-что подправят, приоденут по моде и, самое главное, по сезону того мира, куда вы направляетесь. Ведь Дверей-то, ведущих в один и тот же Мир, много. Например, моя Дверь перенесет путешественника к вам в малину, Дверь Правдика выведет на Северный полюс, а Крашля и вовсе ведает Дверью, которая открывает вход в пустыню Сахара. Ну и еще вам дадут переговорный чип.

— А что это за чип? — тут же полюбопытствовал Ромка.

— Языки-то у всех разные, вот для того, чтобы вы всех понимали и сами могли свободно общаться в чужом Мире, и нужны чипы, — разглагольствовал Краблик, быстро перебирая лапками по мостовой.

Улица, по которой шествовали брат с сестрой, напоминала широкий проспект. По обе ее стороны росли огромные раскидистые деревья. Ромка с удивлением заметил, что белоствольная береза здесь спокойно соседствует с раскидистыми пальмами и цветущими магнолиями. Только сейчас Ромка понял, чего на этой улице не хватает она была совершенно безлюдна. Насколько хватало глаз, на ней не было видно ни одного живого существа.

На его вопрос Краблик ответил, что сейчас объявлен час смены Образа, и все путешественники собрались у Зачарованного озера, чтобы начать ритуал преображения.

Естественно, после этих слов Ромка с Велькой в два голоса принялись упрашивать Краблик изменить их маршрут и хоть на одну минуточку заглянуть на Зачарованное озеро.

— Ну, ладно, так и быть, пойдемте, — нехотя согласился Краблик, сворачивая на первом перекрестке направо.

Спустя несколько минут перед глазами брата и сестры засверкало, словно зеркало на солнце, Зачарованное озеро. Его гладкая поверхность отражала синее небо и плывущие по нему белые облака. Это было такое красивое зрелище, что ребята поневоле им залюбовались. Вокруг озера росли незнакомые им деревья, с густой, пышной кроной, в тени которых стояли полукруглые скамейки.

Рядом с озером Ромка с Велькой углядели небольшую беседку, у входа в которую змеилась длинная очередь желающих путешествовать по другим Мирам. Краблик пояснил, что для того, чтобы преобразиться, надо сначала предъявить пропуск сотруднику Министерства Смены Образа и только после этого подойти к Зачарованному озеру.

Процесс преображения несколько разочаровал ребят своей незамысловатостью. Оказывается, чтобы изменить свой облик, достаточно было лишь наклониться над озером и тихо, но четко произнести название Мира, который собираешься посетить. И вскоре изображение в озере начинало меняться, внося коррективы и в реальную внешность путешественника.

Краблик заметил, что, несмотря на кажущуюся легкость, процесс преображения вовсе не так прост. И во избежание неприятностей надо соблюдать меры предосторожности. Например, ни в коем случае нельзя касаться руками воды, и уж тем более, ни при каких обстоятельствах ее не пить. Если выпить зачарованной воды, то облик жителя чужого Мира станет твоим на веки вечные.

Ребята с замиранием сердца наблюдали, как встреченная ими симпатичная рыжеволосая девушка на глазах превращается в уродливую старуху с длинным крючковатым носом, седыми патлами и огромной бородавкой на подбородке.

— Ой, в Кикимору преобразилась, — боязливо поежился Краблик. — По всему видать — в Абрадар собралась. Это магический Мир. Работать там Смотрителем Межпространственных Дверей хлопотно и страшно. Меня только месяц назад перевели к лаверийцам. А до этого — сколько я выговоров наполучал и вспомнить страшно. Так уж думал до пенсии там и прослужу.

— А почему так плохо быть Смотрителем в Абрадаре? — полюбопытствовал Ромка.

— Да кругом одни перевертыши. Стоит только Дверь распахнуть, так и норовят абрадарцы на Перекресток то в облике бабочки залететь, то паучком проползти, то мухой прожужжать. Им же в кого-нибудь летучего-ползучего превратиться — раз плюнуть, а мне потом отвечать за их противозаконное проникновение на Перекресток, — пожаловался Краблик.

Но, судя по счастливому лицу новоиспеченной Кикиморы, она осталась очень довольна своим преображением и была готова немедленно отправиться в немилый Краблику Абрадар.

— Ну как? Здорово получилось? — улыбаясь, спросила она ребят, проходя мимо них.

Ромка еле сдержался, чтобы в ужасе не отшатнуться — у Кикиморы не хватало трех передних зубов, отчего ее улыбка стала не только некрасивой, но даже устрашающей. Однако он был воспитанный мальчик, и поэтому, чтобы не расстраивать несчастную рыжеволосую девушку, ответил чуть заикаясь:

— Вы-ы-ы выглядите совсем неплохо.

— Ты тоже так считаешь? — обратилась за подтверждением к Вельке неугомонная Кикимора.

— Вы выглядите отвратительно, раньше было намного лучше, — отчеканила Велька, с детства отличавшаяся повышенной честностью. Эта самая правдивость частенько доставляла ей немало неприятностей, но, несмотря на это, девочка продолжала открыто и смело высказывать свои мысли и суждения, пусть даже и не самые приятные.

— Ой, спасибо тебе, милая девочка. Именно это я и хотела услышать. Это значит, что с такой уродливой внешностью в Абрадаре меня обязательно примут за свою, — неожиданно развеселилась Кикимора. — Я пишу научную работу об основных принципах жизнеустройства и взаимодействия лесной нечисти и болотных тварей, и поэтому мне просто необходимо быть точной копией тамошних обитателей.

И счастливая Кикимора, взмахнув юбкой, сшитой из разноцветных лоскутков, умчалась прочь.

А на ее место к Зачарованному озеру подползла неимоверно толстая каракатица. Во всяком случае, другого слова для определения этого существа у Ромки не нашлось. Он подумал, что каракатицы должны быть именно такими: неповоротливыми, обрюзгшими, уродливыми и передвигающимися на скрюченных, корявых ножках. Глядя на такую уродину, Ромка никогда бы не заподозрил наличие у нее интеллекта, если бы не ее строгий, совсем как у Арины Аркадьевны, взгляд и зажатая подмышкой книга в потрепанном переплете.

Тем временем каракатица наклонилась над водой и, вперив взгляд в водные глубины, довольно громко произнесла: «Жирандо». И на глазах изумленных ребят с ней приключилась невероятная метаморфоза. Толстое неуклюжее тельце стало сдуваться как проколотый воздушный шарик, кривые ножки стремительно выровнялись, а кожа, покрытая чем-то похожим на рыбью чешую, разгладилась, приобретя матовый блеск.

— А этой путь в Жирандо лежит, — тут же прокомментировал Краблик, заметив интерес ребят. О былом облике каракатицы теперь напоминали только книжка да суровый взгляд, которым одарила Ромку стройная красавица, важно проследовавшая вдоль берега.

На Краблика, для которого процесс преображения был будничным делом, такая разительная смена Образа не произвела абсолютно никакого впечатления, и, не замечая потрясенных физиономий ребят, он быстро запрыгал в сторону скамеек, стоящих под сенью деревьев.

— Слушай, а как все-таки Черные Карлики проникли на Перекресток? — поинтересовался Ромка, торопясь за Смотрителем.

— Сам не пойму, — нехотя признался Краблик, усаживаясь на скамеечку. — Когда в прошлый раз Черных Карликов победили, то закрыли вход в их мир прочной Никогда-Не-Открывающейся Дверью. Эта Дверь заперта на пять замков, каждый из которых был придуман в одном из пяти Миров. Одни из них являются новинками техники, а другие чудесами магии. Каждый Мудрец знаеттолько как открыть замок, изобретенный в его Мире. То есть один из пяти. И никто из них не владеет тайной всех пяти запоров. Все думали, что эту Дверь отпереть невозможно. Но… случилось невероятное, — бессильно развел он мохнатыми лапками, показывая, что у него нет объяснения случившемуся.

— Ну да ладно, некогда рассиживаться, — подскочил со скамейки Краблик. — Нас ждет Сардонис. Слушай, а где твоя сестра? — взволнованно замотал он ушастой головой. — Она же только что была здесь.

— Была, — растерянно подтвердил Ромка, оглядываясь по сторонам. — Вот здесь стояла.

Но Вельки нигде не было. Напрасно Ромка обежал все лавочки, выкрикивая ее имя и переполошив сидящих на них людей. Краблик тоже от него не отставал. Судорожно сжав в лапках свои уши, он метался вдоль берега и заполошно вопил: «Зима, Зима, где ты?» Стоящие в очереди путешественники — почтенные и серьезные люди — кидали на него боязливые взгляды и осуждающе покачивали головами. А кое-кто из них уже спешил в Отдел порядка и контроля с сообщением о мохнатом сумасшедшем, пугающем людей у Зачарованного озера.

— Да куда же она подевалась? — чуть не плача произнес Ромка, с досадой ударяя кулаком по стволу дерева, неизвестной породы, рядом с которым на лавочке примостилась сухенькая, морщинистая старушка.

— Оглянись и увидишь, — ясно расслышал Ромка чей-то голос и в изумлении взглянул на дерево.

— Здесь что, и деревья разговаривают? — удивленно воскликнул он, поспешно убирая руку и почтительно глядя куда-то вверх, в крону дерева, где беззаботно шелестели зеленые листочки в форме звездочек.

«Еще посадят в какую-нибудь местную тюрьму за неуважение к лесным насаждениям. Кто знает, какие здесь порядки?» — молнией пронеслось у него в голове.

— Ох, Ромуальд, ну ты и дурень, — весело прозвучал знакомый Велькин голос. — Они здесь не только разговаривают, они еще и книжки читают, а по вечерам вальс танцуют, захихикала сестрица.

«Вот ведь устроила цирк, — раздраженно подумал Ромка. — Спряталась куда-то и еще издевается». И, полный праведного гнева, он оглянулся, но к своему удивлению, Вельку так и не увидел.

«Может, мне это все почудилось?» — предположил он, присаживаясь на скамейку рядом со старушкой, которая весело ему улыбалась, озорно поблескивая удивительно молодыми глазами.

— Ну, что как я тебе? — внезапно произнесла пожилая дама, кокетливо поднимая брови. Нравлюсь?

— Э-э-э, простите? — смущенно пробормотал Ромка, поспешно отодвигаясь на край скамейки. — Вы что-то сказали?

— Что-то сказали? — передразнила его старушка и презрительно фыркнула, совсем как Велька. — Ты что, так ослеплен моей красотой, что последние мозги растерял? — ворчливо спросила она.

— Вельк, это ты, что ли? — охрипшим голосом уточнил Ромка, стараясь рассмотреть в морщинистой физиономии старушенции знакомые черты.

— Я, — самодовольно призналась старушка, важно подавая Ромке сухонькую ручку.

Но не успел Ромка пожать милостиво протянутую ему длань, как старушка, испуганно вытаращив глаза, в ужасе уставилась на свою покрытую пигментными пятнами руку и истошно завизжала.

— Что? Что случилось? — тяжело дыша, спросил подбежавший к скамейке Краблик. — Что с вами произошло? — вежливо поинтересовался он у старушки. — Я обошел весь берег, ее нигде нет, — тихонько шепнул он Ромке, ободряюще поглаживая лапкой по бессильно повисшей руке рыдающей Вельки.

— Не переживайте так, мадам, все образуется, — успокаивающе бормотал Краблик. — Чем ты так расстроил ее? Сказал, что сестра потерялась? предположил он. — Эх ты, с пожилыми людьми надо общаться деликатно, вежливо, не нагонять на них ужасов и не волновать понапрасну, — поучал Краблик, обеспокоенно глядя на никак не желавшую успокаиваться старушку. — Эк ее разбирает. Нервишки-то, видать, совсем слабенькие, а еще путешествовать собралась, — сокрушенно пробормотал Краблик. — Да не берите в голову, мадам, мы скоро найдем бедную девочку. Надеюсь только, что она не утопла в озере и не попала под машину.

— Она здесь, — грустно глядя на престарелую родственницу, сообщил ему Ромка.

— Где — здесь? — в недоумении оглядываясь, уточнил Краблик.

— Да вот же она, — кивая на старушку, сказал Ромка.

— Ой! — взвизгнул Краблик, отбрасывая морщинистую руку и отпрыгивая за спинку скамейки. — Зима, ты что с собой сделала? — жалобно пропищал он, с опаской выглядывая из своего убежища. — Неужто в озеро без разрешения смотрелась?

— Да-а-а, — покаянно протянула Велька. — Всего одним глазком. И ведь сказала то же самое, что и эта каракатица — Ширанто. Только красоты мне это не добавило, — горестно провыла она, в который раз оглядывая свои руки.

— Не Ширанто, а Жирандо, — робко поправил ее Краблик, наконец-таки осмелившийся приблизиться к Вельке. — Я же говорил, что нужно правильно выговаривать названия Миров. Эх, Зима, Зима, что же ты наделала! — сокрушался он.

— Ка-ак ты меня назвал? — всхлипывая, спросила Велька.

— Зима, — повторил Краблик и, почуяв неладное, бросил тревожный взгляд на Ромку.

— Сам ты зима, — огрызнулась Велька. — Летта! Меня зовут Летта, — сквозь слезы твердила она.

— Точно! — внезапно просиял Краблик. — Я так и запомнил, что это какое-то лаверийское время года. Ладно, Лето так Лето, — примирительно сказал он.

Но бедную Вельку его слова совершенно не утешили. Она вновь принялась так горько рыдать, что вокруг скамейки стала образовываться толпа из проходивших мимо людей, с состраданием глядевших на убитую горем старушку.

Вспомнив наказ грозного Сардониса о необходимости соблюдать конспирацию, Краблик и Ромка подхватили Вельку с двух сторон под руки и поспешили подальше от Зачарованного озера.

— И куда мы идем? — спросил Ромка, как только они отошли от него на некоторое расстояние.

— Даже и не знаю, — признался Краблик, с жалостью осматривая Вельку. — Куда ж ее теперь такую денешь? А может, ее в Абрадаре оставить? — внезапно оживился он. — Там такие боевые старушенции пользуются большим спросом. Ей надо будет только метлу покрепче прикупить, и она вполне сможет залетать по трубам в дома и пугать детей. Это любимая воскресная забава тамошних ведьм. А если повезет, так еще и приглянется какому-нибудь почтенному лешему. Глядишь, и замуж выскочит, судьбу свою устроит, — изо всех сил пытался подбодрить Вельку сердобольный Краблик.

— Не хочу я за лешего, — протестующе вскричала Велька, которую столь радужные перспективы почему-то совсем не обрадовали. — Сейчас как дам тебе по ушам, — вместо благодарности пообещала она, погрозив Краблику острым, сухоньким кулачком.

— Узнаю свою «кроткую» сестру, — несмотря на трагизм ситуации, не смог удержаться от смеха Ромка. — А может, ее надо к врачу отвести? — предложил он самый простой, на его взгляд выход.

Во всяком случае, когда у них дома кто-нибудь заболевал, то мама всегда вызывала врача. А Велька с растрепанными седыми волосами, красным от злости морщинистым лицом, действительно, очень походила на человека, остро нуждающегося в медицинской помощи. В таком состоянии ей можно было смело ставить диагноз «преждевременное старческое бешенство».

— К врачу? — почесав затылок мохнатой лапкой, повторил Краблик. Эта идея ему в голову не приходила. — Ну да, к врачу, — повторил он уже утвердительно. — И как я сразу не догадался? — недоуменно вопросил мохнатый провожатый. — Идем быстрее к доктору Густавсу.

И Краблик бодро поскакал вперед, указывая дорогу Ромке и шмыгающей носом Вельке.

На этот раз брат с сестрой совершенно не обращали внимания на окружающие их диковинные дома и чудно одетых людей. Ромке, несмотря на то, что он редко ладил с Велькой, было ее искренне жаль. А вдруг доктор уже не сможет ей ничем помочь, и она останется такой навсегда? Что тогда скажет мама? А папа? Навряд ли их обрадует перспектива иметь дочь, годящуюся им в бабушки. Живо представив родительский ужас от встречи с престарелой Велькой, Ромка попробовал переключиться на более позитивные мысли. «А может, ей пенсию дадут по старости, размышлял он. — Ее это должно утешить. Велька всегда выпрашивает у мамы деньги на косметику. А тут, пожалуйста, закрашивай морщины с утра до вечера — никто и слова против не скажет».

Вельке, шумно сморкавшейся на ходу в бумажный платок, мысль о грядущей пенсии в голову не приходила. Ее переполняла злость, становившаяся все сильнее оттого, что девочка понимала обвинить в своих несчастиях никого не удастся в том, что с ней случилось, на все сто процентов виновата она сама. Так хотелось в одно мгновение стать красивой и утереть нос своим тщедушным, низкорослым одноклассникам, дразнившим ее телебашней, каланчей и бочонком сала. И от этого на душе у нее становилось еще горше, и непрошеные слезы вновь наворачивались на глаза.

Погруженные в тягостные раздумья, дети не заметили, как свернули в очередной переулок. Здесь по обе стороны узкой улочки тянулись низенькие одноэтажные дома из серого кирпича со стеклянными крышами-пирамидками. У дверей одного из них они и остановились. Ромка никогда бы не подумал, что в этом старом, обшарпанном доме может жить врач. Кроме ребят и Краблика на улице не было ни единой души, и это безлюдье наводило на мысль о том, что врачебная практика доктора Густавса не пользуется успехом.

Однако отсутствие пациентов ничуть не смутило Краблика. Он уверенно постучал в дверь, обитую тонким, кое-где проржавевшим железом.

— Будем надеяться, что господин Густавс дома, — шепотом произнес Краблик и, не дожидаясь ответа, открыл дверь, оказавшуюся незапертой.

Стоило им переступить порог, как чей-то мягкий голос доброжелательно произнес: «Да войдет сюда всяк страждущий». Но, оглядевшись по сторонам, ребята не увидели того, кто так гостеприимно их поприветствовал. Вернее, они вообще никого не увидели. Комната, где очутились Велька, Ромка и Краблик, была совершенно пуста.

Это помещение ничем не напоминало больницу. Здесь не было медсестер в белых халатах, диванчиков, куда могли присесть пациенты в ожидании своей очереди, впрочем, и самих пациентов в комнате также не наблюдалось. Яркий солнечный свет, потоком льющийся сквозь стеклянную крышу, освещал голые стены, оклеенные обоями в выцветшие от времени розовые цветочки.

— Надеюсь, мы пришли по правильному адресу? — уточнил Ромка, осматривая комнату. — Похоже, здесь никого нет, — прохаживаясь по скрипящим половицам, заметил он.

— Не волнуйся, — успокоил его Краблик. — Просто мы пришли не по записи, и доктор нас не ждет. Видимо…

Не успел он закончить, как под ногами у Ромки с Велькой что-то загремело, половицы посредине комнаты разъехались в разные стороны, и из образовавшегося люка появилась прозрачная кабина. Внутри нее находился невысокий лысоватый человек, с интересом глядящий на них сквозь стекла очков в роговой оправе.

— Простите, что заставил вас ждать, — чуть запыхавшись, извинился доктор, выходя из необычного лифта. — Я не сразу услышал сигнал о том, что вы вошли, — лучисто улыбаясь, пояснил он.

— Это вы нас извините. Мы, наверное, оторвали вас от обеда? — произнес Ромка, указывая на лацкан белоснежного докторского халата, обильно усыпанного крошками хлеба.

— Нет, что вы, я только что вернулся от больного. Вероятно, у вас случилось нечто экстраординарное, раз вы даже не воспользовались тревожной кнопкой, — обеспокоенно поинтересовался доктор, торопливо ликвидируя следы своей неаккуратности.

Заметив удивленный взгляд Ромки, доктор поспешил пояснить:

— Наверное, вы впервые на нашем Перекрестке. У нас здесь все люди занятые, и ходить по врачам времени ни у кого нет. Поэтому я сам выезжаю к больным, получив тревожный сигнал. Впрочем, что-то я разговорился, прошу вас в мою приемную, — предложил он.

— Не бойтесь, это обычный лифт, — заметив колебания Вельки, подбодрил он ее. — Я вижу, вы принадлежите к расе лаверийцев, значит, вам знакомо это архаичное изобретение.

И, галантно поддерживая Вельку за локоть, доктор помог ей войти в лифт, жестом приглашая Краблика с Ромкой последовать их примеру.

Как только доктор и его посетители разместились внутри прозрачной кабины, как лифт устремился вниз, а половицы с тихим скрежетом сомкнулись над их головами.

На нижнем этаже оказалось огромное пространство, которое было разделено на несколько отсеков невысокими перегородками. В отличие от заброшенной, отчаянно нуждающейся в ремонте верхней комнаты, здесь все сияло и блестело чистотой.

Первое, что увидел Ромка, были большие стеклянные колбы, парящие прямо в воздухе. Они сообщались между собой сложной системой прозрачных трубочек, по которым текла бурая жидкость. Не успел Ромка удивиться, как заметил, что колбы вовсе не висят в воздухе, а стоят на столе, сделанном из толстого стекла, поэтому издалека он и кажется невидимым.

Одну из стен занимал большой экран, разбитый на несколько разноцветных квадратов, в каждом из которых картинки чередовались с записями на незнакомом языке.

— Это истории болезней, — пояснил доктор Густавс, заметив Ромкин интерес. — Я как раз просматривал их до того, как вы пришли. Очень удобное приспособление — я всегда могу ознакомиться не только с прошлыми болезнями, но и узнать текущее состояние здоровья моих пациентов. Обратите внимание, если цвет квадрата зеленый — то оно не вызывает опасения, если синий — нужно провести профилактику заболевания, ну, а уж если красный, то беднягу надо спасать — беда не за горами.

— А что у вас за той стеной? — мотнул головой Ромка в сторону, откуда из-за перегородки поднимался серебристый пар, прозрачным облаком окутывая круглые, висящие под потолком светильники.

— Да ничего особенного, — смешно сморщив нос, улыбнулся Густавс, — это косметологический кабинет. Там я провожу процедуры омоложения и замены конечностей.

— Замены чего?.. — удивился Ромка. — Конечностей?

— Ну да, — невозмутимо кивнул Густавс. — А что вас так удивляет? Вот недавно, пришла ко мне бахранка. Она влюбилась в лаверийца и жутко переживала из-за того, что у нее кривые ноги. Для бахранцев ноги колесом — обычное дело. Но чего не сделаешь ради любви… Благодаря моему регенеративному модулятору этот дом она покинула на замечательно стройных, длинных ножках. И дел-то оказалось всего на пять минут.

Говоря это, доктор пододвинул Вельке кресло на колесиках и жестом предложил ей присесть. Глубокое кресло с нежно-голубой меховой накидкой явно диссонировало с общим интерьером кабинета Густавса, в котором царил лаконичный стиль минимализм. Вообще-то это место больше напоминало какую-то лабораторию, чем врачебный кабинет. О чем Велька не замедлила сообщить доктору Густавсу.

— Мадам, вы совершенно правы. Я не совсем обычный врач. В некоторой степени, я исследователь. Именно мои успехи в разработке новых лекарств позволили мне стать тем, кем я стал — личным врачом Мудрецов, — гордо произнес доктор Густавс.

— А я, честно сказать, думал, что Мудрецы бессмертные, — удивленно протянул Ромка. — Они столько всего видели и так долго живут.

— Для этого нам, докторам, приходится прилагать определенные усилия, — подмигнул Ромке Густавс. — Не в обиду вам будет сказано, мадам, — чуть поклонившись Вельке, добавил он, — но возраст оказывает свое пагубное воздействие на образ жизни человека. Вот еще совсем недавно Мудрец-бахранец обожал проводить внеплановые проверки маршрутов путешественников. А вчера его скрутил радикулит. Древняя болезнь, которой подвержены все без исключения расы. И все теперь из Обители он ни ногой. А Мудрец из Абрадара великий любитель магии и чародейств месяц назад забыл заклинание сна. Склероз. Пришлось бедняге целую неделю бодрствовать. Ведь он последние пять тысяч лет спит только при помощи этого заклинания. По-другому и не умеет. Разучился…

— А как же врачебная этика? — не удержалась Велька. — Вам не влетит от вашего начальства, что вы тут с нами откровенничаете? Наверняка болезни Мудрецов большой секрет. Во всяком случае, в нашем мире болячки королей и президентов — государственная тайна, — выпалила она, не обращая внимания на Ромку, строившего ей страшные гримасы.

— Ой, доктор, вы не слушайте Весну, — заметив смущение доктора, поспешил сгладить Велькину резкость Краблик. — Она молодая еще, вот и говорит не подумав, — торопливо забормотал он, обеспокоенно косясь на Вельку.

— Молодая… — растерянно повторил Густавс. — Неужели у лаверийцев восемьдесят лет считается юностью? Тогда мне нужно срочно восполнить пробел в знаниях. Я полагал, что ваша наука развивается очень медленно, и в ближайшие сто лет вы не изобретете эликсир долголетия. Непростительная ошибка.

И доктор, поправив очки, впился жадным взглядом в молодую старушку, словно она была каким-то редким научным экспонатом.

— Мне не восемьдесят, а одиннадцать лет, — призналась Велька, не выдержав долгого, изучающего взгляда медика. — Я просто посмотрелась в Зачарованное озеро.

— Без разрешения, — услужливо подсказал Краблик.

— Да, без разрешения, — на удивление покорно подтвердила Велька.

— Так, так, так, — доктор с чувством потер руки, предвкушая чисто научное удовольствие от изучения Велькиного феномена. — Очень интересный случай. В моей практике такого еще не случалось. Надо же, не в жабообразное двуносорогое существо и даже не в крылохвостое чудовище, а просто в старушку, — задумчиво бормотал Густавс, обходя Вельку по кругу и не отводя от нее цепкого взгляда. Похоже, доктора поставила в тупик ее ординарная внешность.

— Может быть, на ваш изысканный вкус я и выгляжу простовато, — начала закипать Велька. — Но мне и этого достаточно, чтобы у меня на всю жизнь испортилось настроение. Конечно, не спорю, в образе двуносрогой жабы я выглядела бы куда более экстравагантно. Но уж не взыщите, получилось то, что получилось.

Ромка, который, честно сказать, отвлекся от Велькиных проблем и с интересом рассматривал лабораторию Густавса, понял, что настала пора вмешаться. Над сестрой нависла серьезная угроза быть выдворенной за дерзость из апартаментов доктора и остаться на всю жизнь в облике задиристой старушонки.

— Доктор, помогите ей, пожалуйста. Она просто нервничает очень. А вообще-то она хорошая девочка — тихая, ласковая, слова грубого никому не скажет, — незаметно наступая Вельке на ногу, лихо приврал он.

Проникновенная Ромкина речь разжалобила доктора. Торопливо закивав головой, он с сочувствием посмотрел на Вельку, из глаз которой брызнули слезы, и заспешил к одному из странных агрегатов сферической формы, стоящих на полке шкафа.

Однако слезы, так растрогавшие Густавса, не были проявлением Велькиной слабости. Причиной им стал твердый Ромкин каблук, припечатавший ее ступню к кафельному полу. Доктор очень своевременно отвернулся и поэтому не заметил, как тихая, ласковая девочка, несмотря на старческую немощь, пытается запустить в брата, предусмотрительно отпрыгнувшего на другой конец комнаты, одну из колб с бурлящей в ней темной жидкостью. Ей бы это непременно удалось, ибо Велька привыкла доводить любое дело, даже самое неприятное, до логического завершения, и тогда у Густавса появился бы еще один пациент. Но увеличению докторской клиентуры помешал Краблик, который, подпрыгнув, повис на локте Вельки, мешая ей размахнуться для полновесного броска.

— Очень, очень удачно получилось, что только вчера я закончил преобразователь. Он то, что нам надо в этой ситуации, — радостно возвестил Густавс, выбегая из-за перегородки откуда-то позади ребят.

В руках он держал небольшую продолговатую палочку наподобие той, с помощью которой гаишники останавливают на дороге автомобилистов, нарушивших правила дорожного движения.

От палочки исходило слабое сиреневое свечение, а из наконечника вылетали разноцветные искры.

— А она не радиоактивная? — несколько испуганно спросила Велька, делая слабую попытку отодвинуться от наступающего на нее доктора.

— Да нет, что вы, все мои лекарства абсолютно безопасны, — обиделся доктор. — Это только у Пурулепуса пациенты превращаются в комаров и мух.

— У какого Пупса? — удивилась Велька.

— Пурулепус — лекарь, отрицающий все научные изобретения. Лечит по старинке — заговорами и травами. Но в последнее время дела у него идут не очень хорошо. Старые, испытанные заклинания дают сбой, и практически все его пациенты перешли к доктору Густавсу, — дал краткую справку всезнающий Краблик.

— Значит, он ваш конкурент? — уточнил Ромка.

— Что вы, молодой человек, о какой конкуренции может идти речь! — возмутился доктор. — Это две совершенно разные отрасли медицины: колдовская магия и научный практицизм. Мы могли бы объединить свои усилия для блага общего дела, но, к сожалению, старик, отверг мое предложение о сотрудничестве и озлобился на весь мир, искренне огорчился Густавс.

— По-моему, вы забыли обо мне, — прервала их увлекательно-познавательную беседу Велька. — Честно сказать, мне все равно, каким способом вы вернете мне прежнюю внешность — магией или таблетками. Но желательно, чтобы вы сделали это как можно скорее.

Идя навстречу ее пожеланию, Густавс поднес к голове Вельки чудодейственную палочку, и исходящее от нее сиреневое свечение стало нарастать, пока не превратилось в мощный световой поток. Ромка с Крабликом с удивлением наблюдали, как стоящая в столбе сиреневого света Велька постепенно обретает прежний облик: ее морщины разглаживаются, седые волосы становятся цвета спелой пшеницы, старчески сгорбленные плечи выпрямляются, а на лице проступают чуть заметные конопушки.

— Вот это да, — изумленно воскликнул Краблик, когда процесс преображения завершился. — Весна, ты стала как прежде!

— Я Летта, — автоматически поправила его Велька. — Мог бы уже и запомнить.

— Хорошо, хорошо, Лето так Лето, — успокаивающе помахивая лапкой, покладисто согласился Краблик. Он уже понял, что не стоит попадаться Вельке под горячую руку.

Но девочке в этот момент было не до него. Она торопливо бросилась к ближайшей колбе, пытаясь разглядеть в прозрачной поверхности свое отражение.

— Вам лучше воспользоваться полномасштабным отражателем, — предложил доктор.

— А что это такое? — сразу же заинтересовалась Велька. Колба в качестве зеркала ее разочаровала. В выпуклых боках можно было разглядеть лишь расплывшийся нос картошкой и маленькие поросячьи глазки.

Вместо ответа доктор подошел к стоящему вдоль стены шкафу и вынул оттуда небольшой аэрозольный баллончик.

— Всего несколько пшиков, и вы сможете любоваться собой сколько угодно, заверил он Вельку.

Густавс встряхнул баллончик и направил его на Вельку. Из крышки баллона вылетело облако пыли, окутавшее Вельку с головы до ног. Звонко чихнув, девочка отпрыгнула в сторону и все с удивлением увидели, что на том месте, где она только что стояла, остался еле видимый контур ее фигуры, состоящий из скопища маленьких пылинок. Постепенно он становился все четче, объемнее и наливался красками. И вскоре перед изумленными зрителями предстала точная копия Вельки, не считая того, что у оригинала было более ошеломленное выражение лица.

— Ну вот, это ваше полномасштабное отражение, — как ни в чем не бывало пояснил доктор Густавс.

— Ух ты, как здорово! — тихо прошептала Велька, обходя со всех сторон свое отражение. — Надо только чуть-чуть похудеть вот в этом месте, — придирчиво заметила она, ткнув пальцем в талию своей копии.

Едва она это сказала, как полномасштабное отражение, издав легкий хлопок, рассеялось в воздухе.

— Я забыл вас предупредить, — воскликнул доктор. — Его нельзя трогать руками!

— Что ж вы сразу не сказали, — с укором в голосе произнесла Велька. — Я еще на себя не нагляделась.

— Да вы возьмите баллончик с собой, — предложил Густавс. — У меня их видимо-невидимо.

Звук его голоса заглушил вой сирены, внезапно раздавшийся в комнате. Велька, Ромка и Краблик испуганно завертели во все стороны головами, явно не понимая, что происходит. На экране, отображавшем истории болезни замелькали какие-то цифры, а один из квадратов загорелся красным цветом.

— Кто-то воспользовался тревожной кнопкой, — подбегая к экрану и, вглядываясь в надписи, пояснил Густавс.

— Такая кнопка есть у каждого жителя Перекрестка. И она выдается путешественникам при регистрации, — тихо шепнул Краблик, вытаскивая из кармана металлический квадратик размером с монетку, в центр которого была вставлена резиновая нашлёпка.

— Неизвестная болезнь у служащего Ведомства по регистрации и выдачи пропусков, — отрывисто сообщил доктор, прочитав информацию, высветившуюся на экране. — Странно, очень странно.

— Что же в этом странного? — поинтересовался Ромка.

— Обычно диагноз ставится автоматически по отпечатку пальца на кнопке. И я выезжаю к пациенту уже во всеоружии, — невесело улыбнулся доктор. — А здесь причина болезни неясна. Возможно, что больной уже не в состоянии самостоятельно нажать кнопку и это сделал кто-то другой. Мне очень жаль, но нам с вами придется попрощаться. Я должен срочно ехать в Ведомство.

— А вы не могли бы захватить нас с собой? попросил Краблик. — До того как Лето посмотрелась в Зачарованное озеро, наш путь лежал именно туда.

Кивнув головой в знак согласия, доктор Густавс скрылся в одном из многочисленных отсеков своей приемной. Через минуту он появился, держа в руках старомодный кожаный саквояж с лакированными деревянными ручками.

Доктор, Велька, Ромка и Краблик торопливо зашли в лифт и, пройдя через знакомую им заброшенную комнату, оказались на улице. Здесь доктор сделал совершенно странную вещь. Он открыл свой саквояж, в котором, как думали ребята, лежат лекарства, необходимые для оказания первой помощи, и достал оттуда маленький самокат. Стоило Густавсу поставить его на землю, как самокат стал увеличиваться в размерах, пока не достиг стандартных габаритов.

— Пожалуй, мы все на нем не уместимся, — пробормотал доктор и, нагнувшись, стал вытягивать подножку в длину с такой легкостью, словно она была резиновой.

После этих манипуляций подножка значительно удлинилась, так что на ней свободно могли поместиться помимо доктора еще и Велька с Ромкой. Схватившись друг за друга, словно играя в паровозик, ребята пристроились на узкой дощечке, а Краблик расположился на руле. Доктор Густавс с силой оттолкнулся от тротуара ногой, и самокат взлетел в воздух, взяв курс на Ведомство по регистрации и выдачи пропусков.