Сибил

Юлия Макарова, 2022

Много лет назад на эту землю пришла беда – править страной стала злая и беспощадная Ургана. Пролилось море крови, люди страдали от гнета страшной женщины. Племена были разделены друг с другом и загнаны в непроходимые леса. В них перестали рождаться дети… Но не вечна власть тьмы – и однажды в старой избушке знахарки Эйлы появилась незнакомка…

1

Она родилась в старой избушке, что стояла в глубине огромного древнего леса. Женщина, давшая жизнь крепкому младенцу, едва услышав крик новорожденного, прерывисто вздохнула, улыбнулась и затихла. Стоявшие рядом люди почти синхронно приложили повернутые тыльной стороной ладони к своим лбам и опустились на одно колено. Тишина, воцарившая в избушке, не была печальной, даже, несмотря на то, что человеческая душа только что покинула этот бренный мир. Скорее эта тишина была благоговейной и полной восхищения.

Высокая молодая женщина в длинном платье из грубого сукна держала на руках новорожденную девочку, и она одна осталась стоять во весь рост, хотя тоже низко опустила голову и замерла на минуту.

Но вот ребёнок шевельнулся в её руках, и всё сразу пришло в движение. Если бы новорожденная девочка могла потом вспомнить, что произошло дальше, то услышала бы, как державшая её женщина подняла малышку вверх и произнесла:

— Царица Сибил пришла в этот мир! Земля и небо, воздух и вода, помогите ей! Пусть будет славен её путь!

2

В холодной зеркальной глади отразилось лицо красивой женщины. Черные, блестящие, как воронье крыло, волосы были гладко зачесаны и открывали узкое лицо с высокими скулами. Смуглая, гладкая, словно фарфоровая, кожа отливала перламутром из-за специальной мази, которая должна была сохранять её молодость. И разительным контрастом ко всему этому были глаза женщины — в миндалевидном вырезе век холодно сверкали бледно-голубые, почти прозрачные зрачки.

Женщина полюбовалась своим отражением, потом резко развернулась на звук легких шагов.

— Что еще? Я тебя не звала! — грубо заявила она подошедшей сзади служанке. Девушка побледнела и склонилась в поклоне:

— Госпожа…

— Ну? Чего явилась?

— Приехал господин Кер. Он хочет видеть вас.

— Кер?! — смуглая женщина смерила служанку с ног до головы долгим взглядом. — Вообще-то я собиралась отдохнуть. Ну, хорошо, пусть проходит.

И тут же усмехнулась и произнесла еле слышно:

— Уж не надумал ли ты проведать свою дочь, Кер?

На плечах вошедшего следом за служанкой мужчины был широкий кожаный плащ, с которого струйками стекала вода — на улице который день шел дождь.

Женщина, заметив это, недовольно поджала губы, но мужчина словно и не заметил ее гримасы. Он прошел в комнату и, сбросив плащ прямо на стол, уселся в стоявшее у камина кресло.

— У меня плохие вести, Ургана.

— Что-то может быть хуже этой дурацкой погоды, Кер?

— Может.

Светлые глаза женщины встретились со взглядом темных глаз гостя.

— Я слушаю тебя, Кер.

— Помнишь, несколько месяцев назад в селении керхолов пропала одна женщина?

— Ну, допустим, — качнула головой Ургана. — Кажется, она утонула в озере?

— Да, тогда на берегу нашли ее плащ и одежду, которую она стирала. Все решили, что керхолка оступилась, упала в воду и утонула.

— И что тебя так беспокоит?

— Сегодня моя мать раскладывала карты. А ты знаешь, что толковать их она умеет как никто другой. Так вот, она сказала, что на небе зажглась новая звезда, и свет ее лучей опалит крылья черной птицы и разрушит ее гнездо. Не догадываешься, о чем я?

Сидевшая перед зеркалом женщина напряглась. А мужчина вдруг упругим броском поднял свое тело из кресла, склонился над Урганой и зловеще прошептал:

— Помнишь пророчество старика-ноя, которого несколько лет назад ты велела скинуть со скалы? Нет? А я помню!"И настанет день, когда родится та, что продолжит род человеческий!"

Женщина вздрогнула и обернулась. Взглянув на зеркало, она увидела, что его поверхность помутнела, словно покрывшись плотной дымкой.

3

Старая Эйла готовила какое-то снадобье, когда в её избушку, как вихрь, ворвалась маленькая Сибил. Не так давно минул день, когда пять лет назад она появилась на свет. Девочка мышкой скользнула от двери и моментально очутилась за столом напротив старухи-знахарки. Привычно подвернув под себя ногу, она уселась на лавку, поставила локти на стол и, подперев кулачками румяные щеки, с улыбкой посмотрела на хозяйку избушки.

— Здравствуй, бабушка Эйла!

Отставив в сторону чёрную от времени деревянную ступку, Эйла внимательно взглянула на девчушку. Сибил была совсем не похожа на женщину, давшую ей жизнь — маленькую темноглазую керхолку, постучавшуюся дождливой осенней ночью в жилище Эйлы.

Сибил, наоборот, была довольно крупная, светловолосая и синеглазая. По — детски пухленькое личико окружали весёлые завитушки русых волос, на высоком лбу холодно поблескивало серебряное украшение — искусно выкованная лента с витиеватым узором. Крупные серьги с таким же узором оттягивали мочки ушей старой женщины. Налобное украшение когда-то составляло пару с серьгами, но в тот день, когда Сибил появилась на свет, Эйла сняла со своей головы серебряную ленту и надела её новорожденной девочке. Никто не перечил ей — старую Эйлу почитали в племени гордов так же, как его вождя, седовласого Торпа.

Подросшая Сибил знала, чей это подарок, и временами, чтобы сделать Эйле приятное, прибегая к ней, надевала серебряную ленту.

Старуха приложила ладонь тыльной стороной ко лбу и чуть склонила голову, в знак поклонения маленькой Сибил.

— Здравствуй, Сибил.

Она достала с полки небольшую чашу и поставила её перед девочкой.

— Выпей.

— А что это? — поинтересовалась гостья.

— Приближается сезон дождей, тебе понадобятся силы.

Сибил села как следует, послушно взяла в руки чашу, заглянула в неё. В глубине чаши плескалась тёмная густая жидкость.

— Выпей и я скажу тебе, что там. И даже готовить научу, пригодится.

Девчушка выпила содержимое чаши и поставила её на стол. Посидела немного, беззаботно болтая ногами и разглядывая лежащие на столе пучки трав и коренья. Эйла тем временем вернулась к своему занятию. Она брала что-то из снадобий со стола, закрывала глаза и нюхала. Иногда сразу отправляла взятое в ступку, а иногда задумывалась, надламывала и пробовала на вкус или растирала между пальцев и снова нюхала. Время от времени она ловко орудовала в ступке тяжелым, отполированным до блеска каменным пестиком. Потом снова нюхала, пробовала и перетирала. Неспешная работа Эйлы сопровождалась неторопливым пояснением, что она берет и что делает. Умненькие глазенки девчушки внимательно следили за ее руками, нос вдыхал те же запахи, что нюхала и старая знахарка. Маленькая Сибил послушно училась всем премудростям, какими ее каждый раз обучала Эйла.

— Бабушка Эйла, а что такое ''родить ребёнка''? — спросила вдруг Сибил.

— Откуда ты это узнала? — удивилась старая Эйла.

Девчушка хитро улыбнулась.

— Просто так…

— Не говори мне неправду, Сибил. Я давно живу на этом свете и могу отличить правду от лжи, — сказала знахарка.

Сибил смутилась на мгновение, но тут же улыбнулась.

— Я слышала, как Мэна сказала Войде, что она назло всему доживет"до того дня, когда Сибил родит ребенка". Это ведь она про меня говорила, да? Вот только что такое"родить ребенка"?

Старая Эйла с горечью усмехнулась. Да, откуда было знать маленькой Сибил, что такое появление детей на свет, если она сама была единственным ребенком в их племени, да и то родилась от женщины не их рода.

Эйла снова внимательно посмотрела на Сибил. Девочка не по годам умна и сообразительна, пожалуй, скоро придет время все ей рассказать.

4

Ручей шустро бежал по камешкам и звенел, словно веселая песня. Солнечные лучи, пробиваясь через желто-красную листву деревьев, скакали по его волнам, отливали серебром, кое-где вспыхивая яркими солнечными зайчиками. И от этого веселого пения, от этих золотистых вспышек, от яркой листвы, на душе у Сибил стало вдруг легко и весело. Она засмеялась, а потом и сама запела какую-то песенку, вторя прозрачной, как хрусталь, воде.

Детские ладошки коснулись бегущей волны. Ледяные капли запрыгали по рукам, и ребёнок залился счастливым смехом.

… Вода, давшая начало всему, храни её…

Девочка любила приходить сюда, хотя ручей протекал довольно далеко от селения. Она нашла этот ручей сама, когда однажды возвращалась из леса вместе с Нартой. Женщина, принявшая в свои руки новорожденную Сибил и и произнесшая заветную фразу, растила ее, как своего собственного ребенка. Она учила её ходить и говорить, заботилась, чтобы малышка была сыта и здорова. Теперь же, когда Сибил подросла, Нарта стала понемногу учить девочку другим жизненным премудростям.

Нарта была третьим по значимости человеком в их племени. Самой главной негласно была старая Эйла. Она не имела огромной власти, но ей поклонялись, как божеству, ведь старая знахарка владела такими знаниями, от которых зависела жизнь не только простого члена их племени, но и даже самого вождя Торпа. Она умела лечить людей и животных, а что может быть важней жизни и здоровья для любого живого существа, особенно живущего в глухом лесу? Еще Эйла умела разбираться в порой неразрешимых делах и проблемах, но обращались к ней только в крайних случаях, не без основания считая, что она порой имеет дело с нечистой силой.

Приемная мать Сибил, Нарта, не была ни женой, ни дочерью вождя, но тем не менее её почитали почти так же, как Эйлу и Торпа. Это была сдержанная, немногословная, но очень умная и сильная духом женщина. Однажды, когда Нарта переодевалась ко сну, Сибил увидела у нее на левой лопатке небольшую татуировку — круг, внутри которого располагалась звезда с двумя длинными лучами — верхним и нижним, и двумя короткими — по бокам. На вопрос — что это? — Нарта сказала, что это знак, который означает, что она принадлежит к племени гордов и занимает в нем определенную ступень.

Сибил тут же побежала к большому темному зеркалу, чтобы посмотреть — есть ли у нее такой же знак. Но на ее спине ничего не было.

— А почему? — расстроилась девочка. — Разве я не из нашего племени?

— Из нашего, из нашего, — Нарта подошла к Сибил и поправила ей задранное на голову платье. — И у тебя тоже есть знак, только свой и не на спине. У каждого, кто приходит в этот мир, есть свой путь, свое предназначение. У тебя они тоже есть и они очень серьезны. Я не стану рассказывать тебе сейчас всего, ты еще маленькая и не все тебе будет понятно. Скажу только одно, и ты помни это всегда и везде — ты очень важна для нашего народа. Поэтому никогда зря не рискуй собой и своей головой. Считай, что ты как бы не принадлежишь себе, ты нужна другим людям, многим и очень хорошим людям.

Сибил подумала немного, даже склонила голову к плечу, как она делала при сложных размышлениях, а потом серьезно спросила:

— Я — вождь?

Нарта чуть улыбнулась и, коснувшись лба тыльной стороной ладони, чуть склонилась в поклоне.

— Нет, Сибил, ты не вождь. Пока ты еще просто маленькая девочка. Но когда вырастешь, станешь очень важным человеком, и тебе будут поклоняться вожди.

— Вожди? А разве почтенный Торп не один вождь, есть кто-то еще?

Что-то изменилось в лице Нарты, она словно на секунду умчалась мыслями далеко отсюда. А потом ее рука нежно погладила русую голову девчушки.

— Есть, Сибил, есть. Только давай договоримся, что ты сейчас не будешь приставать ко мне с расспросами, а пойдешь спать. Ты и так растешь очень быстро, даже быстрее, чем мне бы хотелось… — В ее голосе почувствовалась материнская нежность и легкая грусть, но Нарта быстро взяла себя в руки. — Скоро я и так расскажу тебе обо всем. Иди, переодевайся ко сну.

И вот так было всегда! Сколько раз уже слышала Сибил все эти недомолвки, сколько раз разговор заканчивался обещанием рассказать что-то очень важное и явно интересное:"скоро","чуть позже","когда вырастешь". И что только они все скрывают от нее?

Сейчас, играя с ручьем, Сибил вдруг снова вспомнила об этом.

— И что же такое я узнаю, когда вырасту? — задала она сама себе вопрос. Пожала плечами, а потом сама же на него ответила, копируя интонацию взрослых: — А вот вырастешь и узнаешь! И когда же я только вырасту? Ты не знаешь, ручеек?

Она еще немного поплескалась в воде и уже собралась уходить, потому что ее могли хватиться и начать искать, а выдавать своего маленького секрета ей не хотелось. И вдруг Сибил замерла. Вокруг неожиданно стало тихо, и девочке показалось, что за ней кто-то наблюдает. Она настолько сильно почувствовала на своей спине чей-то взгляд, что по коже побежали мурашки.

Сибил не боялась, нет! Она, рожденная и выросшая в лесу, знала и понимала его. Даже, несмотря на юный возраст, девочка умела ходить по лесным тропинкам, различала деревья, травы, ягоды и грибы. Она знала голоса и повадки многих птиц и животных, а недавно ее начали учить читать следы обитателей леса.

— Кто здесь? — крикнула Сибил, медленно оборачиваясь. Ей в ответ была тишина, словно никого и не было. Но девочка знала, что именно тишины и не должно быть в лесной чаще. Здесь всегда слышны какие-то звуки — шелест листвы, скрип стволов, птичьи голоса, треск веток под чьими-нибудь ногами, а то и звериный рык.

Сейчас же именно звенящая тишина настораживала ухо. Девочка заозиралась по сторонам, пытаясь разглядеть того неведомого, чей взгляд так живо почувствовала на себе, того, чье присутствие заставило замереть всё и вся. Но рядом никого не было.

Сибил медленно выпрямилась и замерла, внимательно прислушиваясь и присматриваясь ко всему, и стала похожа на маленькую рысь, настороженную и готовую к прыжку.

И в тот же миг лес словно встрепенулся от спячки, легкий ветерок пробежал от земли на ветки деревьев, закачал травы, зашевелил листья. Птичий хор как ни в чем не бывало зазвенел на разные голоса, а эхо донесло голос Нарты:

— Сиби-ил! Сиби-ил! Где ты?

Раздумывать и прислушиваться больше было некогда. Девочка подхватила в руки подол длинного платья и помчалась со всех ног в сторону селения.

5

Странные ощущения, которые почувствовала Сибил у ручья, позабылись ею почти сразу. Едва она вернулась к Нарте, та велела ей приготовиться к дальней дороге.

— Завтра мы с тобой пойдем далеко отсюда, и я кое-что тебе покажу.

Любознательная Сибил всегда радовалась прогулкам с Нартой. В каждой, даже самой маленькой, Сибил всегда узнавала от наставницы что-нибудь новое и интересное.

— Смотри, Сибил! Вот за этой большой рекой еще очень далеко простирается такой же лес как у нас. Нарта указала рукой на бесконечный зеленый массив, лежащий до самого горизонта. Они стояли на краю крутого обрыва, внизу которого с шумом несла свои воды широкая река.

— Красиво… — мечтательно проговорила Сибил. — А почему мы туда никогда не ходим?

— Когда-то раньше ходили, и люди, которые жили там, тоже приходили к нам. Но потом в одном большом селении, которое называется Город, появились люди, которым это не понравилось. И тогда они разделили всех остальных на разные племена и селения, и запретили встречаться. — То есть где-то далеко тоже есть такие же как мы? — сообразила Сибил.

— Есть. Не столько много, сколько было раньше, но пока еще есть.

— А почему людей стало меньше? Куда они деваются?

— Умирают. Кто от времени, кто от болезней, кто от схватки с диким зверем. Для того чтобы человек покинул этот мир и перешел в царство Эрба, есть множество причин.

Сибил понимающе кивнула. Она помнила, как в прошлое лето все селение провожало одного очень старого мужчину. Сибил тогда поняла только, что он умер, и теперь будет жить где-то под землей, как все говорили — в царстве Эрба. Для этого его отнесли далеко от селения и положили в глубокую яму, которую потом засыпали землей.

— А может так быть, что в нашем селении все умрут? Что тогда будет? — безо всякого страха спросила девочка.

На этот вопрос Нарта почему-то долго не отвечала. Она всматривалась в зеленеющую даль и думала о чем-то. Несмотря на юный возраст, Сибил понимала, что нельзя прерывать ее раздумья и тоже молчала.

— А вот этого не должно произойти, Сибил! — немного позже произнесла Нарта, и лицо ее стало суровым.

— А что для этого надо сделать?

— Для того, чтобы продолжалась жизнь, должны рождаться дети. Когда-то так и было, но потом люди, которые нас разделили, решили, что детей не нужно, маленькие племена показались им лишними. А так, отдалив нас друг от друга, они добились того, что дети перестали появляться на свет.

— А я? Откуда взялась я? — изумилась Сибил.

— Твоя мать не из нашего племени. Она пришла к нам, когда уже носила тебя под сердцем. От кого она зачала дитя, мы не знаем, твоя мать никому ничего не сказала. Незадолго до этого мне было видение, что чужая женщина придет к нам и принесет ребенка. И это будет не просто ребенок… Сибил, когда ты вырастешь, ты должна будешь сплотить наши разделенные племена! Все это, — Нарта распростерла руки в сторону лежащего перед ними лесного массива, — должно стать единым.

— Зачем? — спросила девочка.

Нарта подумала немного, потом показала Сибил свою руку, и, широко растопырив пальцы, попросила потянуть за любой из них. Девочка выполнила ее просьбу. Рука Нарты послушно последовала за рукой Сибил.

— Вот видишь, ты можешь делать с моей рукой все что захочешь! А попробуй теперь! — и Нарта сжала руку в кулак.

Как не пыталась Сибил ухватиться за ее пальцы, у нее ничего не получилось. Плотно сомкнутые, они были единым целым и… неприступным!

— Ой, я поняла! Нарта, я поняла! Это вот так! — Сибил прижалась к приемной матери и крепко обняла ее. Глянула снизу вверх и пояснила: — Когда ты один — тебя можно взять и тянуть куда угодно. А когда мы вот так, вместе, с нами трудно справиться. Да?

Нарта посмотрела на свою воспитанницу и мягко улыбнулась.

— Да, Сибил, так. Ты умная девочка и все правильно поняла.

6

В комнате царил полумрак, только на столе горела свеча. Но Брот, неторопливо раскладывавшая Карты Судьбы, все прекрасно видела.

Вот на стол легла тонкая деревянная дощечка с непонятным для всех других знаком. Женщина на секунду замерла. Она-то знала, что эта карта означает. Ребенок. И снова ребенок! В который уже раз она гадает, и эта карта выпадает снова и снова…

Сзади послышались шаги, задрожало потревоженное сквозняком пламя свечи. Сын — красивый широкоплечий мужчина, вошёл в комнату, склонился к матери.

— Здравствуй, Кер. Тебя давно не было.

— Да, мама, я уезжал далеко. Дела. — Он посмотрел на стол. — Что говорят твои карты?

Женщина усмехнулась и взглянула на карту, которую держала в руке не перевернутой.

— У меня уже несколько раз выпадает одно и тоже. — Она указала на непонятный знак. — Это ребёнок, Кер. И я не знаю, как это объяснить!

Мать перевернула карту и нахмурилась.

— А это Луна, мой сын. — Она с тревогой посмотрела на него. — Кер, берегись обмана!

Ещё одна деревянная карта легла на стол. Брот резко выпрямилась и меховая накидка, соскользнув с её плеч, чуть не упала на пол. Кер успел подхватить её и бережно укрыл материнские плечи.

Он-то знал, о чем говорила сейчас Брот. Ургана никогда не заостряла внимания на девочке, которую родила неведомо от кого, но Кер пару раз видел малышку и иногда думал о ней. Несколько раз разделив ложе с ее матерью, он не был уверен, что это его дочь, тем более что Ума вроде бы и не была на него похожа. Но какое-то сомнение не оставляло Кера. Уж не об этом ли говорила сейчас мать? Хотя… Был бы это мальчишка, тогда можно было бы подумать, что с ним делать. Вырастить достойного наследника или просто настоящего воина — там решилось бы. Но это была всего лишь девчонка, а девчонка Керу не нужна.

… Как, впрочем, она не была нужна и самой Ургане. В ее планы никогда не входило стать матерью, но случилось то, что случилось, и она приняла это спокойно и даже равнодушно. Девочка росла, не зная материнской ласки, но ни в чем не нуждалась. Так что даже если Ума и его дочь, то Кера это вполне устраивало.

Он всегда был одиночкой. Взращенный воином, он был им до мозга костей, пока не встретил Ургану. Это она показала ему, что настоящая сила дает очень большие преимущества во всем. Это она приучила Кера к мысли, что получать за свою силу немалое вознаграждение — это огромный плюс. Вкусная еда, отличная одежда, да и вообще множество других благ — а почему бы и нет? Кер сменил свой аскетизм на богатство и удобство, и достойно отплатил Ургане. С его помощью она смогла удержать власть в своих руках, когда народ начал бунтовать против новой правительницы. Кер и его люди казнили время от времени несогласных с Урганой, и полностью уничтожили с лица земли всех ноев — мужчин и женщин, которые владели даром предвидения и почитались всеми народами без исключения.

Это Кер поддержал идею Урганы разрознить племена, и силой его воинов народы разогнали далеко друг от друга, запретив воссоединяться. Со временем недовольных поубавилось, запуганные племена приняли власть Урганы и полностью подчинились ей.

Кер по-прежнему оставался один, хотя ложе его редко пустовало. Он по-прежнему был рядом с Урганой, но так и не подчинился ей. Кер был с нею на равных, а порой даже она сама прислушивалась к нему. И воевода Артон, сильный и не глупый воин, принимал превосходство сына Брот. Но, если в подчинении Артона было обычное войско, то за спиной Кера была небольшая группа отчаянных головорезов, где каждый стоил половины этого войска.

— О чем ты задумался, сын? — спросила Брот, заметив, что Кер сдвинул брови. — Тебя что-то гнетет? Нужен мой совет?

— Нет, мама, пока я справляюсь сам, — мужчина тепло улыбнулся матери.

7

Сегодня Сибил снова ходила к ручью. С недавнего времени там у нее появился тайник; около ручья росло дерево с извилистым стволом, и возле самой земли в его стволе обнаружилось небольшое дупло. Вот в нем-то и хранила девочка свои маленькие сокровища: несколько красивых камешков и какую-то непонятную круглую железяку, которую Сибил нашла однажды в лесу.

Она проверила, все ли на месте, в который уже раз покрутила в руках непонятный металлический кружочек, и добавила к своему богатству большую кедровую шишку, подобранную только что.

И вдруг неподалеку раздался легкий шорох. Чуткая Сибил уловила какое-то движение в стороне, быстро прикрыла свой тайник и бесшумно, словно маленькая змейка, исчезла с этого места.

Никто и никогда не тревожил ее здесь. Но теперь она явно была не одна. Затаившись в своем укрытии, девочка пристально вглядывалась в окрестности. Некоторое время вокруг было тихо, но вот быстро порхнула крохотная птичка в дальних кустах, чуть заметно качнулась ветка — там явно кто-то был.

Сибил прикинула расстояние и решила, что у нее есть время удрать отсюда незамеченной, ведь если это не зверь, а человек, то он наверняка скажет в селении, что видел ее здесь одну. А это вряд ли понравится Нарте, да и от других может попасть — Сибил не разрешали далеко уходить без взрослых.

Быстро и неслышно заскользила она по траве, используя каждое дерево, каждый куст для укрытия. Все дальше, дальше от ручья… И вдруг, выскочив на небольшую поляну, она чуть не лоб в лоб столкнулась с человеком, который, точно так же как она, вылетел на открытое место, только с другой стороны.

Это был смуглый темноволосый мальчишка чуть постарше Сибил. За его спиной виднелся небольшой лук, колчан со стрелами висел на боку.

— Ты кто? — округлила глаза от удивления Сибил.

— А ты? — мальчик нахмурил брови и внимательно разглядывал ее.

— Я — Сибил.

— А я — Даур.

— Откуда ты взялся? Что-то я тебя никогда раньше здесь не видела!

Мальчик неожиданно смутился и даже потупился.

— Вообще-то я здесь случайно оказался… Я не должен был приходить… Я и так зашел слишком далеко…

Сибил задумалась, глядя на него, а потом вдруг сообразила:

— Так ты пришел оттуда?

— Откуда — оттуда? — не понял Даур.

— Ну, из-за реки, из дальнего леса?

Мальчишка утвердительно качнул головой, и отросшие, чуть вьющиеся волосы на секунду скрыли его лицо.

Сибил больше ничего не сказала и с таким интересом принялась рассматривать Даура, что он не выдержал и спросил:

— Чего ты на меня так смотришь?

— Ты — маленький мужчина… — пробормотала девочка. — Я никогда раньше таких не видела…

— Как это — не видела? — не поверил мальчишка. — У вас, что, мальчишек нет?

Сибил только неопределенно пожала плечами. Что-то подсказывало ей, что быть очень уж разговорчивой с чужаком вряд ли нужно. Даур посмотрел на нее и понял, что она не хочет об этом говорить.

— А ты часто здесь бываешь? — поинтересовалась Сибил.

— Нет, в первый раз. А ты?

— Да так… прихожу… — она снова пожала плечами, — иногда…

— А я случайно сюда попал. Захотелось пить, вот я и вышел к ручью. В нем вода очень вкусная, у нас не такая… — и сам не зная отчего, Даур вдруг покраснел и опустил голову.

Сибил улыбнулась. Хоть мальчик и был чужаком, но она его не боялась, даже, наоборот, ей хотелось с ним поговорить. Она поинтересовалась у Даура, как он сюда попал. Оказалось, что с недавнего времени его стали брать с собой в отряд воины, объезжающие земли с дозором. Так он очутился в этих краях в первый раз. Но ему очень хотелось узнать, что же там, за рекой. И вот, приметив удобное для переправы место, мальчик уже самостоятельно добрался до реки, а теперь оказался еще и здесь, у ручья.

Время за разговором пролетело незаметно, и вот уже Даур поднял голову и посмотрел на небо.

— Ладно, мне пора возвращаться, а то меня хватятся. Да и тебя, наверное, будут искать. И вообще, как ты, такая маленькая, далеко ушла?

— Я не маленькая! — твердо заявила Сибил и гордо вскинула голову. — И не трусиха!

Мальчик только хмыкнул.

— Ладно, давай уже возвращаться. Прощай.

— Прощай, — сказала Сибил и повернула голову — где-то рядом громко чирикнула какая-то пичужка. Когда девочка обернулась назад, Даура рядом уже не было. И ни одна веточка не качнулась, ни одна травинка не шелохнулась от его движения.

Возвращаясь в селение, Сибил, сама не зная почему, решила никому не говорить про эту встречу.

8

Придя к ручью в следующий раз, Сибил привычно опустила ладони в воду, закрыла глаза и затаила дыхание. На пару секунд она словно перенеслась куда-то отсюда… Этому ее научила мудрая Эйла. Она сказала девочке, что если подумать о том, что ты хочешь узнать, а потом сделать так, то можно почувствовать ответ на свой вопрос.

Пробираясь к ручью, Сибил думала о том мальчике, о Дауре. Интересно, он еще хоть раз придет сюда?

Она так явно услышала шелест его плаща и тихое покашливание, что, открыв глаза, уже точно знала, что мальчик придет. Сибил отчего-то вдруг радостно улыбнулась.

Она успела проверить свой тайник, попила воды из ручья и даже прошлась немного туда-сюда, когда неподалеку тревожно вскрикнула птица.

Сам Даур появился неслышно — просто качнулась ветка, и мальчик словно вырос из-под земли.

— О, Сибил, ты уже здесь! — обрадовался он девочке. — Здравствуй!

— Здравствуй, Даур. — Сибил вдруг стало приятно, что он обрадовался ей.

— Смотри, кого я нашел! — Даур приблизился к Сибил и приоткрыл плащ. Оказалось, что он прижимал к груди маленького волчонка.

— Зачем ты его взял? — возмутилась девочка. — Это же волк, он не должен жить с людьми!

— А так он бы погиб, у него лапка ранена, — мальчик показал Сибил на запекшуюся кровь на лапе волчонка.

Девочка задумалась буквально на секунду.

— А дай мне его! У меня бабушка Эйла, знаешь, как всех лечить умеет? И волчонку этому поможет!

Даур с недоверием посмотрел на нее.

— Точно?

— Точно! — закивала Сибил.

Мальчик осторожно передал ей раненого малыша. Волчонок грустно заскулил, но девочка тут же закачала его, как младенца.

— Тише, тише, мой маленький! — и глянула на Даура. — Ладно, пойду я! А то ему больно!

— Ну, давай, — неохотно сказал мальчик и напутствовал Сибил, — смотри только, береги его!

Когда Сибил вошла в избушку Эйлы, старая знахарка, сидя у окна, что-то шила.

— Бабушка Эйла! Бабушка Эйла! Посмотри, кого я принесла!

Увидев волчонка, Эйла пристально посмотрела на девочку.

— Где ты его взяла?

Впервые в жизни Сибил решилась соврать. И если бы она заранее не продумала свой ответ, то наверняка смутилась бы сейчас. А так она просто пожала плечами и произнесла, как ни в чем не бывало:

— В лесу нашла. — И умоляюще посмотрела на старую Эйлу, — у него лапка болит, помоги, пожалуйста! Ну и что, что он волк, да? Он же еще совсем маленький и может погибнуть!

Знахарка внимательно взглянула на девочку. Что такое? Как бы Сибил талантливо не играла, но то, что она сказала неправду, не укрылось от мудрой Эйлы. И это было очень удивительно! Никогда раньше девочка не пыталась ее обманывать! Но что же она скрывает?

Эйла еще раз взглянула на Сибил, но та стояла как ни в чем не бывало. Чуть качнув головой, знахарка вздохнула:

— Вообще-то это она, а не он. Ты, Сибил, волчицу принесла.

— Ух ты! — воскликнула девочка. — А можно, я назову ее Таная?

Эйла поняла, что Сибил не собирается говорить правду о том, откуда у нее взялся волчонок. И все же Эйла доверяла девочке — видимо на это у Сибил были веские причины. И Эйла приняла ее неправду, в глубине души понимая, что рано или поздно, но все равно все станет известно.

— Прежде чем принести волчонка в свое жилище, сходи и все расскажи Нарте. Если она согласится, тогда ты возьмешь ее. А если нет…

— Я все равно уговорю Нарту, чего бы мне это не стоило! — горячо возразила девочка. — Я не брошу Танаю!

Эйла внимательно посмотрела на Сибил, потом согласно кивнула.

— Это правильно. Всегда помни о тех, кто зависит от тебя. И если уж ты берешь на свои плечи ответственность за них, то неси эту ответственность до конца.

Нарта, узнав про маленькую волчицу, удивленно посмотрела на Сибил. Когда-то давно ей было предзнаменование о том, что рядом с Сибил всегда будет верный зверь. Она вспомнила это сейчас, как вспомнила и о том, что пришло ей в голову тогда — почему-то она решила, что этим зверем будет преданный пес или даже очень сильный духом и телом человек. Но чтобы волчица…

Видя, как решительно настроена ее воспитанница, Нарта согласно кивнула.

— Ну что ж, вот ты и выросла, раз согласна взять на себя такую ответственность! Это будет непросто — выходить и вырастить волка.

— Я справлюсь, Нарта! Эйла вылечит Танаю, а все остальное я буду делать сама!

Сибил не ошиблась — Эйла смогла помочь раненому волчонку и довольно скоро маленькая Таная, прихрамывая, везде и всюду ковыляла за своей юной хозяйкой.

А потом прошла и хромота, и Таная довольно быстро превратилась в огромную красивую волчицу, верную своей Сибил и ласково лизавшая руки старой Эйле. Со всеми остальными она вела себя очень сдержанно, но никогда и никому не делала ничего худого. Люди и, как ни странно, даже собаки привыкли к ней. Все знали — если увидишь где-то Танаю, значит, и Сибил будет тут же, неподалеку, и наоборот — видишь Сибил, жди появления верной волчицы.

Единственный, с кем Таная сначала не поладила, оказался маленький вороненок, подобранный Сибил с лесу спустя несколько дней после появления волчонка. У вороненка было сломано крыло, и сердобольная Сибил тоже притащила его к Эйле.

Старая знахарка только покачала головой. Надо же, малышка очень добра, а это неплохая черта, ведь впереди у неё много важных дел, в которых и милосердие тоже пригодится.

Птица довольно быстро пошла на поправку, но еще некоторое время не могла летать. И ее появление в жилище Нарты и Сибил было воспринято в штыки маленькой Танаей. Хотя сначала юная волчица не трогала вороненка. Но потом, привыкнув, Пин — так Сибил назвала своего нового приемыша, сам стал приставать к Танае: то разбудит громким карканьем спящую волчицу, то за хвост ее дернет. А однажды Пин не рассчитал и довольно сильно тюкнул своим крепким клювом Танаю прямо в голову.

Волчонок взвизгнул от боли и моментально схватил увернувшегося было Пина прямо за хвост. Вороненок заверещал дурным голосом, захлопал крыльями прямо по глазам Танаи.

Неизвестно, чем закончилась бы эта потасовка, не подоспей Сибил на помощь вовремя. Она освободила вороненка из пасти волчицы и отчитала обоих, объяснив и одному и другому, что они не должны ссориться, потому что они все — одна семья и должны жить дружно.

Лишь после этого страсти среди прирученной животины поутихли, а потом и вовсе сошли"на нет". Только выдранные из хвоста Пина перья почему-то так и не отросли, и он был немного похож на ласточку. Со временем волк и ворон вообще подружились, и порой Пин даже ехал верхом на спине Танаи, неведомо как удерживаясь, но никогда не раня ее.

9

— Даур, где ты был? — смуглая девочка с чёрными, как угольки, глазами, неожиданно перегородила дорогу мальчишке.

— А тебе-то что? — неожиданно грубовато ответил Даур. Если честно, то он едва не вздрогнул от внезапного появления Умы, и это отчего-то разозлило его. Хорошо еще, что успел прикрыть и даже немного отойти от небольшого лаза, через который он тайком выбрался за ограждение дворца.

— Да так, ничего, — пожала плечами девочка. — Просто тебя очень долго не было…

— А ты мне, что, нянька, что ли? — снова нагрубил ей Даур.

— Нет… — растерялась Ума.

— Вот и кончай ходить за мной, поняла?

— Поняла… — губы девочки обиженно дрогнули.

Даур резко развернулся и пошёл прочь.

Но не успел он уйти со двора, как его окликнул отец. Артон, высокий темноволосый мужчина с суровым выражением лица, вышел из дворца и стоял, опершись на перила широкой террасы. Он успел заметить небольшую перепалку между сыном и принцессой Умой, и помрачнел еще больше.

— Где ты был, Даур?

Мальчик поднял вверх свежесрубленное тонкое деревце.

— Я искал хорошее дерево. Хочу сделать себе новый лук.

Артон пристально посмотрел на сына. Растет мальчишка, не заметишь, как и настоящим воином станет. И все же отчего-то неловко как-то стало в груди, словно маленький камешек лег на сердце. Истинный служака, вернейший пес своей госпожи Урганы — Артон никогда в жизни не опускался до сентиментальности. Однако, у него всегда было звериное чутье и сейчас именно оно подсказывало, что что-то здесь не так.

Но сын смотрел открыто, его смуглая рука крепко сжимала будущее оружие, которое он уже не впервые сделает самостоятельно и довольно хорошо — и это отвлекло Артона от подозрений. Решив про себя, что надо провести воспитательную беседу с Дауром по поводу того, как правильно вести себя с дочерью Урганы и Кера, Артон напомнил сыну:

— Завтра Большой Турнир.

— Да, отец, — Даур с почтением склонил голову.

— Смотри за всеми внимательно, думаю, через год и ты попробуешь свои силы.

Брови Даура удивленно взлетели вверх, глаза блеснули от радости, но он тут же снова склонился в легком поклоне.

— Хорошо, отец.

— Ладно, иди! — Артон отпустил сына, а сам задумался. У воеводы, который командует большим войском, всегда есть о чем подумать…

Даур же, отходя от отца, мысленно похвалил себя за то, что сообразил срубить молоденькую березку и обставить все так, будто ходил за материалом для нового лука. Отца трудно было обмануть, он очень умен и сообразителен. И если бы заподозрил что-то неладное, то наверняка Дауру бы досталось…

И все же мальчишка был доволен своим кратковременным"побегом"из Города. Ведь с самого рождения он находился только за его укрепленными стенами. Сначала это не очень тяготило Даура, как, впрочем, и остальных детей и женщин, живших здесь. Мужчины же порой выходили за пределы Города: временами они собирались в отряды, брали с собой оружие и куда-то уезжали верхом на лошадях — это называлось"уходить в дозор". А иногда всадники прихватывали с собой одну-две повозки — и это уже именовалось"сбором налогов". Когда они возвращались, из этих повозок перетаскивались тюки и мешки, перекатывались бочки. Все это складывалось в огромном амбаре, доступ в который был только у некоторых людей.

Когда Дауру исполнилось десять лет, отец впервые отправил его в ближний дозор. Небольшой вооруженный отряд отъехал от Города не очень далеко, проверил территорию вокруг, и вернулся назад.

А потом, спустя месяц, Даур отправился уже в дальний дозор. Целый день мальчик, наравне со взрослыми, провел в седле. Зато он увидел и узнал много нового. Во время долгого привала, когда мужчины даже задремали, Даур ускользнул от них, почти неслышно прошел по незнакомому лесу и наткнулся на Сибил.

Запомнить дорогу ему ничего не стоило, к тому же смышленый мальчишка быстро смекнул, что следуя пешком по укромным тропкам, можно гораздо быстрее попасть в то место, где он увидел светловолосую девочку.

И потому, найдя укромное место в огромном заборе, где можно было пробраться на ту сторону, Даур второй раз очутился на берегу ручья.

10

Большой Турнир собрал почти всех горожан на центральной площади. Фасад замка по случаю праздника украшали флаги и большой портрет правительницы Урганы, вышитый мастерицами на холсте.

Народ, соскучившийся по каким-либо развлечениям, толпился и шумел, глазея по сторонам. Участники турнира проверяли луки и стрелы, переговаривались, а порой даже подшучивали друг над другом.

Вокруг было оживленно и вроде бы даже радостно, но все равно что-то такое витало в воздухе… Ургана, прежде чем выйти на балкон дворца, некоторое время смотрела в окно. Обычно она с удовольствием принимала этот праздник, с интересом наблюдала за соревнованиями лучников, но сегодня Ургане было как-то не по себе.

Но вот она, облаченная в красивое платье, с распущенными длинными волосами, на которых лежала нежнейшая вуаль, вышла на балкон и поприветствовав людей, опустилась в кресло. Взмах белоснежного платка послужил началом Большого Турнира.

— Даур! Даур! — поправляя колчан со стрелами, мальчик обернулся. Из толпы людей к нему пробирался НаУш — упитанный мальчишка примерно его возраста. Светлый чуб был всклокочен, на щеках играл яркий румянец. — Вот ты где! А я тебя везде ищу! — приятель улыбнулся во весь рот.

Сын местного кузнеца, сильный физически и очень добрый, он совсем не любил отцовское ремесло и не хотел перенимать его опыт. Зато Науш был без ума от лошадей и собак, и они отвечали ему взаимностью, так что кто-нибудь из них всегда крутился рядом с мальчиком.

— Смотри, как она умеет! — Науш подозвал к себе маленькую черную собачку, сделал взмах рукой, и пес послушно встал на задние лапы.

— Ну ты даешь! — восхитился Даур. — Как это ты ее научил?

— Да я и не учил, она сама как-то так — встала и стоит. Правда, очень любит, если я ей кусочек хлеба потом даю. Даже улыбается!

Даур согласно кивнул, и сказал, что на следующий год отец обещал ему участие в Большом Турнире. Приятель тоже порадовался за Даура, но завидовать не стал — его самого это нисколько не привлекало. Науш с бОльшим удовольствием провёл бы время на конюшне, или играя с собаками, чем стреляя из лука по разным мишеням. А вот Даур вполне достоин того, чтобы принять участие в состязании, он великолепный стрелок. Науш видел, с каким усердием тренировался его друг в стрельбе из лука.

Ему под стать была и Ума. Девочка, рожденная самой Урганой, росла совсем не как принцесса. Она дружила с Дауром и Наушем, носилась с ними везде и всюду, никогда не ныла, а самое главное — никогда не строила из себя важную особу. А еще Науш однажды видел, как Ума, укрывшись от чужих глаз, тренировалась в стрельбе из лука. Даже лук со стрелами сумела где-то раздобыть! Науш случайно узнал её секрет, но никому о нем не рассказал, и от Даура скрыл. Девчонка была упорная и не вредная, и Наушу не хотелось, чтобы кто-нибудь смеялся над ней. Хотя Даур вряд ли стал бы смеяться, друг никогда никого не обижал. Он и любовь Науша к животным принимал спокойно — ну не всем же быть воинами!

Два друга стали протискиваться сквозь толпу поближе к месту, где будут соревноваться в стрельбе лучшие стрелки Города. Даур собирался как следует все рассмотреть, а Науш просто не хотел от него отставать, да и чем ещё заниматься сегодня, когда все толпятся здесь.

Ума, стоявшая на балконе неподалёку от матери, была одета в обычную одежду. Если честно, то ей было скучно. Она не питала особого интереса к Большому Турниру, но знала, что Даур вряд ли пропустит его. Только что-то приятеля не видно. Науш вот уже несколько раз мелькал под балконом, даже рукой ей приветливо махал, но Даура пока не было. Но вот крепыш радостно заулыбался и стал пробираться куда-то в толпе. Ума наконец-то заметила Даура.

Глянув на мать, она поняла, что той нет до неё никакого дела.

— Госпожа Ургана, можно я спущусь вниз? — на людях от девочки требовали только такого обращения к матери.

— Можно, — сухо ответила правительница, даже не взглянув на дочь. Через минуту Ума уже стояла рядом с мальчиками, а маленькая чёрная собачка с любопытством обнюхивала подол её платья.

Вот натренированные руки берут луки, некоторые участники пальцем проверяют тетиву, хотя этого можно было бы и не делать — тысячу раз уже все проверено и перепроверено. Стрелки не смотрят по сторонам, они спокойны и сосредоточены, все мысли их заняты предстоящими соревнованиями.

К мишеням выходят по одному. Гулко разносится над площадью удар по железному гонгу — участник готовится, поднимает лук. Секунда, вторая… И вот уже тонко звенит тетива, и стрела, посланная опытной рукой, достигает цели. Толпа, замершая в ожидании, шумно выдыхает, вокруг раздаются восторженные выкрики — мишень поражена почти в самую середину.

Раздается новый удар гонга — и новый стрелок поднимает лук.

11

В тот день, когда Сибил исполнилось восемь лет, Нарта позвала её к себе. Она достала из-под кровати небольшой сундучок. Всегда висевший на шее женщины ключ легко открыл замок.

Нарта вытащила из сундучка что-то завернутое в тряпицу. Сибил с любопытством наблюдала за ней.

Положив свёрток на стол, Нарта аккуратно развязала обмотку, и девочка увидела странную пару обуви. Обычно все они ходили в сшитых из кожи сапогах и сандалиях, сейчас же на столе стояло что-то непонятное для Сибил. На самом деле это были туфельки, сплетенные из тончайшей серебряной нити.

— Что это, Нарта? — спросила Сибил.

— Это — туфли. Их носят на ногах также как сапоги или сандалии.

— Но они такие красивые! — восторженно воскликнула девочка.

— Да, эти туфли для особых случаев, их не надевают каждый день. И это твои туфли, Сибил. Сегодня я расскажу тебе много нового. Пришло время начинать готовить тебя к тому, ради чего ты появилась на свет.

И Нарта рассказала девочке удивительную историю…

… Когда-то на этой земле жило много людей. И все они были разные — и смуглые и белокожие, и умные и не очень, очень красивые и обычные. Но все равно это были люди, и хоть они и принадлежали к разным племенам и родам, но все равно жили бок о бок. Мужчины одной крови брали в жены женщин другой крови, у них рождались дети, которые потом продолжали род человеческий.

Но однажды в этих краях появилась совсем юная девушка по имени Ургана. Правитель, который возглавлял страну в то время, недавно овдовел. Ургана сумела очаровать старого вдовца, и он взял ее в жены. Прожил правитель после этого совсем недолго. Поговаривали, что Ургана заключила сделку с самим дьяволом, и он помог ей укоротить жизнь мужа, да и потом во всем стал помогать ей. Как бы там ни было, но Ургана… почти не старела. Все в этом мире бывает молодым, зрелым, а потом и дряхлым. Даже камни, которые кажутся вечными, со временем становятся более хрупкими. Сначала вода и ветер пробивают в них крошечные впадинки, но постепенно эти углубления становятся все больше и больше. И даже самая огромная скала, спустя много-много времени, начинает постепенно разрушаться. Что уж говорить о человеке! Ургана же перестала быть обычным человеком. И тут точно чувствовалось вмешательство нечистой силы — никакие снадобья не могли бы сохранить молодую женщину во всей красе так долго.

С приходом Урганы на эту землю пришла огромная беда. Став единственной правительницей многих народов, Ургана приказала всем людям разделиться по племенам и родам, и разогнала их подальше от Города. Мало того, она повелела им не общаться между собой. Так ей было легче управлять разрозненными народами.

Постепенно разъединенные племена стали редеть. Уходили в царство Эба старики, погибали мужчины, занимавшиеся охотой, тонули рыбаки. Дети, родившиеся до появления Урганы, выросли и повзрослели, не за горами было и то время, когда и они начнут стареть. Не было притока свежей крови, а это значит, что женщинам нельзя было рожать детей — иначе они появлялись бы на свет больными и уродцами.

Но однажды Нарте было видение, что в их селение придет женщина, которая принесет в своем чреве дитя.

Нарта не стала спешить и рассказала о своем видении только старой Эйле. Та подумала немного, потом достала странную черную доску, исчерченную непонятными знаками. Долго знахарка водила пальцами по этим знакам, что-то шептала себе под нос, временами закрывала глаза и замирала, словно прислушиваясь к внутреннему голосу.

— Это будет девочка, и она появится уже очень скоро. Ее имя Сибил. И это будет не простое дитя — это будет ребенок, который затем станет править новой страной. И страна эта будет процветать, на свет появятся здоровые дети, люди с каждым годом начнут жить все лучше. Ее мать умрет, но ты вырастишь ее и научишь всему. — Старая женщина посмотрела на Нарту. — А теперь нужно все рассказать почтенному Торпу.

Нарта и Эйла, щедро одаренные природой и богами разными знаниями, всегда были уважаемыми людьми. И поэтому никто не усомнился в том, что рассказала Нарта. И когда в селение пришла беременная женщина из селения керхолов, ее появлению никто не удивился. В тот же день она родила девочку и сразу же умерла. Но уже из последних сил успела шепнуть склонившейся над ней Нарте, что не знает, кто отец ее ребенка. Он пришел в ее дом всего на одну ночь и у него были светлые волосы и белая кожа. В оставленной им котомке нашлись эти туфли, и это тоже было неспроста.

Когда молодая керхолка поняла, что станет матерью, ей приснился сон, в котором она снова увидела этого мужчину. И во сне он сказал ей, чтобы она спряталась и сохранила ребенка. Женщина, и так зная, что ей не поздоровится, когда станет известно, что она собирается рожать, да еще неведомо от кого, обставила все так, будто утонула в озере, а сама ушла вглубь леса и прожила там до самых родов. Она уже знала, что в старой избушке на опушке леса живет знахарка, и, почувствовав, что ребенок скоро появится на свет, керхолка постучала в ее дверь.

Нарта понимала, кто эта девочка, и потому приняла то, что было предначертано ей самой без ропота и робости. Взяв на руки новорожденное дитя, она сразу нарекла его тем именем, которое прочла старая Эйла в древних письменах. В том, что на свет появилась будущая царица, можно было не сомневаться — на ее затылке под светлыми волосами был знак — родимое пятно в форме треугольника. Таким знаком высшие силы помечали только очень значимых людей. Когда-то такой треугольник был у старого Правителя, взявшего в жены Ургану.

— Придет время, Сибил, ты вырастешь и станешь царицей. Ты будешь править большой страной, от тебя будут зависеть жизни и судьбы многих и многих людей. А в самые большие праздники ты будешь надевать эти туфли, и все будут знать, что ты настоящая царица.

Сибил, как завороженная, смотрела на серебристые туфельки.

— Но сначала тебе нужно многому научиться, очень многому… — задумчиво произнесла Нарта. — И пусть порой тебе будет нелегко, ты должна со всем справиться. В твоих венах, Сибил, течет не простая кровь…

— Почему? — впервые решилась заговорить девочка. — Я несколько раз ранилась и видела, что у меня красная кровь, такая же, как у всех!

— Твоя кровь отличается от нашей не цветом. Есть люди, которые могут повести за собой других людей. И ты — одна из них.

12

Утро было светлым и радостным, словно умытое прозрачной росой. Приближалась осень, листва на деревьях уже местами сменила привычную зелень на яркие желтые и красные цвета, трава порыжела и стала жесткой. Впереди зима, станет холодно, на землю ляжет снег. И к ручью будет не пробраться, да и вообще придется отложить такие прогулки до времени, когда он сойдет, а то следы будут слишком заметны. Если кто узнает, что Даур общается с человеком из изгнанного племени, страшно даже представить, что им обоим за это будет.

Но снега пока нет… Кстати, почему бы не пройтись к ручью? Может быть и Сибил придет… Переделав все свои обычные дела, Даур ужом скользнул в свою лазейку…

Но недаром говорят, что сердце — вещун. Даур раньше особо не задумывался над тем, что кто-то может заметить его побеги к ручью, хотя и был осторожен. На сей раз ему не удалось уйти незамеченным. Едва мальчик оказался за стеной Города, как к его лазу тихо пробралась тоненькая девичья фигурка. Ловко и бесшумно она проследовала за Дауром.

Идти пришлось довольно долго, но девочка, так и не выдав себя, сумела пробраться следом за Дауром почти до самого ручья.

Когда Ума увидела там другую девчонку, сердце ее тревожно забилось. Не может быть! Чужеродная, из изгнанных! Но Даур спокойно подошел к ней, и они заговорили как старые знакомые, а лежавший поодаль молодой волк поднялся и приветливо ткнулся мордой в руку мальчика.

Что там было дальше, Ума узнать не смогла. Злость вскипела в ней, в глазах защипало от слез. И тут же послышалось звериное рычание — волк учуял притаившуюся девчонку и вздыбил шерсть на холке.

Уме пришлось спешно отступить и вернуться. Не хватало еще, чтобы Даур узнал, что она за ним следит! Кипя от злости, она даже не заметила, что какая-то большая птица некоторое время провожала ее, перелетая с дерева на дерево.

Сибил выглядела несколько расстроенной. На вопрос Даура — что случилось? — она только пожала плечами и отмахнулась:"Да так, ничего".

На самом деле Сибил даже пришла сегодня к ручью пораньше — ей хотелось немного подумать. То, что она узнала недавно от Нарты, не очень сильно удивило ее, но теперь девочке было о чем поразмышлять. С первых дней жизни ее приветствовали особым жестом, показывая поклонение, и Сибил привыкла к этому. Она знала, что она какая-то другая, но принимала это обыденно, ведь в их племени тоже не все были на равных — не говоря уже о вожде, почтенном Торпе, заметно выделялась и ее наставница Нарта.

Но узнать, что на тебя возложена более чем серьезная миссия — это непросто для любого человека, а Сибил вообще была еще ребенком. Нарта, правда, предупредила, что пока от нее ничего не требуется, ей предстоит многое узнать и многому научиться, а самое главное — повзрослеть. И все-таки теперь у Сибил словно открылись глаза и обострился слух. Ей неожиданно вспомнились некоторые слова взрослых людей, смысл которых стал более понятен только сейчас. Это и их с Нартой разговор у большой реки, когда наставница говорила о сплочении народов и объединении земель. Это и обучение всяким премудростям от старой Эйлы, когда она неустанно повторяет, что Сибил это может пригодиться в дальнейшем. И вообще много всякого такого, чему раньше девочка не придавала значения.

Любому ребенку сложно осознать что-то большое, именно поэтому взрослые и не спешили открывать Сибил всю правду. Но она недаром была особенной — в ее голове постепенно все разложилось"по полочкам", она поняла и приняла все как надо. Мир покружился перед глазами Сибил, и, хоть и изменившись, но потихоньку всё встало на свои места.

Единственное, что пока осталось неизменным для девочки — это ее редкие, но такие радостные встречи с Дауром. Она не задумывалась, что он человек из другого племени, что он чужой крови. Да и он, похоже, не вспоминал об этом. Они подружились и, никогда не договариваясь о встрече заранее, все равно иногда встречались у ручья.

Сибил познакомила его с вороном Пином, который с не меньшим вниманием, чем верная Таная, следил за девочкой и всегда был где-то рядом.

А для волчицы Даур стал одним из немногих людей, к кому она питала доверие, позволяя себя погладить, и сегодня даже сама лизнула его щеку. Даур сначала очень удивлялся, как сильно волчица и ворон привязались к Сибил, и сказал, что она напоминает ему его друга Науша, за которым тоже все время ходит по пятам какая-нибудь живность.

Девочка спросила, кто такой Науш, и Даур рассказал о своем приятеле. Сибил слушала его с интересом, у нее-то не было никаких друзей. Разве что сам Даур… Хотя… Она пока еще не знала, можно ли считать его своим другом. И не от того, что не доверяла ему, а просто как-то не задумывалась над этим.

— А он хороший, этот твой Науш? — поинтересовалась Сибил, хотя в душе уже сама ответила на свой вопрос. Да разве у Даура может быть плохой друг!

— Он очень хороший! Науш очень сильный и очень добрый! Он почти никогда не берет в руки лук, но зато очень любит животных, особенно собак и лошадей.

— А ты? Ты что любишь? — спросила девочка.

— Я? А я люблю стрелять из лука. У нас в Городе каждый год проводится Большой Турнир. Самые меткие лучники приходят на главную площадь и состязаются в стрельбе. А тому, кто будет лучшим из лучших, достается награда — железное перо. Отец недавно сказал мне, что в следующем году и я смогу принять в нем участие!

Глаза мальчика заблестели от радости.

— И ты хочешь победить, да? — догадалась Сибил.

— Конечно! Я давно к этому готовлюсь и много тренируюсь! Даже если я не выиграю, все равно будет здорово!

День, начавшийся с ослепительно яркого солнца, неожиданно принес перемену в погоде. Небо стало заволакивать облаками, которые через некоторое время сбились на краю неба, как стало глупых овец, и начали темнеть. Скоро пойдет дождь — это было понятно и Дауру и Сибил.

По лесу пробежал легкий ветерок, облака полетели по небу быстрее и быстрее. Сибил и Даур задрали головы и посмотрели вверх.

— Скоро будет дождь, — сказала Сибил.

— Да, — согласился мальчик. — Тебе пора идти, а то не успеешь.

— Тебе тоже, — кивнула Сибил.

Они попрощались и разошлись каждый в свою сторону почти одновременно. Волчица неслышно следовала чуть впереди девочки, а Пин оставался сидеть на дереве до тех пор, пока Даур не скрылся из вида, и лишь потом полетел следом за Сибил и Танаей.

13

Артон заметил маленькую девичью фигурку, уныло бродившую возле колодца. Ума? Но что ей здесь делать, особенно сейчас, когда вот-вот пойдет дождь?

Воевода задумался. Такое ощущение, что она кого-то поджидает… Вот только кого? Хотя, что за странный вопрос, Артон давно уже приметил, что Ума бросает на его сына далеко не дружеские взгляды. А что, вырастет девчонка и будет хорошая партия его Дауру. Хоть Ургана и холодна к дочери, а что не говори, она у нее единственное дитя, и, значит, не оставит нищей. Вот только мальчишка никак не желает замечать Уму, даже злится порой, что она оказывается рядом. Ну, да это пройдет, мальчики позже начинают разбираться во всех этих делах.

Ума тем временем сделала уже не один круг, и с каждым шагом становилась все грустнее, а потом вдруг вообще принялась смахивать что-то со щек. Плачет — понял Артон и помрачнел. Не хватало еще, чтобы Ургана узнала об этом.

Артон вздохнул и вышел на улицу. Сделав вид, что идет куда-то по делам, он словно впервые увидел девочку.

— Госпожа Ума? Почему вы здесь, дождь вот-вот начнется?

Девочка поспешно отвернулась от него, но предательски шмыгнула носом.

— А где Даур? Вы его не видели? — поинтересовался воевода.

И от его сочувствующего тона обида и злость вдруг черной волной захлестнули маленькое сердечко. Ума, сама не соображая, зачем это говорит, выпалила:

— Да не знаю я, где ваш Даур! Опять, наверное, ушел в дальний лес к своей этой…

Спохватившись, что выболтала лишнее, девочка осеклась, не договорив, но Артон уже услышал то, что услышал.

— В какой дальний лес? К кому?! — его удивлению не было предела. Могучее сердце качнуло кровь и замерло от странного предчувствия, словно воевода оказался на краю бездонной пропасти и даже занес ногу над ней.

Но Ума только дернула плечом, и, вспомнив вдруг, что по своему положению имеет право ничего не объяснять воеводе, почти бегом помчалась прочь.

Артон, с трудом вздохнув, смотрел ей вслед и судорожно соображал, что такого не договорила девчонка.

Когда чуть позже Даур поднялся на крыльцо, отец с грозным видом встретил его в дверях.

— Где ты был?

— Там, — мальчик неопределенно махнул головой.

— Там — это где? — глаза Артона недобро сощурились. — Что-то слишком часто ты стал бывать… ТАМ!

Сын молча смотрел на него, и этот прямой взгляд и то, что Даур не сделал ни малейшей попытки оправдаться, разгневали Артона еще больше. Он гневно сверкнул глазами и шагнул к мальчику.

…Звонкий свист разрезал воздух, тонкая витая плеть опустилась на спину Даура, безжалостно вспарывая полотно рубахи и оставляя на смуглой коже кровавую борозду. Но брошенный сильной отцовской рукой на землю, Даур даже не вскрикнул.

— Я ли тебе не говорил никуда отсюда не ходить?! Никогда!

Новый взмах плети и обжигающая боль!

— Никуда! — И снова свист и боль!

— И ни с кем за стенами Города не говорить! Забыл?! Или тебе отцовские слова не указ?!

Фьють! Даур сжал зубы, сдерживая стон.

— С кем ты там виделся?! С кем ты там дружбу завел? Знаешь ведь, что нельзя! Знаешь ведь? Ну, а если не знал, теперь будешь знать! И помнить будешь!

И так — взмах за взмахом, удар за ударом, под нравоучительные высказывания отца — плеть, посланная его рукой, уродовала молодую кожу. И ни капли жалости, даже, наоборот, как будто еще больше злости от того, что это его собственный сын вышел из повиновения.

От боли перед глазами поплыли красные круги. Неизвестно сколько длилась бы эта беспощадная порка, но откуда-то издалека вдруг раздался пронзительный крик:

— Не-е-ет!!! Не смей!!! Хватит!!!

Девичья фигурка бесстрашно скользнула между отцом и сыном и закрыла собой истерзанного Даура. Артон охнул и едва успел отвести занесенную для нового удара плеть. Он откачнулся и чуть не упал, с изумлением глядя на Уму, опустившуюся на колени перед его сыном.

Девочка плакала, и ее распластанные над Дауром руки дрожали. Она словно крыльями, пыталась укрыть его от плети и от боли, что та несла за собой.

— Госпожа Ума… — прошептали ставшие вдруг непослушными губы Артона. Глаза его, страшно вытаращенные, словно готовые вот-вот вывалиться из орбит, смотрели на девочку.

— Даур, Даур, прости меня, — сглатывая слезы, шептала Ума. — Это я сказала, что ты уходил… Прости… Я не знала, что он так… с тобой…

Мальчик чуть шевельнулся.

— Госпожа Ума, я просто хотел наказать его за непослушание! — проговорил Артон хрипло.

Несколько секунд Ума молчала. Потом медленно выпрямилась и чуть повернулась к воеводе.

— Прочь отсюда! Если еще хоть раз… В яме сгною!!! — с недетской свирепостью проговорила она сквозь стиснутые зубы.

Артон откачнулся от нее, сделал шаг назад, потом медленно развернулся и пошел прочь.

Тяжелая темная туча наконец доползла до Города, и первые капли дождя большими прозрачными бусинами упали на землю.

Через секунду прохладная влага ринулась с небес сплошным потоком. Дождь моментально намочил истерзанную спину Даура и принялся смывать с нее кровь и окровавленные лохмотья рубахи.

Ума, по-прежнему сидя на земле, горько плакала. Разошедшийся не на шутку ливень смешивал ее слезы с раскисшей грязью…

14

Ночью разразилась гроза. Невиданной силы, видимо, последняя в этом году, она словно пыталась доказать всем, что она ещё имеет силу, и сила эта не ведает никаких границ. Дождя почти не было, но гремели такие разряды, что земля вздрагивала от их ударов, а молнии сверкали так, будто собирались испепелить все вокруг.

Ургане не спаслось. Сначала она ворочалась в своей постели, потом встала, накинула на плечи меховую накидку и села на медвежью шкуру, разложенную перед горящим даже ночью очагом.

Ургана не любила осень. Она всегда напоминала ей о неизбежном увядании. А этого Ургана не хотела признавать ни в каком виде — ни в пожухлой траве, ни в опадающей листве, ни в первых морщинах на лице даже самой хорошенько женщины. Ургана собиралась жить очень долго и ни в коем случае не становиться старой и дряхлой.

И пока вроде бы все шло хорошо, все получалось. Правда, пришлось немного покривить душой и завести дружбу с чёрными силами. Но зато у неё до сих пор были силы, была красивая гладкая кожа и гибкое тело. А самое главное — у неё была ВЛАСТЬ. А власть давала и силы и все остальное!

Ургана согрелась у огня, расслабилась и прилегла на огромной шкуре. За стенами дворца неистовствовала стихия, но правительница почти не обращала на неё внимание. Даже, наоборот, с каждым жутким всплеском молнии, с каждым оглушительным ударом молнии, Ургана начинала чувствовать томление плоти. Оно родилось крохотной точкой где-то внутри, а потом стало разрастаться и растекаться по телу горячей волной. Такое с правительницей бывало крайне редко. Она не была большой охотницей до мужчин, а в последнее время ей вполне хватало редких встреч с Кером. Редких — оттого, что, даже удовлетворяя свои желания, Ургана никогда ни могла расслабиться с ним полностью. Хотя, видимо, дала один раз слабину, не проконтролировала ситуацию… И вот, получите результат — бегает теперь по земле эта девчонка, нежданная и не очень нужная… Если честно, то Ургана даже не пыталась полюбить дочь. Она просто приняла её появление, видела Уму каждый день, но как-то все мельком, невзначай…

Керу она так и не сказала, что этот ребёнок — его дочь. Хотя он, кажется, понял это почти сразу, но, тем не менее, и вида не подал. Ну, подумаешь, родилась там какая-то девчонка. Ну и что из того? И вообще, они оба, не сговариваясь, отнеслись к появлению Умы так, словно это котёнок родился, а не человек. И прошло довольно много времени, прежде чем Ургана вообще стала хоть немного обращать на неё внимание.

За спиной Урганы раздался лёгкий шорох, потом она почувствовала, как на плечо легла сильная мужская рука. Но прикосновение было довольно мягким, если не сказать — нежным. Кер. О, дьявол, откуда он каждый раз берется? Кер почти всегда является из ниоткуда, и его появление никогда не зависит от желания самой Урганы. Более того, правительница даже терялась, когда он неожиданно оказывался рядом. Пожалуй, Кер был единственным человеком, который никогда и ни в чем не подчинялся Ургане. Это она, порой, на мгновение замирала под его пронзительными взглядами, это она замолкала, если он начинал говорить. Было в этом предводителе наемников что-то мощное, звериное, что необъяснимо позволяло ему быть если не выше Урганы, но на равных точно. И как ни странно, но она принимала эту силу и превосходство.

Вот и теперь Кер молча коснулся её плеча и уселся в стоящее рядом кресло.

— Я тебя не звала, — спокойно произнесла Ургана.

— Гм… Никогда не знал, что ты должна делать это! — хмыкнул он, развалившись в её любимом кресле.

Правительнице было стыдно признаться даже себе самой, что она только что вспоминала его.

— Жуткая гроза. Давно такой не было!

Вместо ответа Ургана только повела плечами. Кер покосился на нее, хмыкнул. Потом встал с кресла и устроился рядом с женщиной.

— Отчего же ты до сих пор не спишь?

Она снова ничего не ответила, лишь томно потянулась. Реакция мужчины не заставила себя ждать — его глаза блеснули, а рука по-хозяйски легла на ее бедро.

— Ты дьявол, Кер! — спокойно заметила Ургана.

— Когда рядом с тобой — да, — легко согласился он.

— Зачем ты приехал? — Рука Кера заскользила по ее телу, но Ургана и не думала менять позу.

— Да я могу и уйти! — хохотнул мужчина, продолжая ласкать правительницу.

— Ну уж нет! — по телу Урганы побежала горячая волна страсти. — Начал, так доводи дело до конца!

— Это приказ?! — наигранно возмутился Кер.

— Нет! — Ургана резко оттолкнула его, уронила на спину и села на него верхом. Меховая накидка соскользнула с ее плеч, обнажив красивую грудь. Правительница склонилась к лицу Кера и, с жадностью глядя на его губы, прошептала: — Я, конечно, тебя не держу, и ты можешь уйти. Но сделай это позже…

Разорвавшие вскоре ночную тьму ослепительные молнии раз за разом освещали слившиеся в дикой страсти сильные тела, а жуткие громовые раскаты приглушали гортанные вскрики.

15

Безумная, животная страсть начала затихать вместе с грозой. Все реже доносились с небес раскаты грома, все слабее вспыхивали молнии, и из покоев Урганы уже не стали слышны никакие звуки.

Отдохнув от любовных утех, Кер поднялся с медвежьей шкуры и, одевшись, уселся в кресло — оставаться в постели с женщиной он никогда не любил. Ургана же, разомлев, осталась лежать, глядя на огонь. Его золотистые всполохи скользили по обнаженным женским плечам, делая их бархатистыми на вид, но это зрелище больше не будоражило кровь Кера. Он уже получил свое, и ему было вполне достаточно этого. Мозг мужчины заработал четко и здраво.

— Ты знаешь, что меня беспокоит? — поинтересовался он вдруг у Правительницы.

— Нет. Откуда же мне знать? — хмыкнула она в ответ.

— Слова моей матери. Помнишь, несколько лет назад она сказала, что на небе появилась звезда, которая может стать серьезной угрозой тебе?

Ургана нахмурила лоб, тщетно пытаясь что-либо вспомнить. Ну да, кажется, он что-то такое говорил однажды, вроде как старая Брот опять разложила свои карты и что-то такое в них увидела…

— Что-то припоминаю… — качнула головой Ургана. — Только почему ты решил, что речь идет именно обо мне? Да и вообще — когда это было?! Прошло уже столько лет! Неужели ты все-таки думаешь, что где-то кто-то родился и реально способен встать на моем пути? Признаюсь — ты немного напугал меня тогда этим предостережением. Но прошло столько времени, а все идет как и раньше. По-моему, ничего серьезного не происходит.

— Да, не происходит, — легко согласился Кер. — Но ты уверена, что так будет продолжаться вечно?

Ургана помолчала, раздумывая, потом задумчиво произнесла:

— Не знаю. Но с чего ты вдруг заговорил об этом?

Кер потер рукой подбородок.

— Что-то мне в последнее время все чаще вспоминаются ее слова. А я привык доверять себе, своим предчувствиям. И потом, ты же знаешь, что моя мать никогда не ошибается в толковании карт. Так вот, если уж они сказали ей об опасности, может быть, стоит к ней подготовиться?

Чутью Кера привыкла доверять и сама Ургана, тем более что оно еще ни разу его не подвело. Поэтому она не стала спорить.

— Подготовиться? Как?

Кер поразмыслил немного, потом предложил заняться поисками этой самой опасности, а именно — человека, от которого она все-таки может происходить. По его словам, отправляя в следующий раз своих людей по селениям, стоит дать им наказ разузнать — не появился ли там кто-нибудь посторонний, не происходило ли что-нибудь такое необычное и непривычное, на что стоит обратить внимание.

— Кстати… — Ургана выслушала Кера, и вдруг приподнялась с медвежьей шкуры. — Не так давно мой воевода очень сильно наказал своего сына. Никто не знает за что, но мальчишка иногда исчезает из Города…

— Ты думаешь — он готовит восстание? — неожиданно расхохотался Кер.

— Он? Нет… — Ургана поморщилась — смех Кера показался ей неуместным при таком разговоре. — Но что-то же привлекает его за оградой?

— Сын Артона, говоришь? — Кер немного задумался, вспоминая. — Кажется, он неплохой стрелок?

— Да, и Артон уже заявил, что его сын примет участие в Большом турнире на следующий год.

— Сколько же ему лет?

— К тому времени будет вполне достаточно, для того чтобы выйти на соревнования.

Кер качнул головой.

— Ну, тогда выходит, что он родился на несколько лет раньше предсказания… Значит, дело, скорее всего, не в нем. Хотя… Если он не так уж мал, то получается, что если мальчишка не тренируется в стрельбе где-то подальше от людских глаз, значит, он завел с кем-то дружбу, и держит это в тайне. Ведь за тренировки отец вряд ли бы стал наказывать своего сына.

Было решено проверить свои догадки, тем более что следующий дозор должен будет отправиться в путь меньше чем через месяц.

16

И все равно ругань отца и беспощадная порка не остановили Даура. Пролежав несколько дней в горячке, он потихоньку пошел на поправку. И все это время верная Ума не отходила от друга, проявив неожиданную твердость характера. Сначала все домочадцы Даура косились на нее, и даже Ургана, узнав, где дочь пропадает все время, спросила ее об этом. Но девочка, склонившись в почтительном поклоне перед матерью, ответила, что не оставит Даура. К счастью, Ургана не поинтересовалась — за что так поплатился мальчишка. В ее понимании было естественно, что родитель жестоко наказал сына. Если попало, значит, за дело, значит, провинился.

Сама Ума уже тысячу раз пожалела о том, что предала Даура, корила и винила себя и, если бы могла вернуть время назад, готова была подставить под плеть свою спину вместо него.

Но никто не умел повелевать временем, и потому изменить уже было ничего нельзя. Случилось то, что случилось, и приходилось справляться с этим и жить дальше. Если честно, то Ума больше всего боялась, что Даур теперь оттолкнет ее и никогда не простит. А он, придя в себя, сначала просто отворачивался, не желая видеть Уму. Но потом, когда в голове спал туман и в мозгах немного прояснилось, Даур о многом передумал и принял решение не обижаться на Уму. О том, что она сделала все это не со зла, а просто не подумав, она сама шептала каждый раз, как заклинание, и в конце концов он ей поверил. К тому же никто больше так и не узнал, за что именно досталось Дауру, а значит Ума теперь держала язык за зубами. Да и какой толк от того, что он прогонит ее, она же все равно будет тенью следовать за ним.

Как-то раз, сидя у постели Даура, девочка сообщила ему, что отправляемому в дозор отряду дано задание что-то искать в маленьких селениях. Ума услышала это случайно, но не поняла, о чем конкретно шла речь.

Даур сначала не придал значения ее словам, но потом, оставшись один, задумался. Что же такое понадобилось Правительнице и ее людям от раскиданных по непроходимым местам селений? И сразу вспомнилась та девочка со светлыми косичками — Сибил. Как она поживает? Может быть, она даже приходила туда, к ручью, но не застала его… Наверняка подумала о Дауре что-нибудь нехорошее… Может быть — даже обиделась… Но он-то не виноват, что не смог придти. Ну, ничего, — решил про себя мальчик, — как только сможет, он сразу же выберется к заветному ручью, и все ей объяснит.

… Сначала поиски ушедших в дозор не увенчались успехом. В ближайших селениях по-прежнему жили одни и те же люди, и ничего существенно нового не происходило. До нескольких дальних селений добраться не удалось — зима в этом году наступила как-то слишком резко, и снега в первые же дни выпало очень много. Лес стал непроходим, и теперь дозорные объезжали Город недалеко от городской стены.

Ургана решила отложить поиски до весны…

А в это время Сибил под бдительным присмотром Нарты начала проходить первые уроки. Приемная мать и наставница стала учить девочку чтению, письму и счету. Почти все люди в селении были неграмотны — это было точно известно маленькой Сибил. Всеми этими знаниями владели только почтенный Торп, Нарта да еще пара человек. Остальные, если им требовалось, обращались к ним.

— Ты должна все это знать и понимать. Ты должна многое уметь, Сибил. — Нарта с легкой улыбкой смотрела на девочку, но глаза смотрели внимательно и строго.

— Это пригодится мне потом? — спросила Сибил, чувствуя, что Нарта не шутит.

— Да, — согласно кивнула наставница в ответ. — Когда придет время, и ты будешь многое знать и уметь, к тебе за помощью станут обращаться люди…

— Так же, как к вам?

— Да, Сибил! — Нарта внимательно посмотрела на девочку и открыла перед ней первую страницу большой старинной книги.

Знания давались Сибил довольно легко. Она быстро овладела счетом и научилась выводить буквы. А когда у нее стало получаться складывать из них слова, каждое прочтенное слово вызывало у нее смех.

— Как странно, Нарта! Буковка к буковке — и вдруг — Си-бил! И — Нар-та! И: Эй-ла го-то-вит сна-до-бье!

Нарта лишь улыбнулась и с благоговением коснулась книги. Когда-то она хотела давать все эти знания многим и многим детям. Вот только не сложилось… Но, в принципе, еще не все потеряно — ведь у них появилась Сибил. Сбылось предсказание, прочтенное старой Эйлой в древних письменах, а значит, у всех у них появилась надежда…

17

Помня о том, что Ургана поздней осенью затеяла какие-то поиски, Даур на сей раз пробирался к ручью очень осторожно. Он не знал точно, что или кого принялись искать люди правительницы, но все же… Кто их знает, чего им всем нужно, а Сибил выдавать он никому не хотел. Даур даже дождался, пока весной подсохнет земля, и ноги не будут оставлять на ней четкие следы, и лишь потом отправился на встречу с Сибил.

На другом берегу ручья мелькнула серая тень, и почти тут же большой ворон почти бесшумно пролетел над поляной и уселся неподалеку на старый клен. Даур не сдержался от счастливой улыбки. Он специально не стал перебираться на ту сторону и сидел на стволе упавшего дерева, делая вид, что просто присел отдохнуть, а не пробирался сюда тайком издалека.

Послышались легкие шаги, но прежде чем из лесной чащи показался человек, огромная серая волчица выскочила к ручью, быстро перемахнула его и застыла, напряженно глядя на Даура.

Когда на берегу появилась девочка, Таная уже узнала Даура и, чуть качнув хвостом, спокойно уселась на землю.

— Ой, а я думала, что ты не придешь! — Сибил радостно взмахнула руками и быстро перебралась через ручей.

Даур поднялся ей навстречу. Они давно не виделись, и он заметил, что девочка заметно выросла и даже ее коса стала еще длиннее.

— А это у тебя что? — Сибил заметила приколотое у него на груди деревянное перо.

— Я участвовал в Турнире, — обыденно сообщил Даур.

— И победил? — девочка вспомнила, что он рассказывал про состязание, которое предшествовало Большому Турниру. Оно обычно проводилось весной, и за победу в нем давалось вырезанное из дерева перо. Тот, кто побеждал в Большом Турнире, получал Большое Железное Перо.

— Ну да…

— О-о, как здорОво!!! Так ты скоро и в Большом Турнире победишь! — искренне восхитилась Сибил. Потом немного задумалась и попросила: — Слушай, Даур! А научи и меня из лука стрелять!

— Зачем тебе? — удивился мальчик.

— Просто хочу уметь! И вообще Нарта и Эйла всегда мне говорят, что нужно всему учиться — это может пригодиться.

Как ни странно Сибил оказалась талантливой ученицей. Правда, лук Даура был для нее тяжеловат, да это и не удивительно, мальчик ведь делал его под себя — под свой рост и свою силу. Но Сибил с таким усердием принялась тренироваться в стрельбе, что Даур подумал, что в следующий раз он сделает новый лук, специально для нее.

Верная Таная сначала бегала неподалеку, а потом легла в сторонке и, чуть прищуриваясь, наблюдала, как ее маленькая хозяйка с каждым разом отправляет стрелы все точнее и точнее.

Даур сел неподалеку и от нечего делать принялся строгать ветку, собираясь сделать из нее новую стрелу. В какой-то момент он наклонился, и в съехавшем вороте рубахи стал виден шрам, оставшийся после порки.

Девочка как раз обернулась и успела его заметить.

— Ой! Что это?

Даур торопливо поправил одежду.

— Ничего.

Сибил вздохнула. Не хочет говорить… Странно как-то… Она не знала, что такое порка, особенно такая безжалостная, но всем сердцем почувствовала, что с Дауром произошло что-то нехорошее.

"Тебе было больно, да?" — чуть было не спросила она с сочувствием, но сама же себя осекла — и так понятно, что больно, зачем лишний раз спрашивать! И еще подумала, что непременно спросит у старой Эйлы какое-нибудь снадобье, чтобы помочь Дауру — рана-то хоть и затянулась, но шрам был очень заметен и уродлив.

Девочка сердито сжала губы, подняла лук, прицелилась… И словно кто-то свыше направил пущенную ею стрелу точно в цель.

18

Прежде чем вернуться в селение, Сибил помчалась к Эйле.

Старая знахарка как раз стояла возле своей хижины. Заметив девочку, она прищурилась. Интересно, откуда эта маленькая плутовка бежит к ней? В том, что Сибил где-то была, Эйла догадалась без особого труда — обувь на ее ногах потемнела от влаги, а к подолу платья прицепилось несколько длинных травинок. Но спрашивать у Сибил знахарка ничего не стала, захочет — сама расскажет.

Сибил поздоровалась со старой Эйлой и уселась на деревянную скамейку, стоявшую возле стены. Верная Таная, поприветствовав хозяйку жилища тычком носа в ладонь, улеглась рядом с девочкой.

— Бабушка Эйла, а у тебя есть такое снадобье, чтобы раны заживлять без следа? Ну, так, чтобы совсем ничего от них не осталось? — спросила Сибил.

Знахарка внимательно посмотрела на гостью.

— А тебе зачем?

— Просто хочу знать! — пожала плечами Сибил, но не тут-то было, на сей раз Эйла решила узнать правду. — Это дело хорошее, — согласилась Эйла. — Знать — это важно. Знание — это великая сила.

— Так есть? — переспросила девочка, хотя была уверена, что у старой знахарки наверняка имеется такое волшебное зелье.

И тогда Эйла вдруг заявила, что ничего не даст ей, пока не узнает, для чего и для кого оно понадобилось. Вот тут-то Сибил растерялась — она хорошо знала знахарку и понимала, что если та сказала"нет", значит так оно и будет, и никакие посулы и уговоры не помогут. Нарта в этом была более податливая, хотя тоже спуску девочке не давала. Но иногда Нарта шла на небольшие уступки… А Эйла — нет.

Сибил глубоко вздохнула и задумалась. Пожалуй, впервые в жизни она оказалась перед таким серьезным выбором. Ей очень хотелось помочь другу, ведь шрам потом так и будет уродовать Даура, но открывать тайну своего знакомства с ним было опасно. Вряд ли Сибил похвалят за то, что она уходит одна так далеко от дома, да еще и водит дружбу с человеком из другого племени. И тогда девочка решила пойти другим путем.

— Бабушка Эйла, а если я скажу тебе правду, ты никому не расскажешь?

Знахарка видела, что Сибил очень серьезно отнеслась к разговору, и что ее секрет явно требует уважения. Но что за тайна такая у девочки?

— Давай договоримся, Сибил. Если ты хочешь сделать что-то хорошее, я даю слово, что никому ничего не скажу. Но если это не так, то… — знахарка развела руками — мол, извини…

— А можно я еще подумаю? — спросила Сибил.

— Подумай-подумай, — кивнула Эйла. Это хорошо, что девочка становится осмотрительной, в будущем ей предстоит принимать много важных решений, и не всегда при этом будет нужно спешить.

И все-таки Сибил рискнула и поведала Эйле о Дауре. Сначала она хотела просто сказать, что случайно увидела мальчика, но потом, под проницательным взглядом знахарки, рассказала все как есть.

Выслушав Сибил, старая Эйла немного помолчала. Вообще-то она не сильно удивилась, даже как будто ожидала чего-то такого. Она посмотрела на притихшую девочку, потом сказала:

— Я дам тебе не лекарство, я дам тебе гораздо больше — научу тебя саму готовить его.

Спустя некоторое время в избушке, охраняемой верной волчицей, стало происходить таинство: детские руки брали то, что называла знахарка, и клали в ступку, толкли все это в ней, добавляли разные жидкости из темных пузатых бутылочек, грели на огне и остужали. Потом снова разогревали, шептали над ступкой какие-то слова, и снова — мешали и остужали.

В конце концов, в небольшой глиняной мисочке появилась густая черная масса. И, несмотря на то, что в ней было много чего намешано, сама она ничем не пахла.

— Ты все запомнила, Сибил? — строго спросила Эйла.

— Да, бабушка Эйла! — прошептала девочка, радостно блеснув глазами — ведь к великому таинству приготовления снадобий мудрая знахарка допустила ее впервые.

— Это очень сильное средство, но пусть тебе как можно реже придется готовить его! — сказала Эйла.

… Время близилось к полуночи, но в избушке Эйлы горел очаг. Старая женщина сидела у огня и задумчиво смотрела, как языки пламени лениво скользят по сухому дереву. На ее коленях лежала старинная доска, испещренная непонятными знаками.

… Вот и начинает сбываться древнее пророчество… Чуяло мудрое сердце — неспроста у Сибил появился этот волчонок, не зря она временами стала исчезать куда-то, а потом появляться с блестящими от радости глазами. Стоило бы, конечно, отругать ее за эти отлучки, но Эйла не сделала этого, только наказала быть осторожней. Ничего уже не изменить. Все идет своим чередом.

19

Мазь, которую Сибил спустя несколько дней передала Дауру, действительно, сотворила чудо. Хотя, если честно, он и не верил, что эта странная черная масса может чем-то ему помочь. Сначала он даже мазать ее не стал, спрятал подальше. Но как-то ночью разыгралась сильная буря, шрамы начали ныть, и тогда Даур достал маленькую глиняную плошку и, еще раз понюхав, ковырнул мазь пальцем и слегка мазнул по шраму на плече.

Некоторое время ничего не происходило. Потом шрам начало холодить, словно к нему приложили кусок льда. А потом холод прошел, и плечо стало согреваться. Прислушиваясь к своим ощущениям, Даур не сразу сообразил, что смазанное место перестало болеть. Но остальные шрамы все равно ныли!

И тогда мальчик стянул с себя рубаху и нанес мазь на всю спину. И снова все повторилось — сначала ничего, потом стало холодно, потом опять тепло.

И боль прошла!

Даур осторожно повел плечами — нет, и в самом деле не больно. Он сунул руку за спину и коснулся пальцами совсем недавно болевшей кожи. Но пальцы ощутили только гладкую маслянистую поверхность кожи. Даур не поверил сам себе и провел по спине уже всей ладонью. Но спина, изуродованная отцовской плетью, была совершенно нормальная, словно на ней и не бугрились безобразные шрамы!

Едва сдержав восторженный вопль, мальчик с изумлением смотрел на свою ладонь. На ней не было и намека на ту черноту, какого цвета была сама мазь! Вот это да!

Даур заглянул в глиняную плошку. Волшебного снадобья там совсем не осталось — он щедро измазал все, да и было его немного. Надо же! Вот так Сибил, вот так ее бабушка Эйла! Кто бы мог подумать, что такое вообще возможно! Чудеса, да и только!!!

Когда эмоции немного улеглись, Даур снова забрался в постель, но долго не мог уснуть. Он слушал, как шумит дождь за окном, как завывает сильный ветер в ночи, но ему не было ни страшно, ни грустно. Даур лежал и думал об этой светловолосой девочке по имени Сибил.

Непогода угомонилась лишь к утру. Когда первые солнечные лучи заглянули в окно и пробежали по краю подушки, Даур уже спал. Теплый луч игриво коснулся смуглой щеки мальчика, и тот улыбнулся чему-то во сне.

20

В жилище почтенного Торпа царил полумрак. Сам он, задумавшись, сидел в деревянном кресле, когда на пороге появилась стройная женская фигура.

— Что нам делать, почтенный Торп? Они ищут ее и, боюсь, скоро придут сюда! — взволнованно произнесла Нарта, склонившись в легком поклоне перед вождем.

Вождь согласно кивнул и указал на стоящее рядом кресло. Нарта опустилась в него и напряженно застыла.

Почтенный Торп некоторое время раздумывал, потом снова качнул головой.

— Ты же знаешь, что мы не сможем ее долго скрывать, Нарта. Как невозможно вообще изменить что-либо из предначертанного. — Голос вождя прозвучал приглушенно, но твердо.

— Но, почтенный Торп, может стоит хотя бы попробовать потянуть время, Сибил ведь еще так мала! — Женщина выпрямилась, как струна. Пальцы ее рук крепко сжали резные подлокотники.

Вождь медленно повернул голову и посмотрел на Нарту.

— Эти слова говорит твое материнское сердце, Нарта. Умом ты понимаешь, что это не так, верно?

Нарта потупилась, потом согласно кивнула. Да, на самом деле она всегда знала, что однажды за девочкой придут и заберут ее. Об этом было написано в старинных письменах, которые умела читать только старая Эйла. Сибил никогда не принадлежала Нарте. У Сибил было другое предназначение.

— Давай лучше подумаем, как нам подготовить Сибил ко всему, что ее ожидает в дальнейшем. Мы не можем предугадать всего, но многое возможно ей рассказать и объяснить.

Нарта глубоко вздохнула и качнула головой.

— Да, конечно, почтенный Торп…

Почти в то же самое время Артон издалека с обескураженным видом разглядывал спину своего сына. Никаких следов от недавней порки не было и в помине, словно плеть и не изуродовала кожу мальчишки. Странно…

Даур не видел отца, он, как делал уже не раз, пробрался в один из укромных уголков и с упоением занимался физическими упражнениями. Снятая рубаха лежала в стороне, а мальчик, блестя мокрым от пота торсом, отжимался прямо от земли. Признаться, сначала Артон в душе восхитился тем, с какой легкостью тело сына поднимается и опускается на руках, он даже пытался начать считать, сколько раз Даур это сделал, но потом его глаза разглядели спину сына…

Рядом раздался звонкий лай, и под ноги Артона кинулась маленькая черненькая собачка. Воевода перевел взгляд — ну, конечно, так и есть, — Науш с очередным своим питомцем! Только приятель сына не видит Артона, а вот псина предательски выдает его!

Воевода качнулся в сторону, укрываясь за углом огромного амбара, и Науш не успел его заметить, только покрутил головой, осматриваясь, а потом позвал песика к себе.

"Странно…" — снова подумал Артон и нахмурился. Сами шрамы исчезнуть со спины не могли… Но что же тогда помогло Дауру от них избавиться? Когда-то давно, еще будучи мальчишкой, Артон слышал от своего отца, что в давние-давние времена существовало такое средство, способное исцелить любую рану. Но потом рецепт был утерян, люди, которые умели готовить снадобье, ушли в царство мертвых.

Воевода покачал головой. Это что же получается — волшебное лекарство все-таки существует? Но где же Даур его раздобыл? А самое главное — кто его приготовил?

Артон досадливо поморщился — зная своего сына, он понимал, что вряд ли удастся узнать у него правду. Помня, как терпеливо мальчишка перенес жестокую порку, воевода теперь был уверен — ничего Даур ему не скажет. Можно, конечно, попробовать, но… Не браться же за плеть снова! В прошлый раз злость закипела в нем люто, не сдержался… А ведь крепок парень оказался! Ну да это и хорошо — вырастет из него отличный воин! А там, глядишь, и его заменит — Артон не был тщеславен и в душе был готов со временем передать бразды правления войском в надежные руки. А что, у самого пока сил хватает, а потом и Даур вырастет! Силой его сына боги не обидели, умом — тоже. К тому же еще и духом стойкий оказался! Отличный воевода со временем может получиться!

Верный пес Урганы довольно улыбнулся своим мыслям.

21

О, как же разрывалось сердце Нарты, когда запряженная двумя лошадьми повозка увозила из селения Сибил. Девочке недавно исполнилось двенадцать лет, и она только-только начинала превращаться из маленькой шаловливой девчонки в тоненькую, гибкую, как лоза, девушку.

Год назад в селении появились точно такие же посланники, какие раньше приезжали за налогами. Они сразу же прошли в жилище почтенного Торпа, и вскоре туда позвали Нарту.

Когда она вошла, вождь сидел, потупившись. Увидев Нарту, он медленно поднял голову и сказал, что прибывшие требуют, чтобы ровно через год живущая у них девочка была готова к переезду в Город. Это повеление исходило от самой правительницы Урганы, и не выполнить его было просто невозможно.

Конечно, Нарта и так давно уже знала, что рано или поздно, но Сибил пойдет своей дорогой. С самого первого дня, с того самого момента, когда малышка появилась на свет, Нарта помнила об этом. И старая Эйла предупреждала её не раз…

Умная и привычная ко всему, Нарта впервые в жизни почувствовала настоящую душевную боль. Сибил, её маленькая любознательная девочка, должна теперь навсегда покинуть дом, в котором выросла.

О том, что в Городе что-то узнали и теперь разыскивают по селениям чужаков, почтенному Торпу сообщили почти сразу, как люди Урганы начали поиски. Собрался Совет племени и вождь рассказал обо всем старейшинам. Люди должны быть готовы ко всему, а так как все знали, что за девочка жила среди них, значит нужно решать, как им всем поступать дальше.

Сомнений ни у кого не было — Ургана явно что-то узнала о появлении Сибил. Пока ничего точного, но раз уж велела начать поиски неведомого ей"кого-то", значит рано или поздно, но доберутся и до их селения. Совет принял разумное решение — дождаться, когда люди правительницы сами до всего дознаются, а там — будь что будет. Все равно прятать Сибил не имело смысла. Предначертанное начинало сбываться…

Потом Нарта, бледная от волнения, помчалась к старой Эйле. Шла и знала, что та ничего не изменит, ничем ей не поможет. Но все равно почти бегом мчалась по лесной тропинке.

Знахарка только покачала головой и сказала:

— Все идет своим чередом, Нарта. Прими это и смири свое сердце. Одно могу сказать тебе в утешение — еще не скоро ты простишься с Сибил. Она успеет встретить свою десятую весну, и даже больше, рядом с тобой.

Но время — штука неуловимая, мчится быстрее, чем самый резвый конь летит! И вот уже Сибил, одетая в новое платье, притихшая, но нисколько не испуганная, села в повозку, и ободряюще кивнула приёмной матери:

— До встречи, Нарта.

''Ох, будет ли встреча? А если и будет, то когда? Уж точно не скоро…'' — подумалось Нарте, но в ответ она лишь улыбнулась.

— До встречи, моя царица! — женщина чуть склонила голову в почтительном поклоне и коснулась лба тыльной стороной ладони.

Сибил вдруг посерьезнела, даже спину выпрямила и как-то сразу стала взрослей. Девочка взглянула на Нарту и в точности повторила действия приёмной матери.

— Да, мама. — Взгляд её потеплел, Сибил почувствовала тревогу Нарты. — Не грусти, пожалуйста! Старая Эйла как-то сказала, что мы с тобой никогда не будем расставаться надолго. А я ей верю! — девочка улыбнулась.

Повозка тронулась в путь.

22

Плачь, плачь, материнское сердце! Плачь по своему ребенку, тоскуй по нему, волнуйся за него настолько, насколько у тебя хватит сил, покуда ты само способно биться!!!

Нет в мире ничего чувствительнее материнского сердца, как нет во Вселенной ничего сильнее материнской любви!!! И порой совсем неважно — под этим же самым сердцем зародилась жизнь твоего ребенка, или волею судьбы тебе послано это дитя уже рожденным другой женщиной. Все становится неважно, когда ты принимаешь этого ребенка всей душой, растишь его, учишь уму-разуму, даришь ему любовь и нежность, и даже если держишь порой в строгости, но все равно любишь…

Выйдя из избушки старой Эйлы, Нарта хотела идти домой, но ноги не слушались ее. Женщина тяжело вздохнула и медленно побрела в другую сторону.

Очнулась она уже на берегу дальнего ручья. Словно кто-то невидимый толкнул Нарту в грудь. Она резко остановилась и огляделась. Вот серебрится в траве довольно широкий ручей, а вот большая коряжина лежит на берегу. Сама того не ведая, Нарта очутилась как раз на том самом месте, где обычно любила играть ее приемная дочь, и куда на встречу с ней приходил смуглолицый Даур.

А он-то как раз и был там, сидел на той самой коряге, но, едва заслышав приближение Нарты, исчез в густых зарослях бредильника. Его чуткое ухо без труда уловило, что это не Сибил, и мальчик неслышно нырнул в кусты. Затаившись, он некоторое время наблюдал, как красивая молодая женщина постояла на месте, потом, оглядевшись, покачала головой и села на огромную корягу.

Странно… Никто и никогда сюда не приходил за все это время кроме них. Даур, вот, тоже сегодня пришел, а Сибил не пришла… Но кто эта женщина, и почему так грустно ее лицо? Отчего такой болью наполнены ее глаза?

Даур чуть шевельнулся в своем убежище. И вдруг его сердце тревожно сжалось. Неужели что-то случилось с Сибил?! Она не пришла, хотя обычно они оба, не сговариваясь, умудрялись очутиться на берегу ручья в одно время. Да и эта женщина каким-то странным образом оказалась здесь, хотя никогда раньше не появлялась!

Да ведь это же Нарта, мать Сибил! — сообразил вдруг мальчик. Ну да, точно! По рассказам подружки она именно такой ему и представлялась — высокой красивой женщиной в длинном платье из небеленого холста. Что же такое привело ее сюда? Даур переступил с ноги на ногу. Чуть слышно треснула веточка под его ступней. Тихо-тихо, почти неслышно, но Нарта тут же обернулась и стала вглядываться в кусты.

Неожиданно по спине Даура пробежал холодок — он явно почувствовал на себе пристальный взгляд незнакомки. Еще мгновение — и ее глаза уже смотрели прямо в его глаза, хотя разглядеть мальчика в густых ветвях, казалось, было невозможно. И, словно повинуясь этому пристальному взгляду, Даур вдруг шагнул из своего убежища.

Нарта поднялась с коряги и спокойно смотрела на вышедшего из кустов мальчика.

— Кто ты? — спросила она немного грустным голосом.

— Даур. — Он ответил коротко, продолжая находиться во власти ее взгляда.

— Даур? — Нарта внимательно осмотрела его с головы до ног. — Ты из Города?

— Да.

Женщина чуть кивнула и, наконец, словно очнувшись, отвела глаза.

Мальчик почувствовал, как непонятное притяжение тут же растаяло. И снова тревога кольнула в сердце.

— А ты — Нарта? — задал он вопрос незнакомке.

То, что Даур назвал ее по имени, привело Нарту в чувство. Она вскинула брови:

— Откуда ты меня знаешь?

Даур замялся, но потом рассказал, что знаком с Сибил, а она часто говорила о своей маме.

Услышав имя девочки, Нарта нахмурилась. Странно, что Сибил и словом не обмолвилась о Дауре. Но он сам говорит о ней с неподдельной теплотой… Значит, волноваться не о чем? Нарта усмехнулась. Ей и самой мальчик не внушал тревоги — видимо и Сибил решилась довериться ему.

— А она сама… Где она?

Несколько минут Нарта смотрела на Даура, прикидывая, не ошиблась ли она в своих предположениях. Но он смотрел на женщину открыто, и было заметно, что он спрашивает не из праздного любопытства.

И Нарта решила сказать правду. Услышав, что девочка приглашена к правительнице Ургане в качестве гостьи (а именно под таким предлогом было велено доставить Сибил в Город), Даур очень удивился.

— Зачем она понадобилась Ургане?!

Нарта поняла, что Сибил не все рассказала ему о себе. Ну, что ж, раз она поступила так, значит, на то были свои причины. А, впрочем, это их дело. Но зато теперь у Нарты, кажется, появилась возможность поддерживать хоть какую-то связь с девочкой.

— А Таная и Пин с ней? — просил Даур.

Нарта отрицательно покачала головой. Пин после отъезда Сибил сидел, нахохлившись, на крыше их с Нартой жилища, а верная Таная, положив голову на передние лапы, лежала возле двери. Они попытались увязаться за повозкой, увозившей девочку, но Сибил сама попросила их остаться дома.

Через некоторое время Даур уже устремился в обратный путь.

В голове его, словно пчелы, роились разные мысли. Зачем Ургана пригласила в Город его маленькую подружку? Что ей от нее надо? — а в том, что непременно что-то нужно, он был уверен, ведь правительница никогда и ничего не делала просто так.

Пробравшись потайными тропами, Даур успел вовремя. Когда он, вернувшись домой, снял с себя лук и колчан со стрелами, повозка с Сибил подъехала к городским воротам.

23

Длинные светлые волосы Сибил были заплетены в красивые косы и украшены живыми цветами, новое платье из белейшего холста, расшитого заботливой Нартой — все это делало девочку немного взрослее и какой-то другой… Это бросилось в глаза Дауру, когда он увидел свою подругу на подъехавшей к крыльцу повозке. Паренек напряженно всматривался в такую — новую — Сибил, и на миг она показалась незнакомой ему. И в то же время Даур не мог не признать, что Сибил стала очень красивой.

Девочка сидела ровно, с прямой спиной, и спокойно смотрела прямо перед собой. И никто ее этому не учил, просто Сибил каким-то внутренним чутьем знала как нужно себя вести. Все будет хорошо — эта мысль, словно серебристый ручеек текла в ее голове, отгоняя все страхи и придавая сил.

К остановившейся повозке подошли двое — коренастый мужчина средних лет и молодая женщина в черном платье. Встав друг против друга, они склонили головы и замерли.

Сибил поднялась с места. Так и не повернув головы, чтобы глянуть по сторонам, девочка медленно спустилась по приставленной лестнице и ступила на землю Города.

Ургана не вышла встречать приехавшую. Кроме этой девчушки было еще две девочки, которых ее люди смогли отыскать в разрозненных селениях. Одна — примерно одного возраста с Сибил, вторая была маленькая, лет пяти. Ургана помнила, когда мать Кера предсказала появление ее возможного соперника, поэтому две девочки подходили по возрасту. Мальчишек не нашлось вообще, а третью малышку привезли просто для того, чтобы посмотреть на нее повнимательнее, мало ли что, вдруг Брот в кои-то веки ошиблась со своими предсказаниями!

Сейчас Ургана стояла у окна и наблюдала за приездом Сибил. Увидев девочку, она с любопытством прищурилась. Но когда девочка спустилась вниз и встала возле повозки, Ургана сдвинула брови. Пожалуй, те двое были привезены напрасно… Что-то подсказывала Правительнице, что именно эта гостья не так проста…

В одной из дальних комнат дворца к окну прильнула Ума. Она уже видела привезенных откуда-то двух девочек, но зачем их привезли и почему спрятали подальше от чужих глаз, дочь Урганы не знала. Когда же она увидела еще одну незнакомку, то удивленно распахнула глаза. Это еще зачем? Зачем во дворец привозят этих девчонок?! Она хотела было махнуть рукой и отойти от окна, но тут Сибил встала во весь рост и Ума ее узнала.

— О боги! Мама, зачем ты это делаешь?! — побледнев, с горечью воскликнула Ума, хотя мать была далеко и не могла ее услышать.

За приездом Сибил наблюдала еще одна пара глаз. Увидев девочку, полная седовласая женщина откачнулась от окна и положила руку на сердце. Это она! Чуткое сердце матери Кера тревожно замерло. Ей так хотелось увидеть всех этих девочек, привозимых одна за другой во дворец, что Брот даже надумала навестить очень-очень дальнюю родственницу, которая жила недалеко от дворца. Именно оттуда, из ее жилища, она и смотрела сейчас на Сибил, чувствуя неизбежность предначертанного…

Нет, она не могла ошибиться — от девочки, сидевшей в повозке, словно исходило свечение — и дело не в ее белом платье! А когда Сибил очутилась на земле и посмотрела прямо перед собой — вся такая серьезная и цельная, словно и не ребенок вовсе, Брот готова была поспорить, что несколько лет назад карты не обманули ее. Ее карты вообще никогда не обманывали…

24

В маленьком девичьем сердце, словно в тесной клетке, билась огромная птица тревоги. Почему?! Зачем?! Для чего ее мать велела привезти из этой Тмутаракани девчонку, ради которой Даур не раз и не два тайно сбегал из города?! Да-да, сбегал! Она это точно знала! Потом, после жуткой порки Даура, Ума дала себе слово, что больше никогда не будет следить за ним, а уж тем более не сделает ничего такого, от чего ему было бы плохо. Это было что-то вроде перемирия Умы с самой собой. Иногда лучше не знать правды, чем знать и мучиться, изменить-то все равно ничего не в силах. Так и Ума — жила и не знала, не хотела знать, словно и не было ничего. Жила, словно глаза прикрыла…

Но оказалось, что закрыть глаза — это еще не все. Иногда нечто происходит само собой. Вот так как сейчас… Несколько лет прошло, и эта девчонка оказалась тут! Ума тряхнула головой, словно отгоняя прочь только что увиденное и выбежала из комнаты.

Промчавшись по пустынному коридору, девочка чуть не кубарем скатилась с лестницы и устремилась к черному входу, через который во дворец попадали все низшие по положению. Выскочив на крыльцо, Ума со злостью смахнула со щек пару влажных капель и бросилась прочь со двора. Но не успела Ума свернуть за угол, как на нее чуть не налетел спешащий куда-то Науш.

Он очень обрадовался девочке.

— О-о! Ума!!! Это ты! Представляешь, там…

Оказалось, Науш тоже видел, как во дворец привезли какую-то девочку.

— С почетом привезли, представляешь?! — широко распахнув глаза, принялся рассказывать он. — Даже слуги Урганы вышли ее встречать, будто королева какая приехала!

— Ну уж и королева! — фыркнула девочка, моментально справившись с собой. — Была бы королева, ее бы сама Правительница вышла встречать, а так — только слуги!

Науш с удивлением посмотрел на Уму.

— А ты что, тоже ее видела?

Ума дернула плечиком.

— Вот еще, больно надо!

Науш свел брови на переносице. Что-то было не так с его приятельницей, но что именно он не понял. А Ума уже отвернулась и заспешила дальше. Мальчик похлопал длинными светлыми ресницами и пошагал за ней. Ну, не видела, значит, не видела! Зато он может ей все рассказать! Маленькая собачка преданно засеменила следом за ребятами.

25

Ближе к полудню отец позвал Науша в кузницу — у одного знатного горожанина захромал конь. Сын послушно пришел на помощь, но в любой свободный момент он помимо работы еще и уделял внимание коню: гладил его по морде, разговаривал с ним, даже кусок хлеба откуда-то вытащил и угощал им красивого породистого жеребца.

— Ешь, мой хороший, ешь! Это моя мама хлеб пекла, а она самый лучший хлеб печет, никто такой печь не умеет!

Конь отвечал Наушу взаимностью, косил на мальчика большим влажным глазом, ласково тыкался мягкими розовыми губами в его ладонь, а иногда так и норовил потереться большой головой о плечо. Оба довольно щурились и явно были счастливы.

Кузнец поглядывал на сына и временами прятал скупую улыбку в густую русую бороду. Что не говори, а мальчишка неисправим! Так и тянет его ко всякой живности! А что до лошадей и собак, так тут Науш сам не свой! Жалко только, что сын не сильно тяготеет к отцовскому мастерству. Не отлынивает, но и великого усердия не выказывает. Э-эх…

Управившись с работой, Науш собрался было уйти из кузницы, но вдруг вспомнил странное выражение лица Умы. Что так растревожило его приятельницу, Науш так и не понял, но сердцем почувствовал, что на душе у неё как-то неладно.

Науш спросил у отца, может ли он сам что-нибудь выковать, сделать что-то хотя бы маленькое? Кузнец посмотрел на мальчика с удивлением, но вопросов задавать не стал.

— Можно, отчего же не можно!

Может, и у его сына все-таки проснется тяга к отцовскому ремеслу? Все ведь начинается с малого…

Даур потрогал пальцем наконечник стрелы и задумался. Вот теперь и Сибил оказалась совсем рядом… Зачем ее привезли? Но она даже не напугана этим, ведёт себя спокойно. Значит и ему особо беспокоиться пока не надо. Вот только узнать бы — для чего Сибил всё-таки привезли сюда!

Сильные руки привычно натянули тетиву. Тихий вечерний воздух разрезал тонкий звон пущенной стрелы. Раз! И цель поражена чётко по центру! Хорошо!

Даур удовлетворённо качнул головой, и в тот же миг за его спиной послышался лёгкие шаги. Даже не поворачиваясь, он уже знал, кто это. Так и есть — пришла, встала неподалёку, молчит. Ума.

Дауру почему-то не хотелось сейчас разговаривать. Ни с кем, даже с ней. Ума тоже молчала.

И словно в помощь ему буквально через пару минут рядом затопали ноги Науша.

— Ага, так я и знал, что вы тут! — радостно воскликнул он, сияя счастливой улыбкой.

Ума, чуть нахмурив черные брови, обернулась, Даур, приготовившийся к новому выстрелу из лука, промолчал и не сделал ни единого лишнего движения. Но на этот раз его чуткий слух с трудом уловил тонкое пение пущенной стрелы — слишком много шума производил их общий приятель.

Зная, что, когда Даур тренируется в стрельбе, ему лучше не мешать, Науш захлопнул рот и уже гораздо тише подошел к Уме. Девочка глянула на него, потом на Даура и присела на большой камень. Науш тут же устроился подле нее прямо на земле.

— Я тут… в общем… это тебе… — Мальчик протянул Уме сжатую ладошку.

Девочка с удивлением посмотрела на маленький серый кругляшек, который Науш предлагал ей. Начищенная до блеска железная штучка с маленькой дырочкой, посредине ее оттиск березового листа.

— Что это? — не поняла Ума.

— Тебе… Я сам сделал… — вдруг смутился Науш.

— С какой стати? — удивилась Ума.

— Просто так, — пожал плечами Науш. Ему хотелось сказать, что Ума сегодня была чем-то расстроена, а ему хотелось хоть немного порадовать ее. Науш хотел это сказать, но глянул на нее и почему-то передумал.

— Да так, был у отца в кузнице, а он все хочет меня своему ремеслу обучить… Вот я и сделал…

Ума недоверчиво смотрела на неожиданный подарок, потом протянула руку и приняла его.

— Веревочку какую-нибудь, или ленточку проденешь и можешь носить… Если хочешь, конечно…

Девочка с легким недоумением смотрела на блестящий кругляшек, потом губы ее чуть дрогнули. Пожалуй, впервые Ума получила такой подарок… Она коротко взглянула в сторону Даура. Жаль только, что не от него…

26

Тем временем слуги Урганы уже провели Сибил в одну из комнат дворца и оставили ее там. Девочка прошла по скромно обставленной комнате, все убранство которой состояло из кровати, стоявшего возле нее небольшого сундука, да стола с единственным стулом. Правда, покрывало, лежащее на кровати, было расшито тончайшими шелковыми нитями, что говорило об уважительном отношении к гостье.

Потом неслышно явилась служанка, принесла кувшин с теплой водой и полотенце. Сибил с удовольствием умылась, и служанка снова ушла.

Сибил прошлась туда-сюда по комнате, провела ладонью по покрывалу, любуясь искусным узором. За ее спиной снова неслышно раскрылась дверь — служанка принесла еду.

Перекусив, Сибил снова прошлась по комнате. Большим соблазном было прилечь на кровать, но девочка не стала этого делать — что она, маленькая, что ли? Она здесь явно не простая гостья, потому и держаться нужно соответственно…

Когда ее, наконец, провели к Правительнице, солнце уже начало клониться к закату.

Ургана сидела в своем любимом кресле. Коротко взглянув на вошедшую девочку, Правительница кивнула, предлагая ей подойти ближе. Разглядев ее как следует, Ургана едва сдержала гримасу недовольства — девчонка была свежа, как цветок. Те, привезенные ранее дети, тоже были по-своему хороши, что не говори, а детство и юность — это уже само по себе и свежесть и красота. Но в лице этой девочки было что-то такое, что сразу навело Ургану на мысль о том, что она все-таки не ошиблась, и тех девчонок можно отправлять обратно.

— Ты знаешь, кто я? — спросила Ургана.

Сибил ответила не сразу. Она внимательно смотрела на сидевшую в кресле женщину и молчала. Молчала и Ургана, ожидая ответа.

— Знаю.

— Знаешь, зачем тебя привезли сюда?

— Нет.

Ургана поднялась со своего места и медленно прошла к окну. Встала так, чтобы свет, падавший из него, освещал девочку.

— Как твое имя?

— Сибил.

— Так вот, я хочу, чтобы ты пожила здесь, Сибил. Ты — моя гостья. Надеюсь, ты непротив?

— Непротив, — пожала плечами Сибил. Подумала немного и поинтересовалась: — Я должна оставаться только в своей комнате? Могу я потом пойти погулять?

— Погулять? Почему же нет? Ты вольна, Сибил. Но надеюсь, что далеко уходить не станешь, тебе же все незнакомо, и мне не хотелось бы, чтобы ты подвергала себя опасности.

Ургана сделала почти неуловимое движение и дверь неслышно распахнулась. Появившаяся на пороге служанка склонилась в поклоне.

— Я надеюсь, здесь тебе будет хорошо, — сказала Ургана, и эти слова ясно давали понять, что встреча закончена.

Сибил не стала раскланиваться, лишь чуть склонила голову и последовала за служанкой.

Ну, раз можно гулять, значит — гулять! Сибил решила воспользоваться разрешением Правительницы и, едва вернувшись в свою комнату, развернулась и неторопливо пошла обратно.

В коридорах дворца было пустынно. Пока Сибил шла к выходу, ей не встретился даже никто из слуг, не говоря о других обитателях дворца. Словно все вымерло. К счастью, приметливая девочка запомнила весь путь, и потому легко очутилась на улице.

И первой, кого она увидела, оказавшись за стенами дворца, была смуглая темноглазая девочка. Она шла, ни на что не обращая внимания, разглядывая что-то в своей ладони, и чуть не налетела на Сибил.

Когда смуглянка приблизилась к ней вплотную, Сибил кашлянула и на всякий случай отодвинулась в сторону. И очень удивилась, увидев реакцию незнакомки, когда та подняла глаза и увидела ее. Глаза девочки распахнулись от изумления, а потом полыхнули таким огнем, что Сибил невольно откачнулась. Она даже не успела понять, что именно было в ее взгляде — и удивление, и злость, и беспомощность.

— Эй, поаккуратней! — фыркнула девчонка и торопливо сжала руку в кулак, явно пряча в ней что-то.

— Я?! Да это ты сама по сторонам не смотришь! — не растерялась Сибил.

Смуглянка недовольно дернула плечом, но не успела что-либо сказать, как из-за угла появился крепыш с густым светлым чубом, следом за ним семенила маленькая собачка.

— Ума! — окликнул он девочку, но тут увидел Сибил и опешил. — Ого!.. Ничего себе…

Сибил с интересом смотрела на них. Похоже, эти ребята знали о ней больше, чем она о них. Ну что ж, это ведь можно исправить!

— Меня зовут Сибил. А вы кто?

27

И вдруг Сибил вспомнила рассказы Даура о своих друзьях — мальчике по имени Науш и девочке… Кажется, ее зовут Ума. Даур даже немного описал их внешность, и сейчас Сибил неожиданно сообразила, кто перед нею.

Науш уставился на незнакомку, на его лице читалось явное изумление.

— Сибил? — переспросил он. — Это тебя сегодня привезли?

Девочка согласно кивнула. Крепыш некоторое время рассматривал ее, а потом неожиданно улыбнулся.

— А я Науш, сын кузнеца. А ты, Сибил, чья и откуда?

— Я далеко живу. Мою маму зовут Нарта. — Сердечко Сибил тревожно забилось, едва она подумала о матери.

— А отец твой кто? — поинтересовался Науш.

— Я никогда его не видела, — пожала плечами девочка.

— Он, что, умер?

Вряд ли стоит выкладывать незнакомым людям всю правду о себе, подумала Сибил, и с легким сердцем соврала:

— Ага. Давно, я тогда еще не родилась.

— Жалко, — с сочувствием проговорил Науш. — Тебе его, наверное, очень не хватает.

Сибил не знала — хватает или не хватает ей отца, она вообще не представляла, как это — иметь не только маму, но и еще какого-то дядьку, то есть папу. Ее это никогда не тяготило. Сибил заметила, с какой теплотой мальчишка говорит об отце, и подумала, что это, наверное, все же неплохо.

— Да какая разница! — воскликнула темноглазая девочка. — Отец, не отец! Подумаешь! Вот у меня его тоже нет, и чего? Мне это нисколько не мешает!

Науш глянул на нее и виновато потупился. Сибил прищурилась, поглядывая то на одного, то на другого. Похоже, Науш нормальный паренек, а девчонка эта — с характером. Ишь ты! Хотя, помнится, и Даур говорил о друге только хорошее. А вот про Уму он вообще ничего не рассказывал, обмолвился только, что есть такая девочка.

Маленькая собачонка, следовавшая по пятам за Дауром, подошла к Сибил и понюхала подол ее платья. Потом подняла голову, посмотрела на девочку и осторожно вильнула хвостиком-колечком.

— Смотри-ка, ты ей понравилась! — улыбнулся Науш.

Сибил присела на корточки.

— А можно ее погладить?

Науш разрешил. Сибил несколько раз провела рукой по собачьей голове, а потом песик неожиданно лизнул девочке руку. Сибил и Науш засмеялись. Ума, наблюдавшая за этой сценой, только фыркнула.

Потом Науш поинтересовался у Сибил, зачем ее сюда привезли. Но Сибил не могла ничего ему сказать, она и сама пока не знала. Зато ей разрешили выйти погулять, сообщила девочка. Новый знакомый глянул на молчавшую до сих пор Уму и с радостью предложил:

— А хочешь, мы вместе погуляем?

Сибил согласилась и покосилась на девочку. Странно, чего она так набычилась? Смотрит на нее, как на врага. А ведь они даже не знакомы — темноглазка и имени-то своего не назвала…

Науш тоже почувствовал неладное, посмотрел на подругу с удивлением. Открыл было рот, собираясь что-то сказать, но передумал и промолчал.

28

Теперь она видела все, и все поняла… Брот отошла от окна и, задумавшись, прошлась от окна к двери и обратно. Родственница, у которой гостила мать Кера, хлопотала в другой комнате и очень удивилась, услышав, как появившаяся на пороге Брот заявила, что собирается завтра вернуться домой.

— Вот те на! Сто лет не была у меня, и опять назад бежишь? Что такое, Брот? Неужели я тебя чем-то обидела?

Нет, хозяйка дома ничем её не обидела! Но как объяснить ей, что Брот знает и понимает немного больше, чем она, обычная женщина? Её карты, её старые добрые карты ещё ни разу не подвели Брот, ни разу её не обманули. Пожилая женщина помрачнела: когда она на днях раскладывала их, тоненькие деревянные дощечки рассказали, что Брот ожидают тяжёлая потеря и драгоценная находка. И ещё получалось, что маленькая звезда вызовет большой взрыв. Брот снова разложила карты, чтобы узнать о примерном времени, когда это может случиться. Знаки сказали ей, что часы судьбы уже запущены…

… И чуткое сердце Брот подсказывало, что она видела эту маленькую звездочку… Что же будет дальше?

… Сегодня, наверное, впервые за всю свою жизнь, Ума не спала ночью. Крутилась в постели, даже пару раз вставала и подходила к окну, всматривалась в короткую летнюю ночь. И думала, думала, думала…

Снова эта заноза вонзилась в её сердце! Мать, её собственная мать зачем-то приказала привезти сюда эту девчонку, хотя сама строго-настрого запрещала какое-либо общение детей с теми, кто жил за стенами Города. Один только Даур смело нарушил этот запрет! Храбрец он или здесь что-то другое? Да, конечно, другое! Это не бунт против Урганы, это… Это то самое, что тянет и Уму к сыну воеводы…

Девочка тяжело вздохнула. Хорошо ещё, что Даур вчера так и не увидел эту… как её там… Сибил… Он остался тренироваться в стрельбе из лука, а Ума вернулась во дворец. Вскоре и Науш догнал её. Тут-то они и встретились с этой Сибил. И познакомились… Вспомнив, как это было, девочка горько усмехнулась. Кстати, Наушу она, кажется, даже понравилась, он улыбался ей, как дурак.

Ночной полумрак быстро таял за окном. Поднимавшееся на востоке румяное светило несло в мир новое утро, новые радости и заботы. А для Умы в этом новом дне вовсе не было никакой радости, одно огорчение, ведь где-то здесь, во дворце, наверняка спокойно дрыхла эта девчонка!

"Не могу, не хочу быть с ней рядом, под одной крышей!" — так и не сомкнувшая глаз Ума поднялась с постели, накинула платье и тихонько выскользнула на улицу. Дворец ещё спал, только на заднем дворе слышались негромкие звуки (Ургана строжайше запрещала шуметь, а тем более нарушать ее сон!). Ума знала, что это привезли продукты: мясо, овощи и фрукты.

Единственное, чего никогда не было во дворце — это молока. Ургана на дух не переносила ни само молоко, ни молочные продукты. Когда-то она даже хотела запретить людям вообще держать коров и коз, но Кер, когда она высказала своё предложение, неожиданно нахмурился.

— Не сходи с ума! Давно себе нервишки не щекотала? Хочешь бунта?

— Это ещё почему? — не поняла Правительница.

— Да потому, что люди в Городе дохнуть начнут. С голодухи, понимаешь? А то ты не знаешь, что у многих корова или коза — это единственное, что кормит целые семьи!

— Но… — хотела было возразить Ургана, но на этот раз Кер был неумолим.

— Да, я понимаю — однажды ты уже расправилась со всеми непокорными, даже целый род ноев истребила, а уж они-то были умны и почитаемы всеми. Но ты не пожелала видеть их рядом с собой, знала о том, что они провидцы и лекари, что люди могут прислушаться к ним, а если чего, то и вовсе пойти за ними…

Он резко замолчал, потом развернулся и довольно грубо заявил Ургане:

— Только это не значит, что если ты терпеть не можешь молоко, то и все должны от него отказаться! Не перегибай палку! Уяснила, о чем я?

Что-то было во взгляде Кера такое, что Ургана подумала совсем немного… и согласно кивнула. Единственное, что она позволила себе сделать — это установить строжайший запрет на молоко и молочные продукты во дворце. Даже крошечную Уму в первые месяцы жизни кормила привозимая по нескольку раз на дню кормилица.

И вот теперь, прислушавшись к доносившимся с заднего двора звукам, Ума скользнула за угол. Так и есть — кухарка и ее помощница принимают привезенные продукты. Небольшие ворота, через которые проехала повозка, были открыты.

Через пару минут Ума уже быстро шагала по извилистой улочке прочь от дворца. Утро, несмотря на поднимавшееся солнце, оказалось прохладным, и девочка зябко поежилась. Неожиданно в горле появился комок, а глаза защипало от слез."И почему все так? Почему я должна не спать по ночам, мерзнуть тут, на улице? Зачем мать так приблизила ко мне того, кого я никогда в жизни не хотела бы больше увидеть?!"

Слезы обиды все-таки прорвались наружу, губы Умы задрожали, и она горько всхлипнула. Сзади послышался какой-то шум, девочка обернулась, и тут же уткнулась во что-то мягкое.

29

Оказалось, что Ума врезалась в женщину, которая буквально только что шагнула на улицу из одного дома. На дороге, чуть в стороне стояла богатая повозка, и женщина явно собиралась в нее сесть.

— Ой! — Ума откачнулась от незнакомки и всхлипнула.

— Ой! — Женщина всплеснула руками и испуганно вгляделась в девочку. — Ты ушиблась, милая? Тебе больно?

Ума затрясла головой, пытаясь показать, что с ней все в порядке, и одновременно сдерживая рвущиеся наружу слезы.

— Но ты же плачешь! — воскликнула незнакомка.

— Нет-нет, все нормально!

Не станешь же объяснять, что мир вокруг стал темным и неприглядным из-за… Да и отчего он стал таким — тоже не будешь рассказывать первому встречному!

Но не тут-то было! Женщина некоторое время внимательно смотрела на девочку и взгляд ее потеплел. Она спросила, как зовут девчушку. Ума тихонько шмыгнула носом и тоже посмотрела на нее. У женщины было красивое доброе лицо, длинные седые волосы убраны в сложную прическу. Из-под дорожного плаща виднелось простое, но красивое платье. Женщина явно была знатная, но не высокомерная. Ума назвала свое имя.

— А меня зовут Брот, — улыбнулась женщина и неожиданно предложила девочке прокатиться на повозке. — Видишь ли, я уезжаю… А ты как бы проводишь меня. Согласна?

Ума посмотрела на нее и почему-то согласилась. Брот помогла ей забраться в повозку, сама простилась с хозяйкой дома, и вскоре возница уже шевельнул вожжами, трогаясь в путь.

Брот поинтересовалась — удобно ли Уме сидеть. Та утвердительно кивнула. Если честно, то девочка никогда и никуда не ездила. Ургана и сама никогда не покидала Города, и дочь ее всегда была здесь. И сейчас этот нехитрый процесс даже немного отвлек Уму от тяжелых мыслей.

— Скажи честно — ты точно не ушиблась? — еще раз спросила Брот. Увидев, что девочка отрицательно качает головой, она мягко поинтересовалась: — Так что же тебя так расстроило?

— Да так… Просто… — Ума грустно вздохнула. — Я этого не хотела, но это получилось…

Брот выслушала столь витиеватый ответ как ни в чем не бывало и согласно кивнула:

— Да, так бывает. И довольно часто. Надеюсь, ты не разбила чью-то любимую чашку?

— Нет, — Ума даже чуть улыбнулась, — это другое!

— Ну, не хочешь, не рассказывай! — сказала женщина и тоже улыбнулась девочке.

— А вы надолго уезжаете из Города? — поинтересовалась Ума.

— А я и не уезжаю, я просто еду к себе домой, — ответила Брот. — Я живу довольно далеко отсюда, у Холодной башни, а сейчас гостила у своей родственницы, которая живет рядом с дворцом Правительницы.

Ума кивнула и стала смотреть по сторонам. В этот ранний час на улицах Города было не многолюдно, всего лишь слуги и простолюдины, да и те в основном шли на рынок и обратно — закупали еду и дрова, чтобы приготовить пищу. Эх, жалко, что никто не видит, как Ума едет в богатой повозке, совсем как взрослая!

Подумав об этом, девочка села ровнее, выпрямила спину и гордо подняла голову. Хотела взяться руками за край скамеечки, на которой сидела, но передумала и просто положила их на колени. Правая ладонь наткнулась на что-то твердое в кармане платья. Стараясь не менять осанки, Ума достала из кармана серый кругляшек. Да это же подарок Науша! Надо же, а она совсем про него забыла! Ума улыбнулась.

— Какая красивая вещица! У того, кто его делал, явно золотые руки! — Брот заметила в руках девочки кругляшек.

— Да, — тихо согласилась Ума, вспомнив розовощекого Науша.

— И он наверняка хороший человек, — сказала Брот, увидев, как просветлело лицо ее новой знакомой.

— Хороший, он животных очень любит. А они — его… — сообщила девочка.

— Но это же медальон! Почему ты его не носишь?

Ума сказала, что ей его совсем недавно подарили, и она не успела вдеть в него веревочку. Брот на секунду задумалась, потом ловко отпорола от рукава своего платья тонкую синюю ленту и протянула ее Уме.

— Вот, возьми! Вдевай в свой медальон и носи его! Так у тебя и обо мне будет небольшая, но память. Тем более, что нам пора прощаться. Мы уже отъехали довольно далеко, а тебе придется возвращаться пешком.

Девочка приняла подарок и тут же начала надевать медальон на шею. Надо же — сразу два подарка за такое короткое время! Брот помогла ей повесить украшение и полюбовалась на довольную Уму.

— Ну, вот, девочка, ты уже улыбаешься! Это хорошо! И, знаешь что, всегда помни — за любым, даже самым ненастным днем, все равно будет и день солнечный!

Повозка остановилась и Ума тепло распрощалась с пожилой женщиной. А потом, возвращаясь, девочка несколько раз прикладывала ладошку к груди, чувствуя кожей гладкий металл и мягкую ткань ленточки. И лишь приблизившись к калитке, через которую она удрала из дворца, Ума спрятала медальон под одежду.

30

Вернувшись домой, Брот раз за разом вспоминала эту девочку — Уму. И отчего этот ребенок так врезался ей в память? Мать Кера так и видела перед собой ее темные глаза, черные, словно воронье крыло, волосы. Губы Умы сначала кривились от готового вот-вот разразиться плача, но потом, слава богам, девочка заулыбалась. Бедненький расстроенный воробышек!

Брот то и дело возвращалась мыслями к девочке, при этом, сама того не замечая, то хмурилась, то мягко улыбалась. А потом она разложила свои карты.

Луна. Дорога. Луна. Ну, то, что Брот только что проделала довольно приличный путь, она и сама знала. Но что же за обман такой, словно черная птица, кружит вокруг нее? Брот посидела, задумавшись, потом встала и прошлась по комнате. Снова вернулась к столу, собрала карты, зажгла свечу, сняла с руки кольцо, немного подержала его над огнем. Закрыв глаза, Брот разложила тоненькие дощечки карт и бросила кольцо на них. Массивное золотое украшение тихонько стукнуло о дерево.

Брот постояла немного и лишь потом открыла глаза. Это было очень точное предсказание, и она это знала, но прибегала к такому гаданию не часто. Ни к чему знать лишнее наперед — эту заповедь, заложенную еще старой бабкой Брот, учившей ее многим премудростям, мать Кера всегда соблюдала свято. Но сейчас что-то сильно тревожило ее, а что именно — она не понимала, потому и пошла чуть дальше обычного.

Брот подняла карту, на которую упало ее кольцо. Ребенок, дитя. Женщина нахмурилась. Пожалуй, не все так просто… Сначала она подумала о той девочке, привезенной накануне во дворец. Но потом перед ее глазами снова встала смуглянка Ума. Вряд ли эта встреча была случайна, в этом мире вообще нет ничего случайного…

Возвращая кольцо на место, Брот решила, что ей нужно поговорить с сыном…

… А вечером того же дня в старой избушке на краю леса молодая женщина с тревогой всматривалась в изборожденное морщинами лицо старой Эйлы.

— Не волнуйся, Нарта! Все у нашей Сибил хорошо! — натруженные руки плеснули в чашку какой-то настой, и Эйла поднесла чашку Нарте. — На, вот, выпей. Издергалась ты вся!

— Да нет, все нормально! — возразила Нарта.

— Нормально… — беззлобно поддразнила ее знахарка. — А то я не вижу! Твое сердце стучит так, что слышно по всему лесу! На, вот, пей!

Нарта, не спрашивая, что старая женщина дает ей, послушно осушила чашку с густым, чуть кисловатым снадобьем.

— А теперь иди к себе! — велела ей Эйла. — Так и быть, спать ляжешь — увидишь нашу девочку. Только не окликай ее даже во сне, поняла? Что бы тебе не привиделось! Пусть все идет своим чередом!

Нарта склонилась перед старой знахаркой в благодарном поклоне. Когда она вышла из избушки, с земли тотчас поднялась большая волчица, а на ветке ближнего дерева ворохнулся черный как смоль ворон Пин.

— Ну, что, верные вы мои стражники, идемте домой! Эйла сказала, что у нашей Сибил все хорошо!

И Нарта знала, что это так. Эйла сказала, значит можно быть уверенной и не сомневаться. Эйла ЗНАЛА, не могла не знать, ведь она была из племени ноев, но об этом было известно только ей самой и Нарте. Никому другому, даже вождю — почтенному Торпу, это было не ведомо. Однажды, несколько лет назад, неожиданно для Нарты, Эйла открыла ей тайну. Старая знахарка поведала, что в её венах течёт кровь истребленного племени ноев, людей мудрых и справедливых, ясновидцев и предсказателей. Но теперь этим знанием нельзя ни с кем делиться. Казалось бы, странно — зачем тогда стоило говорить об этом? Только у Нарты не было вопросов, почему Эйла открылась ей. Недаром её саму почитали в селении, и Нарта входила в совет племени наравне с самыми значимыми людьми. У Нарты было своё ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ: вырастить будущую царицу Сибил, которая в дальнейшем поведет за собою многие народы и, в отличие от Урганы, даст им будущее. Эта миссия была столь велика, что не доверять Нарте старая Эйла попросту не могла.

Знала Нарта и о старинной доске, по которой знахарка читала очень важные предсказания. Наверняка она и о судьбе Сибил узнавала по этим, одной ей ведомым письменам. Ещё ни разу Эйла не ошиблась, все, что она узнавала через знаки, начертанные на потемневшей от времени доске, непременно сбывалось.

Нарта глубоко вздохнула и уверенно пошагала в сторону своего жилища. Эйла сказала, что у Сибил все в порядке, значит, так оно и есть! К тому же знахарка обещала, что сегодня Нарта увидит свою девочку во сне. Ну и ладно, пусть хоть так, хоть в кратком сновидении, лишь бы взглянуть на Сибил!

Шедшая впереди волчица Таная обернулась и увидела, как лицо Нарты осветила мягкая улыбка.

31

И когда полупрозрачный купол летнего неба немного сгустил свои краски, а первая звезда робко мигнула вдали, Нарта увидела во сне Сибил. Девочка была свежа и вполне довольна, что несказанно обрадовало материнское сердце Нарты. Но неожиданно рядом с Сибил появилась какая-то точка, через некоторое время превратившаяся в огромную сову. Птица широко распахнула крылья и стала окружить над девочкой. Сибил вроде бы и видела её, но не обращала внимания. И в один момент, когда сова сделала резкий выпад, словно собираясь атаковать девочку, Нарта чуть было не закричала, пытаясь предупредить её об опасности. Но, к счастью, даже во сне она успела вспомнить строгий наказ старой знахарки. Нарта всплеснула руками и что было сил зажала себе рот, сдерживая рвущийся из груди тревожный крик…

… И тут же проснулась. Оказалось, что она и в самом деле зажимала себе рот! Нарта убрала руки от лица, полежала немного, слыша, как сильно бьётся в груди растревоженное сердце. Странный сон… Вроде бы и Сибил в нем хорошо себя чувствует, но и в то же время эта огромная птица… Что это — предзнаменование беды или что-то другое?

Нарта встала с постели, открыла дверь на улицу и села прямо на пороге. Чуткая Таная, дремавшая неподалёку, тут же поднялась со своего места и, подойдя ближе, уселась на землю, глядя куда-то в полумрак короткой летней ночи. Пин, верный спутник Сибил, тоже махнул крыльями с дерева, словно давая понять, мол, я тут, я рядом. Оба они, и волчица и ворон скучали по девочке, но исправно несли свою службу — перед отъездом Сибил просила их слушаться Нарту и беречь ее.

Когда Нарта рассказала свой сон старой Эйле и спросила, что он означает, та только покачала головой:

— Я сказала, что ты увидишь Сибил, но я не говорила тебе, что смогу объяснить твоё сновидение. Подожди немного, время само раскроет все тайны.

Оставшись одна, Эйла достала свою заветную доску и некоторое время молча вглядывалась в таинственные письмена. Потом удовлетворенно кивнула и тихо проговорила:

— Хорошо… Все идет своим чередом… Очень хорошо…

Старая женщина задумалась. Она не сказала Нарте, что сегодня тоже видела во сне Сибил. И сон ее был почти такой же, как у Нарты, даже птицу она видела точно такую же — огромную сову. Вот только в ее сне сова долетела до девочки, широко распахнула крылья и, обняв Сибил, скрыла ее в них. Этого не успела увидеть Нарта, она проснулась. Но это непременно должно было случиться, потому и предупреждала ее Эйла, чтобы она ни в коем случае не окликала Сибил. Огромная сова была надежной защитой для Сибил, в ее объятьях ей ничего не угрожало.

Очень хорошо! Пусть и дальше судьба будет благосклонна к их девочке! Впереди у нее много трудностей, но великая миссия возложена на Сибил — и она должна со всем справиться, все должно получиться!

32

— Так, значит, эту девчонку тебе привезли от керхолов? — Кер, сложив руки на груди стоял у окна и смотрел на вышедшую из дворца Сибил.

Ургана подошла к нему и тоже посмотрела в окно. Кер, как всегда, появился неожиданно и неведомо откуда. Он просто вошел в покои Правительницы — высокий, шумный, пышущий энергией. Спрашивать его о чем-либо было бесполезно, к этому Ургана давно уже привыкла. И потому, глянув на Кера, она снова перевела взгляд на девочку.

Сегодня Сибил была одета в простое платье, длинные светлые волосы она сама заплела в две косы. Девочка-подросток была еще немного угловата и нескладна, но наметанным женским взглядом Ургана без труда угадывала в ней будущую красавицу. Да и вообще в этой девчонке было что-то такое…

— И ты думаешь, что это она может стать нарушительницей твоего спокойствия? — усмехнулся Кер. — Хотя.. Не знаю, как с этими всеми чарами, но со временем она может стать настоящей красоткой! — словно прочитал мысли Урганы Кер.

— Да что красота! — не сдержалась и вспылила Правительница. — У простых людей это обычно ненадолго, особенно, если создать некоторые условия…

— Так создай, чего мучиться от ревности! — хохотнул Кер, без малейшего стеснения ковырнув"любимую мозоль"Урганы.

Но она сдержалась, только плотно сжала губы. Помолчала немного, остужая свой гнев.

— В том-то и дело, что не могу! Если я сейчас нарушу предначертанное, я не смогу контролировать ситуацию. Помнишь, ты как-то передал мне слова своей матери? Ты же сам сказал, что я не могу убить ребенка… Это ведь ей карты предсказали? Как там звучало?.. — Ургана на секунду задумалась, вспоминая дословно то, что услышала несколько лет назад от Кера. — "И нельзя уничтожить дитя, иначе оно возьмет с собой то, что собрано ею"."Ею" — это мной, насколько я понимаю?

Кер примерно помнил, о чем его предупреждала однажды мать, может быть не так дословно, но помнил. Брот сказала ему эти слова вскоре после того, как они с Урганой узнали, что в селении керхолов есть ребенок. Они уже решили, что привезут его во дворец, но ведь никто больше не знал об этом! Однако Брот ни раньше, ни позже разложила свои карты и потом произнесла странную фразу!

Кер снова взглянул в окно. А там, на улице, происходила весьма интересная сцена. Почти следом за Сибил появилась Ума. Девочки увидели друг друга, но чувствовалось, что особой радости от этой встречи не испытывали. Ума вообще насупилась и разглядывала Сибил с явным недовольством. Сибил, однако, тоже не оробела, и, поздоровавшись с нею, стояла как ни в чем не бывало и смотрела на Уму с некоторым любопытством, словно рассматривала что-то интересное.

Ума в ответ на приветствие Сибил лишь едва заметно кивнула, но ни одна из них не произнесла ни слова. И тут в воротах показался всадник, а за ним еще один. В первом Кер узнал воеводу Артона, второй был меньше ростом и Уже в плечах. Воевода спешился у крыльца, хлопнул коня по шее и направился во дворец. Другой всадник остановился, но с коня сначала не слез. Красивый жеребец послушно замер рядом с лошадью Артона, и только переступал точеными ногами.

Конец ознакомительного фрагмента.