Любовь и предубеждения. Эпизод первый

Юлия Рут, 2021

В далеком будущем человечество, пережив страшную мировую войну, встало на путь воссоздания человеческой расы, но частые кровосмешения стали приводить к вырождению людей. И тогда четыре основные расы заключили договор, обязывающий их соблюдать чистоту рас. Они образовали касту аристократов, чистокровных людей. Браки внутри этой касты заключались со строгим соблюдением договора, а выбор осуществляли родители. Нарушивших договор ждало наказание. В этой ситуации чувства двух молодых людей, стоящих по разные стороны нового кастового деления, кажутся невозможными. Удастся ли им побороть предрассудки и заслужить счастье любить?

К 2251 году мир сильно изменился. После ядерной войны, произошедшей в 2158 году, человечество столкнулось с проблемой выживания. Массовые болезни, эпидемии, мор и как следствие вырождение целых наций. За сто лет людям так и не удалось восстановить численность населения. Стремясь быстрее воссоздать популяцию человека, люди заключали межрасовые и межнациональные браки, что приводило к дегенерации; часто рождались дети с отклонениями и сильными патологиями. Здоровье людей сильно пошатнулось.

Тогда было решено начать борьбу за чистоту рас. Четыре основные расы сформировали особую касту аристократов. Они жили в закрытых городах в изоляции от внешнего мира. Внутри касты аристократов запрещены были межрасовые смешения, не смешивались они и с другими кастами: воинами и миром.

Каста аристократов являлась высшей кастой и управляла обществом. Именно из этой касты избирались семь консулов: пять по одному на каждый континент и два общепланетных. За много лет в касте сформировался особый образ жизни: особый этикет, строгие правила, за нарушение которых могли изгнать из касты, а для многих это означало смерть. Особенно охранялась чистота крови. Все браки совершались с одобрения старейшин, а женихов и невест своим детям подбирали родители.

Второй кастой в обществе были воины. Они обеспечивали порядок и гасили локальные конфликты, боролись с терроризмом. Воины вели полуказарменный образ жизни. Совместные общежития, совместные трапезы, много тренировок и военных учений. Здесь редко кто заводил семьи и уж тем более детей. Всем женщинам, попадающим в эту касту, проводили операцию, в результате которой они лишались репродуктивной функции. Каста пополнялась за счет сирот и брошенных детей, которых было достаточно, высокая смертность среди населения, болезни, бедность и голод по естественным причинам оставляли многих детей без попечения родителей. Но были и те, кто добровольно отказывался от своих детей. Многие семьи не могли прокормить и одного ребенка, они отдавали его в касту воинов, где у ребенка появлялась крыша над головой и еда. К тому же воинам неплохо платили; пройдя обучение и начав военную карьеру, они могли помогать своим семьям в миру, некоторые со временем заводили свои семьи и рожали детей от суррогатных матерей. Эта услуга в миру пользовалась спросом, за нее хорошо платили, на эти деньги можно было безбедно существовать.

Третья каста простолюдинов включала в себя всех остальных — это были рабочие, обслуживающий персонал и городская беднота, среди которых было много попрошаек, воров и мошенников. Условно их называли миром, хотя мира в этой среде как раз и не было. Нужда и бедность вынуждали многих вставать на преступный путь.

Лия принадлежала к касте воинов. Еще совсем маленькой ее привели в казарму родители. Они, как и многие, не могли ее прокормить и вынуждены были отдать. Отец в скором времени умер от болезней, а мать была жива и изредка навещала свою дочь. В 14 лет Лия достигла 7 уровня боевой подготовки, это был последний уровень; и ее стали отправлять на военные операции. Тогда же она и начала получать первые деньги. Большую часть она пересылала матери, чтобы та могла покупать лекарства и жить безбедно. Но мечтала она о своей семье. Что когда-нибудь она встретит достойного мужчину, они поселятся в своем доме и родят ребенка от суррогатной матери, и уж свою дочь она точно не отдаст в казарму.

За много лет стерлись границы между различными народами и этносами. Народы утратили свою самобытность и самодостаточность. Культура унифицировалась, все пришло к единообразию. В этой ситуации многие традиции и даже языки оказались забытыми. И даже чувства стали другими. Люди не выражали своих эмоций, практически не делились переживаниями. И даже любовь утратила свое значение. Словно ее и не было. Браки совершались по расчеты, а отношения строились на договоренности. Существовали строгие правила, которые необходимо было соблюдать. Случайные связи не поощрялись, за это могли лишить работы, должности, звания, изгнать из касты и тогда человек оказывался на самом дне — в городских трущобах, откуда практически никто не выбирался. В трущобах собирался всякий сброд. Там процветали бандитизм и воровство, проституция, наркомания и самые страшные болезни, которые только знало человечество. Здесь редко кто доживал до сорока.

Чаще всего Лии приходилось выезжать на подавление мятежей именно в трущобы. Она непонаслышке знала, как тяжела и опасна жизнь на этих улицах.

Недавно ей исполнилось 25 лет. Век воинов был недолог, редко кто оставался в строю после 40. Многие уходили в отставку, накопив к тому времени денег, и селились в небольших домах на окраине города, где и воздух был чище, и обстановка поспокойнее. Лия мечтала, что и она в скором времени переедет туда.

Сегодня ее в очередной раз навещала мать. Они пообедали в кафе, потом Лия проводила маму до дома, а на обратном пути завернула на заброшенную стройку, где предпочитала тренироваться перед сном.

— Лия, привет, — услышала она, поднимаясь по разрушенным лестницам.

На встречу ей выбежала Скай, ее близкая подруга по казарме. Они попали к воинам в один день, тогда им было всего пять лет, и на протяжении двадцати лет они не расставались, вместе стойко перенося все тяготы солдатской службы.

— Привет, ты что тут делаешь? — ответила она.

— Я знала, что ты сюда заглянешь… Как обычно? — после некоторой паузы игриво предположила та.

— Да, — резко ответила Лия и рванула вперед.

Они побежали вверх по лестнице.

Это была их привычная игра — кто быстрее заберется на крышу. Лия прыгнула в первый оконный проем и, зацепившись за строительные леса, которые остались от незавершенной стройки, стала по ним забираться вверх. В скором времени она заметила, что Скай последовала ее примеру. Лия ускорилась и, как обычно, пришла первой.

— Тебя не догнать, ты очень быстрая, — заговорила Скай уже на крыше.

— Это просто ты медленная, — смеясь от удовольствия, сказала Лия.

Позже они уселись на карниз. Частенько они сидели здесь и наблюдали за тем, как садилось солнце, постепенно скрываясь за крышами многочисленных дымящих заводов. Когда ночной сумрак накрывал город, а на небо выходили звезды, девушки начинали мечтать о том, какой могла бы быть их жизнь.

— Я слышала, ты написала заявление в миротворческий корпус? — спросила Скай.

— Да, хочу попробовать. Там есть шанс получить звание и хорошую пенсию. Разгоняя трущобных голодранцев звание героя не заслужишь, — ответила ей подруга.

— Но ведь там намного опаснее. В трущобах не у каждого есть пистолет, а там гранатометы и ракеты. Большая часть погибает от них.

— Я знаю, но тех денег, что я зарабатываю, нам с матерью не хватает. Потом ты же знаешь, какая у меня мечта.

— А я мечтаю выйти замуж за аристократа. Представляешь — из грязи сразу в князи. Я — аристократка, — хохоча, заявила Скай, и Лия сразу догадалась, что та шутит.

— Они не берут в жены таких, как мы. Мы грязные, не чистокровные.

— А я верю, что есть такой мужчина, который на это не посмотрит. Он влюбится в меня, и ему будет все равно, что я не смогу ему родить ребенка, и что мое ДНК не идеально.

Говоря, она откинулась назад и легла на спину, закинув руки за голову. Лия последовала ее примеру. Какое-то время они лежали и молча смотрели в небо, потом повернулись, посмотрели друг на друга и расхохотались.

— А что, может такой и есть, — хохоча, заявила Лия.

— Я не хочу с тобой расставаться, — неожиданно погрустнев, сказала Скай.

Лия сразу догадалась, о чем она.

— Это всего лишь пару лет, вернусь, меня назначат командиром.

— Два года — это долго… Я буду скучать.

— Я тоже.

— О! — Скай неожиданно вспомнила важную информацию. — Совсем забыла, тебя командир разыскивал. Может, как раз по этому поводу?

— Тогда нам пора, — сказала Лия и стала подниматься.

— Наперегонки? — снова игриво спросила Скай.

— А то.

Спустились они так же, как пришли, по строительным лесам. Только на этот раз в прыжках они еще умудрялись выписывать сложные кульбиты, словно соревновались, кто выполнит трюк сложнее.

По возращению Лия сразу решила подойти к командиру. Он жил в соседнем бараке, с другими офицерами. В отличие от рядовых, у них у каждого была своя комната. Подойдя к нужной двери, она сразу постучала.

— Войдите, — раздалось с той стороны.

— Разрешите? — спросила она, открыв дверь.

— Входи.

Командир сидел в своем кожаном кресле за лакированным столом из искусственного дерева.

— Вызывали?

— Да! Где тебя носит? Назначение пришло.

— Миротворческий корпус? — заинтересованно спросила Лия.

— Нет. Кое-что поинтереснее. Вот.

Командир протянут Лии бумагу.

— Ничего не понимаю, — сказала та, недоумевающе всматриваясь в текст.

— Да что тут не понятного, тебя назначают в охрану первого консула.

— Но я… — попыталась возразить Лия, но ее тут же перебили.

— Не я принимал решение. Я знаю, ты хочешь в миротворческий корпус. На консула на днях было очередное покушение, часть охраны перебили, нужно подкрепление. Так что без разговоров. Завтра вылет.

— А Скай?

— Скай остается. Иди давай.

— Разрешите еще вопрос?

— Спрашивай.

— Надолго?

— Не знаю, в назначении не указано.

Лия понимала, что дальнейшие разговоры бесполезны, да и жизнь в казарме приучила беспрекословно исполнять приказы.

— Разрешите идти?

— Разрешаю, — на выдохе сказал тот.

Лия нашла Скай в душе. На счет гигиены в казарме было очень строго. В эпоху эпидемий и массовых болезней это было общепринятой профилактикой. Тем, кто пренебрегал гигиеной, могли назначить дополнительное дежурство.

Лия сняла с себя одежду и присоединилась к подруге.

— Зачем тебя командир вызывал? — спросила Скай, как только та подошла.

— Меня назначают в охрану первого консула, — уныло ответила Лия.

Скай, до этого увлеченная намыливанием своего тела, удивленно обернулась.

— Нет, — ей не хотелось в это верить.

— Да! Бумага пришла сверху. Ничего не поделаешь.

— Тебя оттуда не выпустят. Оттуда либо на пенсию, либо в гроб.

— Я знаю, — тяжело выдохнув, ответила Лия и, включив душ, зашла под теплые струи воды.

— А как же твоя мечта?

— Придется подождать.

— До пенсии? — Скай говорила с возмущением.

— У меня нет другого выхода.

— А я? — словно вспомнив что-то, спросила Скай.

— А ты остаешься, — грустно ответила Лия.

— Это самая ужасная новость, даже хуже, чем миротворческий корпус. Там ты провела бы два года, получила бы звание, по возвращении должность и хорошую пенсию.

— Я тоже не в восторге.

Лия взяла гель для душа и стала интенсивно им намыливаться.

— Я слышала, там проходят курсы переподготовки, может, ты им не подойдешь.

Лия вопросительно посмотрела на свою подругу, в ее взгляде читалось удивление.

— Я не сомневаюсь в твоих способностях, — поняв все по взгляду, ответила Скай. — Просто я слышала, там особый этикет и церемониал, не всем дается, многих возвращают.

— Что ж, буду изучать придворный этикет, — улыбнувшись, ответила Лия и сделала что-то вроде реверанса.

Скай рассмеялась.

— Да уж, точно не подойдешь.

А утром Лия уже улетела, на прощанье пообещав подруге звонить каждый день перед сном.

— Я не засну, пока не услышу тебя, — заявила Скай.

— И я не усну, пока не услышу твой голос.

В полдень самолет приземлился в столице. Лию и еще нескольких ее сослуживцев разместили в новой казарме. Здесь им предстояло выдержать карантин, пройти полный медицинский осмотр и обучение придворному этикету.

Две недели Лия провела в бесконечных учениях. Только вместо привычных забегов и рукопашной — танцы, столовые приборы и деловые разговоры. Особое внимание уделялось их внешнему виду. Лию ждало преображение. Она никогда не беспокоилась по поводу прически. Обычно она коротко стриглась, чтобы волосы не мешали, но что-то давно этого не делала, и волосы отрасли до плеч. Стилисты сделали ей новую прическу, нанесли макияж и научили пользоваться косметикой, потому что дальше ей это придется делать самой. Аристократы очень ярко красились, у них всегда были яркие тени на веках и переливающиеся красные губы. Но охрану обычно красили умеренно, чтобы она сильно не выделялась. В завершении Лию одели в традиционный для охраны черный костюм и подвели к зеркалу.

Несколько минут Лия всматривалась в свое отражение, не узнавая себя. Она никогда не заблуждалась на свой счет и понимала, что обладает стандартной, типичной внешностью, но сейчас из зеркала на нее смотрела красивая молодая женщина с невероятно притягательными зелеными глазами. Лия не понимала, как это произошло, то ли блестки на веках так оттенили естественный цвет ее глаз, то ли зеркало было с изъяном. Но она реально не узнавала себя.

— Ну как, моя дорогая? — спросил стилист, сложив ручки на груди.

— Боб, я себя не узнаю, — ответила Лия.

Эти две недели Боб всегда был при ней, и в какой-то степени они сроднились. Внешне он походил на негра, но раскосые глаза выдавали в нем примесь монголоидной расы. Немногим полукровкам удавалась попасть в закрытые города, где жили аристократы. В основном они работали здесь в качестве обслуги. Если кто-то выделялся талантом, его назначали на высокие должности. Так, вероятно, произошло и с Бобом, который, по разговорам, был стилистом самой первой леди. Он всюду сопровождал Лию, поправлял и делал замечания на каждом шагу: по поводу походки, осанки, манер и поведения. Поначалу Лию это раздражало, но потом она привыкла, к тому же у Боба оказался добрый характер, и Лия сразу это заметила, ей не хотелось его огорчать.

— Ты восхитительна, — заявил он. — А костюмчик как сидит! Какие безупречные формы!

И тут Лия обратила внимание на свой силуэт. Полной она никогда не была, но и особого внимания на свои формы не обращала. Да, костюм действительно хорошо сидел, выгодно подчеркивая ее изящные изгибы.

— Не очень удобно, он жмет, — заметила она, одергивая пиджак.

— Ты привыкнешь, во дворце нельзя ходить в солдатской робе.

Боб развернулся и пошел к туалетному столику, взял со стола маленькие жемчужные сережки и протянул их Лии.

— Вот, примерь.

— Но у меня нет дырок в ушах, мы не носим украшения, они не безопасны во время боя.

— Это клипсы, дырки не нужны. И я знаю, что вы не привыкли к украшениям.

Манера говорить выдавала в стилисте представителя нетрадиционной ориентации. В современном обществе гомосексуалистов недолюбливали, считая эту наклонность генетическим дефектом, но даже им разрешали создавать однополые семьи и рожать детей от суррогатных матерей. Боб помог Лии одеть сережки и снова развернул ее к зеркалу.

— Хм, — усмехнулась та, — необычно.

Она потрогала серьги на своих ушах, словно это были какие-то диковинные вещицы.

— А мне всегда их надо носить?

— Нет, только по особым случаям.

— Ладно, нам пора, у тебя еще сегодня занятие по столовому этикету.

И вот наступил тот самый день, когда новобранцев дворцовой охраны доставили во дворец.

Пройдя сложную процедуру досмотра, они оказались в простором зале для приемов. Богатая обстановка была для Лии непривычна. Она привыкла жить в казарме, где всегда аскетично. Да и в тех домах, где ей приходилось бывать, она не видела ничего подобного. Все устлано дорогими красивыми коврами, золоченые хрустальные люстры, сложная витиеватая мебель из настоящего дерева и огромные живописные полотна, некоторые невероятных размеров. Лия никогда не видела картины вживую, только в иллюстрациях в книге. И ее очень привлекали представленные там сюжеты. Сейчас больше всего, ей хотелось пройтись по залам и рассмотреть их все. «Интересно, нам проведут экскурсию?» — подумала она. Сейчас же она не могла себе позволить даже озираться по сторонам. Их выстроили в ряд и приказали ждать. Через несколько минут к ним вышел немолодой мужчина. Он был одет также, как и они, в черный костюм.

— Добрый день, — обратился тот к новобранцам. — Меня зовут Николай Иванович, моя фамилия Смурыга, я начальник охраны первого консула. В ближайшие две недели вы будете проходить стажировку, некоторые из вас вернутся назад, те же, кто пройдет, будут жить здесь, в этом дворце. Комнаты охраны находятся на нулевом и самом верхнем этажах. Вы пока будете жить на нулевом этаже, вас проводят в ваши комнаты, а завтра представят первому консулу.

Его речь была краткой, но содержательной. После того, как он удалился, появившаяся в зале прислуга развела всех по комнатам.

Комнаты охраны были обставлены куда скромнее чем центральная зала. Односпальная кровать, письменный стол, стул и небольшой шкаф составляли весь интерьер. И, несмотря на то, что по своей форме эти предметы мебели напоминали казарменные, в комнате все равно было уютно. Теплые обои с мелким незатейливым орнаментом украшали стены. В мире, где привыкла жить Лия, бумагу не стены никто не клеил. И это была отдельная комната.

Утро во дворце начиналось рано, в шесть часов, хотя Лия к этому привыкла, бывало, приходилось вставать и раньше.

После завтрака охрану провели по дворцу и показали расположение помещений. К сожалению, экскурсии никто проводить не намеревался. Объяснили, где какие посты и что входит в задачи каждого из них.

— Кто-то из вас, возможно, войдет в личную охрану консула, — в конце этой необычной экскурсии сказал сопровождающий так, словно это было невероятным везением.

После обеда всех новобранцев снова собрали, на этот раз в зале поменьше. Несмотря на то, что в помещении было достаточно стульев, новобранцев попросили постоять, выстроив их в линию.

— Внимание, — скомандовал управляющий дворца, с которым накануне новобранцев тоже познакомили.

В этот момент двери отворились, и в зал вошли шесть человек, одним из которых был начальник охраны. Лия сразу догадалась, что консул пришел со своей семьей. Помимо жены, консула сопровождали две девушки, одна примерно возраста Лии, вторая моложе, лет пятнадцати, и молодой мужчина лет тридцати. Все были изысканно одеты. На мужчинах узкие белые брюки, высокие сапоги и темно-синие фраки с золотыми пуговицами. На дамах были легкие струящиеся платья в пол с длинными пышными рукавами и оборками на вороте. Их волосы были аккуратно уложены в сложные прически, а на лицах был яркий макияж.

Все пятеро казались невероятно стройными и статными. Держались очень прямо, подбородки чуть вздернуты, словно они смотрели на всех свысока. Их взгляды Лии показались несколько надменными. И пока она обдумывала, как бы ей поделикатнее описать эту ситуацию в ночном разговоре с подругой, семья консула приблизилась.

— Добрый день, — обратился к собравшимся начальник охраны. — Первый консул Евразийского континента Георгий Андреевич Романов. Его супруга Мария, дочери Лиза и Антуаннета и сын Эдвард, — представил семью консула Николай Иванович.

В этот момент Лия подумала, что у двух старших детей уже могли быть свои семьи. И тут она заметила на себе надменный взгляд Эдварда. Он смотрел свысока и словно оценивал ее. Но видимо, его ничто не зацепило, и он тут же отвел взгляд в сторону.

После Смурыга представил всех новичков охраны. Их оказалось семь человек, и среди них было всего две женщины — Лия и Стелла, девушка из параллельного взвода.

После мимолетного знакомства семью консула проводили в обеденную залу, а новичков охраны повели осваивать посты.

Вечером того же дня Лия, раздираемая любопытством, выпросила разрешение походить по залам дворца и посмотреть картины. Особенно ее занимали полотна с изображением баталий. Она всматривалась в них и думала о том, почему человечество воюет на протяжении всего своего существования и никак не может остановиться? Лии знакомы были многие сюжеты, в школе, где она училась, преподавали искусство. Из всех жанров она больше всего обожала живопись и даже думала, что, если бы ее жизнь сложилась как-то иначе, она попыталась бы стать художником, хотя мало кому из этой когорты удавалось нормально зарабатывать. Налюбовавшись вдоволь монументальными полотнами, она направилась к лифту, чтобы спуститься на нулевой этаж, но неожиданно услышала чьи-то голоса и остановилась. На верхней площадке у лестницы, под которой она остановилась, кто-то разговаривал.

— Братец, мне показалось, или тебе на самом деле приглянулась та зеленоглазенькая?

Лия почему-то сразу поняла, что речь идет о ней.

— Нет, конечно. Я считаю их недалекими и ограниченными; все, что они умеют, это крушить и ломать. Вояки… Так что вряд ли она способна нарушить мой душевный покой.

Лии стало неловко, из-за того что она подслушивает. Она понимала, что речь идет о ней. И в другой ситуации ее бы это не задело, она привыкла к тому, что аристократы высокомерно относятся к простолюдинам. Но ее разозлило то, что они считают воинов ограниченными и тупыми. Будто они кроме того, как драться, больше ничего не умеют.

Она дождалась, когда голоса удалятся, и отправилась в свою комнату. Перед сном по обыкновению она позвонила Скай. Ей так о многом хотелось рассказать, но она знала, что телефоны прослушивают, и поэтому в разговоре была аккуратна и сдержана. Лия узнала, что им полагается отпуск каждые три месяца на две недели. И с радостью сообщила эту новость Скай. Это значило, что в скором времени они смогут увидеться, и уж тогда наговорятся вдоволь.

Несколько дней она не встречалась с семьей консула, дежурила на постах, которые не пересекались с маршрутами передвижения семьи. Но в один из дней ее назначили дежурить на приеме. Семья консула принимала гостей и охрана дежурила прямо в зале. Лия стояла у окна позади обеденного стола за спинами гостей, рядом с ней стоял такой же новобранец. Разговаривать во время таких дежурств было нельзя, они все через наушники были подключены к общему каналу связи и общались друг с другом только в случае надобности, поэтому ничего не оставалось, как слушать разговоры гостей.

Семья консула на этот раз присутствовала в полном составе. Как всегда безупречно одетые, яркие, красивые, статные. И за столом держались удивительно ровно, сдержанно. Лия прошла курс придворного этикета, но все равно сомневалась, что могла бы так же держаться за столом.

— Господин Иванов, я слышал, Вы баллотируетесь в Парламент? — спросил один из гостей.

— Да, я Вам скажу, что это непростая работа, — откликнулся упомянутый Иванов.

— И что, как продвигается предвыборная компания?

— Сложно, вчера ездил на встречу с избирателями, то еще зрелище!

Избирательными правами обладали все свободные граждане в возрасте от 20 лет, и поэтому во время предвыборных компаний кандидатам приходилось встречаться с простыми людьми. Это было единственное время, когда они выезжали в мир. Лия помнила, как в детстве такие же кандидаты приезжали и в их район. Обещали отремонтировать дороги, построить новую школу, но так ничего и не сделали. А потом, когда она сама достигла возраста избирателя, им всегда объяснялось, за кого надо голосовать. Мало что понимая в политике и прекрасно осознавая, что все кандидаты одинаковы, а от ее личного выбора ничего не зависит, она не противилась этому. Никто не противился. Словно всем было все равно. Не безразлично было особой когорте террористов, которые боролись с властью и хотели свергнуть действующее правительство. А с террористами был особый разговор. Лии не раз приходилось выезжать на освобождение заложников, ликвидацию и зачистку. Она видела не раз печальные последствия террористических атак и подобное сопротивление считала недопустимым. Но таких было мало. Большая часть террористов напоминала обычных разбойников, которые жили грабежами и вымогательством. Их основным источником дохода был выкуп за пленных и заложников. Лия одинаково плохо относилась и к тем, и к другим.

— Я как-то бывал в миру. Там очень грязно. Я потом неделю принимал противовирусное, боялся, что чем-то заразился, — сказал кто-то из гостей.

Лию возмутил этот комментарий, он означал, что аристократы не просто считали простых людей недолюдьми, они брезговали ими, как будто те были грязью или заразой.

— Может быть, то, что Вы так боитесь встречаться с простыми людьми, и является причиной того, что Вам на протяжении 20 лет так и не удалось пройти в Парламент?

Неожиданный комментарий прозвучал с другой стороны стола, и Лия невольно повернулась. Это был Эдвард. В его взгляде и словах присутствовал сарказм, и Лия невольно порадовалась тому, что кто-то уколол этого брезгливого сноба.

— Боюсь, что не в этом дело, — решил оправдаться тот. — Просто этот народ глуп и недалек. Он не способен понять перспективу тех планов, что мы им предлагаем. Он ничего не смыслит ни в экономике, ни в политике. Сложно донести что-то тем, кто тебя не понимает. Мы словно говорим на разных языках.

— Значит, надо говорить с ними на одном языке, — парировал Эдвард.

— Я восхищаюсь теми, кто это умеет. Как, например, господин Иванов. Что до меня, то увольте, я не собираюсь опускаться до этого люда, а то Вы мне потом еще предложите их сленг изучить.

— Понимание — вот в этом и беда нашей современности. Жаль, что у многих оно отсутствует, — ответил Эдвард и перевел разговор, — Антуаннета, а ты не расскажешь нам о своих успехах на сцене?

Первый консул, до этого молча наблюдавший за разговором оживился.

— Антуаннета у нас поет, скоро она дает концерт в Мега Холл, с удовольствием всех приглашаю.

Гости разошлись заполночь. Дневной смене объявили отбой, и Лия отправилась спать, но заснуть у нее получилось не скоро, все не шел из головы этот разговор. «Как они могут так пренебрежительно относиться к людям? Мы ведь не рабы», — думала она и никак не могла смириться с этой мыслью.

На следующий день она попросила, чтобы ее ставили в ночные смены, ей больше не хотелось становиться невольной свидетельницей таких бесед.

Три месяца пролетели незаметно, наступил ее первый отпуск. Охране консула предоставлялись бесплатные билеты и Лия с радостью ими воспользовалась. Ей с нетерпением хотелось скорее повидаться со своей подругой.

— Ну наконец-то, — услышала она, как только вошла в казарму.

Скай налетела на нее и крепко сжала в объятиях.

— Тише, ты задушишь меня, — выдавила из себя Лия.

— Ну давай, рассказывай, мне страшно любопытно, как там все устроено, — Скай схватила Лию за руки и поволокла к одной из кроватей, чтобы присесть.

В этот момент дверь открылась, и в казарму вошел их сослуживец. Девушки резко остановились и выпрямились.

— Вы чего тут? — спросил сослуживец.

— Ничего, — тут же ответила Скай.

— А… Лия, ты вернулась, — он словно только ее за метил. — Как служба?

— Все хорошо, ты как, Мет? — спросила та в ответ.

— По-старому, ладно я пошел Скай, не забудь — в шесть сборы.

— Да я помню.

Мет ушел.

— Может, позже на нашем месте? — предложила Скай.

— Да, и я бы отдохнула с дороги.

— Тогда ложись отдыхай, а после развода встретимся.

Лия пришла на любимую крышу чуть раньше и, пока ждала Скай, немного потренировалась. Комплекс дыхательных упражнений помогал ей восстановить душевное равновесие и силы.

Скай появилась на крыше неожиданно.

— Ты уже здесь?

Лия обернулась.

— Да, немного решила позаниматься.

— Я только освободилась, командир долго не отпускал. Завтра на задание.

— Может, тогда отложим наши разговоры?

— Нет, ты что, я так тебя ждала. Я лучше не высплюсь.

— Мы тогда недолго.

— Конечно, — согласилась Скай и присела рядом с Лией, которая уже удобно расположилась на краю крыши.

— Красивый закат, — сказала Лия, всматриваясь вдаль.

— Да. Соскучилась по нашему месту?

— Мне этого не хватало. Во дворце нет ни одного уголка, где я могла бы уединиться и почувствовать себя спокойно.

— Так плохо?

— Нет. Просто тебя, наверно, рядом нет, — Лия заулыбалась и посмотрела на подругу.

— Ну и как тебе консул? Ты с ним общалась?

— Общением это вряд ли назовешь, но я стояла рядом.

Лия снова заулыбалась.

— А его семья? Говорят, у него сын и дочь на выданье.

— И откуда ты все знаешь? — Лия снова заулыбалась.

— У меня свои источники.

— Он симпатичный?

— Кто?

— Сын консула?

— Эдвард? — Лия делала вид, что не понимает, к чему та клонит.

— Да, — загадочно подтвердила Скай.

— Неплох собой. Хотя, может, это все одежда. Меня там тоже приодели, и я похорошела.

— Да ладно тебе, мне-то можешь рассказать.

— Да, он хорош собой, но нам не стоит думать о нем.

— Это почему же?

— Потому что ни к чему хорошему эти мысли не приведут. Я стараюсь быть реалисткой.

— Ты какая-то другая, словно тебя кто-то обидел. Сознавайся, в чем дело?

— Пребывание во дворце наводит тоску и уныние. Я думала, у нас тут жизнь однообразная, оказывается, там тоже.

— И все? Не верю я тебе.

— Просто там я, как нигде в другом месте, чувствую себя отбросом общества.

— Это почему же?

— Ты бы слышала, как они высказываются о нас. Они нас и ненавидят, и презирают, и одновременно боятся, словно мы зараза какая-то.

— Мы всегда знали, что аристократы высокомерные и нас не уважают. Почему тебя это сейчас стало задевать?

— Потому что, когда я здесь, в кругу таких же как я, я не чувствую себя белой вороной. И здесь я на хорошем счету, меня уважают сослуживцы, я спасла жизни многим, есть за что. Я чувствую себя необходимой этому обществу. Кто, как не мы, будет поддерживать порядок. А там меня не уважают. Таких, как мы, не уважают, — поправилась она. — Мы прислуга, которая выполняет свою работу.

— Откуда в тебе столько печальных мыслей? Куда делась та мечтательная девчонка? Хочу ее увидеть, — Скай ткнула Лию в плечо.

— Мне столько хотелось тебе рассказать. Над некоторыми вещами даже посмеяться, не знаю, куда все это ушло…

— Может, я тогда позадаю тебе вопросы? Глядишь, ты и разговоришься, — предложила Скай.

— Попробуй.

— Завела себе новых друзей?

— Нет, все какие-то унылые.

— Прямо как ты сейчас, — заметила Скай.

Лия невольно улыбнулась.

— Да там обстановка такая, что говорить не хочется. 24 часа в сутки чувствуешь себя на работе. Боишься лишнее слово сказать, все прослушивают.

— Да… Тяжело, я бы так не смогла. Зато деньги хорошие.

— Мне бы и этих хватило лишь не видеть их надменные лица. Сколько в них высокомерия и гордости. Назвали себя чистокровными и гордятся этим, смотрят на всех свысока.

Наступила небольшая пауза. Разговор никак не входил в привычное русло. Уныние побеждало.

— О, я придумала, — неожиданно вскрикнула Скай. — Тебе надо завалить работу. За что там выгоняют. Узнай и сделай это. Вернешься, и заживем по-старому.

— Это позор, о карьере потом можно забыть.

— Если ты не можешь изменить ситуацию, может тогда тебе поменять свое отношение к ней?

— Великий философ Скай! — усмехнулась Лия.

— Я не прочь быть философом. Если в нашем положении не относиться к жизни философски, она покажется совсем гадкой.

— Умеешь ты вселить оптимизма!

— Обращайтесь.

Подруги снова замолчали. На небе показались первые звезды, и по обыкновению им хотелось просто молча полежать и полюбоваться вырисовывающейся картиной. Что они и сделали.

— Интересно человечество когда-нибудь встретится с другими внеземными цивилизациями? — первой заговорила Лия, понимая, что ее уныние может передаться и подруге, и надеясь таким образом разрядить обстановку и перевести разговор в другое русло.

— Много лет люди мечтают, но так никому пока в контакт вступить и не удалось?

— Может быть, не там ищут? — Лия заулыбалась.

— А если серьезно, что ты собираешься делать? Если там так невыносимо? — Скай вернулась к прежнему разговору, потому что мысли о нем не шли из головы.

— Пока не знаю. И потом, у меня нет выбора. Мы не можем выбирать.

— Мне так тебя жаль, подруга.

Они снова замолчали. На этот раз молчание нарушила Скай, тоже пытаясь разрядить обстановку.

— Знаешь что, я думаю, тебе надо завести роман с начальником охраны, — по ее роскошной улыбке Лия понимала, что та шутит.

— У него фамилия Смурыга.

— О, с такой фамилией ему не стоит заводить романы!

Подруги снова засмеялись.

— А если честно, тебе надо попробовать с кем-нибудь там подружиться.

— Ты моя подруга!

— И останусь самой любимой, я надеюсь, а это будет новый друг. И будет не так тоскливо.

— Хорошо, я попробую воспользоваться твоим советом.

Девушки откинулись по обыкновению на спины и продолжили разговаривать лежа, только на этот раз Скай делилась новостями.

Лия пробыла дома две недели. За это время она смогла расслабиться и восстановить душевное равновесие. По возвращению она, внемля советам подруги, решила меньше думать об аристократах и их отношении к простолюдинам и попробовать найти приятеля или приятельницу для общения во дворце.

Вернувшись, Лия узнала, что ее перевели в личную охрану семьи консула, и теперь она должна была сопровождать их во всех поездках. Сначала эта новость ее огорчила, но потом она подумала, что сидеть во дворце целыми днями напролет еще скучнее, а так у нее появится шанс больше увидеть. И ощущения пришли другие. Единственное, что ее беспокоило, это то, что все чаще она сопровождала Эдварда, хотя предпочитала охранять дочерей консула, они не бросали на нее многозначительные взгляды, от которых становилось не по себе.

Приближался концерт младшей дочери и все чаще семья выезжала на репетиции. На этот раз поехал и Эдвард, и Лии пришлось его сопровождать.

Здание Мега Холл, где должен был пройти концерт, напоминало дворец как изнутри, так и снаружи. Богатое убранство, все в золоте и блеске. Мраморные скульптуры и монументальные полотна известных мастеров далекого прошлого. Некоторым экспонатам было несколько сотен лет.

Репетиция затягивалась. Лия чувствовала невероятную усталость. Без движения ее конечности словно коченели. И тут в наушник она услышала приказ проверить второй этаж. Лия подала знак рукой своему напарнику, что выходит из зала и он должен присматривать за всеми, и вышла, довольная тем, что сможет немного размять свои затекшие ноги. На втором этаже оказалось все в порядке, и по пути назад она невольно остановилась у одного из полотен, расположенных прямо в холле.

— Понравилась картина? — неожиданно услышала она за спиной.

Лия обернулась. За спиной стоял Эдвард. Он никогда не разговаривал с ней, правда, и рядом они не оказывались, обычно она ехала в машине за ним.

— Да, — ответила она как можно естественнее.

— Почему?

— При всей своей сюжетной скудности она удивительно эмоциональна.

Лия увидела удивление в глазах Эдварда. Он и правда был не на шутку обескуражен, так как привык думать, что простолюдины не получают должного образования, а потому не способны на сложные умозаключения и уж тем более на высокую оценку произведений искусства.

— Айвазовский, «9 вал», 19 век. Он один из моих любимых художников. Удивительно, как ему удавалось передавать различные состояния воды, — продолжила Лия.

— Я тоже люблю Айвазовского, как и многих других классиков Серебряного века. Мне эта картина всегда казалась чрезвычайно печальной.

— Мне кажется, она не о печали, — позволила себе заметить Лия.

— А о чем же?

— О стихии. Что такое человек по сравнению с мощью океана? — ее вопрос прозвучал как утверждение.

Лия заметила, что Эдвард слегка улыбнулся. «Не было ли это проверкой?», — подумала она.

— Если Вы так любите искусство, я могу провести для Вас небольшую экскурсию, — предложил Эдвард.

— С удовольствием, — с нескрываемым удивлением ответила Лия. Ей действительно было интересно посмотреть все экспонаты, представленные в этом холле.

— Прошу, — Эдвард невольно протянул руки, как привык это делать с дамами из высшего общества, а Лия, не подумав, за нее взялась. Оба почувствовали, как будто их слегка ударило током, и тут же, испытав неловкость отдернули руки. Лия заметила, как тот невольно сжал кисть, словно прикосновение оказалось неприятным, и она тут же пожалела, что согласилась. Ему явно претит общение с ней, но он почему-то старается быть вежливым.

— Эдвард, мы собираемся, — раздалось за спиной.

Это была Антуаннета. Она стояла в конце холла.

— Я устала, поедем домой, — капризно заявила она.

— Да, мы тоже готовы, — неожиданно ответил он.

И Лия обрадовалась, что обещанная экскурсия не состоялась. После инцидента ей уже не хотелось осматривать экспонаты в компании Эдварда.

Наступил день долгожданного концерта. С самого утра во дворце велись приготовления. Антуаннета нервничала сама и заставляла нервничать всех вокруг. С ней нянчились, как с маленьким ребенком, и Лию это позабавило, она никогда не видела подобный тип отношений, с ней точно никто не церемонился.

Чтобы охрана не выделялась, всех переодели в парадную одежду. Лии досталось изумрудное платье в пол с пышными, слегка присборенными рукавами. Она впервые надела яркие украшения из сверкающих страз. До машины она шла в длинной накидке из теплой шерсти, и никто не мог оценить ее внешний вид, но когда она ее сняла в гардеробе, все невольно обернулись. Даже Эдвард не смог оторвать взгляд. Поняв это, он смущенно отвернулся, а Лия приняла это за высокомерие и неприязнь.

В концертном зале охрану рассадили поближе к семье. Лия села во втором ряду, чтобы оказаться за спинами своих подопечных.

Семья консула долго рассаживалась. Они то вставали, то садились, то искали Антуаннету и о чем-то с ней говорили, вероятно, подбадривали ее перед выступлением. Наконец все расселись, но тут неожиданно Эдвард поднялся. Лия тут же встала, намереваясь идти за ним, но дойдя до нее, он остановился.

— Разрешите присесть рядом с Вами? — спросил он.

Лия удивилась и несколько секунд собиралась с мыслями.

— Да, конечно, — растерянно сказала она.

Они сели в кресла.

— Хочу насладиться концертом в компании ценителя искусств.

Лию снова удивили его слова.

— Я люблю живопись, в музыке я не разбираюсь, — заранее попыталась оправдаться Лия.

— Если у Вас есть вкус, значит и музыку Вы способны будете оценить.

«Он считает, что у меня есть вкус?» — недоумевала Лия.

Несколько минут они молчали.

Наконец поднялся занавес и на сцене появилась Антуаннета в окружении артистов подтанцовки. Все в ярких одеждах, украшенных перьями и стразами.

— Я думаю, Вам понравится. Антуаннета сочетает несколько техник пения и поет разными тембрами и на различной высоте, так что создается впечатление, будто это поют разные люди, — заговорил Эдвард.

— Я никогда не была на концертах. Единственная музыка, которую я слышала, эта та, что раздается из окон гуляк на трущобных улицах и та, что распевают в армии, когда маршируют на плацу. Вряд ли мой опыт позволит мне по достоинству оценить талант Вашей сестры.

— А Вы расслабьтесь и постарайтесь получить удовольствие. Думаю, музыка сама Вам подскажет.

И вот начался концерт. С первых нот Лия оцепенела. На репетициях она не слышала голос Антуаннеты, та репетировала выходы, передвижения по сцене, артистов и танцевальных групп, расставляла декорации.

Голос Антуаннеты завораживал. Она часто меняла тембр и интонацию. переходила с высоких нот на низкие и обратно. То пела лирично, почти шепотом, то громко, так, что казалось, начинали звенеть хрустальные люстры, а местами переходила на фольклор. Эти нечленораздельные подвывания погружали в атмосферу шаманских обрядов, словно действительно на сцене совершалось некое таинство. На сцене постоянно что-то менялось — артисты, декорации, танцоры. Все вместе представляло невероятно фееричное зрелище. И хотя каждая песня была о чем-то особенном, они словно рассказывали одну историю. Лия слышала, что в далеком прошлом люди ставили оперы, и она подумала, что, может быть, как-то так они и звучали. Лия ощутила бурю эмоций, музыка и очаровательный голос захлестнули ее, временами она не в состоянии была сдержать своих чувств. Ее кидало то в жар, то в холод, то она тяжело вздыхала, то вздрагивала, то на глаза наворачивались слезы, и она не в силах была их удержать. Лия настолько погрузилась в атмосферу свершающегося волшебства, что совсем забыла, какова ее цель здесь и кто сидит рядом. Когда в конце весь зал встал и аплодировал, Лия тоже поднялась и со всей самоотдачей захлопала в ладоши.

— Вам понравилось? — спросил Эдвард, который в течении всего концерта не проронил ни слова.

И тут Лия вспомнила о нем.

— О да, это было восхитительно. Вы правы. Ваша сестра очень талантлива. В какой-то момент мне показалось все это невероятным и невозможным.

— Я знал, что Вам понравится.

Эдвард улыбнулся, и Лия улыбнулась в ответ.

— Прошу, — он снова подал ей руку.

Несколько секунд Лия колебалась, но, увидев решимость в его взгляде, подала руку, и он помог ей выйти из занимаемого ряда. На этот раз он не отдернул руку и не сжал ее следом. А Лия поймала себя на мысли, что это приятно, когда за тобой ухаживают. О таком она читала только в книгах.

После этого Эдвард ушел к семье, и Лия осталась одна. Оказавшись наедине с собой, она наконец смогла привести свои чувства в норму и вспомнила о своих прямых обязанностях.

Эту ночь Лии не спалось, она думала о силе искусства и о том, как может перевернуть мир простое предоставление руки. Она не строила никаких иллюзий по поводу мотивов, побудивших его это сделать. Она понимала, что это ухаживание всего лишь джентельменский жест. Но ей было так приятно, что она невольно начала завидовать тем женщинам, которые получают столько внимания каждый день. И жизнь снова показалась ей не справедливой. Но к утру ей удалось взять себя в руки. Самообладания ей было не занимать.

Конец ознакомительного фрагмента.