Наследство огня

Юлия Мидатовна Аметова, 2023

Легенды стали явью – любитель старины Мадор и студент Геранд оказались на планете Живой Огонь, где жили когда-то их предки, народ повелителей вещей. Но что это? На земле прародины живут целители-мыследеи, мастера-рудоделы, крылатые драконы и другие народы, но там нет ни одного повелителя вещей! Что же случилось со славным народом? Почему на Живом Огне их считают проклятыми? И что теперь делать путешественникам на земле предков?

Глава седьмая. Неприличное поведение

Геранд открыл глаза и ощупал раненый бок. Рана больше не болела, и вообще там не было никакой раны, на ее месте был длинный жесткий шрам. Неужели так быстро зажило или он так долго спал? Он приподнялся и повернулся, чтобы посмотреть шрам, но под спиной что-то заскрипело, будто собираясь развалиться на части. Он снова лег и огляделся. Голова лежала на подушке, туловище — на коротком ложе, а ноги на стуле с высокой резной спинкой возле приоткрытого окна. Где это он оказался? Ого! И стул, и рама окна, и полка с книгами — все деревянное. На Нимелоре такую роскошь можно увидеть только в музее, большие деревья там не растут. А здесь даже у небогатых хозяев все деревянное, хотя и не новое — потолок в трещинах, кожаные переплеты книг вытерты до белизны, а по полке с книгами вьется какое-то синее растение.

А где Мадор? Вот он, похрапывает, уткнувшись носом в пеструю подушку, на сундуке, расписанном красными цветами, а рампер Правого Дела стоит рядом. Сундук ему короток, и под ноги Мадора подставлена высокая стопка старинных книг в деревянных переплетах с застежками. Кто-то накрыл его коротким меховым одеялом и подвязал отросшие волосы ремешком. Геранд провел рукой по своим собственным волосам — тоже ремешок. Сколько же времени они тут спят, что чисто выбритые головы успели обрасти? Не меньше пяти дней, определенно. И что это гудит снаружи?

Геранд подошел к открытому окну. Перед ним волнами плыл туман, а дальше вставали темные скалы и покрытые лесом горы, которые он видел с верхнего яруса какого-то дома. Должно быть, он в том самом доме-башенке из серого камня, который виднелся на горе в день их с Мадором бегства от рудоделов. Ровное мощное гудение исходило как будто из-под земли, пол едва заметно вздрагивал, будто работал какой-то мощный двигатель. В этом надо разобраться, может быть, это какой-то древний механизм? Для выпускного трактата это бы пригодилось.

Достигнув оглушительной силы, гул снова начал стихать, превращаясь в неясный тревожный звук. Наконец, и он пропал, а Геранд услышал голоса, доносящиеся с нижнего этажа. Кто это, хозяева дома? Низкий мужской голос бурно возмущался, и в нем слышалось старческое дребезжание. Ему отвечала мягкая, нежная речь, при звуке которой Геранд сразу представил себе молодую девушку, говорящую со своим почтенным родственником. Но почему Геранд их понимает, это же не язык Нимелора? Конечно, нет! Он оглядел себя и комнату — никаких чудесных приспособлений, никакого переводчика. Как и когда он успел научиться этому языку? Может быть, он что-нибудь поймет из разговора хозяев? Подслушивать неприлично, но что еще делать? Он сел и прислушался.

— Опять гул и гром, опять туман, а я ничего не могу понять! — возмущался старик.

— Я тоже, — вставила девушка.

–Однажды я слышал такое в Нагорном Рошаеле…

— Так может, это оттуда слышно?

— Совершенное недомыслие! До Громовой горы пятьсот переходов!

— А может, это снова княгиня Лидора? — голос девушки задрожал, но старик возмутился еще больше.

— Полное отсутствие разума! — сердито рявкнул старик. — Лидора Пилейская не имеет власти над природными явлениями! И не смей бояться этой убийцы, Сафи!

Кажется, тут надо разбираться не только в механизмах, но и в явлениях природы, и в преступлениях. А девушку, оказывается, зовут Сафи.

— Она не отступится, дядя Аль! Мама и отец погибли, я следующая, и еще это гудит…

Кажется, она уже плачет! Геранд шагнул к двери. Но тогда они поймут, что он совершенно неприлично подслушивал…

— Невероятное убожество мысли! — снова возмутился старик. — Кто предупрежден, тот вооружен! А жители Нагорного Рошаеля подземный гул считают отзвуком оружия Князя-под-горой, их защитника!

— Защитник, как подземный витязь в «Нире и Хозяине гор»? — заинтересовалась Сафи и перестала плакать. Подземный гул затих, зато загремел голос старика.

— Что? «Нира и Хозяин гор»? Ярко выраженное скудоумие!

— Почему, дядя Аль? — не уступила девушка. — Ты послушай, какие стихи!

Некогда к дому дорога вела,

А в доме ждали друзей,

Там молодая княгиня жила

Из рода славных князей…

— Сам знаю, какие! Преглупые и скучные! Это же надо столько вздора понаписать — в руке тяжеленную книжку не удержишь! А ты в двадцать два года могла бы и поумнее что-нибудь почитать! — загремел дядя.

Ей двадцать два по здешнему счету, Геранду двадцать шесть по счету Нимелора, значит, они ровесники.

— Сколько раз я говорил Аригату, — продолжал старик, успокаиваясь. — Хочешь найти клад Синих Гор — читай научные трактаты, а не вымыслы сказочников вроде Лунтиса Сегдетского! Но ты, Сафи, не горюй! Если надо, и клад найдем, и хозяйство наладим, и, Огонь даст, с княгиней Лидорой справимся…

Хорошо бы еще разобраться, что такое этот клад Синих Гор. Может быть, что-то из древней науки? Старик прав, тут нужен научный трактат. Может быть, научные труды есть на этой полке? Геранд мыслью снял небольшую книжку, и она раскрылась у него в руках. Незнакомые рукописные буквы, гладкие страницы из сонника, а вот и картинка — красавица с цветами в волосах, стоящая под цветущим деревом, и воин в кольчуге и с боевым топором. В двух других на картинках были обнимающиеся влюбленные пары и девушки с цветами в руках. Геранд понял, почему возмущался старый хозяин дома, а тот все еще поучал юную родственницу.

— Если клад искать, хоть из истории что-нибудь прочла бы! Не великого Хианиса из Велебода, его тебе не одолеть, а хотя бы Вергаса из Рошаны! Даже от него пользы больше! А то вон живут в доме путешественники, настоящие повелители вещей, а ты и знать о них ничего не хочешь!

— А если они убийцы, если их наняла княгиня Лидора?

— Ну что ты говоришь! У Лидоры, конечно, полностью отсутствует воспитание и образование, но она вовсе не глупа. Она не стала бы нанимать таких заметных убийц, к тому же не знающих пилейского языка!

— Но почему они именно повелители вещей? Повелителей нигде нет, их никто не видел, откуда ты знаешь, какие они должны быть?

Как это — нигде нет? На земле предков нет ни одного родича? А как же наука, открытия, источники мыслесилы, наконец?

— Ты видела, как эти парни снимали рубашки, когда я их лечил?

Геранд не помнил, как снимал свою рубашку с оторванными рукавами, но полагал, что как всегда.

— А я помню! — объявил старик. — Ни пуговиц, ни шнурков, а пальцем как проведут по груди, так рубашка и раскроется сама собой. Такого никто, кроме повелителей, не сделает! А когда тот, что постарше, вскрикнул от боли, у тебя все чашки со стола попадали, он их случайно мыслесилой сбросил. Как у мыследея мысленная сила действует на все живое, так у них — на неживые вещи. Потому и повелители вещей!

— И они теперь у нас наверху? Они хотели погубить мир, покорили все народы, и только воля святого Огня избавила от них мир! — снова испугалась Сафи. Почему здесь так боятся людей, то есть, по-здешнему, повелителей вещей? Но предки Геранда не только не погубили этот мир, а, наоборот, сами покинули его и улетели на Нимелор! Тут надо подумать и разобраться. А что там еще рассказывает старый хозяин дома?

— Лучше бы ты финнибиан как следует выучила, если тебе все старинное нравится! Уж на что старее — язык мыследеев, на котором наши прадеды говорили, пока не смешались с людьми! А образованному человеку он тем более необходим — язык науки, на котором пишут не вздоры в стихах, а серьезные книги!

Так значит, хозяин дома — мыследей? Но они ненавидят настоящих людей, и всегда только строили им козни и всячески вредили! Правда, этот мыследей привел их с Мадором в свой дом, лечит, и никакой ненависти вроде бы не проявляет. Может быть, именно он поможет Геранду разобраться в том, какая здесь теперь наука?

— Дядя Аль, но не все же стихи вздор! Вот «Старые стены» — это же сочинение самого Синда Альванского! — тем временем убеждала старика Сафи.

— Неотесанный неуч твой Синд, его и в руки брать не стоит! Так бы и кинул его глупости в печь, если бы не уважал труды переписчиков! Лучше подумай об ученье, ты же мыследея, у тебя отличные способности мыслеслушательницы, слышишь не только на людях, но и на вещах…

Интересно, как можно услышать мысли на вещах или хотя бы на людях?

— Мама всегда говорила, что девушке княжеского рода учиться мыследеянию неприлично, — проговорила девушка.

— А оставаться ни с чем — прилично? Поместье разорено, приданого нет, вся прислуга со страху в Град-Пилей подалась, а налогов деревня не платила с позапрошлого года! До того все прилично, что глаза бы мои на это приличие не глядели! Ну, все, Сафи. Продадим поместье, и повезу тебя учиться в Рошану. И не хватай меня за руки, все равно не замолчу! Теперь девиц берут в Училище, у тебя прекрасные способности мыслеслушательницы и небольшие — целительницы, так что учиться без разговоров!

Конец ознакомительного фрагмента.