Пощадить – погубить, или Игры мужскими судьбами

Юлия Шилова, 2009

Нельзя разговаривать, и уж тем более кокетничать с незнакомыми людьми, гласит одно из правил хорошего тона викторианской эпохи. Современные девушки находят подобные запреты смешными и безнадежно устаревшими. И напрасно… Алина затормозила у светофора и мило улыбнулась импозантному мужчине из остановившегося рядом джипа. Ох, лучше бы она этого не делала! Правда, поймет она это позже, когда случайный попутчик ворвется с пистолетом к ней в квартиру и увезет в глухой лес. Без денег, без документов, в одном легком халатике Алина выбегает на проселочную дорогу. Но вместо того чтобы получить помощь, оказывает ее сама – вытаскивает из горящей машины человека. Спасенный красив, богат и холост…

ГЛАВА 7

— Наверное, я выпила слишком много коньяка, — прошептала я, тая в объятиях Владимира. — Я пьяная. Перед глазами всё плывёт…

— Ты просто хочешь меня, — тяжело задышав, Владимир схватил меня в охапку и понёс на кровать.

— Но я в самом деле пьяна.

— Это не страшно. Знаешь, а пьяной ты мне нравишься намного больше, чем трезвой. Ты сразу такая хорошая.

Я страшно возбудилась, когда Владимир стал ласкать губами мою грудь, и направляла его голову всё ниже и ниже. Погрузившись в потрясающие ощущения, я совершенно забыла, где я и с кем и полностью отдалась страсти. Мой похититель касался самых нежных и сокровенных мест моего тела, покрывал их поцелуями и шептал очень интимные вещи. Даже не верилось, что совсем недавно этот человек обращался со мной грубо и цинично. С каждой секундой близости я чувствовала сладостный, захватывающий восторг и давала волю своим эмоциям. Владимиру нравились мои стоны, они заводили его с удвоенной силой.

Где-то там, далеко, осталось смущение от того, что в таких жутких условиях у меня вдруг появилась потребность близости с человеком, которого я люто ненавидела. И я не хотела возвращаться к реальности, всё глубже и глубже погружаясь в пучину экстаза. Перед моими глазами сверкали яркие молнии, и я, обняв Владимира за шею, умоляла его не останавливаться.

Когда я опомнилась, то несколько минут, совершенно обессиленная, лежала не двигаясь, тупо уставившись в потолок. Мне казалось, что всё происходящее со мной — это сон. Дикий, кошмарный и пьяный. Кто бы мог подумать, что человек, вызывающий у меня отвращение, вдруг разбудит во мне первобытные инстинкты, которые я не смогу побороть. Неужели на меня так подействовал сильный стресс и алкоголь?!

— Малыш, тебе понравилось? Только не говори, что нет. А ты оказалась заводной штучкой. Я чувствовал, что ты любишь погорячее.

Я попыталась прийти в себя и посмотрела на Владимира ледяным взглядом.

— Ну что ты так на меня смотришь? Я постарался искупить свою вину и сделал всё, чтобы тебе было со мной хорошо.

Я молчала, замкнувшись в себе, и не могла издать даже звука.

— А хочешь ещё коньяка?

— Хочу, — не раздумывая, ответила я и приподнялась. Больше всего на свете мне хотелось впасть в бессознательное состояние и забыться.

— Лежи, я тебе сейчас прямо в кровать вместе с яблоком принесу.

Выпив коньяка, мы отправились прогуляться к реке. Владимир держал меня за руку, а я постоянно оглядывалась по сторонам в надежде встретить хоть кого-нибудь. Но, как назло, никого не было. В эту глушь никто не забредал. Я поправила свой халатик, доставшийся мне в наследство от моей предшественницы и, сев на травку, стала кидать камешки в воду.

— Завтра на рыбалку пойдём? — Владимир, сев рядом на корточки, с нежностью посмотрел на меня.

— Может, ты сам сходишь, а я в доме подожду, — приглушённо произнесла я.

— Сбежать хочешь?

Я, не отвечая, по-прежнему, бросала камешки. Начало темнеть, и всё вокруг стало вновь казаться кошмарным сном.

— Я забыла, как девушку звали, чей халат ты мне дал?

— Наташка.

— Ты говорил, что ей здесь нравилось и что она мечтала бы приехать сюда ещё раз.

— Ну говорил, а к чему ты клонишь?

— Так почему ты не привёз сюда девушку, которая действительно этого хотела? Тебе нужно было не меня похищать, а заехать за этой сговорчивой Наташей. Она бы тебе и кашеварила и в рот заглядывала, ловя каждое твоё слово, и по ночам бы тебя ублажала. И тебе было бы спокойнее, и девушка чувствовала бы себя счастливой.

— Мне Наташка не нравилась, — отрезал Владимир.

— Тогда какого чёрта ты её сюда привозил?

— Для одного раза сгодится.

— А я, значит, тебе нравлюсь?

— Очень. И я готов здесь с тобой провести всю свою жизнь.

— Не пугай такими ужасными перспективами, мне и так муторно.

— Просто меня очень сильно к тебе тянет, и я ничего не могу с собой поделать.

— А у меня сегодня рабочий день был, — грустно произнесла я, стараясь перевести разговор на другую тему. Признания Владимира не вызывали во мне ничего, кроме жуткого раздражения.

— А ты где работаешь?

— Я хореограф. Ставлю танцевальные номера музыкальным коллективам. Сегодня была очень важная репетиция. Представляю, как меня ждали и переживали.

— Алин, хватит ностальгировать. Пошли лучше искупаемся. Мы с тобой здорово пропотели, а в доме помыться негде. Тут вода чистая.

Как бы ни скребли кошки на душе, но освежиться действительно было неплохо, и, сбросив халат, я нырнула в воду. Владимир последовал за мной. Подплыв ко мне, он заключил меня в объятия и поднял глаза к небу.

— Смотри, какая луна. Ну ещё скажи, что здесь некрасиво.

Я взглянула на небо и прошептала:

— Здесь очень красиво.

— Знаешь, мне нравится это место, потому что здесь ни о чём не нужно задумываться. Просто приезжаешь и отдыхаешь. Отдыхаешь от городской суеты, от цивилизации, от работы.

— А ты где работаешь? Точнее, работал.

— Я пока безработный. Временно.

— У тебя машина недешёвая.

— Я по доверенности езжу. Машина друга.

— Может быть, тебе не нужно было сразу ударяться в бега, а попробовать как-нибудь разрулить ситуацию?

— Как её разрулишь, если я выехал на полосу встречного движения и убил женщину?! Если только сесть в тюрьму.

— А откупиться никак нельзя было?

— Можно, но для этого деньги нужны.

— Ты называл какую-то нереальную сумму.

— Я человека убил.

— Но ведь можно же поторговаться. Ты же не преднамеренно убил, а просто не справился с управлением, — еле слышно произнесла я.

— Я ехал на слишком большой скорости.

— Я не отрицаю вины, но это неумышленное убийство. Ты же не специально устроил аварию.

— Нет, конечно.

— Я надеюсь, той ночью ты не сел за руль пьяным?

— Нет. Я прошёл экспертизу. Но это ничего не меняет.

— Ещё как меняет. Вот если бы ты был пьян, то всё оказалось бы гораздо хуже.

— Да какая разница. Человека-то нет.

— И всё же нужно было попытаться со всем этим разобраться. Ты требовал с меня сумму в пятьдесят тысяч долларов. Кто тебе её назвал?

— Один знакомый, который пообещал помочь.

— Это слишком много. При желании всё может обойтись дешевле. Ты сдался, даже не начав бороться.

— Алин, ты мне что, мораль собралась читать?

— Я просто хочу тебе помочь.

— С чего бы это? — Владимир приподнял голову и заглянул мне в глаза. — Может, я тебе нравлюсь?

— С того, что побег — не выход из положения. Ты теперь всю жизнь здесь будешь отсиживаться? — Я старалась обходить тему наших отношений, на которую он постоянно пытался меня вывести.

— Но ведь я не один, а с тобой.

— Ты хочешь, чтобы мы сидели здесь до старости?

— Тебе разве со мной плохо?

Я усмехнулась и вновь подумала, что Владимир нездоров. Налицо явно выраженные психические отклонения. Невозможно достучаться до разума человека, у которого он просто отсутствует.

Я всегда верила, что по жизни меня ведёт десница Божья, а это значит, что я обязательно выберусь, и из этой передряги тоже. Главное, найти подходящий момент и сбежать. В противном случае мне даже страшно представить, что со мной будет. Тут можно сойти с ума и деградировать, вообще потеряв всякий интерес к жизни.

— Владимир, а может, всё-таки вернёмся обратно? — Я предприняла ещё одну попытку воззвать к здравому смыслу своего похитителя.

— Куда вернёмся-то? — заметно напрягся Владимир.

— Туда, откуда ты меня увёз. Ты попытаешься разобраться с аварией, наймёшь адвокатов, будешь бороться за свою свободу. Я предлагаю прекратить это безумие.

— На хороших адвокатов нужна уйма денег. Сейчас такие адвокаты, что они штаны последние готовы снять. Пока по миру не пустят, не успокоятся. Тем более авария связана с гибелью женщины. Она беременная была.

— Беременная? Откуда ты знаешь?

— Врачи сказали. Да я и сам видел. Живот у неё очень большой. Говорят, где-то через месяц должна была родить.

— Зачем же она на таком сроке за руль села?

— Я откуда знаю.

— Вот горе-то какое.

— И я про то же. Получается я сразу двоих убил. Женщину и ее нерождённого ребёнка.

— Страшно всё это. Но как бы то ни было, нужно что-то делать. Бегство — это не выход из положения.

— Ты не права. Меня устраивает такая жизнь. Я, может быть, всегда подсознательно хотел сбежать подальше от цивилизации. Да мне и не только за аварию тюрьма грозит, но и за твоё похищение и ограбление. Ты же мне целую кучу статей перечислила. Плюс изнасилование, про которое ты мне тоже заявила. Так что боюсь, мне даже пожизненным не отделаться.

— Ну, смертной казни у нас уже нет, — язвительно заметила я.

— А если я не буду выдвигать против тебя обвинений? Если останется одна авария, ты вернёшься?

— Нет, — не задумываясь, ответил Владимир.

— Ну почему? Если мы сейчас же уедем в Москву, то я не сдам тебя в милицию. А с аварией, я уверена, ты можешь разобраться.

— Алина, я сказал, что не вернусь.

— Но ведь это по меньшей мере глупо. Почему?

— Потому что я хочу быть здесь и с тобой.

Последняя фраза чуть было не убила меня окончательно. Договориться по-доброму с этим психом оказалось действительно невозможно. Все мои попытки ему помочь он воспринимал в штыки, раздражался и тут же выходил из себя.

— Алин, давай больше не вспоминать о том, что было. Будем радоваться тому, что есть сейчас.

— А чему здесь радоваться?

— Тому, что мы вместе. Думаешь, я не знаю, что произойдёт, когда мы вернёмся? Ты отправишь меня за решётку и навсегда вычеркнешь из своей памяти.

— Я же обещала, что не отправлю. Я за свои слова умею нести ответственность.

— Но меня всё равно посадят за аварию. А ты очень скоро забудешь кто я и как меня зовут. И из тюрьмы ты меня уж точно ждать не будешь.

— А почему, собственно, я должна ждать тебя из тюрьмы? — Моему возмущению не было предела.

— Вот и я про то же.

Сама не знаю, что на меня нашло, но этой ночью мы занялись любовью в воде и это было просто волшебно.

К избе мы возвращались молча. Каждый думал о чём-то своём. Я думала, что чем быстрее я избавлюсь от Владимира, тем будет лучше. Меня пугала сексуальная зависимость от человека, которого я ненавидела, и который пытался перечеркнуть всю мою жизнь, подчиняя её собственным интересам и задачам.

Когда мы вошли в дом, то увидели на столе продукты, привезённые дедом Семёном. Он успел не только выгрузить всё на стол, но и допить наш коньяк…

— Дед Семён заходил, — почему-то обрадовался Владимир и отломил себе горбушку свежего хлеба.

— Может, съешь что-нибудь? Хлеб вкусный, как я люблю. Свежий, мягкий, воздушный… Там пекарня своя. У них выпечка всегда отличная.

Я отщипнула от булки кусочек.

— Действительно вкусный.

— Может, сготовишь что назавтра? Супец какой-нибудь. Утром подкрепимся и пойдём рыбачить.

Я смотрела на улыбающегося Владимира несчастным взглядом и сдерживала себя, чтобы не отвесить ему хорошую пощёчину. Мне было сложно его понять. Он действительно законченный идиот или просто издевается. Что-то подсказывало мне, что и то и другое.

— Тебе что, западло готовить?

— Я не хочу.

— А жрать ты что собираешься?! — вспылил Владимир.

— Ничего! — Я чувствовала, что у меня начинается истерика. — Я не скотина, чтобы жрать. Понятно тебе?!.

— Здесь ты все делать будешь. А то ты, наверное, привыкла в ресторанах есть. Теперь придётся про это забыть. Я тебя у плиты поставлю. Если не умеешь готовить, то научишься. Ты у меня ещё в огороде работать будешь. Я тебя раком на грядках заставлю пахать.

— Что?! — От возмущения я стала жадно ловить ртом воздух, словно рыба, выкинутая на берег.

— Что слышала.

— Ты когда в аварию попал, точно умом тронулся, — заметила я, закипая от злости.

— Хорошо. Если ты не хочешь готовить сегодня, то будешь готовить завтра, — с презрением произнёс Владимир, засовывая продукты в маленький послевоенный холодильник. Я была очень удивлена, что такие холодильники ещё существуют и работают, а не выброшены на помойку.

— Я хочу домой, — на свой страх и риск прошептала я, ощущая, как на глаза выступают слёзы.

— А я не хочу это слышать! — отрезал Владимир и, бесцеремонно сняв трусы, плюхнулся в кровать, кивком предлагая мне лечь рядом.

— Сейчас иду, только окно закрою, а то комары налетят.

Сделав вид, что смирилась со своей участью, я подошла к окну и, опершись о стул, залезла в карман висящих на нём брюк. Резким движением достав оттуда пистолет, я направила его на Владимира и процедила сквозь зубы:

— Я столько раз предлагала отпустить меня по-хорошему, но ты не хотел. Теперь получай по-плохому.