Колючее счастье

Юлия Терновская, 2019

Когда Женька случайно обнаружила способ влияния на своего ненавистного сводного брата Святослава, она поняла, что это её шанс! Ведь парень, по которому Евгения сохнет весь год – лучший друг Славы. И теперь братец должен сделать всё, чтобы тот заинтересовался Женькой и пригласил её на свидание… Тогда молодые люди и представить себе не могли, как далеко их заведёт операция по соблазнению красавчика Макса с шутливым названием «Бедный Йорик»… Смогут ли Женя и Слава дать друг другу шанс спустя годы, проведённые порознь? Осознать, что чувства живы, простить ошибки прошлого, побороть обстоятельства? Обретут ли заново своё колючее счастье?

7

— Боже, я не верю, что я это делаю, — бурчал её драгоценный братец, роясь в куче женского шмотья на вешалках в магазине. — Может, эти? — снял он с перекладины очередные джинсы и показал Женьке.

— Фу, Светик! У дяди Сени и то приличнее.

— Заканчивай, Жендос, строить из себя ботана. Одеваешься, как монашка. Слушай Святослава Александровича, он плохого не посоветует.

— Ладно, давай примерю. Хотя… Может, всё-таки вот эти? Тут хотя бы дыры не такие огромные.

— Можно и эти. А ещё вот эти, и эти.

— На фига мне столько джинсов?

— Иди-иди… Выберем лучшие…

Да, они действительно попёрлись в ближайший торговый центр после уроков. Если бы Женьке ещё пару дней назад кто-то сказал, что она вместе с ненавистным сводным братом будет заниматься шопингом, она бы рассмеялась этому человеку в лицо. Но факт остаётся фактом. Каким-то образом всё повернулось так, что теперь они оба участвовали в целых двух заговорах, и были одинаково заинтересованы в их удачном завершении.

Святославу было нужно, чтобы родители не узнали о его предстоящей поездке. Ей — обратить на себя внимание Макса. И братец помогал ей в обмен на молчание. Это раз. А также оба они были настроены на то, чтобы родители укатили в свой санаторий на целых две недели, одна из которых к тому же выпадала на весенние каникулы в школе — время, когда им представится возможность отвлечься и перевести дух перед последней четвертью, горячей порой в их выпускных классах. Это два. Ведь дальше учёба и предстоящие экзамены поглотят с головой, и на личную жизнь и развлечения совсем не останется времени. Несмотря на то, что и Слава, и Женя хорошо учились и числились среди лучших учеников в своих классах, и на радость родителей справлялись с учёбой сами, без репетиторов и дополнительных занятий, гонка под названием «госэкзамены» была испытанием даже для самых стойких.

И сейчас, ради «великой цели», вечно враждующие сводные брат и сестра оказались готовы сплотиться в команду, и сделать всё, чтобы родители поверили в их наладившиеся отношения и со спокойной душой свалили на свой курорт. И не просто свалили, а свели к минимуму опеку над своими «непутёвыми чадами».

— Чувствую себя героиней тупой американской комедии, — изрекла Женя, вертясь перед братом в очередном выбранном наряде.

— Это почему?

— А почему нет? Только навязчивой музычки «в тему» не хватает… Бред какой-то…

— А, по-моему, вполне, — оценил Слава её внешний вид.

Женя ещё раз оглядела себя в зеркале.

— Мне не нравится. Посмотри, какие идиотские карманы! И ещё я устала. И хочу есть.

— Окей. Как только ты выберешь, что из этой туевой хучи возьмёшь, — Святослав обвёл взглядом ворох одежды в примерочной, — мы идём на кассу, расплачиваемся, а потом — сразу на фуд-корт.

— А если я не хочу ничего из этой кучи?

— Какая-то ты неправильная девушка, Жень… — вздохнул Слава. — Ну взять хотя бы то, что сейчас на тебе. Что не так? Кроме карманов.

— Тебе нравится? — выжидающе посмотрела она на него.

— Ну-у… Вроде неплохо. Но прошлый вариант был лучше.

— А Максу понравится?

— Слушай, я сейчас открою тебе большой секрет — парням наплевать, во что ты одета!

— Тогда зачем это всё? — возмутилась Женька. — Ты сам себе противоречишь, братец!

— Не путай, систер. Если на тебе бесформенный мешок из-под картошки — это фу! А если на тебе что-то, обтягивающее одни нужные места, и приоткрывающее другие, это совсем другое дело, — с видом знатока изрёк Светик. — Но каким будет при этом барахло — синим, зелёным, серо-буро-малиновым, с какими-то блестяшками, или без них — всё равно. Так что бери уже что-нибудь, и пойдём. Надоело.

— Пайетками.

— Чего?

— Это не блестяшки, это пайетки.

— Да хоть х… — Слава под убийственным взглядом Евгении проглотил чуть было не сорвавшееся с языка универсальное ругательство, с нужным окончанием способное означать всё, что угодно.

— Хорошо, я беру это, — согласилась наконец она.

— Лучше предыдущее.

— А как же «мужчинам всё равно» и бла-бла-бла?

— Хорошо, бери это, — выдохнул он, и добавил, картинно воздев глаза к небу: — Боже, ты наконец услышал мои молитвы!

— Нет, всё-таки предыдущее…

— Убейте меня быстро, — обратился Слава к сидящему неподалёку от него мужчине, точно так же, как и он, сопровождающего девушку, решившую приодеться, — я больше не вынесу этого испытания!

Тот лишь пожал плечами, словно говоря «терпи, брат, это ещё не самое страшное».

— Шут, — буркнула Женька, снова скрываясь за занавеской примерочной кабины.

— Слушай, а что особенного в этом фестивале, что ты так стремишься туда попасть? — прожевав, поинтересовалась Евгения у сводного брата. — Не лень ехать за двести кэмэ?

Они наконец закончили пытку под названием шопинг, купив Женьке пару новых джинсов, несколько джемперов по фигуре, футболок и даже платье для особых случаев, и сидели за столиком, поедая гамбургеры с картошкой-фри и запивая всё это колой — у Ларисы случился бы приступ, если бы она узрела огромные порции фастфуда, с таким аппетитом уплетаемые её чадами.

Святослав с каким-то странным умилением наблюдал за жующей сестрицей — сейчас такая непосредственность среди девчонок была редкостью. Все показушно пользовались ножами и вилками — издевались даже над пиццей, разрезая её на мелкие кусочки. Не позволяли себе съесть столько, сколько им действительно хотелось. Выпендривались, одним словом. Принцессы, какающие бабочками…

А эта… Наяривала себе «бигмак», не стесняясь перепачкаться в соусе или хорошенько разинуть рот, чтобы как следует откусить от жутко огромного гамбургера кусок побольше.

— Жендос, ты — динозавр! — не выдержал он.

— Чего?

— Это комплимент, не парься.

— Охренеть у тебя комплименты, Светик!

Он поморщился, снова услышав своё исковерканное имя, но не стал ничего говорить. В отличие от сестры.

— И вообще, не называй меня так!

— Жендосом или динозавром?

— Никак! Что за мания всем давать прозвища?

— Так ты сама точно такой же манией и страдаешь, — резонно заметил сводный брат, намекая на её обращение к себе самому.

— Это — месть, — не растерялась Женька.

— Окей. Давай так — я больше не называю тебя Жендосом, ты — не уродуешь моё имя до недоразумения, тобою придуманного. По рукам?

— Почему — недоразумения? По-моему, очень даже мило… — как ни в чём не бывало скалилась нахалка.

— Капец, как мило! Детский сад, штаны на лямках… По рукам? — повторил он, выжидательно уставившись на неё.

Женька призадумалась.

— Не обманешь?

— Даю слово, Евгеша, что никогда не буду называть тебя Жендосом!

— Придурок, — она кинула в него полоску жареной картошки.

— Эй, ты чего?

— Дай слово, что не будешь коверкать моё имя. Никак! Никаких Жендосов, Евгеш и подобной дребедени!

— И никаких Светиков с твоей стороны, — Слава протянул руку.

— Хорошо, договорились, — Женя картинно пожала её, выдернув свою, когда ей вдруг показалось, что рукопожатие немного затянулось. — Так почему — динозавр-то? И каким образом это комплимент?

— Забудь…

— Э, нет. Так не пойдёт, — она взяла полоску фри и демонстративно стала целиться в него.

— Эй, ты мне сейчас пятен наставишь! — возмутился Слава, который, сняв в помещении тёплую толстовку на молнии, остался в одной светлой футболке, но это не подействовало. — Ладно-ладно, — смирился он. — Таких, как ты, мало. Вымирающий вид. Динозавры, одним словом.

— Так динозавры давно вымерли, — словно невзначай заметила Женька, отправив в рот свой недавний снаряд.

— Я же говорю, забудь.

— Так что там с фестивалем? — она поняла, что всё равно не добьётся от Славы исчерпывающего ответа и вернулась к изначально поднятой теме.

«Таких, как ты, мало». Это действительно звучало, как комплимент. И почему-то очень радовало, что Светик вдруг с бухты-барахты этот комплимент сделал.

— Всё просто, — после недолгой паузы, будто раздумывая, стоит ли развивать эту тему, ответил брат, — там будут нужные мне люди.

Женька явно таким ответом не удовлетворилась, и в упор глядела на него, выразительно изогнув одну бровь.

— Среди членов конкурсного жюри будут представители нужного мне вуза. И велика вероятность, что они обратят на мои работы внимание, что может нехило так помочь в дальнейшем, — пояснил он. — Ну, я уж молчу о том, что там просто будет клёво!

— Ты серьёзно? А как же юридический?

— Чёрт, Жень, больная тема… — откинулся он на спинку стула.

— Не для тебя одного. Лара очень расстроится, если узнает, что ты забил на своё обещание и столько времени водил её за нос.

— А я не забил. Ничто не мешает мне попробовать силы сначала там, а потом, если попытка провалится, поступить на юрфак здесь. Сроки позволяют.

— То есть, если ты поступишь на свой дизайн, или куда ты там собрался, то просто поставишь мать перед фактом.

— Получается, что так.

Женька замолчала, переваривая информацию. Конечно, ей это казалось не совсем честным по отношению к Ларисе. Но и Славу она понять могла — родители как с цепи сорвались, весь последний год настаивая, что юрист — более престижная и востребованная профессия, а его творчество должно остаться в качестве хобби, не более. По их мнению, рисование, с которым хотел связать свою жизнь Святослав, — это что-то совершенно несерьёзное. Баловство, которое никогда не сможет принести ощутимых плодов.

— Вот вроде современные люди, — продолжил Слава, — а живут какими-то пережитками прошлого. Не понимают, что юристов да экономистов сейчас как собак нерезаных, и это практически полностью обесценивает их труд. Что при такой конкуренции, даже будучи высококлассным специалистом, очень тяжело добиться определённых высот. Особенно если твои мама с папой обычные работяги. А офисный клерк — по мне, это не та цель, к которой надо стремиться… Тебе всё это тоже предстоит, — хмыкнул он. — Если, конечно, сама не выберешь серьёзную, по их мнению, профессию.

— Ну, их тоже можно понять… Они ведь как лучше хотят. Возможно, в своё время, их родители не настояли, не были тверды, как они сейчас с тобой. И сейчас каждый из них жалеет, что не выучился, когда был такой шанс. На юриста. Или экономиста.

— Это всё понятно… Но неужели они чувствуют себя не в своей тарелке сейчас, занимаясь тем, чем занимаются? Что-то я сомневаюсь, что мать променяла бы медицину на юриспруденцию или какие-нибудь финансы. Она бы и меня с удовольствием в мед отправила, но и сама прекрасно понимает, что я категорически не состоялся как человек, способный к медицине, — разоткровенничался сводный брат.

— Скорее всего, она жалеет, что сама не пошла учиться дальше, что не получила вышку, не стала врачом. Но у неё, как я поняла, и возможностей тогда не было.

— А у меня они есть. И, получается, мать пытается реализовать свои амбиции за мой счёт. Но почему-то никак не хочет понять, что дизайн — это будущее. Что всё, что нас окружает — автомобили, техника, здания, а не только шмотьё и интерьеры, с которыми обычно ассоциируют слово «дизайн» — всё это когда-то было спроектировано художником. Придумано им. Нарисовано. И что в этой сфере простора для реализации амбиций гораздо больше, чем где бы то ни было.

— Благими намерениями… — а что ещё тут скажешь?

— Ладно, забей. Не бери в голову, разберусь как-нибудь. Только… — он вопрошающе посмотрел на сводную сестру.

— Не боись. Я — могила, — заверила его Женька, впрочем, не забыв тут же уточнить: — Пока наш договор в силе. Какой там у нас следующий шаг операции «Бедный Йорик»?

Слава усмехнулся.

— Не ожидал от тебя, Женд… прости, забылся… Евгения, — он кивнул, выражая почтение, — такого боевого настроя!

— Ты вообще меня плохо знаешь, дорогой братик, — характерным для неё жестом приподняла бровь та в ответ.

Вот уж действительно! Сестрица не переставала его удивлять. В тихом омуте, как говорится… Чёртики Женьки оказались довольно интересными созданиями. Стоило только немного треснуть скорлупе, в которой она пряталась от окружающего мира, как вдруг стало возможным разглядеть и настоящий живой ум (а он-то считал её чуть ли не пустышкой-зубрилой!), и наличие чувства юмора, и характер. Вместе с подкупающей непосредственностью, даже наивностью, и неожиданной привлекательностью, вдруг проступившей сквозь скучный образ отличницы, прятавшейся в балахонистых тряпках на пару размеров больше, получалась весьма интересная смесь! А может он и вовсе придумал эту скорлупу, сам не хотел разглядеть в Женьке нормальную, яркую девчонку? Хрен его знает… Но сейчас, после того, как каким-то невероятный образом сошлись звёзды, и у них наконец получилось по-человечески пообщаться, Святослав вдруг понял, что ему всё больше и больше нравится его младшая сводная сестрёнка, нравится проводить с ней время, нравится их живая болтовня, полная незлых подколов и перепалок. И это порождало странные ощущения: настораживало и одновременно притягивало ещё больше.

— А следующий шаг у нас — обещанная родителям мегатуса!