Мотыльки на шпильке. Детектив

Юлия Королева (2024)

Девушка Василиса, психолог по профессии, не может прийти в себя после развода с мужем. Каждый день кажется ей «днем сурка», и не видит выхода из этой ситуации. Но на помощь ей приходит ее подруга — следователь Арина, которая предлагает ей принять участие в расследовании убийств молодых девушек. От Василисы нужен психологический портрет преступника. Девушка с удовольствием берется за дело, в котором интересно все — и жертвы, и то, что находят у них в сумочках, и самое главное — орудие преступления…

Часть 2. Арина. «Мадам Баттерфляй»

Эта история началась два с половиной месяца назад, а вот когда она закончится — одному Богу известно… Хотя, мой пессимистичный настрой сейчас абсолютно ни к чему — в моих интересах поскорее закончить это дело, крайне сложное дело. Потому что за два с половиной месяца мы не обнаружили ни одной стоящей зацепки, для того, чтобы хотя бы выяснить, чьих это рук дело — мужчины или женщины.

Тот, кто унёс с собой две молодых жизни, вёрток и не оставляет следов, мы уже было начали думать, а не замешаны ли тут потусторонние силы. В помощники мне дали молодого мальчика после института, после того, как моя прежняя помощница перевелась в комитет в соседний город.

Захар — молодой парнишка, но мозги у него, как у Эйнштейна, он уже подал мне пару замечательных идей, которые, к сожалению, не сработали. Это в детективных сериалах раскрываемость за несколько дней, а в реальности всё намного критичнее, и мы с Захаром боимся, что вся эта история — это надолго.

Кроме того, я предполагаю, что будут ещё жертвы — уж очень это похоже на работу маньяка, только вот зачем он охотится на нормальных, порядочных девушек, между которыми нет никакой связи — вот это не ясно.

— Арина! — два с половиной месяца назад Ефимович вбегает ко мне в кабинет. Его круглые глаза кажутся ещё более круглыми, лицо покрыто красными пятнами, и я понимаю, что случилось что-то из ряда вон выходящее — Арина, девочка, выезжай на место преступления, бери с собой Захара. Доверяю тебе это дело! Там всё очень непросто!

Беру у него папку, мельком смотрю адрес, дёргаю Захара, и уже скоро мы едем по улицам города, старательно прибавляя газу, чтобы успеть побыстрее. Захар за рулём, я объясняю ему суть дела. Добираемся довольно скоро, около подъезда — толпа народа, зеваки, соседи, на лестничной клетке тоже самое. Обращаю внимание, что дом старый, камер видеонаблюдения нет и в помине, скорее всего, на этажах тоже самое. В деле написано, что жертва снимала тут квартиру.

Слава Богу, опера перекрыли лестничную клетку у квартиры, иначе местные могут всё затоптать. Показываем удостоверения, пробираемся в квартиру. Прихожая залита ярким светом множества светодиодных ламп. Свет какой-то чересчур искусственный, что добавляет нереальности происходящему. Вокруг уже работают оперативники, снимая отпечатки пальцев с поверхности, тихонько шуршат по полу бахилами, переходя из огромной студии в комнату с широкой кроватью. Похоже, хозяин снёс стенку между кухней и комнатой, вот и получилась довольно большая студия.

На полу, при входе в комнату, тело девушки. Наивные, распахнутые глаза, полуулыбка на лице, но вот напряжение мышц прямо выдаёт ту боль, что она испытала перед смертью. Лиловый шёлковый халатик, маленькие тапочки с забавными помпонами — один на ноге, второй слетел, нога неестественно подогнута под себя — как можно было так упасть? Длинные волосы веером вокруг головы, ощущение, что она сейчас встанет, отряхнёт с халатика кровавое пятно и рассмеётся, давая понять, что всё это просто розыгрыш.

Но нет — лицо уже покрыто восковой бледностью, трупных пятен пока не видно, но вот-вот должны появиться, судя по времени.

Присаживаюсь перед телом на корточки, Захар усаживается напротив, осторожно, рукой в прозрачной перчатке, отгибаю халатик, осматривая раны. Кровь уже запеклась вокруг них, но я и так вижу, что убийца целенаправленно наносил удары так, чтобы не оставить жертве и малейшего шанса.

— Арина — я разрешила когда-то Захару называть меня просто по имени — так намного проще общаться — смотри. Это какое-то нетипичное орудие убийства.

Он осторожно обводит пальцем рану странной, восьмиугольной формы.

— Диаметр предмета крайне мал, словно это что-то тонкое очень и в тоже время имеет восьмиугольную форму. И острое до безобразия, как стилет, каждая грань словно заточена. Что это может быть?

Я пожимаю плечом, внимательно глядя на раны:

— В лаборатории ребята должны разобраться, но мне, честно говоря, тоже пока непонятно, что это такое. Смотри — говорю ему — убийца наносил удары в одно и то же место. Кровь должна была попасть на него, Захар. Эх, нет камер наблюдения ни в подъезде, ни на улице! Прошлый век какой-то.

— Дом старый, жители в основном старушки, вряд ли они были заинтересованы в этих камерах. Пенсия маленькая, ещё за наблюдение платить. Слушай, соседей надо опросить — вдруг кто-то что-то видел.

Мы осматриваем квартиру — ничего необычного, никто не рылся в вещах, всё на месте, бардака нет. Значит, убийца ничего не искал, а пришёл сюда с конкретной целью — уничтожить девушку. В общем-то, удары такой силы, что, вероятно, их мог сделать только мужчина. На женщину это не сильно похоже.

Нахожу сумочку девушки — смартфон, много косметики, что вполне объяснимо для её возраста, какая-то баночка ярко-синего цвета с иероглифами и изображением яркой, с красивыми крыльями, бабочки.

— Баттерфляй — глядя на баночку, говорит Захар.

— Что? — спрашиваю его, не совсем понимая, что это значит.

— Ну, элементарно же — обижается он на моё непонимание — на коробке изображена бабочка баттерфляй, скорее всего, что то, что внутри коробочки, так и называется.

Открываю колбочку, которую вынимаю из коробки, сразу понимая, что это не наше, не российское, наверняка привезено «оттуда». Какие-то капсулы внутри, сине-красные. Нюхаю. Запаха нет, как такового. Передаю оперу:

— Это тоже в лабораторию. Пусть исследуют, что это такое и с чем это едят.

Перед тем, как ехать в комитет, опять подхожу к телу девушки. Отгибаю край халатика на груди, так как мне кажется, что оттуда торчит что-то странное. Так и есть — огромный мотылёк, мёртвый, тоже похож на бабочку. Интересно, откуда он такой большой взялся? Здесь, в городе… Странно…

Беру мотылька пинцетом, укладываю в зип-пакет, передаю оперу для отправки в лабораторию. Одни загадки.

Разрешаю забрать тело для отправки в морг, выходим с Захаром на улицу, я глубоко вдыхаю свежий, горячий воздух. Парень протягивает мне бутылку с водой.

— Что думаешь обо всём этом? — спрашиваю его.

— Я думаю, что это не последняя жертва.

— Почему?

— Ну, сама посуди… Такой зверский способ убийства, этот мотылёк на груди — всё очень показательно, понимаешь. Думаю, это маньячелло работает…

— Ну, как ты выражаешься? — морщусь я — «маньячелло»…

— Да ладно тебе. Если это так и есть, от слов ничего не изменится.

Опрос соседей результатов не даёт — большинство из них действительно бабушки-старушки, половина во время убийства уже отдыхала, вторая половина готовилась к отдыху. Плохо, очень плохо.

— Захар, найди родных девушки, и в комитет, ко мне на допрос. Телефон её в лабораторию, пусть поднимут все звонки, все связи.

— Конечно — говорит он — хорошо, всё сделаю. Судмедэксперт результаты предоставит — сразу принесу тебе.

— Нет, я сама к ним зайду, Захар.

Мы едем с ним обратно, по дороге напряжённо молчим, переваривая всю информацию. Ох, плохое у меня предчувствие! Почему-то кажется, что Захар прав и это не единственное подобное убийство. Кусаю от досады губы, голова напряжённо работает, мозг просто взрывается от обилия событий. Захар посматривает на меня иногда, потом вдруг выдаёт:

— Арина, что-то не так?

— Я боюсь, что ты прав, и всё это повторится. И не один раз. Плохое у меня предчувствие.

— Женская интуиция — великая вещь.

— Довольно слабое утешение, учитывая обстоятельства дела.

— Да не расстраивайся. Прорвёмся. Во всём этом мне видится мужская рука, и больше всего раздражает то, что с орудием преступления не всё понятно.

В моём кабинете нас встречает Ефимович. Интересно, давно он тут торчит? Словно предрекая мой вопрос, говорит:

— Я только зашёл, думаю, вернулись вы, нет… Ну что там?

Захар кратко объясняет ему ситуацию, на гладком лбу начальника появляются морщины.

— Да уж… Видимо, в городе объявился маньяк. Ладно, работайте, если что — с моей стороны любая помощь. Надо как можно скорее с этим делом развязаться. Что дал опрос соседей?

— Ничего — отвечаю я с досадой — там в доме одни старухи, они к тому времени уже в люльках сопели. И дом старый — ни одной камеры. Я с досады чуть не расплакалась.

— На тебя это не похоже — улыбается шеф — ладно. За работу, ребята. В лабораторию уже вроде всё доставили, я поручил им заниматься только этим делом, так что как будут результаты, они сразу тебе позвонят, Арина.

Киваю ему и выхожу из кабинета — мне нужно срочно посетить судмедэксперта. Тем более, здесь совсем недалеко. Перед этим поручаю Захару звонить мне, как только что-то будет известно.

Антон очень квалифицированный специалист, мы с ним знакомы с самого начала моей карьеры, он тоже в это время начинал. Мы тогда очень поддерживали друг друга. Немало дел было раскрыто с его помощью, но похоже, в этом деле мы в абсолютном тупике. Даже у него, завзятого оптимиста, грустное и озадаченное лицо сейчас.

— Ну? — с улыбкой спрашиваю его — хоть ты порадуй меня, Антон!

— Радовать особо нечем, Ариша. Впрочем, пойдём.

Мы входим в холодильник. Абсолютно обнажённое тело девушки закрыто белым покрывалом. Я накидываю сверху халат, он подводит меня к каталке, откидывает покрывало и говорит:

— При поверхностном осмотре — глубокий я ещё не проводил, удалось обнаружить следующее. В область паха нанесено ровно тридцать ударов, что превратило буквально в тряпицу матку девушки. Умерла, конечно, от кровопотери, болевой шок, ну и вообще, с такими ранами человек выжить бы не смог, это сто процентов. Часа за три-четыре до смерти в её желудке побывал расслабляющий чай на основе трав, больше девушка ничего не употребляла.

— У неё были интимные отношения?

— Перед смертью — нет, но вообще, она вела половую жизнь, то есть мужчина у неё имелся.

— Она не была беременна?

— Нет. Но заметь, целились словно именно туда, в этот орган, словно специально, понимаешь?

— Думаешь, это дело рук женщины?

— Вполне возможно, но при этом она должна быть физически сильной.

— А орудие убийства?

— Вот. Это самое странное. Смотри, я по ударам смоделировал форму этого орудия.

Он подводит меня к компьютеру. Я смотрю на экран — это что-то длинное, конусообразное, тонкое и восьмигранное.

— Что это за предмет? — спрашиваю его — в жизни не видела ничего подобного.

— Не могу сказать, Арина, но хочу обратить твоё внимание на то, что все восемь граней этого предмета имеют заточку, очень острую, двустороннюю заточку, тонкую, как бритва. Лучше, наверное, обратиться с этим вопросом в лабораторию. Я отправлю им смоделированный макет это предмета, вдруг они что-то нароют. Кстати, эти капсулы, найденные в её сумочке. Это препарат для похудения, называется «Мадам Баттерфляй», препарат японский, хороший. Возможно, у нас его кто-то распространяет, так как в аптеках и магазинах он не продаётся.

— Зачем ей препарат для похудения? — недоумеваю я — у Ирины прекрасная фигура, куда ей ещё было худеть?

— Ну — Антон пожимает плечами — молодые девушки довольно часто не нравятся сами себе. Им кажется, что они толстые, и они изо всех сил продолжают худеть дальше, используя любые методы. Кроме того, этот препарат, помимо похудения, просто позволяет поддерживать фигуру в прекрасной форме, вот и всё.

— Он запрещён в России?

— Нет. Препарат высокого класса и абсолютно безвреден. Я думаю, кто-то был в Японии и привёз его сюда, а здесь уже распространял.

— Побеседую с родными и подругами, вдруг они что-то знают об этом.

— Кстати, у него довольно большой срок годности — практически десять лет. Японцам удалось то, что нашим никак не удаётся — создать уникальную таблетку для эффективного и лёгкого похудания.

— Сомневаюсь, что это так уж безвредно — говорю я — вероятно, есть какие-то «побочки» у него, о которых мы не знаем. Попрошу ребят из лаборатории провести более тщательные исследования.

После обеда, во время которого нам с Захаром и кусок в горло не лезет, привозят мать Ирины Купцовой. Представительная, ещё молодая женщина, аккуратная, с прекрасной стрижкой и тщательным макияжем, она усаживается напротив меня, ни один мускул не дрожит на её миловидном лице.

— Простите — она осторожно промокает платочком глаза — я уже выплакала все слёзы. Я прекрасно понимаю, что вам нужна информация, а потому стараюсь держать себя в руках. Итак, задавайте вопросы, я постараюсь на всё ответить.

— Мария Викторовна — почему-то рядом с этой женщиной я чувствую себя не в своей тарелке — скажите, вы что-то знаете о личной жизни вашей дочери? С кем она общалась, с кем встречалась… Это очень важно.

— Видите ли — она неловко мнётся, комкает в руках белоснежный платочек — Ирина была, что называется, отрезанный ломоть. Она всегда была независимой девочкой, самостоятельной. Когда я сошлась с мужчиной, он сразу не понравился ей, и она, чтобы не мешать мне налаживать личную жизнь, ушла на съёмную квартиру. Конечно, я по возможности ей помогала финансово. Но Ира в последнее время всё чаще отказывалась. Ресторан, в котором она работала, был очень дорогим, элитным, она говорила, что им повысили зарплату, да и чаевые она всегда получала очень приличные. Ей хватало на оплату квартиры, ну и она мечтала пойти учиться, потому остальные средства копила на специальном счёте. Личная жизнь… Возможно, и был у неё кто-то, но она никогда мне не рассказывала. Мы вообще редко говорили об отношениях. Подруг её я не знала.

— А как часто вы виделись?

— Раз в неделю, встречались в основном на нейтральной территории — в кафе или торговом центре.

— Когда виделись в последний раз, заметили может быть, какие-то перемены в поведении дочери?

— Нет, она была такая же, как и прежде.

Я поставила перед ней коробочку с японскими иероглифами.

— Мария Викторовна, вы знаете, что это такое?

Она посмотрела на коробочку, потом на меня, и сказала:

— Нет. Никогда этого не видела.

— Мы нашли этот препарат в сумочке у вашей дочери.

— А что это?

— Препарат для похудения.

— Но я не понимаю… У моей дочери была замечательная фигура, зачем ей нужен был этот препарат?

— Мы тоже пока не можем этого понять, Мария Викторовна. Очень надеемся, что в ближайшее время что-то прояснится.

Мы с ней попрощались довольно сдержанно, и после её ухода я повернулась к Захару.

— Слышал? Нужно всё выяснить про мужа этой женщины. Не просто же так он не понравился Ирине. Кроме того, надо опросить всех коллег и подруг убитой, Захар. Давай ты займёшься коллегами, а я подругами.

— О’кей — Захару всё равно, кем заниматься, ему лишь бы работа была интересная.

На том и порешили. За пару дней лаборатория прошерстила телефон и ноутбук Ирины. Ничего интересного и стоящего внимания не обнаружили — обычная жизнь обычной девушки: работа, дом, салон красоты, массаж, встречи с подругами и матерью, шоппинг… Вот и всё. Ноль тайн, никаких загадок.

Выяснить, как попал к ней препарат из Японии, тоже не удалось, кроме того, выяснилось, что препарат действительно абсолютно безвреден.

Спецы ломали головы над орудием убийства, но ни один найденных ими предположительных аналогов не подходил по параметрам.

Что касается насекомого на теле жертвы — эта находка тоже не дала результатов. Обычный мотылёк мог просто залететь в квартиру и попасть на тело Ирины.

Подруги и коллеги все, как один, твердили о том, что о личной жизни девушка молчала, и вообще, была скрытной и очень разумной. Лишнего не болтала. Но вот деньги у неё водились, помимо тех, что она копила на учёбу — при тщательном осмотре квартиры оперативники обнаружили красивое бельё, очень дорогого бренда, золотые украшения, и наряды, которые стоили половину моей зарплаты. Так что я даже не сомневалась в том, что у девушки был богатый покровитель. Только почему-то никто его не видел.

За полтора месяца мы не продвинулись ни на шаг в своём расследовании. Шеф рвал и метал, мы с Захаром от бессилия клацали зубами, зная, что на ближайшее время у нас абсолютно нет никаких зацепок.

— Ариша! — Захар встретил меня возле входа. В этот день я впервые шла на работу без особого желания.

От всех наших действий и предпринимаемых шагов сквозило безнадёгой.

— Что? — я внимательно посмотрела в его напряжённое лицо — что-то случилось? Удалось обнаружить что-то?

— Нет. У нас новое убийство. Тот же почерк.