Физика любви

Юля Артеева (2024)

Яна Петрова считает себя совершенно обычной: стесняется круглых коленок, мамы-поварихи и того, что влюблена в главного красавчика школы. Рисуя на полях, она превратила свой учебник в огромную «валентинку». Там признания, строчки из песен и армия сердечек. Глеб Янковский точно знает, чего он хочет. Например, учебник, которым можно шантажировать забавную девчонку. Заставить ее делать рефераты и спасти волейбольную команду. Но расскажет ли он в итоге своему лучшему другу про ее влюбленность? Или у этой «валентинки» появится другой адресат?

Глава 2

Звонок звенит, когда мы только заходим в раздевалку, но Оливка все равно переодевается очень обстоятельно. Так что, когда я уже натянула серые треники и черную футболку, она все еще возится со спортивным бра. Я отворачиваюсь к зеркалу и переделываю хвост. Тугой резинкой стягиваю каштановые волосы, и они волной ложатся мне на спину между лопаток. Хотелось бы подстричься короче. Например, как Оливка. Я смотрю на нее через зеркало. Ее крашеные в блонд пряди едва достают до плеч. Настя натягивает носки.

— Знаешь, что странно? — я все еще смотрю на нее в зеркало. — Ты все делаешь очень быстро, но одеваешься страшно медленно.

— Потому что нельзя экономить на своем внешнем виде. Ни деньги, ни время, — она двигает меня в сторону и наносит на губы блеск, зажав в руке брендовый флакончик.

Я закатываю глаза и показательно вздыхаю.

В зал мы выходим, разумеется, последние. Все уже выстроились в шеренгу, физрук смотрит на нас, сложив руки на груди. Боже, сегодня явно не мой день.

Мы торопливо занимаем свои места.

— Попугайчики-неразлучники, — говорит Карась, который получил свое прозвище, вероятно, за круглые глаза навыкате, — ну, сегодня вы хотя бы явились, премного благодарен.

Он пристально смотрит на меня. Да, сходство с рыбой, так сказать, налицо.

— Ну что, пятница у нас день волейбола. Если вы ведете себя хорошо. Были отдельные прецеденты, — снова этот взгляд, — но сегодня все же поиграем. Десять кругов по залу, марш!

Мы с Оливкой бежим бок о бок, взяв неспешный темп.

— Спасибо, девчат, услужили.

Это Миша Попов, поравнявшись с нами, поджимает свои тонкие губы.

— Попов, не проживешь без своего волейбола? Беги быстрее, а то все мячики разберут.

Настя даже не смотрит в его сторону, держит спину ровно, тон насмешливый. Я невольно ей любуюсь. И молчу, как всегда. Она знает наших одноклассников гораздо дольше, так что я всегда теряюсь и оставляю ей право отбивать нападки. Тем более, что она за словом в карман не полезет. Да и карманов на ее облегающих велосипедках с пушапом просто нет. Ха-ха, заметили мой тонкий юмор? С таким мне точно лучше помалкивать.

— Ян, опять ведешь внутренние диалоги?

— А?

— Ты гримасничаешь, я вижу, что ты что-то там внутри своей головы обсуждаешь.

Я улыбаюсь. Оливка всегда говорит правду и всегда подмечает то, что другим не так уж важно. Поэтому она мне сразу понравилась.

— Да я насчет волейбола думала, хорошо, что не отменил из-за нас.

— Ой все, Ян. Пережили бы. Две недели назад из-за парней отменил, и ничего, как-то быстро забыли. Не будь такой нежной.

— Я как йогурт.

— Что?

— Ну, «нежный» йогурт, — смущенно поясняю.

Помните, я говорила о моем чувстве юмора?

Оливка прыскает от смеха и обнимает меня на бегу:

— Ты мой йогурт!

Я улыбаюсь ей, и вдруг в голове яркой вспышкой проносится череда картинок — я на коленях на полу в коридоре, мои художества в учебнике, Ян, который держится за лоб и смотрит прямо на меня. Сердце пропускает удар. Я труп. Я совершенно точно умру.

Настя снова считывает меня:

— Яна, мы со всем разберемся. Но не в ближайшие, — она смотрит на свои электронные часы на розовом ремешке, — тридцать пять минут. Пока мы в плену у Карася, так что расслабься и получай удовольствие.

Я криво улыбаюсь, и мы как раз заканчиваем бегать. Конечно, никто из нас не считал круги, но мы дружно делаем вид, что их было десять.

Когда мы разбиваемся на команды, меня выбирают одной из первых. Я не очень хорошо прижилась в этом классе, кроме Оливки у меня тут нет друзей. Но ребята знают, что у меня хорошая подача, так что я не засиживаюсь на лавке, как, например, полненькая и нелюдимая Аля. Да, ее еще и зовут Алевтина, понимаете масштабы ее комплексов? Моя мама говорит, что такие люди становятся самыми успешными потом, после школы, но мне в это верится с трудом.

Карась подкидывает монетку, и Миша Попов выигрывает нам подачу. Я стою в первой зоне, поэтому беру мяч, пару раз стучу им об пол и кидаю взгляд на большое окно, которое ведет из спортивного зала в холл третьего этажа. Все внутри обрывается, когда я вижу, что там стоят Ян и Глеб.

Мяч ударяется о мысок моей кроссовки и улетает прямо к скамейке, где Аля сидит в запасе. Она встает, возится, неловко кидает его мне обратно. Стыдно ужасно. Мое сердце колотится где-то в горле. Почему они здесь? Наверное, просто нет урока. Но почему они ЗДЕСЬ?! Нельзя было пойти в столовую? Или в любое другое место?

Я поворачиваюсь спиной к окну и еще раз стучу мячом об пол. Если промахнусь, можно будет сразу умирать.

Я подкидываю мяч, перестаю дышать, весь мир замирает. Замахиваюсь, с силой бью по нему. Мяч стрелой летит над самой сеткой, едва задевает ее и ударяет в центр поля. Другая команда даже не пытается его отбить. На моем лице расцветает самодовольная улыбка. Не могу с собой справиться, поворачиваюсь на окно в коридор. Но там никого нет.

Улыбка меркнет. Ну, что ж. Может, это знак, что мне лучше подумать о том, как вернуть учебник.

После урока я быстро переодеваюсь в джинсы и свитер, умываюсь и заново делаю хвост. Оливка в брюках и лифчике поправляет макияж консилером. Я поджимаю губы и сажусь на скамейку. Терпеливо жду, когда раздевалка опустеет. Последней уходит Аля, и я едва дожидаюсь, когда за ней закроется дверь.

Выпаливаю:

— Какой план?!

— Мы украдем его собаку.

Какое-то время я потрясенно молчу. Потом осторожно интересуюсь:

— Что, прости?

Оливка садится на лавку рядом со мной:

— Смотри, схема такая. Мы крадем его собаку, потом возвращаем, а когда окажешься у него дома, меняешь учебники. Все просто.

— Ты в своем уме?

— Более чем, — она встает и роется в рюкзаке, — не могу найти хайлайтер, у тебя нет?

— Нет, Насть, у меня нет! Ты не понимаешь, что это все смешно? Как мы украдем собаку? Как мы окажемся у него дома? КАК я поменяю учебники, ты нормальная?!

— Как-нибудь, — Оливка безмятежно улыбается.

Я закрываю глаза руками и обессиленно горблюсь.

Глухо говорю:

— Это какой-то сюр.

— Ян, что за слово.

— Ну если это сюр, как я еще это назову.

— Ну скажи «это такой трэш», — Оливка наконец натягивает рубашку.

— Я в жопе, и, как это ни назови, ситуация не поменяется, — я убираю руки от лица и мрачно смотрю на подругу.

Она аккуратно сворачивает форму, пока звенит звонок:

— Ян, тебе нужно поймать дзен. Пойдем на обществознание, там все обсудим, окей?

Я молча беру рюкзак и закидываю на плечо. Вот теперь хуже уже не будет.