Поступь Мрака

Юрий Владимирович Харитонов, 2023

Когда у твоей сестры обнаружили ведьмину метку, нужно приложить все силы, чтобы избежать смерти. Когда король объявил всю семью вне закона, нужно спастись, чтобы отомстить. И, наконец, когда Владыка Мрака понял, что ты раскусила его гнусные замыслы, надо во что бы то ни стало преодолеть ловушки и преграды, им расставленные. И даже когда землю навсегда окутал мрак, не время унывать… Этот мир словно создан для тебя, и другого теперь не надо, вот только месть горит алым пламенем в груди, и огонь не унять, пока виновные не расплатятся жизнями.Обложка создана с использованием Stable Diffusion и Adobe Photoshop

Глава 1

«Умри! Закрой глаза и снова умри! Сейчас лучше казаться мёртвой…»

Мягко сказала Ваня. Сестра всё ещё рядом, но… хорошо это или паршиво? Ведь она — призрак, и это вполне может значить, что и Юлия уже отправилась на тот свет… Хотя, и при жизни девушка видела давно погибшую сестру и разговаривала с ней. Так что… может, не всё так скверно?

Нет. Хуже некуда! Последнее, что помнила Юлия, — это собственная смерть. Вернее, одного из воинов короля, протыкающего её мечом. На миг сознание померкло, а потом Юлия пришла в себя от удара, будто её скинули с большой высоты на что-то мокрое, склизкое и… вонючее.

Выгребная яма!

Сюда скидывали остатки еды и продуктов, здесь они превращались в перегнившее удобрение, которое граф Кардан ди Ванэско потом отдавал крестьянам в соседних деревнях и сёлах. На той неделе отправили последнюю партию, поэтому остатков было мало, но достаточно, чтобы Юлия не расшиблась о каменный пол.

В смешенном свете зелёной и голубой лун Юлия разглядела влажные чёрные камни грубой кладки, покрытые жёлтым мхом, в свете лун ставшим противно-коричневым, плесенью и тощими белёсыми грибами, а кожей ощутила холодную и противную вязкую жижу отходов. Девушка хотела заорать, но почувствовала ледяное прикосновение, запечатавшее рот. Юлия не смогла издать ни звука.

«Сейчас лучше быть мёртвой, — повторил в голове призрак. — Не шевелись, молчи и терпи».

Юлия вытаращила от ужаса глаза. Напротив лежала полупрозрачная Ваня и с грустью смотрела на сестру.

«Затаись, как только тела скроют тебя, выползай ближе к стене, иначе трупы придавят, не выберешься. И не бойся — мёртвые уже никого не тронут. Потом поднимешься по ним…»

«Какие тела?» — хотела спросить Юлия, но вдруг за прозрачной Ваней что-то шмякнулось в компост. С виду уродливое и… обгоревшее. И Юлия сразу всё вспомнила, вновь хотела заорать от ужаса, но холодная рука призрака не дала.

Позади Вани упало тело сожжённой на костре пятилетней сестрёнки Глории. Ни в чём не повинную девочку жестоко убили лишь за то, что у неё на ягодице находилось огромное родовое пятно, смутно напоминающее перевёрнутый улыбающийся череп. А папу, маму и других пять сестёр, получается, убили заодно. Просто за то, что у младшей из семьи нашли ведьмину метку.

Юлия не знала, почему в их родовое имение пришло невыносимое горе, и чем они заслужили эту ужасную несправедливость? Буквально утром во внутреннем дворе замка ди Ванэско всей семьёй встречали короля Эльмира Третьего и готовились объявить праздничный обед в честь его приезда, но внезапно правитель подал знак своим людям, и те перебили находившихся на виду стражников замка. Её отец, Кардан ди Ванэско молча и презрительно смотрел на происходящее, неспособный ничего изменить, и, наконец, гордо подняв голову, спросил:

— Чем бесконечно преданный и честный вассал короля заслужил столь омерзительную собачью долю?

— Подозрением! — ответил Эльмир, и под взмах его руки в белой перчатке из-за кареты вышли двое. — Лёгкое облачко подозрения набежало на твою семью, Кардан… Подозрения в колдовстве!

— Это ложь! — горячо воскликнул граф ди Ванэско, но король лишь надменно молчал, отчего Кардан распалялся только больше. — Мы вместе с тобой двадцать лет назад уничтожили всех ведьм, а ты всё никак не успокоишься? Взялся за Храмы Справедливости, — да-да, я наслышан, — и старых друзей? Отвратительно! Может, остановишься?

— Ты знаешь этого молодого человека? — Не дослушав Кардана, Эльмир Третий указал на юношу, одного из вышедших из-за кареты по мановению руки короля.

— Конечно, — кивнул отец, пристально посмотрев на молодца. — Это Ильрик, сын князя Вронского, и молодой человек имел честь просить руки нашей дочери неделю назад. Но не сложилось…

— Так вот, дорого́й Кардан, — бесцеремонно прервал Эльмир графа, явно не вслушиваясь в слова, с горячностью вылетавшие из уст графа. — Ильрик утверждает, что твоя дочь — ведьма!

— Но это чушь! Этот пёс тявкает из-под вашего подола, ничего не понимая! У него нет опыта, хоть чуточку сравнимого с моим или вашим, милорд! — гневно вскричал отец и сверкнул глазами в сторону князька, отчего тот опустил голову. — Моя Лилия юна и нежна, и никто не посмеет обвинять её в колдовстве.

— А он не Лилию обвиняет, — заметил король. — Ильрик указывает на некую другую дочь.

— Какую же? — горячо вопросил Кардан и повёл рукой, обводя семью. — Все дочери перед тобой. И какую именно Ильрик хочет обвинить в колдовстве? И он ли? Ты здесь главный, Эльмир… ты здесь, как я слышал, разбрасываешься обвинениями по всей Тантаре, словно точно знаешь, что все вокруг колдуны и ведьмы…

Рядом, в окружении воинов короля, испуганно столпились жена, графиня Мария, и семь дочерей. Старшая, девятнадцатилетняя красавица Юлия, семнадцатилетняя хрупкая и нежная Лилия, чьей руки добивался Ильрик Вронский, слегка полная, но приятная лицом пятнадцатилетняя Карла, худая и нестройная одиннадцатилетняя Люсия, и совсем юные — Сесилия девяти лет, Юстифа — шести, и пятилетняя проказница Глория.

— Знаешь, дорого́й Кардан, — мягко ответил король, а на лице Эльмира заиграла мерзкая улыбочка. — Мы с тобой знаем способность ведьм запудрить голову любому человеку, поэтому давай не слишком верить обвинениям Ильрика Вронского.

— Я бы его совсем не слушал! — грозно вставил ди Ванэско. Надежда, что всё обойдётся, коснулась сердца старого графа, но Эльмир Третий поднял руку, прерывая.

— Но не прислушаться к его словам нельзя. И потому подвергнем твою семью испытанию, — довольно заключил король и под осуждающий взгляд главы семейства указал на второго человека, вышедшего вместе с Ильриком. Мужчина в чёрном длинном балахоне и с короткой стрижкой слегка улыбнулся. — Это ведьмак Энцо Барвоа. Он уничтожил немало про́клятых тварей и сейчас поможет нам определить паршивую овцу в твоём выводке…

— Вы в своём уме, дорого́й король? — вскричал Кардан, не обращая внимания на обиженного подобным заявлением Эльмира Третьего. — Это страшное оскорбление! И это конец моей преданности вам!

— Дорого́й Кардан, — медленно растягивая слоги, произнёс правитель, и граф понял, что Эльмира не переубедить, — вся скверна должна быть очищена в моём королевстве! И ты с этим соглашался когда-то…

— Но моя семья!..

— Все мы подвержены скверне, и твои близкие не исключение, — пожал плечами король и дал знак ведьмаку. — Мы начали это давным-давно, и нам решать, когда охота на ведьм закончится…

— Да так можно бесконечно искать! И находить! — вскричал Кардан, но видел в выражении Эльмира Третьего лишь фанатизм и закрытость от старого друга, коим являлся граф.

— Приступай, Энцо. Семья ди Ванэско будет послушной, иначе мои солдаты образумят их, как давеча образумили охрану.

Барвоа ухмыльнулся и подошёл ближе к столпившимся за отцом и дрожавшим от ужаса девочкам. Ведьмак медленно прошёлся вокруг них, вглядываясь в лица и открытые части тел, очевидно, стараясь выявить видимые признаки ведьмы, но ничего не нашёл.

— Раздевайтесь! — приказал он.

— Что? — нахмурил брови граф.

— Долой одежду, — уточнил Энцо и похабно ухмыльнулся. — Полностью…

— Да как ты смеешь? — взревел Кардан, но окружавшие их солдаты быстро подняли арбалеты.

— Слушай его, дорого́й граф, — мягко сказал Эльмир Третий. — Если хочешь сохранить семью, внимай Барвоа.

— Как это сделать, ведь ты лишаешь нас чести? — медленно спросил ди Ванэско.

— У некоторых выходит жить и без чести, но главное — они живы. В этом вся прелесть жизни — она вне идеалов и смыслов, коими мы наполняем свои поступки. И порой оказывается, жизнь главнее всех этих надуманных гордых предубеждений вроде чести и достоинства. Поверь, дорого́й граф, ради жизни люди делают, что угодно, а ради жизни любимых и близких и подавно, — лишь пожал плечами король и скомандовал: — Бойцы, на счёт «три»…

— Стой! — сдался Кардан и понуро повернулся к жене и дочерям. — Делайте, как говорит этот грязный человек. Раздевайтесь!

Юлия помнила момент унижения как нечто туманное и эфемерное. Возможно, так память старается защитить людей, подвергающихся насилию. Только крики и плачь младших сестёр пробивались сквозь глухую стену отстранения. Когда последние разделись, Энцо Барвоа приказал выстроиться в линию, и под пристальными и похабными взглядами солдат женщины и девочки, прикрывая груди и лоно руками, повиновались. Ведьмак трижды прошёлся вдоль шеренги и ударом лёгкой палки с хлыстом на конце заставлял девочек опускать руки, чтобы окружающие разглядели их целиком. Подошёл к голому графу, который и не подумал прикрываться. Он лишь презрительно прошипел в лицо Энцо:

— Потом я найду тебя и размажу…

— Сомневаюсь, — улыбнулся ведьмак и крикнул:

— Всем повернуться!

Жена и дочери послушались и выполнили команду.

— Что это?! — послышалось неуверенное восклицание солдата с того края, где стояли самые юные девочки. У Юлии ёкнуло сердце, и она едва ли не подпрыгнула на месте. Отец выглянул из ряда и, никого не слушая, бросился к противоположному краю.

— А ну, стоять! Оттащите его! — разгневанно рявкнул король, и голого графа схватили и отвели от младшей дочери, рядом с которой стоял солдат и издалека, словно она заразная, тыкал в ягодицу ножнами от меча. Пятилетняя Глория, чувствуя на себе взгляды взрослых мужчин зажмурилась и заревела в голос.

— Не трогайте её! — вскричал отец, но один из солдат стукнул его в живот, и граф упал на колени, согнувшись от боли.

— Метка дьявола! — громко известил ведьмак, осмотрев Глорию, и солдаты отшатнулись в страхе.

— Это родимое пятно! — бессильно прошептал Кардан, но король перебил напуганного графа.

— Но именно оно позволяет нам определять ведьм! Смотри на неё, дорого́й Кардан, погляди в последний раз! — Эльмир скорчил презрительную мину. — Мы не можем терпеть в наших рядах и среди близких ведьм! И потому должны очистить этот мир от них, помнишь?

— Она же дитё! — взвыл граф и заплакал. — Глория ничего никому не сделала! Она простое безобидное создание! Очнись, Эльмир! Не совершай глупостей! Не совершай непоправимого! Или я уничтожу твой трон и весь твой недалёкий монарший род…

— Тогда всё будет ещё проще, — процедил сквозь зубы уязвлённый король и приказал: — Умертвить! Убить всех! Там, где есть одна ведьма, может скрываться и другая! А граф с супругой наплодят новых! У них вон как хорошо получается! Умертвить! А потом сожгите всё здесь… — Эльмир Третий взмахнул рукой последний раз и повелел увести карету с внутреннего двора, где должна была случиться трагедия. Сам пришпорил лошадь, на которой всё это время сидел, и выехал из замка следом за каретой.

— Ты настолько жалок, что не можешь вынести своих преступлений! Неужели думаешь, я не знаю, зачем ты здесь? Слухи дошли и до ди Ванэско. Зря ты встал на эту дорожку! Ещё вспомнишь мои слова, Эльмир! Ещё пожалеешь! — прокричал вослед граф и взвыл вновь, когда Глорию схватили и потащили к груде поломанной мебели, а к остальным дочерям и жене направились солдаты короля, доставая из ножен мечи и взводя арбалеты, чтобы совершить «очищение». Так охотники на ведьм называли убийство про́клятых между собой. А Энцо Барвоа лишь довольно потирал руки. Сегодня для ведьмака было море работы.