Невозможно устоять

Юлия Гауф, 2023

Что может быть общего у невезучей студентки и строгого преподавателя? На первый взгляд – только учёба, ведь параллельные не пересекаются.Я – любимица всей семьи, наследница громкой фамилии, и мечтаю, чтобы дедушка – знаменитый учёный – мной гордился. Корней Ветров – новый преподаватель по ненавидимому мной предмету.У меня в анамнезе строгая семья и правильный жених. У него – много работы и невысокое мнение обо мне. Но один несданный зачёт и одно неприличное предложение – и наши параллельные пересеклись.

Глава 5

Одногруппники и не подумали расходиться, всё также толпятся вокруг Корнея Андреевича, галдят как утята рядом с мамой-уткой. Я медленно плетусь к Ветрову, мечтая сквозь землю провалиться. Вот бы это было возможно: еще шаг, и я проваливаюсь вниз, хотя, если вспомнить что внизу кабинет ректора, то, наверное, лучше мне не проваливаться.

— Эссе? Нет, сегодня была вводная лекция. Нет, я пока не знаю, смогу ли стать научным руководителем. Разумеется, как я уже и сказал, секретарь разместит все материалы на учебном портале, — Ветров как шпагой отбивался от вопросов студентов, и мне успевал подбадривающе кивать, иди, мол, сюда.

Да иду я, иду! Ох, как жаль, что сейчас не позапрошлый век. Настоящий джентльмен из романов, которыми я зачитываюсь, ни за что бы не стал смущать леди, которая перед ним нечаянно оголилась. Вот был бы Ветров джентльменом — избегал бы меня. А он, наоборот, к себе подзывает, глазами темными насмешливо впившись.

Не думай об этом, Севиль! Я сказала: не думай! — шикнула на себя мысленно и, наконец, доползла до толкучки, центр которой — мой персональный кошмар, он же Ветров Корней Андреевич.

— Вы можете идти. Если у вас есть вопросы, я отвечу на них либо на следующем занятии, либо на консультации — время и даты указаны на двери кафедры, — в голосе Ветрова явно послышалось раздражение.

— А почему вы не знаете, сможете ли вы стать научным руководителем? Нам диплом нужно начинать писать, я бы хотела работать с вами, — промурлыкала Стася.

Фи, знаю я, чего бы ты хотела! Уж точно не начинать писать диплом на третьем курсе!

Не знаю, куда глаза деть, руки, потому поступила как всегда, достала телефон, он, по счастливой случайности, завибрировал, и я открыла сообщение от мамы:

«Эльнур уехал ни с чем, твоего папу я убедила, что ты сможешь три недели одна жить. Знала бы ты, чего мне это стоило!»

Ой, мама, лукавишь!

Любит мама представить папу жестким тираном-трудоголиком, хотя все знают, что папа шагу не делает без маминого одобрения.

«Спасибо, мамуль» — напечатала, и вздрогнула от рыка Ветрова.

Что, красавчик, допекли тебя наши прилипалы-ботаники? Ха, наслаждайся!

«Обломался, Эльнур бей? Ну ты и гад!!!» — отправила эмоциональное письмо жениху, и чуть телефон не выронила от обращения Ветрова:

— Севиль… Сафарова! Телефон уберите! — в его голосе всё еще раздражение слышно, но вместе с нотками насмешливости.

Подняла глаза на Ветрова, и обнаружила, что моих одногруппников рядом уже нет. Выгнал их, таки. А зря. Я бы с большим удовольствием в сторонке постояла, послушала, как они Корнея Андреевича вопросами изводят, а сама бы переругивалась с Эльнуром, а потом и звонок бы прозвенел.

— Я вас слушаю, — кивнула холодно, вспомнив о своей роли.

— Даже так? — хмыкнул Ветров.

А вот так, да! Я обиделась, не подходи ко мне!

— В прошлый раз вы пришли на консультацию ради пересдачи, — протянул Корней Андреевич, и я сцепила ладони за спиной, впившись в ладони ногтями.

Даши, Севиль! И не смей краснеть! Но… какой же он негодяй. Зачем напоминает?

Замещение болью не помогло. В глазах слезы собираются. Тянет открыть рот, и начать оправдываться, вот только что я скажу? Меня Стася надоумила на грехопадение? Я не хотела? Вы всё не так поняли? Жарко стало, вот и начала раздеваться? Нет уж, дудки. Лучше буду отыгрывать роль обиженной и оскорбленной.

Я высокомерно кивнула. Да, приходила на консультацию, да, ради пересдачи. Губы Ветрова дрогнули в улыбке, во взгляде насмешливое удивление и… та-дам! Неуверенность! Я тебя дожму!

— Ваши методы доказательства своих знаний показались мне спорными, Севиль, — продолжил издеваться негодяй. — Кстати, а что это было?

— Вы о чем? — изобразила я удивление.

Гад! Гад! Гад!

У меня сердце сейчас из груди выскочит от паники. Мне психотерапевт после этой беседы понадобится как пить дать! Или психиатр. Или киллер.

— Хм, интересно, — Корней Андреевич опустился на свой стул, откинулся, ноги широко расставил, на меня снизу-вверх глядит, уже даже не пытаясь скрыть веселую досаду, а я ему мысленно фигу показываю. И с ужасом понимаю, что оцениваю его сейчас. Как женщина мужчину. Поза у него неприличная, он сидит, пока я стою — это минус. Одет в черные джинсы и белую рубашку с небрежно закатанными рукавами — тоже минус, но черт его возьми, даже в кэжуал он умудряется выглядеть элегантным как рояль! Насмешливое отношение ко мне — тоже минус. Возраст в целых тридцать четыре года — на тебе, Ветров, еще один минус. Минусов миллион, плюсов мало, но стою ведь, подсчитываю зачем-то.

— Корней Андреевич, не стоит беспокоиться о моей учебе. Я подготовлюсь, и снова приду на пересдачу, — сверкнула я глазами, не договорив, что приду я не к нему, а к декану.

— И вы уверены, что сдадите?

— А вы думаете — нет? — оскорбилась я, и прочла в выражении его лица четкий и однозначный ответ: нет!

Он думает, что я развратная тупица. Мысленная фига сменилась мысленным факом в холеное лицо Ветрова.

— Думаю, с этим могут возникнуть сложности.

— Вы мне угрожаете? — вскинула я подбородок. — То есть, зачёта мне не видать несмотря на знания, которые я могу продемонстрировать?

— Да, продемонстрировать вы можете, — серьёзно кивнул Корней Андреевич.

К одному мысленному факу добавился второй.

— Вот, значит, как? Наверное, мне стоит пойти к ректору, и сказать что вы, толком не проверив мои знания, утверждаете что зачёта мне не видать. Посмотрим, что он скажет.

— Севиль, не выворачивайте мои слова наизнанку. Вы можете пойти к ректору, а можете получить зачёт у меня. Выбор за вами, — Ветров покрутил часы на запястье, а я… задохнулась.

Это на что он намекает?

— Вы… — прошипела я.

— Мне нужна помощница. Будете проверять работы студентов первого и второго курсов, присутствовать на занятиях, которые я веду, раздавать методички. Разумеется, вашей учёбе это не помешает. Мне вы будете помогать только в свое свободное время. В последнюю неделю сентября я поставлю вам зачёт за ту помощь, которую вы мне окажете. Заодно знания свои подтянете, и сможете демонстрировать их, а не кое-что другое, — не удержался Ветров от колкости. — Согласны, Севиль?

Я в потоке. Я в ресурсе. Я в заднице.

Да пошёл ты, Ветров! В ту самую задницу!

— Я согласна, — улыбнулась я.

Следующие пары прошли как в тумане. Я прокручивала разговор с Ветровым снова и снова, и находила в нём новые оттенки оскорблений.

Знания я не демонстрирую, а что-то другое?

И работы перво-и-второкурсников мне нужно проверять, чтобы знания подтянуть?

А я взяла, и согласилась быть девочкой на побегушках. Ну я и терпила!

Ну почему я такая неудачница? Почему Айша в модели пошла, хотя могла бы семейное призвание подхватить? Она такая умная, сестре всё легко давалось, а она по подиуму разгуливает. И Тимур мог бы университет не бросать, брат талантливый, он бы достойной заменой отца стал, но вместо этого за шайбой по льду гоняется. Если еще и я подведу семью — это удар будет, вся надежда на меня, а я… я неудачница, блин! Еще и тупая, прав Ветров. Ах, да, вдобавок я развратная, и здесь уже не только Ветров прав, но и Эльнур.

Я — позор семьи!

— Пс-с-с, Севиль, — шепнула Стася, — о чём с красавчиком разговаривали?

— С каким красавчиком? — сделала я вид что не поняла.

— С Корнеем, балда.

А вот мучайся догадками, «подруга»! Я состроила загадочное лицо, и перевела взгляд на бодро вещающего преподавателя. Еще бы понимать, о чём он вещает.

Окончание учебного дня я встретила в мрачном состоянии. Спускаясь по лестнице вниз, разблокировала телефон, и прочитала новую порцию сообщений от Эльнура:

«Не понимаю я твои обиды. Я беспокоюсь о тебе.»

«Севиль, твоё молчание токсично. Ответь уже!»

«Да, я просил Самира Давидовича, чтобы во время их отъезда ты пожила с Давидом Аразовичем. И что? Приличная девушка не должна жить одна!»

«Ответь уже!»

«Жить одной не только неприлично, но и опасно, любимая. Откроешь дверь, чтобы выйти, а грабитель тебе по голове даст, ворвётся в квартиру, вынесет всё имущество, еще и над тобой поиздевается. А может, ты и сама злоумышленника впустишь. Позвонит, представится газовщиком, а ты уши развесишь. Знаю я тебя.»

«А ночевать ты как одна будешь? Представь, ты в доме одна. Одна!!! Ночь, темно, никого рядом нет. Свет не будешь выключать? Тебе лучше с дедушкой и бабушкой пожить, это ради твоей же безопасности. Сама отца попроси, раз мне он отказал, и хватит уже обижаться на мои добрые намерения.»

«Севиль, ответь уже! Я сделал то, что должен был. Я твой жених!»

Лучше бы я это не читала. Разозлилась еще сильнее. Хорошо что свидание отменила. Это была позитивная мысль. Негативная, — вот чёрт!, — стрельнула, едва я вышла из универа, и у двери столкнулась с поджидающим меня Эльнуром.

— Ты так и не ответила! — предъявил он мне хмуро.

Я сузила глаза, снова разблокировала телефон, пробежалась глазами по этим гадостям, и сказала:

— Ладно, сейчас отвечу. Первое: я неприличная, неприличным можно жить одним. Второе: злоумышленникам я буду говорить, что взрослым мне нельзя открывать, а то мама с папой заругают. Что еще? Ах, да, ночь, страшно… а я под одеялом спрячусь от монстров. С фонариком, блин. Так, дальше… ты должен был, ты жених… Эльнур, по твоим сообщениям понятно что ты жених пятилетней девочки. Поздравляю. Написал бы еще, что мне нельзя одной жить, потому что я шнурки без мамы завязать не сумею. Доволен ответом?

Эльнур явно не ожидал, что я накинусь на него. Растерян.

— Эй…

— Зовут лошадей, — скрестила я руки на груди. — Пока родителей не будет, я одна буду жить. Я так решила.

— Ты не можешь сама решать.

— А я взяла, и решила, — топнула я ногой. — Буду одна жить. И, кстати, можешь в гости не заходить, а то вдруг я бокал вина выпью, и буду до тебя, светозарного и непорочного, домогаться. Я же жутко неприличная. Не невеста, а сущий кошмар.

— Севиль…

— Вообще, непонятно, зачем тебе такая невеста. Одна остаться не может, темноты боится, ведёт себя как трехлетка, еще и к разврату толкает. Ты извращенец?

— Ты издеваешься надо мной? — завопил Эльнур.

— Бинго, — захлопала я в ладоши, и мы скрестили взгляды, как дуэлянты. — Ты издеваешься надо мной — я над тобой. Всё честно.

Эльнур так плотно челюсть сжал, что мне за его зубы страшно стало, как бы не поломал их. Злится. Но и я злюсь тоже!

— Ладно, я понял. Давай мириться, — не попросил, а потребовал.

— Давай. Только извинись для начала, а потом помиримся.

— За что извиниться? За своё беспокойство?

— Ты наябедничал на меня! — всплеснула я руками. — Видел, как я рада, что одна поживу, и побежал эту радость у меня отнимать!

— Я уже объяснил тебе…

— А давай я тоже к твоим родителям пойду, а? — напустилась я на жениха, плюнув на заинтересованные взгляды выходящих из универа студентов. — Я тоже беспокоилась, узнав, что ты косяк выкурил…

— Один раз в жизни, — перебил Эльнур.

— Но беспокоилась же! И Булату Данияровичу не рассказала ни про это, ни про его машину, которую ты брал, и поцарапал! Может, пойти и рассказать обо всём твоему отцу? Разумеется, ради твоего блага. Потому что беспокоюсь о тебе!

— Ты с ума сошла? — заорал Эльнур.

— А ты?

Стоим друг напротив друга, пыхтим недовольно. Извиняться Эльнур и не думает, упрямый как баран.

Из здания университета вышел Корней Андреевич, на долю секунды замер, увидев меня, уже привычно хмыкнул с насмешкой, и окликнул:

— Севиль, вы так быстро убежали. Можно вас на пару слов?

Эльнур вскинулся, взглянул на меня с предупреждением, и я поняла — будут разборки. Он уже и рот открыл, чтобы Ветрову что-то сказать, потому я оббежала жениха, и нагло подтолкнула Ветрова в противоположную сторону. Мне уже позора хватило, только драки жениха и преподавателя не хватает для полного жизненного фиаско!

— Не помешал?

— Нет, я…

— Отлично, — он не стал дослушивать. — Я посмотрел ваше расписание. Завтра вы учитесь со второй пары, значит, первая у вас свободна. Будете ассистировать на вашем любимом предмете — термодинамике. В восемь тридцать, не опаздывайте. Дальше: последняя пара у вас заканчивается в три двадцать, и…

— Севиль, подойди, — позвал меня Эльнур, смерив недовольным взглядом. — Сейчас!

Как собаку позвал!

— Проблемы?

— Вы же уезжаете? Подвезите меня, — я так разозлилась на жениха, что специально обхватила локоть Ветрова. — Как раз расскажете подробнее про мои обязанности. Тут буквально пять остановок, дорогу я покажу. Подвезёте? — спросила я с угрозой.

— Кажется, у меня нет выбора. Вот только твой мальчик расстроился, — перешел Корней Андреевич на «ты».

— Севиль! — громко и зло окликнул Эльдар, но бежать за мной не подумал. Гордый.

— Переживёт, — пожала я плечами.

До парковки я дошла, думая только про Эльдара. Выкуси, дорогой!

Когда Ветров открыл дверь своего авто — села, и тут же разнервничалась. Ну что я творю?

На автомате, чтобы успокоиться, открыла бардачок, и тут же с писком его закрыла, увидев там женские трусики.

***

Телефон в сумке вибрирует, из окна вижу, как Эльнур, прижав смартфон к уху, со зверским выражением лица приближается к парковке. Бежит почти. А раньше чего стоял, команды отдавал?!

— Точно едем?

— Точно, — просипела.

Ветров смерил меня подозрительным взглядом, хмыкнул, но машина тронулась.

Телефон не перестаёт звонить. Я красная как рак, как… как те красные трусы в бардачке, по бокам скатанные, с кого-то снятые. С кого-то? Ну, явно Ветров их не с себя снял, развратник.

Тридцать четыре года человеку, не старик, но возраст-то уже почтенный! О семье пора думать, о жене, о детках. А он трусы чьи-то в машине хранит!

В мыслях сплошное бу-бу-бу, Корней Андреевич, спасибо ему хоть за это, молчит. А, нет, уже не молчит, спасибо забираю обратно.

— Я тебя домой везу?

— На работу, — буркнула, и приказала себе перестать краснеть.

Но как перестать? Вряд ли Ветров с кого-то в постели трусы снял, а потом решил их в бардачок отнести. Значит, здесь всё происходило. Может, на том самом месте, где я сижу одетая, кто-то сидел голой задницей. Или не сидел. Или… ой, всё.

— Ты работаешь?

— Да.

— Как содержательно, — фыркнул Ветров, вот что ему надо от меня? Злюсь на него! Мог бы трусы хозяйке вернуть вообще-то, чтобы приличные девушки на чужое ношеное белье не натыкались. — Севиль, может, воды? В бардачке бутылка минералки.

— Нет! — выпалила я.

ТУДА я не полезу!

Кожей почувствовала его взгляд. Это не поездка, а мучение, круг ада по Данте. Возмущением захлебываюсь. А вот нужно было кивнуть на предложение минералки, открыть бардачок, и ахнуть от увиденного внутри. Ткнуть мизинчиком в трусы, и спросить: «Это что?». Нет, не так. Лучше: «Это ваше?». Нет, тоже не то. Вот: «Вы мне на что-то намекаете?». Нет, тоже недостаточно токсично.

А значит, нужно молчать. Хотя, мне есть что сказать по поводу женщины, которая способна у чужого человека трусы забыть — дура она! Если бы Эльнур всё же решился на близость, и забыл у меня свои трусы, я бы поставила под сомнение наличие у него мозга. Вот, точно: «Корней Андреевич, ваша дама идиотка!». Или: «Вы не очень заботливый мужчина, позволяете своей девушке без белья разгуливать, а вдруг что-то важное себе отморозит?».

Нет, всё тупо, — я запыхтела от злости, и почувствовала еще один взгляд Ветрова.

— Я с детьми работаю, — сказала, чтобы не создавать впечатление ненормальной. — Вернее, это не работа, деньги мне не платят.

— И чем ты занимаешься?

— Иногда мы читаем книги все вместе, по персонажам. Иногда я учу малышей делать поделки: девочки под моим руководством игрушки шьют, сумочки, мальчишкам ближе другое, сегодня буду им показывать как из скрепок соорудить машину, им понравится: серебристая, литая, в ретро-стиле. А нужны всего-то скрепки и зубочистки, и больше ничего. Хотите, покажу? Сейчас, — я, не дожидаясь согласия, достала телефон, поставила его на авиарежим, открыла галерею, и принялась демонстрировать Ветрову фотографии.

Думаю, я мешаю ему вести машину. И вряд ли ему интересно. Но остановиться я не могу, — с ужасом поняла я, что меня прорвало на болтовню и хвастовство.

— В клуб в основном ребята из начальной школы ходят, меня сестра туда привела. Айша модель, её знакомые попросили присутствовать на открытии, и пост сделать с просьбой о пожертвованиях. Целая кампания была в позапрошлом году: сейчас родители работают целыми днями, дети сами себе предоставлены, и многие начинают очень рано курить, матом ругаются, и вот, решили клубов побольше открыть, чтобы деткам было интересно, и чтобы на улице не слонялись с сигаретами. Я с сестрой была на открытии, а потом уже одна пришла, любопытно было. Пришла, ну и осталась.

— Нравится?

— Очень! Дети классные. Они такие умные, знаете! Некоторые поделки они себе оставляют, некоторые родителям дарят, а иногда мы ярмарки организовываем, и продаём их. Поделки, в смысле, а не детей. И деньги жертвуем больным деткам. А в июне мне мои ребята сюрприз сделали, и вот что подарили. Смотрите, — нашла фотографию сумочки, показала Ветрову. — Я даже не видела, как над ней работали, они тайно всё сделали. Сюрприз, — улыбнулась я. — Столько кропотливой работы: здесь и вышивка бисером, и янтарь, и даже монетки.

— Ты очень любишь детей, да?

— Как их можно не любить.

— Можно, — на миг от Ветрова повеяло злым ветром, но только на миг. — А деньги почему за работу не берёшь? Даже любимая работа должна оплачиваться.

— Ой, да мне хватает денег, я… — начала, и замолчала. Про детей разболтала, если расскажу еще и про свой бьюти-блог — Ветров точно меня пропащей считать будет. — Я же из обеспеченной семьи, — выкрутилась я.

Еще бы перед семьей выкрутиться как-нибудь. Завралась я.

Блог не сразу, но начал приносить мне деньги. Монетизация, рекламные интеграции, скоро в одном из столичных ТРЦ я буду мастер-класс давать, посетительниц красить. Деньги хорошие зарабатываю. И вот, как только начали деньги капать, я попыталась перестать у папы на расходы брать деньги, а он стал удивляться. Но ни отцу, ни деду никак нельзя знать про бьюти-блог, расстроятся. Так что деньги пришлось продолжать брать. И всё бы ничего, но я хочу на права сдать, машину купить, и на свои деньги это сделать. И вклад в семейный бюджет делать тоже хочу, а то стыдно уже. Хочу, но для этого нужно признаться. А если признаюсь, что папа скажет? Дедушка?

В общем, ситуация безвыходная. А я — врушка.

— Приехали. Это и есть твой клуб?

— Да. Вы, наверное, к другим клубам привыкли.

— Есть такое, — хмыкнул Ветров. — Про завтра помнишь?

— К первой паре, — подтвердила я. И не смогла удержаться, каюсь: — Говорите, минералка в бардачке? — открыла его, посмотрела внутрь, а затем — холодно — на Ветрова. — Здесь только женские трусы.

— Не только, — хохотнул он. — Черт, извини. Забыл про это.

Я царственно кивнула, делая вид, что извиняю Корнея Андреевича, и вышла из машины.

Я, конечно, всё понимаю, но как можно забыть про чужие трусы в своей машине?