Избушка

Юлия Эльм (2024)

Слетев с горного перевала и чудом оставшись в живых, Андрей с верным конём Канзасом набредают на избушку. Но её обитатели не слишком рады незваным гостям. Настолько, что травят Канзаса в первую ночь. Теперь парню придётся задержаться, пока не выздоровеет его друг. Но выжить в этом странном месте среди ведьм, звероловных ям и черных душ оказывается не просто. Сможет ли парень выбраться из трясины, куда его всё больше затягивают, и, что ещё важнее… Уберечь себя.

Пролог.

Горная тайга. Пологий склон горы прокатился с вершины до самого подножья, спуская по камням ледниковые ручьи. Вода петляла меж диких трав и деревьев. Кедры по склону расположились, как в зрительном зале… Ожидая представления. Порой они смотрели на закаты. Как солнце, алое и горячее, падало в прохладные объятия гор. Иногда встречали рассветы. Но чаще наблюдали за избушкой.

Избушка расположилась у подножья. Совсем небольшая, почерневшая, но ещё крепенькая. И мрачная. Когда ночью в ней горел свет, на него не хотелось идти. Но там жили люди.

Под окном сидела старуха. Такая же ветхая и черная, как изба. Скрюченные пальцы расчёсывали гребешком медвежью шкуру. Старуха приговаривала скрипуче:

— Волос к волосу, память к памяти,

Шкура есть, плоть ненадобна.

Имя к имени, коготь к коготку,

Души ваши заберу, уволоку.

На трёх выпотрошенных лапах висело по наузу на память… Из человеческих волос. На передних лапах узелки из чёрных и каштановых прядей, на задней узелок из светлого локона. В каждый науз вплетался иссохший цветок сон-травы.

Спускался закат. Тишину склона нарушил топот конских копыт. Трое скакали к избушке. Возглавлял всадников мужчина — лихой и гордый сын гор. Угольные волосы, смоленая грива коня и чёрные глаза со злым, жестоким блеском. Вторым за ним шел парень. Молодой, с волосами цвета кедровых шишек и на игривом рыжем коне. Замыкала строй девушка. С солнечными кудрями и на коне сером, как луна. Все трое скакали к избушке.

Лихо спешившись, они поклонились старухе.

— Принимай добычу, тётушка, — крикнул старший, скидывая с седла сумку.

В ней были маленькие кабанята. Из швов сумы на траву сочилась густая, бурая кровь. Остекленевшие глазки детёнышей смотрели на закат в немом отчаянии.

— Сегодня богато, — улыбнулся средний.

Он снял с седла мешок с молодыми куропатками. Грустно и обречённо опустилось на землю пёстрое перо.

— Вот тётушка, как просила, — девушка спустила с седла совсем небольшую сумку и протянула старухе.

Та нырнула рукой внутрь, доставая клубок задушенных змей.

— Молодец, дочка, — щербатыми зубами улыбнулась она, — Молодцы, дети мои.