Соль уходящего лета

Юлия Резник, 2019

Она сидела на самом краю утеса и просто смотрела вдаль. Женщина, в чьих бедах он был виноват и в чьем прощении нуждался. Тот же ветер, что принес ему слезы моря, заставлял танцевать ее волосы. Длинные, чуть с рыжиной, напоминающие цветом осень. В стороне от дорожки брюхами кверху лежали рыбацкие лодки и древний поржавевший от времени катамаран. В воздухе пахло горькими травами, палой листвой и йодом. Затянутое сланцем туч небо не давало пробиться солнцу, и собирался дождь. Ник остановился. Порыв ветра подхватил соленые брызги моря и что есть силы ударил в лицо. Отрезвляя. Лишний раз напоминая о том, что это единственная соль на щеках, которую он может себе позволить. Содержит нецензурную брань!

Глава 5

Когда Лада скрылась за дверями своей комнаты, Ник первым делом схватился за телефон. Его юристы, конечно, специализировались на совершенно иных вещах, но они абсолютно точно могли подсказать контакты специалистов нужной направленности.

— Марк… Привет. Погода? Штормит… Я по делу… — Ник не стал извиняться за поздний звонок, он платил своим людям ровно столько, сколько бы позволяло ему обращаться к ним с любой просьбой в любое время дня и ночи. — Мне нужна информация. В местном приюте находится воспитанница с неоперабельным пороком сердца. Девочка шести лет. В отношении нее подано прошение об усыновлении, которое было отклонено. Узнайте причины. Выйдите на людей, которые помогут разобраться с ситуацией в пользу опекуна Владиславы Шумм. Также мне нужна медицинская карта ребенка. Покажите ее лучшим специалистам… Местные не оставляют девочке шансов. Мне нужен другой прогноз. Варианты лечения. Детали? Нет никаких деталей. Зачем бы я тебе звонил?

Отложив трубку, Ник сунул руки в карманы и подошел к окну. Боль тугими узлами скручивала внутренности. Он чувствовал себя отвратительно. Вина придавливала к земле. Вина и чужая неподдельная боль. Ник знал, каково это — чувствовать собственное бессилие. Знал, каково это — услышать врачебный прогноз, не оставляющий шансов. Когда время идет на дни. Когда каждая секунда на счету. Он знал…

Ник больше не сердился на Ладу. Сколько ночей он сам колесил по пульсирующему огнями мегаполису, убегая от собственной боли? Не счесть. Полгода адской гонки. От себя. От правды. От необходимости смириться…

Было жарко. И то ли включенный на всю мощность конвектор, то ли пламя ярости, бушующее внутри, было тому виной — Ник не знал. Он открыл окно, с наслаждением подставляя разгоряченное лицо соленому ветру. Было бы так просто забыться. Закинуться дрянью, способной изменить реальность, как делали многие в его окружении… Подменить реальность, убежать от нее.

Невеселые мысли мужчины прервал странный звук. Он прислушался… Это были стоны… Болезненные стоны. Он не слышал их за закрытым окном, ведь стены в гостинице были достаточно толстыми, но стоило ему распахнуть створки…

— Черт его все дери! — выругался Ник.

Он не знал, что ему делать. Постучаться к ней в комнату? Разбудить? Как разогнать кошмары Лады, как успокоить боль? Её… и свою. Стоны переросли в тихий, но такой горький плач. Ник оперся ладонями о широкий деревянный подоконник и опустил голову вниз. Он был виноват перед ней. Он был так виноват…

Ненадолго все стихло. А после послышался какой-то грохот, но звук шел уже не от окна. Преодолев небольшую комнату, Ник распахнул дверь. В дальнем конце коридора, привалившись спиной к стене, стояла Лада.

— Что случилось? — Ник подлетел к ней и легонько встряхнул, обхватив руками за плечи. С ней что-то явно было не так. Лицо, искаженное болью, казалось застывшей маской агонии.

— Нога, — Лада облизала губы, — бывает, она болит на смену погоды…

Болит? И так каждый раз?

Ник приобнял женщину, облокотив ее на себя:

— Вызвать врача?

— Нет. Просто… помоги мне дойти до сауны… Там есть джакузи с гидромассажем. Вода поможет расслабить спазмировавшуюся мышцу и снимет боль.

— Может быть лучше принять обезболивающее?

— Нет-нет… Это очень опасно… привыкнуть — раз плюнуть.

Лада едва шевелила губами, пот на ее лице собирался в бисер и отблескивал в тусклом свете ламп. Встряхнув головой, Ник скомандовал:

— Тогда держись за меня крепче.

Удивительно. Он помогал ей с ванной второй раз за день. Перешагнуть через бортик, включить кран…

— Обопрись ногой о мою.

— Что…

— Я разомну. Умею немного… Ну же…

Со стоном Лада вытянула ногу. Ник с силой провел ладонью по напряженной мышце, размял ее пальцами.

— Ум-м-м… — простонала Лада.

— Сначала будет больно. Я знаю… Потерпи чуть-чуть.

Мужчина сосредоточился на своих движениях. Ситуация была — дрянь, но его непонятно зачем ожившему либидо было на это плавать. Совсем некстати Ник подумал о том, какой шелковистой кажется ее кожа под его пальцами. О том, какие красивые у Лады ноги. Бесконечно длинные, рельефные, сильные… Он гадал, что бы почувствовал, обхвати она ими его талию… Или закинь на плечи… Тело окатило жаром, которого он не испытывал очень давно.

— Так больно…

— Потерпи, постарайся отвлечься…

— Я не знаю, как… — просипела она, слизывая капельки пота над губой. Невыносимо чувственно. Ник откашлялся:

— Расскажи мне что-нибудь. Это тебе поможет.

— Рассказать? Я не знаю… Что бы ты хотел узнать?

— Расскажи мне о столице свадебной моды, — предложил Ник, продвигаясь руками дальше и дальше по бедру. Ему было, и правда, интересно. Где он просчитался? Чего не учел, разрабатывая стратегию поглощения.

— О столице… Ладно… Наш городок издавна славился своими белошвейками. И моя бабушка рукодельничала, и моя мама… Да, в принципе, большинство здешних женщин с тем или иным успехом… Не знаю… как-то так повелось, что весь свой талант местные мастерицы сосредоточили на создании свадебных платьев. Сколько я себя помню, их продавали на местном рынке. И постепенно сюда стали съезжаться покупатели не только со всей страны, но и из Польши, Румынии, Чехии… Сначала просто обычные невесты, потом — оптовики. Когда я решила войти в этот бизнес… — Ник вскинул взгляд и поймал расфокусированный взгляд Лады. — Да-да, я не всегда была владелицей гостиницы… — женщина вымученно улыбнулась, прежде чем продолжить свой рассказ, — когда я только постигала его азы, готовясь создать свое дело… выяснилось, что за пределами страны стоимость наших платьев возрастала в пять — десять раз в зависимости от покупательской способности граждан! Ты только представь! На местном рынке стоимость изделия начиналась от ста долларов, а там эти же платья продавали не меньше, чем за пятьсот! — Ник впервые видел Ладу такой возбужденной. Видимо, боль потихоньку отступала. — Тебе, наверное, совсем не интересно… — отведя взгляд, пробормотала куда-то в сторону.

— Почему же? Я тоже бизнесмен… Продолжай.

— Ну, в общем, у меня появилась идея собственного дела. Торчать на продуваемом всеми ветрами рынке мне было не с руки. И я построила первый в этом городе шоу-рум. В мой салон отбирались только самые лучшие, самые дорогие платья. Те, которые со временем завоевали весь мир. Мой бренд пользовался успехом на западе и на востоке… Работая в модной индустрии, я примерно понимала разницу между тем, каким видит свое свадебное платье американка, или, скажем, арабка…

— Полагаю, что есть какие-то отличия?

— Конечно…

Под пристальным взглядом Ника Лада, поежившись, встала из ванны. Ник проводил взглядом стекающие по ее телу капли воды и медленно сглотнул. Она снова предстала перед его взглядом в одних трусах и простом спортивном лифчике, который, намокнув — лишь подчеркнул дерзкий изгиб груди.

— Мы подстраивались под каждого клиента. Например, позолота и камни в большинстве своем не подойдут для барышень из США, а сдержанные и скромные наряды не поедут в Арабские Эмираты… — Лада подняла руки и отжала намокшие концы волос. Провела полотенцем по груди и животу. Ник переступил с ноги на ногу, сраженный этой картиной.

Лада подняла веки и нарвалась на его ищущий голодный взгляд. Отшатнулась неловко, и чуть было не упала. Его сильные руки подхватили ее за плечи, помогая удержаться на ногах. Ник был так близко. Их разделяли лишь миллиметры ткани… Жар поднялся вверх по ногам, по животу, груди и всей своей мощью ударил в голову. На секунду черная вуаль неизвестности будто приподнялась, и Лада поняла, что вне зависимости от того, что было, или того, что ждет ее впереди, прямо сейчас она бы хотела быть с ним. Мужчиной, который помог… Который не оставил в беде и облегчил боль. Пусть даже ненадолго. Ладе хотелось раствориться в нем до конца, распасться на атомы. Чтобы, пройдя через жернова страсти, возможно, родиться заново. Родиться… или окончательно умереть.

Жар дыхания обжигал чувствительное местечко на шее. Стоя в ванне, она была выше Ника…

— Тебе точно получше?

— Да… — шепот, и невозможность решиться… невозможность сделать шаг навстречу, невозможность отступить. Господи! Пусть он сам сделает выбор…

— Давай помогу выбраться… — негромко предложил он.

Так же быстро, как и накатил, жар схлынул. На смену адскому пламени пришел зябкий могильный холод. О чем она думала? Как посмела хоть на секунду поверить, что имеет право на счастье? Пусть сиюминутное и кратковременное, но все же… Почему решила, что такой интересный мужчина оценит ее раздавшееся тело, изборожденное шрамами и рубцами?

— Спасибо, — прокаркала Лада, выбравшись из ванны на пол. — Ты очень помог мне…

— А кто помогает тебе, когда здесь никого нет?

Вот только не надо этого! Не надо жалости! — хотелось прокричать Ладе, но она сдержалась. И без того её постояльцу досталось. Он не был виноват, что ее жизнь пошла псу под хвост.

— Сама справлюсь. И сегодня бы справилась… Не переживай. Я привыкла.

— Эй, ты куда?

— Выпью теплого молока. Сейчас я вряд ли усну… Что? Почему ты так смотришь? — занервничала женщина.

— Я вообще-то тоже не ел.

— Ох… — выдохнула горе-хозяйка. Легкий румянец окрасил ее щеки розовым. Хороша. Ничего не скажешь. — Тогда… пойдем, что-нибудь придумаем на скорую руку.

На горизонте занималась заря. В ее розовых красках небольшое помещение кухни казалось серым и неприветливым. Лада включила лампу на столе. Золотой свет скользнул по скатерти и зажег языки пламени в ее волосах.

— Выбор у нас небольшой. Бычки остались в лодке… — тихо сказала она.

— Хорошо. Тебе помочь?

— Нет, спасибо…

Лада налила в кастрюлю воды и поставила ее на огонь. Пошарив на полках, достала пачку макарон.

— Мясо все замороженное. Не возражаешь, если я приготовлю пасту с консервированным тунцом?

— Сейчас я съем все, что угодно.

Приготовление ужина не заняло много времени. Уже через несколько минут перед Ником поставили полную тарелку макарон с щедрым куском масла и водруженными в центре кусочками консервов.

— Значит… У тебя был свой бизнес.

— Ага… — поморщившись, Лада растерла бедро и осторожно опустилась на стул.

— И что же с ним приключилось?

— О, совершенно банальная история. Рейдерский захват. Ну, знаешь, как это бывает, когда под дело взято много кредитов… Их перекупили, состряпали суд… без документов такие вопросы не решаются, ты, наверное, в курсе, и, собственно, вот…

— Почему ты не боролась? — Ник выглядел как-то странно. Напряженно, будто её рассказ не на шутку его взволновал. Темный взгляд его глаз пробирал до костей. Лада передернула плечами.

— Сложно бороться из реанимации. Да и незачем… Этот проклятый бизнес отнял у меня слишком много. Время, которое я могла провести с любимым мужчиной. Детей, которых я не родила… Счастье, которое было под носом, и которое я не смогла разглядеть…

— Думаешь, во всем виноват твой бизнес?

— Нет… Виновата как раз я сама. Всю жизнь я гонялась за каким-то мифическим, навязанным обществом идеалом. За тем большим, чего у меня не было, и к чему я так отчаянно стремилась… Но все это было бессмысленно. На самом деле для счастья мне не нужно было чего-то такого… А теперь уже слишком поздно.

— Почему ты так уверена в этом? Тебе сколько? Тридцать? Тридцать два?

— Тридцать четыре…

— У тебя впереди целая жизнь… Ладно! Не буду — это звучит банально…

Лада улыбнулась краешком губ, соглашаясь с его последними словами.

— Просто иногда мы теряем ориентиры… Мне это очень знакомо. Но ведь нельзя сдаваться… Нужно найти в себе силы двигаться дальше… Твой бизнес… Вероятно, ты была в нем успешна… он приносил тебе удовольствие, почему бы тебе не вернуться к любимому делу, вместо того, чтобы прозябать здесь? — Ник говорил довольно запальчиво и эмоционально, сдабривая слова нервным движением рук.

Лада пожала плечами и, припадая на ногу, встала из-за стола. Она не хотела спорить с Ником и не хотела ему объяснять… Она даже себе не готова была признаться, что выбрала этот путь неспроста. Ее жизнь была покаянием. Покаянием перед погибшим мужем.