Лифт

Юлия Митина, 2014

Случалось ли вам когда-нибудь, возвращаясь домой, наткнуться вдруг на странное объявление, в котором сообщается о совершеннейшей ерунде, которая даже внимания не заслуживает? Но что-то в нём настораживает и, словно соринка в глазу, мешает жить дальше. А, может, вы обнаруживали в собственном почтовом ящике письмо, адресованное загадочному незнакомцу? Хотя, вроде бы, и улица, и дом, и квартира, указанные на конверте, – ваши. Именно эти два странных послания – объявление и письмо – однажды зимним вечером сбили нашего героя с толку. И в его вполне комфортной жизни вдруг тревожно потянуло метафизическим сквознячком. Ну, что сказать? Постарайтесь игнорировать подозрительные объявления. И не вникать в разные нестыковки и неувязки, которые попадаются вам на жизненном пути. Иначе ненароком можно оказаться в зазоре между двумя вариантами реальности.

И в кармане моём заблудившийся ключ

всё звенел не у дел…

(И. Бродский)

Костя Тополев нажал на кнопку лифта и услышал звук приближающейся кабины. Отряхивая снег с ботинок, он с удовольствием представил себе, как переобуется в мягкие тапочки, сядет ужинать и — втайне от жены — выпьет немного водки.

Ирка, конечно же, вскоре его рассекретит, поворчит немного из принципа. А что толку заводиться всерьёз? Дело-то житейское. Тем более, сегодня — пятница. Ну, может, припомнит, как недавно Борька Щуров пригласил его в бильярдный клуб, а потом… Впрочем, не будем об этом.

Странное дело: лифт где-то запропастился. Костя расстегнул ворот куртки, ослабил шарф и, поглазев вокруг, отыскал на панели почтовых ящиков цифру тридцать четыре. Последний раз он сюда заглядывал недели три назад, а то и больше. А что там может быть интересного? Рекламные листовки? Каталог «ОТТО»? Газетёнка с объявлениями или предвыборными обещаниями очередного кандидата в депутаты?

Среди нескольких свёрнутых газет и примятых листовок, поблёскивающих типографским глянцем, он увидел плотный уголок конверта. Давно забытое чувство, нечто большее, чем любопытство, шевельнулось где-то в районе солнечного сплетения. Буквы на конверте были расплывчатыми — должно быть, письмо успело попасть под дождь. В неверном свете тусклой лампочки он сумел разобрать: улица воздухоплавателя Алексея Курочкина, дом 73-А, квартира тридцать четыре. Сашнёву М. Костя пожал плечами: какой ещё 73-А?

Двери лифта призывно открылись. Нажав на кнопку девятого этажа, он повертел в руках письмо и пристроил конверт над металлической рамкой зеркала. И тут его внимание привлекло объявление:

К сведению жильцов второго подъезда дома номер 73!

Сегодня, 6 декабря, в 21.00 на 10-м этаже состоится собрание жильцов.

Костя усмехнулся. Шутит кто-нибудь? Какое на десятом, техническом, этаже может быть собрание? Ну, был он там пару месяцев назад вместе со строителями, когда трубы в ванной менял, — там и развернуться-то негде. А лет десять назад, в год покупки этой квартиры, они с Иркой через технический этаж на крышу неоднократно забирались. И курили там, изучая окрестности. И даже фотографировались — Иркина затея. Дураки! — как не свалились только.

Костя посмотрел на себя в зеркало. Десять лет назад… Целая жизнь. Он попробовал придать лицу более жизнерадостное выражение. Губы растянулись в фальшивой ухмылке. Тьфу ты, смотреть противно! А ведь когда-то Ирка частенько говаривала: Тополев, у тебя шикарная улыбка. И медленно проводила пальцем по его губам. Боже, какой она тогда была!

Он припомнил, как после работы поджидал её возле кафе «Шато», а она всё не шла — вечно задерживалась в своём офисе. И он, Тополев, стоя на ветру, пританцовывал от холода, пряча под полой куртки кремовую розу на длинном стебле, и мечтал, как они зайдут в «Шато», закажут по чашке «венского», а потом поедут к нему домой, а потом…

Счастливые были времена! Завидев издалека её фигурку в белом пальто, Костя испытывал лёгкое головокружение. И пока Ирка приближалась, спускаясь по ступеням, ведущим с проспекта Маяковского, он весь превращался в зрение, испытывая острое чувство эстетического наслаждения — от её походки, от привычки поправлять волосы на ходу, придерживать сумочку на длинном ремешке. Помнится, он всё удивлялся — как это люди, снующие по улице туда-сюда, живут без этого праздника, бегут куда-то, подняв воротники, глядя под ноги, думая о какой-то ерунде. А теперь вот и он снуёт: туда-сюда. И даже Ирка. А праздник — где он?

Лифт остановился. Тополев вышел на площадку девятого этажа, пошарил в кармане, отыскивая ключ среди монет и мелких бумажек. «И жалок мусор мелочи карманной…», — пришли на ум строки из его любимого Владимира Солоухина.

Ключ всё не находился, но тут дверь отворилась изнутри.

Ирка всегда его чувствовала, словно просчитывала на шаг вперёд: например, за несколько мгновений до того, как он позвонит по телефону, спохватывалась, что оставила трубку в другой комнате. Она удивительным образом предугадывала его мелкие бытовые просьбы, которые только-только начинали зарождаться в его голове: Тополев, чаю хочешь? С лимоном и мятой? Вот как она догадывалась, что на этот раз он не прочь выпить именно с мятой?

*

— Тополев! Ты что такой задумчивый? Почему утром не вынес мусор? — строго спросила Ирка, протягивая ему пакет: — Что-то батареи сегодня прохладные. Нужно бы в ЖЭК позвонить, — прибавила она, поёживаясь, и прикрыла дверь.

На Ирке был тот самый свитер, который Костя год назад подарил ей перед поездкой в Ясну. Тёплый, бело-голубой, крупной вязки, со скандинавским орнаментом — не свитер, а зимняя сказка.

Их семейный союз переживал в тот год серьёзный кризис, и зимние каникулы в Словакии были прекрасным способом освежить отношения. Вдохновившись, Ирка связала в тон свитеру две лыжные шапочки — Тополеву и себе. Костя, который с детства терпеть не мог головных уборов, в ту зиму ходил в этой подростковой шапочке. Ирка была довольна.

Спустившись к мусоропроводу и избавившись от пакета, он закурил. Окно на лестничной клетке было приоткрыто. Откуда-то доносился приглушённый диалог.

— Сегодня в 21.00, — буднично произнёс женский голос. — Постарайтесь найти время. Не так, как в прошлый раз.

— Да-да, я видел объявление, — прозвучало в ответ. Тон был слегка извиняющимся. — Я и на прошлом собрании мог бы присутствовать, но…

— Что же вам помешало? — усмехнулась собеседница.

— Я поднялся на 10-й этаж, но там всё было закрыто.

— Странно. Я ведь просила всех проинструктировать. Чтобы попасть на собрание, теперь нужно нажимать не кнопки «2» и «8», а «6» и…

В это время сильный порыв ветра распахнул оконную створку и заглушил женский голос. Тополев закрыл окно и прислушался. Диалог не возобновился. Он спустился на несколько ступенек вниз, перегнулся через перила. Лестница была пуста.

Конец ознакомительного фрагмента.