Картина с убийством

Юлия Евдокимова (2024)

Ничто не предвещало убийства в славном городе Святого Франциска, пока не приехала Александра на свадьбу графини делла Ланте. Важный синьор попросил девушку проследить происхождение картины, возникшей из ниоткуда в старом монастыре. Чудо! — уверяет он и вторят монахини. Но чудо обернулось проблемой: картина исчезла, настоятельница убита. До свадьбы три дня. Всего три дня, чтобы найти убийцу, вернуть картину, не испортить праздник. А еще узнать трогательную историю несчастливого художника, а заодно парочку семейных тайн. Осень в Ассизи. Колокола, туманы, чечевичный суп и ньокки в густом томатном соусе. Призрачные монахи, и холодные дожди. И пойманный букет невесты, а значит- ждём вторую свадьбу? Короткая повесть из серии «Преступления и вкусности».

Глава 6.

Той ночью полковник передал обморочную монахиню в руки судебного медика, ступил на булыжники внутреннего двора монастыря, сделал несколько шагов и чуть не разбил нос о каменную стену. Темнота, густой туман и отсутствие даже слабого освещения сделали свое дело.

Он выругался, сообразил, что находится в монастыре и выругался еще раз, уже по поводу своей несдержанности. Но куда идти?

— Сюда! — Раздался голос из темноты и он пошел на звук, медленно, вытянув руки вперед, чтобы не наткнутся на стену еще раз. Глаза привыкли и вскоре он уже быстрее двинулся по широкой аркаде внутреннего двора.

Две женщины в черном, несколько человек в форме карабинеров. Распахнутая дверь в комнату. Неяркого света было достаточно, чтобы Никколо разглядел присутствующих и представился.

Туман в конце аркады зашевелился, оттуда слышался тихий плач.

Пожилая монахиня выступила вперед.

— Простите сестер, офицеры. Они впервые оказались свидетелями преступления, тем более постыдно совершенного в доме Божием.

Судебный медик кратко отчитался: — Голова пробита, детали после вскрытия. Будете сами смотреть, полковник?

В келье в паре шагов дальше по коридору лежала на полу фигура в черной шелковой рясе.

— В комнатах остальных сестер тоже есть плазменный телевизор, ноутбук?

— Мадре Мария-Серафина любила комфорт, но это не значит, что она пренебрегала молитвой. Она всегда была рядом с сестрами, — строго ответила пожилая монахиня. — Поэтому я и удивилась, не увидев ее сегодня в четыре утра.

— В четыре утра?

Монахиня лукаво глянула на Никколо:

— Разве вам не приходится порой просыпаться среди ночи, когда совершено преступление? У вас свое служение, у нас — свое. Мы встаем на молитву в четыре утра, офицер.

— Честно говоря, в четыре утра у меня одно желание — убить кого-нибудь, — сказал один из карабинеров и тут же смутился.

— Кто-то в монастыре мог настолько не… любить мать-настоятельницу?

— Это абсолютно исключено. Никто в монастыре не мог этого сделать. Я жалею лишь об одном — слишком поздно отправилась на поиски, вдруг ее еще можно было спасти?

— А что это за ключ? — карабинеры указали на большой, старинного вида ключ, лежавший рядом с телом.

— У меня есть такой же. — Монахиня вытащила из складок рясы похожий ключ. Он открывает дверь из храма в колокольню.

— Там есть что-то ценное?

— Картина.

— Какая картина?

— Которую нам должен был подарить благотворитель.

— Должен был?

— Он скоропостижно скончался, а картина исчезла.

— Как исчезла?

— Пропала. А два дня назад появилась на стене в колокольне.

— Я ничего не понял. Исчезла, появилась… У кого еще есть ключ?

— У председателя совета попечителей, синьора Фабио.

По дороге на колокольню полковник не удержался и заглянул в одну из раскрытых дверей. Вход был узким и имел очень низкую арку, настолько низкую, что пришлось бы склониться в поясе, чтобы войти. Спартанская кровать, застеленная довольно бедным на вид одеялом, тумбочка, на которой стоит зажженная свеча — единственный источник освещения в комнате, стакан с водой, старый письменный стол и табуретка. На столе — книга, похоже — Библия.

Как здесь можно жить? И как нужно нагрешить или какую веру иметь, чтобы согласиться на такую жизнь? Настолько яркое неравенство в положении настоятельницы и простых монахинь вполне могло вызвать ненависть.

— Вы, миряне, ничего не понимаете. Внешнее не имеет никакого значения. Только молитва.

— Я заметил. — Сухо ответил Никколо, вспомнив роскошные покои мадре Марии-Серафины.

— Мы закончили! — разорвал тишину громовой голос, за которым последовал кадр из фильма ужасов. Гигантская фигура выплыла из тумана. На фоне старых стен монастыря и слабого огня свечей человек смотрелся монстром.

Кто-то из монахинь хихикнул, но тут же прикрыл рот.

— Наш криминалист, Босколи. — Тихо пояснил капитан карабинеров.

— Как к вам обращаться? — Поинтересовался Никколо у старой монахини.

— Мадре Мария-Ассунта.

— Мадре? Разве вы все не сестры?

— Как старшая по возрасту я вынуждена взять на себя обязанности настоятельницы, пока епархия не примет решение. Я надеюсь, вы вскоре найдете убийцу, офицеры.

Голос монахини звучал теперь холодно и высокомерно, она явно вошла в роль.

— Так где картина? — Все уставились на пустую стену, а Мария-Ассунта ахнула и зашептала молитву, осеняя себя крестом.

— Она пропала.

— Она точно была здесь?

— Конечно, все ее видели! Она появилась из ниоткуда неделю назад, а теперь опять исчезла. Ангел принес ее и забрал… Мы недостойны! Ох, грешники мы, грешники!

— Наше дело — убийство. Пропажей картины должна заниматься полиция, а если она ценная — то отдел по охране художественных ценностей карабинеров. Давайте сосредоточимся на расследовании убийства.