Я найду тебя там, где любовь граничит с безумием

Юлия Флёри (2016)

Любовь бывает разной. У кого-то безумной, точно бурная река, водопад, омут. У кого-то напоминает водную гладь, которая изредка рябит под дуновением ветра. Она всегда начинается со слова «счастье», с полёта, с мечты. Может витиевато закручиваться в узелки либо плести плотную паутину, а может свободно развеваться под порывом воздуха. А иногда любви приходит конец. Она не истончается, не имеет полумер, просто исчезает. У кого-то на смену любви приходит уважение, трепет от былых чувств, ласкающие душу воспоминания. А кто-то предпочитает забыть о ней, как о несуществующей небылице. Лора в своей любви плыла, закрыв глаза. Доверяя, наслаждаясь этим доверием, получая удовольствия от возможности быть настолько уверенной в чувствах. Чужих и своих. Но что-то пошло не так. Доверие вдруг исчезло или нет… оно поблекло, стало прозрачным и ещё есть возможность удержать его. Только для этого нужно вспомнить. Вспомнить, кто она и кого любила. Содержит нецензурную брань.

Глава 1

— Ну, наконец-то я закончила читать эту муру! — выдохнула миловидная женщина, закрывая толстенную книгу в твёрдом переплёте.

— Что, Джексон оказался женщиной? — понимающе усмехнулась экономка, вошедшая буквально пару минут назад, припоминая один из славных советских фильмов.

— Практически.

— Вы смогли отвлечься, Лора Витальевна?

— О, да. Я отвлеклась. Отвлеклась — это даже не то слово. Нет, вы представляете, он, пятидесятилетний мужик, страдающий неизлечимым заболеванием, задурил голову своей восемнадцатилетней воспитаннице, буквально выкрал её из семьи, увёз в горы, предлагая жить отшельниками. Два года избивал, насиловал, унижал, издевался всеми известными ему способами, прикрываясь якобы любовью, чтобы в итоге шагнуть в ущелье этих самых гор, потому что их любви не суждено продлиться вечно. Вы представляете?! — возмутилась хозяйка дома, широко разведя руки в стороны. Вера Петровна ей мило улыбалась.

— Но, как я помню из ваших предыдущих замечаний, она уехала с ним по своей воле, не так ли?

— Да, — Лора потупила взгляд, потому как неожиданный вопрос сбил с нужной мысли. — Но, во-первых, она тоже считала это любовью. И тому было причин несколько: и её неопытность, и желание отдаться любви… Восемнадцатый век всё-таки, чем там ещё занимались барышни из богатых семей?.. Во-вторых, она ведь не знала, что её ждёт, что он даст ей в обмен на трепет и нежность. А в-третьих…

— А в-третьих, — перебила Вера Петровна, — она всегда могла вернуться в свою семью, если ей так уж не нравилась новая жизнь.

— О, нет, всё не так просто, — Лора довольно расправила плечи. — Кроме того, что эта милая головка была толстым слоем запудрена его рассуждениями о своей больной любви, так Грэй ещё, войдя в это самое ущелье, взорвал единственный выход из него. Фактически отрезая все пути к отступлению. А в конце книги, когда из смотровой башни замка он увидел, как её родственники, которые всё же нашли парочку, расчищают этот самый проход и близки к успеху, как раз и подтолкнул несчастную девушку к самоубийству, шагнув в пропасть первым. А тут, знаете ли, тонкость психологии. За два года он настолько убедил молоденькую Мари в том, что без него ей свет не мил, что она принимала это как истину и, не зная другой жизни, смело шагнула вслед за своим мучителем. И я бы всё поняла, я бы даже могла оправдать его извращённую фантазию, но, извините, он смертельно болен и в возрасте за пятьдесят. Тут не сегодня, так завтра и в пропасть идти не будет нужно, но она! Она ведь только начала свою жизнь! Молодая и глупая…

— Каждый выбирает свой путь.

— Иногда нас заставляют выбрать свой, Вера Петровна. По разным обстоятельствам. Но в случае с этой девочкой, вы правы, — смутилась Лора, признавая истину, — едва ли я назову её жертвой. Мне порой казалось, что она, действительно, безумна ему под стать.

— Кто из нас не совершал ошибок? Правда, они не всегда так фатальны. К тому же это её первая любовь, — встрепенулась экономка, видимо, припоминая свои глупости в юности лет. — А вы, Лора Витальевна, помните свою первую любовь?

На этот её вопрос Лора загадочно улыбнулась.

— Помню, — ответила она тихо и непозволительно запоздало.

— Какой она была?

Лора даже закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться на ощущениях, так ей понравился этот вопрос.

— Сладкая, — выдала чуть погодя. — И безответная, — развела она руками и не сдержала смешинку, фактически, очередной раз, признавая правоту женщины. — Я его любила, а он делал мне больно. Я смотрела с замиранием сердца, а он отворачивался и уходил. Вы правы! — решительно заявила Лора. — Первая любовь всегда заканчивается трагедией. Не всегда острой, не всегда непоправимой, но в каждом, без исключения, случае, трагедией.

— Признаться, мне всегда казалось, что вы не способны на глупости, Лора Витальевна. — Вера Петровна присела рядом с хозяйкой, при этом была абсолютно серьёзна.

— Что так?

— Вы истинный реалист, который умеет слишком быстро оценить ситуацию. Да так это делаете, словно ещё в детстве с доскональной точностью знали, как проведёте всю свою жизнь. С каким мужчиной, с какой профессией, с какой целью. Вы производите впечатление на людей.

— О, нет, думаю, это заслуга моего мужа. Причём, целиком и полностью. До него я была другой. Правда, вот, вы сейчас сказали, я задумалась и… не помню, как это, быть другой. Да, словно, действительно, была собой всегда. Вот, именно такой, которой являюсь сегодня.

— Вы очень красивая пара. Достойная.

На это замечание Лора промолчала. У неё было своё, особое мнение на этот счёт.

— Да, пожалуй, ни с кем другим я не чувствовала бы себя так уверенно. Правду говорят, что настоящей женщина может быть только рядом с настоящим мужчиной. Единственное, что меня смущает, так это как раз та реалистичность, с которой мы оба воспринимаем окружающую действительность. Словно смотрим свысока, словно живём выше остальных. А ещё мы разучились мечтать, — произнесла она с некоторым сожалением.

— Считаете, что в розовых очках жить лучше?

— Не знаю насколько лучше, но проще — это наверняка. А ведь у меня тоже были когда-то эти самые розовые очки. Я точно помню. То время, когда ты веришь людям, их искусной лжи. А сейчас я смотрю и не знаю, что такое доверие. Это убивает во мне всю человечность.

— Скорее, делает вас более суровой, строгой.

— Да, да, я даже знаю, что вы сейчас скажете: что рядом с таким человеком, как мой муж, другая бы не выжила, и будете абсолютно правы, — подытожила Лора не без капельки грусти.

— Он вас очень любит.

— Только это и спасает. Но, скажу вам точно, очень опасно доверять свою жизнь другому человеку. Вот, так же как я, безоговорочно, без права на отступление. И… — она улыбнулась. — Словно в этой книге… я своими руками подорвала выход из ущелья.

— Вам пора собираться, Лора Витальевна, — опомнилась экономка, а Лора лишь посмотрела на неё, склонив голову набок, удивляясь способности женщины абстрагироваться самой и заставлять опомниться других.

Вера Петровна появилась в их доме два года назад. Интересная женщина с интересной судьбой. К пятидесяти годам похоронив всю семью, она разочаровалась в жизни, бросила преподавательство и решила связать свою судьбу с благотворительностью. Продала дом, квартиру, машину, отдала все сбережения, совершенно забыв о собственных потребностях, и едва не оказалась на улице. Наверно, она единственный человек, кого из прислуги Лора выбрала сама. Хотя общим для всех словом «прислуга» назвать женщину никак нельзя. Она, словно большая мама, заботится о них, оберегает, не даёт совершать ошибки. Только… Лора не знала такого слова, «ошибка» с того самого дня, как вышла замуж. И ещё. Какой бы железной леди её ни считали окружающие… внутри она оставалась другой. Из плоти и крови. Но об этом знает лишь один человек. Тот, что навсегда изменил её жизнь. Тот, рядом с которым она не боится произнести такого страшного слова «люблю». Ведь наши чувства — это наша слабость… Непозволительная для такого жестокого мира людей.

Да, ей, действительно, было пора.

К своим тридцати годам Лора добилась в жизни многого. Многого именно для женщины. Она руководила крупным благотворительным фондом, её имя имело вес среди уважаемых людей города и даже области. Но самым важным она считала уважение мужа. Была любовь, была страсть, но ценила она именно уважение. То, что он считал её равной по характеру, силе воли, силе желания в достижении целей. То, как он смотрел, как прислушивался к её мнению. Это было важно и особенно приятно.

Несмотря на сравнительно юный возраст, она славилась строгостью характера, жёсткостью в исполнении принятых решений, хладнокровием в ситуациях, перед которыми пасовали видавшие виды старожилы. Лора с лёгкостью выслушивала мнение завистников, которые считали её не более чем одной из протеже влиятельных мира сего. При этом не имела ни малейшего желания спорить и доказывать обратное. Её вообще мало интересовало чужое мнение, если это касалось личной жизни и карьеры. При этом Лора оставалась чуткой и внимательной к чужим бедам, которые и приводили к ней людей. Не утешала и не предлагала надеяться на лучшее, а просто помогала тем, чем могла помочь, находясь в своём положении.

А сегодняшний день знаменателен третьей годовщиной основания фонда «С надеждой по жизни». Лора верила, что это её дело: заботиться о тех, кому повезло меньше. Едва ли ей нравилось чествовать себя и других основателей ежегодным «пиршеством», как успели окрестить это мероприятие журналисты жёлтой прессы, но того требовали правила. Кем они были придуманы, сказать сложно, но для желающих оставаться на плаву, этих правил стоило придерживаться. Да и реклама легче привлекала толстосумов жертвовать свои сбережения на помощь больным детям. А, получая результат, грех гнушаться средствами к его достижению. Поэтому сегодня нужно поприветствовать публику и почтить их своим присутствием.

Несмотря на правила приличия и, так сказать, традиции, Лора вовсе не собиралась накинуть на плечи сиротский нарядец, а выбрала эксклюзивное дизайнерское платье. Скромное, уместное, но отнюдь не дешёвое. Мастер уже полчаса как закончил с причёской и макияжем, и, желая скоротать время, она взялась за недочитанную книгу.

Лора не любила подобное чтиво, но последнее время чувствовала себя слишком уязвимой, и, желая отвлечься, выбрала первое, что предложил небезызвестный издательский дом на своём сайте в интернете. Прочла, отвлеклась, но не почувствовала удовлетворения. Книга, скорее, оставила на душе горький осадок, чем приятное послевкусие, и поэтому решено было отправить её на дальнюю полку библиотеки. Почему? Да потому что заставляла задуматься и о своей жизни: а так ли она безупречна?..

— Лора Витальевна, звонили с поста охраны. Дмитрий Сергеевич прибыл.

На оклик Веры Петровны Лора чуть повернула голову в сторону.

— Машина готова?

— Ожидает у входа.

— Сейчас иду, — кивнула она, но не сдвинулась с места. Внутреннее беспокойство уже давно не позволяло дышать полной грудью.

Резко выдохнув и высоко задрав подбородок, Лора направилась к входной двери, по пути не забывая захватить подготовленную сумочку.

На въезде в коттеджный посёлок, действительно, стоял знакомый внедорожник. За рулём, без водителя и других излишних почестей, курил Дмитрий Сергеевич Германов. Неизменный помощник и правая рука фонда. Укрывшись от леденящего ветра, Лора быстро перебралась из одного автомобиля в другой и лишь тогда подняла взгляд.

— Добрый вечер.

— Добрый, Лора Витальевна, — Германов не постеснялся и окинул её долгим взглядом. — Сегодня обойдёмся без бриллиантов?

— Что?

— Мне плохо видно из-за вашего нового норкового манто, — не скрывая иронии, он ухмыльнулся и завёл двигатель.

— Дмитрий Сергеевич, во-первых, бриллиант — это не мой камень, а во-вторых, моё материальное положение вас должно заботить в последнюю очередь.

— Я беспокоюсь не за ваше материальное положение, — Германов развернулся к выезду на трассу, — а лишь болею за общее дело, которое вы этим самым положением заставляете краснеть.

Лора оставила комментарий без ответа. Привычку фыркать не имела, а спорить не было желания.

Германова она не любила, а если ещё точнее, то просто не могла терпеть. Он в долгу не оставался и испытывал к ней встречную неприязнь. Это чувствовалось, но ни разу за три года не было продемонстрировано ни друг другу, ни окружающим.

Причин у такой неприязни не было. Здесь, скорее, чисто человеческие отношения и если бы говорили о паре, то констатировали: они расстались, потому что не сошлись характерами. Но как к профессионалу претензий и нареканий к Германову Лора не имела и с удовольствием выслушивала его грамотные предложения и вполне воплощаемые в жизнь идеи.

На мероприятиях подобного рода они всегда появлялись вместе, и Лора была безгранично рада, что у Германова до сих пор не складывалась личная жизнь. Причина всего одна: появляться в гордом одиночестве не есть прилично, а так как личная жизнь всегда оставалась тайной за семью печатями, приходить ей было просто не с кем. Дмитрий Сергеевич такое положение дел не считал нужным комментировать, Лора же, мысленно благодарила его за чувство меры и такта.

— Дмитрий Сергеевич, Ева на месте?

— Она всегда на месте. Позвонить, сказать, чтобы встретила?

— Нет, я бы хотела дать ей одно поручение. Думаю, обойдусь без вашей поддержки, спасибо.

— Да, не за что.

Они как раз подъезжали к месту торжества.

Демократично украшенные стены ресторанного зала, чопорные белоснежные скатерти на круглых столах, импровизированная сцена с возвышением для докладчика — всё было готово для начала. Оставалось только дождаться дорогих гостей. Лора окинула зал придирчивым взглядом, и, не найдя изъянов, благодушно кивнула, что позволило администратору шумно выдохнуть.

— Я не нашла зону для прессы, — окликнула она удаляющегося молодого человека и тот нервно улыбнулся.

— Столик в углу зала недалеко от сцены, — глянул он в сторону указанного объекта и затаил дыхание.

— Да, но в отличие от гостей мероприятия, журналисты будут здесь на работе. Я вам это объясняла и не понимаю в чём проблема.

— Мы просто подумали…

— Думаю здесь я, вам остаётся лишь исполнять.

— Лора Витальевна…

— Лора Витальевна, я разберусь, — подоспел улыбчивый Германов, одним своим присутствием разряжая атмосферу.

— Дмитрий Сергеевич, логично предположить, что мини-банкет для прессы будет организован по окончании официальной части. Займитесь.

— Ева ждёт вас в холле, — улыбнулся он, предлагая удалиться и не мешать.

И в этом был весь Германов. Он старался взять на себя всё, особенно торопился сглаживать острые углы даже до того, как они успевали образоваться. Так и сейчас, не желая портить настроение ни Лоре, ни обслуживающему персоналу, взвалил на себя организационную часть, которую так безбожно проворонила любимая секретарь Лоры Витальевны, Ева.

— Лора Витальевна, прекрасно выглядите, — подоспела молодая девушка с искрами в глазах и такими же огненными волосами. — Германов сказал, вы меня искали?

— Да. Сегодня до нас доберётся губернатор, я бы хотела отсадить его за центральный столик.

— Лора Витальевна, — понимающе усмехнулась девушка, — вы режете меня без ножа. Он, между прочим, лично перезванивал, уточнял этот вопрос. Вы же знаете, что Радов его терпеть не может.

— Я тоже. Могу я пожертвовать одним из соучредителей ради собственного спокойствия, нет?

— Да, но тогда за нашим столиком остаётся пустующая позиция. Кого будем брать? Давайте Москвина, ну, пожалуйста, — девушка озорно стрельнула глазами и даже сложила ладошки лодочкой, моля исполнить просьбу, на что Лора, пусть и с улыбкой, но отрицательно покачала головой.

— Нет, у каждого гостя свои планы на этот вечер. Если он, конечно же, появится, то разместиться, как раз, рядом с губернатором. К тому же жена губернатора от него без ума.

— Так что, вам чужая жена дороже родного секретаря? — Ева надула губы, демонстрируя возмущение. Лора предпочла это проигнорировать и подошла к центральному зеркалу, поправила причёску.

— Ты можешь договориться с ведущим вечера, и он объявит белый танец, — скосила она взгляд на огненную девушку и сделала вид, что не заметила нервный румянец на её щеках.

— Только если вы на этом настаиваете, — пробубнила под нос Ева и предпочла удалиться, пока на поверхность не вылез очередной коварный план обольщения.