Помощница

Юлия Кулакова (2024)

Она приходит в себя в незнакомом помещении. Кто и зачем ее похитил? Оказаться в руках преступников и так страшно, но она даже не могла себе представить, что вскоре узнает страшную тайну целого мира. Его жители каждый день находятся у людей на виду — но люди о них совершенно ничего не знают. Пока что придется просто жить, соблюдая правила похитителей, надеяться на спасение и искать возможности для побега. Но почему ей так хочется оправдать своих новых знакомых?

Ну нормально. И где это я?

Темно. Пошевелить руками и ногами, вроде нигде так особо не больно. Попробовать сесть? Хм. А если позвоночник сломан? Ладно, вот и проверим. Подниматься осторожно, чтобы лоб не расшибить, если я в каком-нибудь ящике. Или в трубе. Нет, лучше не думать о таком, и без этого сердце колотится так, что сейчас не выдержит, а желудок уже начинает скручивать.

Села. Значит — какое-то помещение. С вертикальным положением лучше не рисковать.

Вот что болит — так это голова. По которой меня приложили посреди улицы чем-то тяжелым. Иду, и тут удар.

Трогаю макушку. Больно, елки! И шишка здоровая. Как в мультике. Но пока мой мультик какой-то страшный.

Интересно: подавать голос или не подавать? В одном триллере маньяк отрезал жертве язык, чтоб не звала на помощь, а потом и с голосовыми связками что-то сделал. Но вокруг ни шиша не видно, даже ползти куда-то — нет смысла, я вообще не знаю, есть ли тут дверь (люк, крышка). И не случится ли на моем пути граблей, битого стекла или оголенных проводов, вариантов много.

А-а-а.

Так, дыши, дыши. Вдох — выдох. Вдох — выдох. Бояться не надо. Я не боюсь. Надо смотреть, что делать.

И, видимо, все-таки звать. Но не на помощь. Злить плохих людей нельзя.

— Здесь кто-нибудь есть? — хриплю я.

Нет ответа. Я откашливаюсь так, что должны были бы проснуться все злодеи. И теперь уже кричу достаточно громко:

— Эй! Кто-нибудь!

Громкий ржавый скрип — и в стене образуется светлый прямоугольник. А в нем силуэт человека. Немаленького такого человека.

— Я тебя слышу, слышу, — стариковский голос. Как будто тут надоедливый внучек в сотый раз дедушку отвлекает от важного дела. Дедушка не сердится, но уже подустал.

— Слышу, говорю, — повторяет он.

Судя по спокойному тону — он меня сюда и притащил. Да уж. Как в анекдоте: «Ну, я услышал. Легче стало?»

Щелк — включился яркий свет. Я зажмурила глаза.

— Тебя как зовут?

— Маша, — на всякий случай солгала я.

— Вот и хорошо. А я…вот как бы ты меня назвала?

Ничего себе вопросики.

Я открываю глаза и несколько раз моргаю. Передо мной — коренастый пожилой дядечка с усами, в клетчатой кепочке и в коричневом костюме в полосочку. Я видела фотографии своего прадеда — у него такой же костюм был. Ну, или похожий. А дядечка мне напоминает завхоза из какого-то старого фильма.

— Петрович, — брякаю я и пугаюсь до испарины. Сейчас как треснет еще опять по голове, а то и чего хуже сделает.

Но лицо дядечки расплывается в улыбке:

— А мне нравится! Вот так и будем жить: Петрович и Маша. Не-не-не, не подумай никаких глупостей, я ж не маньяк какой этот ваш сексуальный. Ты тут для работы нужна.

Хоть какое-то облегчение.

— А что за работа? — осведомляюсь я по-деловому, подаюсь вперед и только что рукава не закатываю.

— Нужно будет куколкам помогать. Чинить их, одежки порванные зашивать. Искать детали на складе, я все покажу.

Ясно: какая-то подпольная фабрика.

— Хорошо. Покажите рабочее место.

Петрович смотрит на меня удивленно-одобрительно:

— Говорил же я им — покладистую найду! Не все плохие, не все. Идем.

Я поднялась, размяла затекшие ноги. Петрович не нервничает, ждет, — хорошо, значит — не разозлила его. Пере выходом осматриваюсь. В комнате пусто, если не считать матраса в углу и чего-то навроде кладовки метр на метр с закрытой дверью. Мог бы, кстати, на матрас меня положить, а не на холодный пол.

А вот соседнее помещение оказалось настоящей мастерской. Краски и кисти, отдельная ванночка с мягкими мочалками и душистым мылом разных сортов (я понимаю, что иногда куклу надо помыть, дети же и разрисовать додумаются, но такой набор, по-моему, уже слишком), швейная машинка, бесконечные наборы нитей и много-много образцов тканей.

— На любой случай! — Петрович гордо обводит руками пространство. — Все для куколок!

— Мне будут приносить их? — спрашиваю, чтобы что-то спросить, пока оглядываюсь по сторонам.

— Нет, зачем же приносить. Они и сами придут.

Как говорится, придется соглашаться с каждым словом вплоть до прихода санитаров! Я киваю и говорю:

— А что в ящиках? Можно?

И подхожу к ящикам на полках. В них лежат детали для кукол, в основном руки и ноги. Вот только…

— Слушайте, но это же не для кукол: такие огромные! Вы, наверное, имеете в виду манекены? Причем для каких-нибудь серьезных… мероприятий. Очень, очень большие манекены. Метра под два.

— Нет-нет, — смеется в усы Петрович. — Самые обычные куклы. Просто здесь, у нас, они… как это сказать?

— Раскрываются, — ляпаю я наобум, понимая, что ничего не понимаю.

— Вот! Правильно! Раскрываются!

Петрович выдыхает с облегчением. Подходит к ящику, гладит пластмассовую руку, лежащую сверху. И говорит:

— А если боишься, что не справишься с вкручиванием-выкручиванием, так это тебя никто делать и не заставит. Ты знай подбирай детали да с одежками возись. А чинить — другие будут. Они, собственно, тут и командуют. Сейчас придут, тебе покажутся.

Я не сразу поняла, кто это вошел в помещение. Голые люди? Инопланетяне?

Один из «инопланетян» резко повернул ко мне голову, и стало ясно: живые существа из плоти и крови двигаются совсем не так, как они.

Конец ознакомительного фрагмента.