Если что я (не) умру

Юлия Никитчук, 2022

В 5 лет я обнаружила, что не нравлюсь себе. В 15 это ощущение усилилось. В 19 я выходила из дома только накрашенной. В 25 я перестала выходить вообще, за исключением магазина и быстрой прогулки в парке возле дома. А потом началась депрессия… Истории написаны по реальным событиям. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Глава 4

Психотерапевты

Прежде чем диагностировать у себя депрессию и заниженную самооценку, убедитесь, что вы не окружены идиотами. (с)

Психотерапевтов у меня было много. Штук 7 точно. Я не ходила к ним постоянно, скорее разово. Самое большее — раз пять. Ещё больше не могла. Мне не становилось лучше, скорее хуже от этих посещений. Почему? Мои ожидания разбивались о суровую реальность. Я думала, что психотерапевт — это такой профессионал, который работает с уже, как минимум, наполовину сломленными людьми, а значит должен быть чутким и знать, как с ними обращаться. Но реальность раз за разом показывала мне обратное. «Возможно, у неё шизофрения» — предположил один. «Что-то я не верю в то, что у тебя есть проблемы, ты меня не разыгрываешь?» — спросил второй. «Я фотографирую всех своих пациентов — сказал третий — пойдём фотографироваться». То, что у меня дисморфофобия и я не могла этого сделать, его не волновало. И я пошла. К сожалению, не вон из его квартиры, а на эту дурацкую фотосессию. Фотографии мне, естественно, не понравились. Я ещё долго с этим мучилась и в итоге попросила их удалить. Врач удалил, но оставил меня с ощущением, что я его подвела. Был ещё один психотерапевт, которому я отдельно «аплодирую стоя». «А вы напугайте её. — сказал он. — Вызовите скорую, и если она испугается и это прекратится, значит это было просто притворство, привлечение к себе внимания». А если нет, доктор? Что если нет? Это как с сжиганием ведьм на костре. Сумела освободиться и улетела на метле — значит ведьма. А если сгорела заживо — ну что ж, всегда есть жертвы, что уж тут поделать. Потом их даже можно причислить к лику святых. В общем, выходя из кабинета очередного психотерапевта, я чувствовала себя хуже, чем до того, как пришла. Чувство вины, ощущение притворства, своей никчёмности только подпитывались во мне. «Наверное, они правы — думала я — ведь не могут же несколько профессионалов, которые уже тысячи раз работали с подобными людьми, ошибаться». В глубине души я понимала, что что-то здесь не так и психотерапевт должен вести себя иначе, но кто я в конце концов такая, чтобы спорить? Наивная идеалистка, которая не может справиться с собственной жизнью? И я ходила. То к одному, то к другому. В надежде на улучшение и помощь. В надежде на понимание. На чуткость и тактичность. И я это нашла. Через боль и отчаяние. Через истерики и срывы. Через нежелание жить и долгие перерывы в лечении. Нашла, когда уже совсем сдалась и перестала искать. Когда сказала себе «это последнее, что я пробую». Когда решила, что если не сработает, то это всё. Конец. Конец оказался началом долгого путешествия. Так я попала в НЦПЗ.

Конец ознакомительного фрагмента.