Как раньше не будет

Юлия Р. (2024)

Проснувшись утром, молодая девушка по имени София обнаруживает, что оказалась в теле младенца. А если быть точнее, в своём собственном теле, только много лет назад. Сон ли это или новая реальность, ещё предстоит выяснить. История для нынешних тридцатилетних и тех, кто желает ненадолго прыгнуть в детство, словить немного настольгии и неплохо провести время в компании лёгкой истории.

Глава 2

София думала, что за время стажировки её напичкают информационным фаршем, как щуку перед Новым годом. Но Наташе Морозовой, засланному инструктору из другого филиала, такие заморочки были ни к чему. С трудом переживая временную ссылку, она с неохотой отвечала на резонные вопросы Софии, с мастерством слизня соскальзывала на не относящиеся к делу темы, а то и вовсе сползала в откровенные сплетни. Их количество и разнообразие приводили в замешательство даже видавшую виды Софию, вынужденную на протяжении нескольких лет отсиживать рабочее время у главного источника небылиц в коллективе. Благоразумно отмалчиваясь, она подметила для себя, с какой элегантной лёгкостью люди раздувают заурядные вещи до масштабов планетарной значимости и решила, что изо всех сил постарается отгородить себя от этого тлетворного и, как правило, не сулящего ничего хорошего процесса.

За оставшееся время Наташа успела показать помещения без каких-либо разъяснений, что и как должно в них быть устроено, помогла провести инвентаризацию, результаты которой вряд ли перекрыли бы все вместе взятые зарплаты сотрудников кафе, и передала отчётность и прочую документацию от прежнего менеджера, сбежавшего с должности месяцем ранее.

— Ну всё. Удачи тебе на новом месте! — подытожила Наташа и оставила ошалевшую Софию в одиночестве.

«Сейчас бы не помешало исчезнуть», — раздосадованная, она слонялась по кабинету, боясь показаться на глаза подчинённым, которые, судя по всему, возненавидели её с порога, и не понимала, чем занять остаток рабочего дня.

В дверь постучали. С разрешения в кабинет протиснулась Тамара Степановна — технолог и по совместительству одна из самых приятных женщин.

— Не помешаю, Софья Романовна?

— Тамара Степановна, какая я для вас Романовна? Мне неудобно. Обращайтесь ко мне по имени, пожалуйста, — запротестовала София.

— Между нами можно, но остальным такую привычку не поощряй. Девушка ты хорошая, только в коллективе на этом далеко не уедешь. Построже с ними надо. Я местных синичек давно знаю, им только покажи душонку — пережуют и выплюнут. Так что делай свою работу и не гонись за добрым словом.

— Поняла. Я постараюсь.

От участия по-родительски заботливого Софии стало спокойнее. К Тамаре Степановне она прониклась с первого дня знакомства. Это случилось на предновогоднем корпоративе, когда, уплетая кусочек лучшего в своей жизни торта, София с набитым ртом высказывала восторженную похвалу мастеру, сотворившему сей шедевр вкуса, не зная, что виновница положительного отзыва скромно стоит у неё за спиной и с добродушной улыбкой внемлет каждому её слову. Чуть позже, после получасового разговора в сторонке от отплясывающего под «Дискотеку Аварию» коллектива София и Тамара Степановна подружились совершенно. Разница в возрасте почти в тридцать лет и отдалённость рабочих мест помехой не стали. Уникальные взгляды на жизнь и уважительное отношение к этой разнице заякорили между ними неподдельный интерес и доверительное отношение друг к другу.

Работа в команде с Тамарой Степановной — один из плюсов, который подтолкнул Софию к согласию на повышение. Она знала, что на этого человека всегда можно положиться. Вот как сейчас.

— Собирайся-ка ты домой. Вон бледная какая! — подметила Тамара Степановна. — И не переживай, я за всем здесь присмотрю. А завтра с новыми силами начнёшь разбираться, что к чему.

Себастьян дожидался хозяйку на коврике в прихожей. Не успела София приоткрыть входную дверь, как кот юркнул через узких проход на площадку и повернул к лестнице наверх. Видимо, решил прогуляться по своим джентельменским делам. О наступлении брачного периода он сообщил ночью, проорав на всю квартиру басистое «ма-а-о-о», предназначенное то ли для кошечек из соседнего района, то ли для призыва демонов прямиком из ада. План побега оборвался на первой же ступеньке лестницы. София схватила беглеца и, ворча о заразе, поджидающей всех непослушных котиков за порогом, затащила шестикилограммового зверя обратно в квартиру.

Не смотря на ранний уход с работы, добраться до дома удалось только к шести часам. Вымотанная нелёгким днём и дальней поездкой на общественном транспорте, София полуживая сидела на кухне, топила чайный пакетик в кипятке и жаловалась на всё подряд коту. Себастьян внимательно слушал и изредка по-кошачьи поддакивал хозяйке.

— Зачем я на это подписалась? Уволилась бы, да и всё тут. Я заметила, как поварихи смотрят на меня. Как удав на цыплёнка. Конечно, припёрлась молодушка ни в зуб ногой, а они сколько уже там работаю? Лет семь? Вот что я с них спрошу?

— Мау.

— Это то понятно, — вздохнула София и отхлебнула светло-фисташковый напиток, — но я даже пробовать не хочу.

Чего хотелось по-настоящему, так это провалится в прошлое, убежать надолго от здесь и сейчас. София думала об этом и не могла уснуть. Она ёрзала ногами под одеялом в безуспешном поиске удобного положения, скакала от одной мысли к другой и с садисткой дотошностью, в самых ярких красках, перебирала все оплошности прошедшего дня и своей жизни в целом. Почему быть взрослым равно страдать? В детстве всё было намного проще: проблемы решались родителями, дружба завязывалась запросто, без оценки внешности и сомнений. Тебя не заботила политика, погода на улице, деньги и то, как ты выглядишь в глазах других, когда танцуешь, играешь, живешь. От тебя требовалось всего то быть послушным, хорошо кушать и не болеть. Конечно, и там хватало недоразумений. Но те моменты, когда-то тянувшие за собой шлейф из сожалений и печали, с высоты прожитого за годы начали казаться малозначительными и глупыми.

«Когда-нибудь и этот день перестанет быть плохим», — София заземлила в этом выводе все свои переживания, и напряжение постепенно упало к нулю.

Засыпая, она сквозь дрёму повторяла, как мантру:

«Помни об этом, помни.»

На утро София с сожалением обнаружила две вещи: первое — она проснулась в своей квартире; второе — из этой квартиры ей предстоял долгий путь до работы, которую она уже сейчас ненавидит больше, чем прежнюю. Похныкав перед зеркалом, пока чистила зубы, и над чашкой кофе, так и оставшейся нетронутой, Софа кое-как совладала с собой и без надежды на хорошее отдалась течению рабочего дня. До вечера её протащило через проверку, инициированную начальством из головного офиса, через отчёты и объяснительные, последовавшие за этой проверкой, через малоприятные разговоры с поставщиками, которым кафе, как оказалось, задолжало приличные суммы, и через дурацкие ситуации с посетителями и персоналом. Автобус выплюнул пережёванную Софию на остановке у дома примерно к девяти часам вечера. Единственное, чего хотелось, так это уснуть и больше никогда не просыпаться.

Но она проснулась.

— Да ладно! — от восторга София чуть не слетела с кровати.

Второй ярус её спального места, как и у других девочек, был отгорожен невысоким бортиком, перевалиться через который не составило бы особого труда. Не веря своему счастью, София с улыбкой, расползшейся во всю возможную длину, разглядывала спальню детского спортивно-оздоровительного лагеря, в котором прошла её единственная в жизни смена, когда Софии только-только исполнилось двенадцать лет. Она моментально вспомнила, как всё было устроено. И вот она снова здесь!

Все ещё спали. Софа посмотрела на наручные часы. Аккуратные, с серебристым ремешком и россыпью разноцветных страз, те самые, которые она вскоре потеряет в походе, поблёскивали на тоненьком запястье, подсказывая, что до подъёма осталось примерно полчаса. София перевесилась через край кровати, посмотрела на сопевшую снизу Лиду — хорошенькую девчушку с тёмно-русым цветом волос, пока ещё неиспорченным химией, — и по-матерински улыбнулась её забавной манере спать с приоткрытым ртом. Софа благоразумно постаралась не шуметь, поудобнее пристроилась под одеялом и замерла в волнительном ожидании предстоявшего дня, прислушиваясь к каждому шагу в коридоре.

Минут через пятнадцать снизу шумно зевнули. София заглянула за край кровати и увидела мятую мордашку только что проснувшейся подруги.

— Приветик! — прошептала София.

— Приве-ет! — протянула заулыбавшаяся Лида.

Она выползла из-под одеяла, поднялась наверх к Софии и, заключив её в объятья, зашептала на ухо:

— Хорошо, что ты больше не обижаешься на меня. Я думала, что, если не простишь, сбегу, на фиг, домой. Ты точно больше не злишься?

София что-то такое припоминала, но, уверенная в пустяковости произошедшей когда-то ссоры, без промедлений ответила:

— Нет.

Лида ещё крепче сдавила её в объятьях и звонко поцеловала в щёку.

— Ты самая лучшая в мире подруга!

Прозвучало: «Подъём!»

После поднятия флага, зарядки, водных процедур и завтрака отряд в полном составе под руководством вожатых Аллы Владимировны, она же Гречка, и Вадима Андреевича, он же просто Вадим, собирался на прогулку в лес.

— Ребята, поактивнее, — подбадривала Гречка копошившихся, — головные уборы не забываем!

Если бы не ярко-зелёное поло с эмблемой лагеря — обязательный элемент одежды вожатого — и звонкий голос, Алла Владимировна давно бы затерялась в толпе детей. Рост метр пятьдесят шесть и худоба, которую она старательно поддерживала на одной крупе, подарившей ей по итогу прозвище, не позволяли выделяться на фоне других. Но её лёгкая энергичность, внимательное отношение к окружающим, неподдельная любовь к делу и куча талантов завоевали ни одно сердце не только в отряде, но во всём лагере. В отличие от Вадима Андреевича, в большей степени выполнявшего роль помощника, носильщика тяжестей и пастуха, Гречка без устали генерировала идеи на все случаи лагерной жизни, с лёгкость поддерживала разговор на любые темы, будь то фильм, музыка, спорт или компьютерная игра и умело направляла всех и каждого, не взирая на характер, настроение и погоду внутри коллектива и за окном. Она действительно была умницей и лучшей вожатой лагеря.

— Какая же она всё-таки девочка, — вздохнула София, наблюдая за Аллой Владимировной со стороны.

Путь пролегал вдоль ручья, до излучины горной реки, а оттуда через небольшую берёзовую рощу, упиравшуюся в обширную поляну. Прогулка до неё заняла добрых сорок минут. Алла Владимировна распорядилась о привале и свободном времени без разбега за пределы видимости. Мальчишки тут же принялись носиться с мячом, прихваченным с собой Вадимом Андреевичем, а девочки, как козочки, поскакали по поляне, собирая лучшие экземпляры цветов для будущих венков. София валялась в траве с Лидой, грызла стебель осоки и разглядывала проплывавшие мимо облака.

— Как же хорошо! — в медитативном спокойствии выдохнула София.

— У тебя ноги не болят? — ныла Лида. — Кажется, я себе мозоль натёрла.

Над их головами выросла Алла Владимирова:

— Мозоль? Ну-ка покажи.

Лида с неохотой поднялась, расшнуровала кроссовки и продемонстрировала вожатой покрасневшее место над пяткой. Пока пострадавшей оказывалась первая медицинская помощь, София в блаженной неге ловила на своём лице солнечное тепло и мягкий ветерок.

— Почему для взрослых не сделают похожий лагерь? — задалась она вопросом.

— Хах! Зачем взрослым лагерь? У них и так всё клёво, — хмыкнула сидевшая поблизости Таня.

— Это тебе так кажется. Иногда дядям и тётям тоже нужно подурачиться или вот так поваляться в траве без общественного осуждения. Да же, Алла Владимировна?

— Я отдыхаю вместе с вами, ребята, поэтому мне отдельное место для этого не нужно, — пожала плечами вожатая, укладывая аптечку обратно в рюкзак.

«Ну да. Это ты ещё жизни не хлебнула», — по-доброму проворчала София.

— Вот видишь, дурацкая идея, — съехидничала Таня.

— Много ты понимаешь, мелкая!

— Пфф! На себя посмотри!

— Девочки, прекратите немедленно! — вмешалась Гречка и обратилась ко всем остальным: — Общий сбор! На подготовку две минуты и выдвигаемся в направлении лагеря. Не забывайте свои вещи, проверьте рюкзаки.

София посмотрела на пустое запястье и ухмыльнулась. Так же, как и пятнадцать лет назад, заметить, где она обронила часы, не удалось.

После плотного обеда все разбрелись по своим комнатам. Кто-то из девочек читал, кто-то писал дневник или сочинял сценарий к предстоявшему творческому вечеру. Трое занимались стенгазетой, а Лида с Ариной полушёпотом играли на нижней кровати в «Морской бой». София всему этому предпочла дневной сон.

Ей снилось детство. То самое, в котором она сейчас отдыхала. То она пела под гитару у костра с другими ребятами «Батарейку», путаясь в тексте, но не подавая виду, то играла с мальчишками в «Квадрат», старательно отбивая мяч со своей четвертинки, то скакала от деревяшки к деревяшке в школьном дворе, пытаясь увернуться от шустрого водящего. «Белка на дереве», кажется так называлась эта игра.

София изо всех сил старалась не возвращаться домой. Она чувствовала, что стоит только пересечь порог квартиры, как случится что-то необратимо печальное. Но как бы она не сопротивлялась, сну удалось обмануть её: за приоткрывшейся дверью в учебный класс она увидела пустоту дома. София не успела среагировать, как её тело затянуло в комнату. Она в секунду превратилась в старуху, замученную и удручённую, с чувством безысходности и тоски. Еле передвигаясь в пространстве расширившегося до невообразимого количества комнат, Софа вглядывалась во все переходы и закоулки в надежде найти выход на улицу. За одним из углов она очутилась на рабочей кухне, где, как в фильме ужасов, царил жуткий полумрак, на последнем издыхании мерцало аварийное освещение, а кнопки от оборудования зловеще перемигивались между собой красным светом. Помещение переполнилось людьми. Это были сотрудники кафе. София принялась объяснять им, что и как должно быть устроено на рабочих местах, но те только посмеивались и продолжали назло делать всё неправильно, не так, как требовала она.

«Это невозможно, невозможно! Просто не выносимо!» — стонало сознание.

София сделала попытку улететь от всего этого. Но сколько бы она не отталкивалась от земли, выше чем на высоту прыжка подняться не удавалось. Помня, что когда-то у неё хорошо получалось летать, она не прекратила бороться с притяжением и забормотала речитативом в помощь себе:

Сорву с себя, что смогу, что мешает жить

И стоя, и на бегу — знаю, кем мне быть

Где в этот раз чёртов шанс изменить судьбу?

Надежда есть — ждать час икс! Just one fix¹

Наконец воздух начал подхватывать тело. София поднялась к потолку и почти вырвалась из комнаты, как бежавшие следом поварихи схватили её за ноги и потащили назад.

Софа проснулась. В комнате шумели суета и оживлённая болтовня. К ней на кровать заглянула Лида:

— Вот ты спать, конечно! Вставай, полдник проспишь.

— Угу, — приходя в себя, только и смогла произнести София.

После полдника запланированный Брейн-ринг на природе, пришлось перенести в спортивный зал. Первые две-три капли дождя подтянули за собой плотный ливень, в момент подтопивший по щиколотку места пониже. Вода ушла быстро, но мелкий дождик продолжил идти ещё добрые полчаса.

В играх участвовали дети средних и старших отрядов, поделённые на пять команд по восемь человек. Остальные разместились по периметру зала и внимательно следили за ходом соревнований. Учувствовать в этот раз Софии не хотелось. Хотя она уже не помнила ни одного вопроса и уж тем более ответов к ним, для неё игра закончилась много лет назад. К тому же, посчитав себя на пару голов умнее школоты, София решила не светить превосходством и предусмотрительно затерялась в толпе зрителей до начала жеребьёвки. В центр её вытянула Алла Владимировна, приговаривая: «От судьбы не уйдёшь!»

— Вот уж действительно ирония, — бубнила себе под нос София, усаживаясь за стол.

Она пробежалась глазами по лицам сокомандников и вздохнула:

«Как по сценарию… Раз такая пьянка, повеселимся на полную катушку».

София решила учувствовать. Принятое ранее решение схлопнулось под натиском возникшего желания сразить малолеток эрудированностью и начитанностью. Рука подвисла в сантиметре от кнопки.

Прозвучал первый вопрос:

— Какое слово переводится с греческого, как «сосновая шишка»?

— Чиво-о-о?.. — растерялась София.

Остальных, в отличие от неё, ничего не смутило. Дети бодро колошматили по кнопкам, порой даже не дослушав вопроса, и по сигналу ведущего без промедлений выкрикивали ответ. Иногда Софии удавалось припомнить или даже словить в голове полноценную отгадку, но это, как правило, происходило много позже, чем у всех остальных участников.

«Вот я тупая…» — злилась на себя Софа и всё ниже сползала под стол.

Её личные сорок минут позора длились, как два часа. Чтобы совсем не казаться «отсталой», она пыталась предлагать всплывавшие в голове варианты, но почти сразу затихала, понимая, что верный ответ нашёлся без её помощи.

Игра закончилась. Без изменений в исторической линии победителями стали «Сырники». Сокомандники Софии, казалось, совершенно не расстроились из-за проигрыша. Они, конечно, для приличия повздыхали и поныли при объявлении результатов, но на этом их страдания ограничились.

Солнце успело подсушить площадки и намеченные на вторую половину дня «Весёлые старты» переместились на улицу вместе с воспитанниками, вожатыми, инструкторами по плаванию и физкультуре, врачом и директором. Только Софии там не было. Крадучись тихой сапой, она смогла улизнуть из-под присмотра Аллы Владимировны, пробежать незамеченной через всю территорию лагеря и скрыться в отдалённом уголке за садом, где догнивала полуразвалившаяся беседка и без надежды на обновление доживали свой век цепные качели. У Софии было примерно полчаса прежде, чем её исчезновение заметят. В общем-то, для уединённого самокопания времени вполне достаточно. Она удобно разместилась на сиденье, оттолкнулась ногами от земли, создавая небольшую амплитуду движения, и под тихий скрип правого подшипника отдалась ощущению полёта.

«Что ж. При плохом раскладе я пробуду здесь пару дней, при самом плохом — могу исчезнуть в любом момент. Не хотелось бы, конечно. Главное продержаться (как будто я в силах на это повлиять)… И всё же. Дотянуть бы до завтрашнего вечера, а большего мне и не надо.»

Пользуясь, без преувеличения, волшебной возможностью, София смаковала каждую минуту, проведённую в прошлом. Без переживаний, конечно, не обошлось. Конфуз с Брейн-рингом выбил её на время из колеи. Искупавшись в стыде из-за своей самоуверенности, она вынырнула с подмоченным самолюбием и в знак смирения пообещала себе впредь не задирать нос.

Тем не менее, беззаботное время вместе с двенадцатилетним вместилищем не могли запретить думать по-взрослому о причинах путешествий во времени. Да, София была безмерно благодарна той могучей силе или неизвестному науке физическому явлению, что перебрасывали её обратно в детство, но назвать это случайностью язык не поворачивался. Наверняка она должна что-то сделать, изменить или исправить. До перестройки миропорядка, понятное дело, ей не дотянуться во всех смыслах. Значит, перемены должны коснуться людей, находившихся рядом.

Один такой человек по всем пунктам больше прочих подходил для «спасения». Маша Степанова — славная девушка, талантливая и красивая во всех отношениях — следующим вечером на своё шестнадцатилетние совершит непоправимое. После о случившемся напишут в газетах с непременной вставкой ЧП в каждый заголовок.

«Я не позволю её умереть!» — София в полёте спрыгнула с качели и, уверенная в своём плане, поспешила вернуться ко всем остальным.

— Ты где была? — подбежала к ней Лида.

— На качелях качалась.

— Ой, скажешь тоже. Тебя Гречка спрашивала.

— А ты что?

— Сказала, что в туалете заседаешь.

— Ловко! Я б не сообразила, — похвалила Софа.

На площадке формировали новые команды. София без возражений заняла место в строю и, получив номер при расчёте, пополнила ряды «Анонимных спринтеров». Она знала, что на этот раз её команда победит, но всё равно не позволила себе расслабиться и выложилась на полную в каждом конкурсе, приведя в восторг своими спортивными показателями не только сокомандников, но и саму себя.

— Умничка! — похвалил её Вадим Андреевич.

София в смущении опустила глаза. Внутреннее ликование выдавали лишь сдерживаемая улыбка и припрыжка через три бодрых шага. Она уже успела забыть, как это — чувствовать себя счастливой от приятной усталости.

«Надо бы снова в зал походить», — наметила она для себя занятие по возвращении в будущее.

День длился на удивление долго и смог вместить в себя столько разных занятий, что в какой-то момент Софии показалось, будто её нахождение в лагере длится не десять, а все сорок восемь часов. Удивительный парадокс детства: будто время замедляется специально, чтобы все успели побыть детьми.

Тем не менее, завершающий пункт наступил. Долгожданная для многих дискотека развернулась под звуки популярной музыку и перемигивание разноцветных лампочек в ветках деревьев.

София сидела с Лидой на скамейке и наблюдала за группками танцующих подростков. В основном это были девчонки. Мальчишки топтались по краям танцплощадки и лишь изредка влетали в центр, чтобы в спешке исполнить свой диковинный танец, больше похожий на ритуальный. Девочки кокетливо посмеивались над ними и перешёптывались между собой, поминутно стреляя глазками в сторону объектов симпатии.

«Как же это мило!» — вздыхала София.

— Я тебе точно говорю: Катюха на Ромку запала, — не умолкая, зудела Лида.

— Вот с чего ты это взяла? — уточнила София.

— Так ты посмотри, как она на него пялится.

— Ну?

— Как кошка на сметану.

— Допустим.

— Ну какой ей Ромка? У неё мозгов, как у курицы, и волос на одну драку! — Лида деловито подбоченилась.

Софа прыснула смехом:

— Ой, Лидок, ты нисколько не изменилась! — и добавила чуть погодя: — Хочешь, я тебе погадаю?

— А ты умеешь? — собралась в внимание Лида.

— Да, — уверенно соврала София, — по руке. Меня одна бабка научила.

— Я её знаю?

— Кого? Бабку? Нет. Это наша дальняя-предальняя родня. И вообще, она уже померла, — на всякий случай перестраховалась София.

— Классно. В смысле, не классно, что она умерла, а классно, что ты умеешь гадать, — затараторила Лида, протягивая ладони.

— Так. Что тут у нас? Вижу, что ты проживёшь интересную и насыщенную жизнь. Будешь много путешествовать. Твоя работа будет связана со спортом: станешь фитнес-тренером.

— Это кто?

— Это человек, который учит людей физкультуре.

— А-а-а, поняла. Я, типа, физруком буду?

— Типа. Только для взрослых и за хорошие деньги. Вот здесь вижу, что в семнадцать лет ты встретишь парня. Имя у него будет звучать, как Вэ, Во, — София старательно отыгрывала роль. — А, вижу — Валера. Но ты сразу гони его в шею, потому что он испортит твои лучшие годы и вообще он — козел. Поняла?

— Поняла, — преисполненная таинством еле слышно произнесла Лида.

— А вот в двадцать четыре ты встретишь… Подожди, плохо видно, — Софа поднесла её ладони поближе к своему носу, помычала на них и объявила: — Встретишь Максима, такого высокого и симпатичного блондина. Вот он — твой настоящий суженный. У вас родится дочка, и вы проживёте долгую и счастливую жизнь.

— Ого! — Лида внимательно обсмотрела свои руки со всех сторон, будто сверяя информацию. — И всё это ты увидела здесь?

— Как-то так, — пожала плечами София. — Главное запомни: Валера — нет, Максим — да.

Ди-джей объявил: «Танец со шваброй». Мальчишки, видимо ожидавшие весь вечер только этого, вынырнули из своих укрытий и всей толпой высыпали на танцплощадку. Прикрывшись правилами игры, они чувствовали себя гораздо увереннее, нежели в рамках обычной дискотеки.

— Пойдем танцевать, — предложила Лида.

— Вот уж спасибо! — запротестовала София. — Эти лоси сшибут и не заметят. Я, пожалуй, лучше здесь посижу.

— Как хочешь, — не стала настаивать Лида и поспешила к остальным.

Ведущий разделил всех желающих на пары мальчик-девочка, а оставшемуся без партнёрши Мишке вручил швабру. Он, конечно, всегда был ещё тем артистом. Причём это касалось не только сцены, где его звезда горела ярче всех, но и обыденной повседневности. Кружась под «Руки Вверх!» в обнимку с уборочным инвентарём, он с лёгкостью балетного танцора маневрировал между другими участниками и весьма изобретательно выделывал танцевальные па. Правда его идиллия с шваброй длилась недолго: стоило ди-джею поставить мелодию на паузу, как Мишка умчался на поиски другой партнёрши, отбросив от себя подальше реквизит.

Игра длилась ровно одну песню. Следующий медляк объявили заключительным. Площадка тут же опустела больше чем на половину. Редкие парочки, сложившиеся стихийно благодаря игре или другому случаю, не торопясь пошатывались под минор музыки.

Когда-то София каждую дискотеку ждала, чтобы в завершении вечера кто-нибудь из старших пригласил её на медленный танец. Чудо не происходило. Да и с какой стати этим (в её тогдашнем представлении) богам Олимпа снисходить до маленькой девочки, даже не начавшей оформляться в девушку? Сейчас-то те же мальчишки видятся иначе и тянут разве что только на купидончиков. К тому же внимания от них более не требовалось. София, не дожидаясь конца, поднялась со скамейки и направилась к своему корпусу готовиться ко сну. Для неё всё, что должно было случиться сегодня, случилось.

Заснуть не удавалось. Вроде бы всё было в порядке: в комнате прохладно, комары не мешают, никто не шумит и усталости за день получено достаточно. Но сколько бы София не искала удачного положения, даже дремота не пыталась ею завладеть. Видимо, дневной сон оказался не такой уж хорошей идеей.

Она осторожно спустилась вниз и, стараясь не шуметь, вытащила из сумки спортивные штаны, кроссовки и ветровку. Переодевшись, она взяла обувь в руки и в одних носках проскользила до двери. Через щель коридор хорошо просматривался: горел тусклый свет от светильника на посту охраны и никого не было видно. Прошмыгнув к противоположной от двери стене, София короткими перебежками добралась до выхода и выскользнула в прохладу ночи.

Дома она бы с часок повалялась с телефоном, полистала бы ленты во всех соцсетях или насмотрелась бы shorts в YouTube до рези в глазах, а после б обязательно уснула. Здесь приходилось импровизировать. Ночная прогулка на свежем воздухе по охраняемой территории, как вариант, вполне устраивала.

Безопаснее всего побродить подальше от спальных корпусов. Выбирая участки потемнее, София перебегала от одного укрытия к другому, поминутно останавливалась и прислушивалась. Добравшись до последнего здания, она повернула к скверу и уже выдохнула, как где-то слева послышался плачь. Она замерла. Через мгновение тишины до её слуха донёсся откровенный скулёж.

— Да ё моё! — заворчала София и повернула в сторону чьих-то страданий.

В песочнице под грибком сидела Алла Владимировна. Она уткнулась лицом колени и вздрагивала при каждом всхлипе.

— Всё так плохо? — Софа благоразумно остановилась подальше от вожатой.

Гречку передёрнуло от неожиданности и подбросило на ноги.

— Что? Кто это? — растерялась она.

— София Мельчакова.

— Ты что здесь делаешь?

— Мучаюсь, как и вы. Только я от бессонницы, а вы, судя по всему, из-за любви.

Гречка в спешке вытерла глаза и шагнула в сторону Софии.

— Давай, я отведу тебя обратно.

— Ещё чего, — попятилась Софа. — Вам определённо нужно успокоиться, а я уж точно никуда не пойду.

— Не болтай ерунды.

— Ещё шаг сделаете — я закричу. Оно вам надо?

Алла Владимировна замерла на месте, видимо соображая, чем ей это грозит.

— Послушай, Соня…

— Меня зовут София, — перебила она вожатую, — и сколько бы вы здесь не старались, я всё равно никуда не пойду. Давайте присядем и поговорим.

Высказавшись тоном, не терпящим возражений, Софа двинулась по направлению к скамейке. Алла Владимировна поплелась за ней.

— Вы ж с Вадимом поругались?

— Сон…, Софья, во-первых, с чего ты это взяла? А, во-вторых, я не стану обсуждать личные проблемы с воспитанником.

— Как будто у вас масса вариантов. Подружек рядом нет, а коллегам обычно плевать на таких, как вы. Я-то знаю: кроме начальства, трудоголиков никто не любит. К тому же, со своей стороны могу поклясться, что ни одна душа не узнает о нашем разговоре.

— Ты так странно говоришь. Если честно, меня это пугает, — вожатая с настороженностью смотрела на Софью.

— Я бы хотела вам всё объяснить, но боюсь, что вы не поверите. Если по-простому, то я намного старше, чем выгляжу. Примерно лет на пятнадцать. В каком-то смысле, я даже старше вас. Такая вот особенность… мозга. Поэтому мне приходится притворяться, чтобы никого не напугать, как вас сейчас.

Алла Владимировна улыбнулась, и Софа поняла, что ей не верят.

— Хорошо, пойдём с козырей. Вы верите в ясновидящих?

Вожатая пожала плечами.

— Да ладно вам. Все, особенно когда плохо, начинают верить экстрасенсам.

Гречка выдохнула и, видимо, решила подыграть:

— Верю.

— Прекрасно! Вам крупно повезло, потому что перед вами настоящий ясновидец, — пошла София по проверенному пути, — и я вижу, что вы сегодня поругались с Вадимом Андреевичем из-за вашей беременности.

Повисла пауза. Алла Владимировна в ужасе смотрела на Софию и не смела пошевелиться.

— Всё в порядке?

— Вот же скот! — произнесла вожатая сквозь зубы. — Так это он тебя подговорил? Ох, как это низко использовать ребёнка.

Алла Владимировна всклочила со скамейки, схватила Софию за руку и поволочила за собой.

— Ну сейчас он у меня получит.

— Нет! Он здесь вообще ни при чём… — запротестовала Софа и кое-как вырвалась из крепкой хватки. — И ничего он не получит, потому что свалил уже давно.

— В каком смысле «свалил»?

— Сбежал, уехал, кинул вас — так понятнее?

Глаза вожатой ещё больше округлились, и, если б не было так темно, София увидела бы в них появление новых слёз.

— Послушайте, постарайтесь успокоиться. Я вам клянусь, меня никто не подговаривал. Я ведь не виновата, что вижу будущее.

— Перестань!

— Хорошо-хорошо. Вы мне не верите. Но, может быть, то, что я вам скажу, как-то вас успокоит.

— Ничего не хочу слышать. Пожалуйста, пойдём спать. Я устала.

София вздохнула с сожалением и, опустив голову, побрела за вожатой. Они молча дошли до нужного корпуса и почти без слов расстались у дверей спальни.

«Завтра будет кошмар», — подумала Софа и забралась с головой под одеяло.

За ночную прогулку её так и не наказали. Даже до профилактической беседы тет-а-тет со старшим вожатым не дошло. Да что там старший, сама Алла Владимировна делала вид, будто ничего не случилось. Изнурённое ночной бессонницей лицо вымученно транслировало положенные вожатому дружелюбие и оптимизм. На подлинность вся эта игра не тянула. Дети замечали. Дети задавали вопросы. Гречка, как могла, отшучивалась и на автопилоте продолжала выполнять свои трудовые обязанности.

Не трудно догадаться, что творилось в голове вожатой. Софа прекрасно понимала её и искренне сочувствовала. Что такое остаться наедине с проблемой и не иметь опоры в своём или, на худой конец, в чужом опыте, она знала не понаслышке. Когда не стало тёти, жизнь, как она есть, обрушилась на голову с ещё не окрепшим после опекунского инкубатора мировосприятием. Всё оказалось не так просто, гладко и радостно. Пришлось потратить кучу времени, пустить в расход не одну сотню тысяч нейронов и, только смерившись с участью взрослого человека, научиться жить по новым правилам.

— А куда Вадим Андреевич подевался? — спохватилась Лида только после полдника.

— Его срочно вызвали домой, — хмыкнула София. — Говорят, семья узнала о неожиданном пополнении.

— Наследство что ли?

— Можно и так сказать.

Как бы не было обидно за Аллу Владимировну, сегодня в помощи больше прочих нуждалась Степанова Маша. Пока ничего не предвещало беды. Новоиспечённая шестнадцатилетка, высвеченная всеобщим внимание по случаю личного праздника, принимала поздравления и с не проходящим румянцем на щёчках порхала от одного человека к другому.

София приглядывала за ней и словно тень следовала за Машей. Слежке ничего не препятствовало. Ускользать из-под присмотра вожатой удавалось без особых проблем. Гречка то ли по невнимательности, обострившейся под прессом переживаний, то ли по каким-то личным соображениям позволяла Софии бесконтрольно перемещаться по территории лагеря вне отряда.

— Не забудь про репетицию перед дискотекой, — всего лишь напомнила Алла Владимировна и отпустила воспитанницу на все четыре стороны.

Игры в шпионов продлились до самого вечера. Софа прекрасно знала, что до отбоя Степанова не причинит себе вреда. Но было как-то спокойнее, пока девчушка находилась в её поле зрения. К тому же, никто толком не знал, что стало причиной самоубийства. Говорили разное и, как часто это бывает, вменяли вину неразделённой любви, помноженной на подростковый возраст. Ничего подобного София не заметила. Лёша Савин — Машин избранник — печальноликий и тощий до неприличия молодой человек, казалось, в жизни не видел ничего прекраснее своей девушки. Он умело транслировал надменность для прочих и таял, как льдинка на ладони, при виде возлюбленной. Такие, как Лёша, выбирают спутниц жизни раз и навсегда. Такие, как Лёша, несут верность и преданность до гробовой доски.

После получасовой репетиции к отчётному концерту все разбежались по спальням. Вот-вот начнётся дискотека. В комнатах девочек творился полнейший хаос. Они носились от тумбочки к тумбочке, перебирали сумки на предмет неиспользованных по случаю вещей, обменивались заколочками и резиночками, мастерили причёски себе и менее умелым подружкам, смеялись и, как положено юности, волновались в предвкушении.

София тоже начинала нервничать. Она могла бы предупредить кого-то из старших и не тащить груз ответственности за чужую жизнь в одиночку. Только кто ей поверит? Вчерашний вечер показал, как трудно ребёнку переубедить в чём-либо всезнающего взрослого. Всё же кое-что она предприняла.

— Я тебя прошу, только не усни, — настаивала София, передавая самодельный конверт Лиде.

— А что там?

— Важное послание. Пожалуйста, сделай всё, как я сказала.

Лида кивнула и спрятала записку себе под подушку.

Непримечательного вида строение, использовавшееся для хозяйственных нужд, стояло чуть поодаль от спортивной площадки. Кроме луны эту часть лагеря ничего не освещало. София притаилась за углом склада так, чтобы её никто не заметил, и замерла в ожидании Маши. Она появилась через пару минут. В её руке поблёскивало что-то длинное и по виду острое.

«Не поняла», — опешила София, ожидая увидеть верёвку с мылом вместо осколка стекла.

Такой расклад не очень-то обнадёживал. Скорее усугублял ситуацию. Нужно действовать быстро и осмотрительнее.

Маша облокотилась о стену и замерла в нерешительности с осколком над левым запястьем.

— Это страшнее, чем кажется, — предупредила её София.

— А? — будто из транса откликнулась Маша.

Софа приближалась к ней медленно и старалась говорить спокойным, ровным тоном:

— Я не знаю, что с тобой случилось. Наверняка, это что-то очень серьёзное. И мучительное. Иначе тебя здесь не было бы, — она остановилась в паре шагов от Маши и добавила: — Меня здесь тоже не было бы, не знай я о боли.

Маша всё так же сжимала осколок в руке, но убрала его от запястья. Она не решалась заговорить. Смотрела на Софию пустыми глазами, как на досадную нелепость.

— Ты можешь не верить мне, но я понимаю, как мало сил у тебя осталось. Всё, что ты чувствуешь сейчас, безмерно ужасно и нестерпимо мучительно. Хочется покончить с этим. Хочется покончить с собой. Не думай, что я стану отговаривать тебя. Я в принципе не против самоубийства. Прошу всего лишь выслушать. Если после этого ты решишь, что всё равно не осталось ни малейшей надежды и нет ни одной причины, чтобы задерживаться в этом мире, я отстану от тебя.

«Пожалуйста, заговори со мной!» — молила София.

— Они обманули меня! Заперли здесь, а сами развелись… — последнее слово сорвалось в рыдание.

София приблизилась ещё на шаг к сползавшей по стенке Маше.

— Мама и папа? — уточнила она, стараясь не оборвать контакт.

Маша утвердительно закачала головой.

— Похоже на предательство. Ты имеешь право так думать и злиться на них, ведь это твои родные. Важнее семьи нет ничего на свете. Я-то знаю, у меня давно её нет.

Рыдание постепенно затихало в стоне и окончательно растворилось в всхлипах. Кажется, эмоциональная анестезия, сковывающая сознание, слабела. Маша повернула голову в сторону Софии и упёрлась в неё переполненным сожалением взглядом.

— Что случилось? — поинтересовалась она.

— Ну… — Софа присела рядом. — Отца я никогда не знала, он ушёл сразу после моего рождения. С мамой тоже удалось побыть недолго. Её не стало, когда мне было меньше года.

— Выходит, ты сирота?

— Выходит так… — и добавила, опасаясь долгих пауз: — Меня, кстати, Софа зовут, а тебя?

— Маша.

— Мария, значит. А ты красивая. Добрая и милая. Я бы хотела иметь такую подругу, как ты. Понимаю, что мелковата для тебя. Но иногда разница в возрасте — это всего лишь разница в возрасте и ни в чём больше. Ты, наверное, сейчас думаешь: «Какая дружба? На что она вообще надеется?» Я надеюсь, что ты передумаешь. Понимаю, конечно, насколько принятое тобою решение серьёзно. Но, может быть, частичка тебя, которая ещё хочет жить, нуждается сейчас именно в моём голосе.

— Я не знаю, для чего мне жить? В этом нет никакого смысла. Каждое утро просыпаюсь с сожалением, что не умерла во сне. Единственное, что останавливало — родители. Как подумаю о них… Говорю себе: «Подожди ещё чуть-чуть…» Чего теперь ждать? Они разводятся. Значит, и им на меня плевать…

— Думаешь, они заслуживают такого наказания? Взрослые, конечно, далеко не идеальны. Они часто ошибаются, совершают странные и порой даже глупые поступки. Но, поверь, им тоже бывает нелегко. Приходится изо дня в день учиться жизни, решать кучу вопросов, справляться с трудностями и при этом оставаться хорошим другом, родителем, человеком. Неужели хоть один из них заслуживает того, чтобы испытывать боль утраты каждое мгновение своей жизни? Ты считаешь, твои родители заслужили это?

— Нет… Не думаю…

— Тебе некуда спешить. Дай им шанс. И дай шанс себе

Маша опустила осколок на землю и обхватила колени руками. Почти незаметно она покачивалась взад и вперед, будто убаюкивала себя. София смотрела на неё и думала, что с минуты на минуту подоспеют взрослые и всё это прекратится. Только бы Лида всё сделала правильно.

— Ты побудешь со мной? — еле слышно попросила Маша.

— Конечно… — заверила её София и внезапно почувствовала, что вот-вот вылетит из прошлого.

«Нет, нет! Только не сейчас!» — мысленно запротестовала она.

Примечания

1

Строчки из песни «Надежда» российской рок-группы «Кукрыниксы», вышедшей в альбоме «Артист» 20 июля 2016 года.