Дело о бумеранге

Юрий Вячеславович Ситников, 2021

Так повелось, что Глебу, Люське, Алисе и Димону "везет" на преступления. Где бы они ни оказались, обязательно попадают в истории. Вот и на этот раз ребятам пришлось проявить всю свою отвагу и смекалку, расследуя загадочное дело о бумеранге.

Она стояла и смотрела прямо перед собой. Взгляд был затуманен, бледное лицо осунулось, губы что-то шептали, слов не разобрать. Час назад, перед тем как Валерия Игоревна выехала из дома, экономка сделала ей укол. Предметы потеряли очертания, поплыли, заложило уши и сильно захотелось спать. В машине появилась отрешенность, чувства притупились, голова сделалась пустой, Валерия Игоревна ощутила едва уловимый запах газа. Возможно, ей это только казалось, она не собиралась ни о чём спрашивать примостившуюся рядом золовку, ей хотелось одного — закрыть глаза и тихо умереть.

На кладбище, прежде чем зайти в здание крематория, золовка протянула Валерии Игоревне красную капсулу.

— Что это? — шепотом спросила вдова, краем глаза заметив у входа в крематорий свою предшественницу — первую жену мужа.

— Выпей, Лера, — заботливо попросила Татьяна. — Это успокоительное.

— Думаешь, я недостаточно успокоилась?

— Выпей для подстраховки, ты слышала, что вчера говорил врач.

— Хорошо, давай, — Валерия Игоревна взяла таблетку, положила её в рот, запила тёплой минеральной водой. — Я не знала, что приедет Ольга. Кто её позвал?

Слегка смутившись, Татьяна пожала плечами.

— Наверное, кто-то из знакомых, а ты против её присутствия?

— Я? Нет… Она была первой женой Бориса, и имеет право сказать ему последнее «прости».

Поравнявшись с Ольгой, Валерия Игоревна кивнула.

— Здравствуй, Оля.

— Лера, прими мои самые искренние соболезнования, — с чувством произнесла Ольга, обкусывая потрескавшиеся губы.

Во время церемонии прощания Валерия Игоревна прижималась к Татьяне, опасаясь, что в самый неподходящий момент силы её покинут, и она лишится чувств. Борясь со слабостью во всём теле, Валерия Игоревна торопила время, ожидая момента, когда можно будет выйти на улицу и вдохнуть глоток свежего воздуха.

Ей было плохо. Она овдовела в сорок пять лет, овдовела совершено неожиданно. Сиюминутно! Скоропостижная смерть Бориса явилась для его окружения настоящим шоком. Крепкий на вид мужчина, с богатырским здоровьем, умер три дня назад в гостиной загородного дома.

После завтрака Борис Михайлович собирался в очередную командировку, ничто не предвещало трагедии. В столовую Борис прошествовал бодрой походкой, шутил, хохмил, говорил, что после своего возвращения из Тюмени собирается на пару дней отправиться на рыбалку.

Выпив кофе, Борис Михайлович встал из-за стола, поцеловал Леру в щёку и, пожелав ей удачного дня, вышел в гостиную. Ровно через минуту Валерия Игоревна услышала крик экономки.

В гостиной Борис Михайлович замертво упал на диван от сразившего его сердечного приступа. Помощь прибывших медиков уже не понадобилась, им оставалось констатировать смерть.

Бориса Михайловича увезли для проведения вскрытия, Валерия Игоревна, пребывая в трансе, целый день просидела в кресле, не в силах поверить, что потеряла мужа. Вечером приехала Татьяна с супругом и дочерью; не переставая, звонил телефон, друзья и близкие выражали соболезнования, советуя Лере крепиться и быть сильной.

Три дня до похорон она провела в постели, сильно скакануло давление, кружилась голова, прихватило сердце.

Сегодня, невероятным усилием воли, Валерия Игоревна заставила себя встать, принять душ и спуститься вниз. Она боялась похорон Бориса Михайловича. Боялась, что у неё начнётся истерика, боялась потерять сознание, боялась смотреть на мертвого мужа.

Спасибо Тане, она постоянно находилась рядом, если бы не золовка, Валерии Игоревне пришлось бы во сто крат хуже.

…От невыносимой духоты в помещении закружилась голова.

— Мне плохо, — прошептала Валерия Игоревна, повернувшись к Татьяне.

— Потерпи, сейчас всё закончится.

И она терпела. Да, Татьяна права, скоро всё закончится. Для Валерии Игоревны закончится жизнь, она попросту станет неинтересной. Зачем ей жить одной, без мужа, кому она нужна, что теперь станет делать? Раньше у неё было все, теперь нет ничего. Без Бориса нет Валерии, ведь они — одно целое. Две половинки одной любви. Именно так пять лет назад сказал Борис Михайлович, когда надел на палец Валерии Игоревны золотое кольцо с бриллиантом.

Недолго они прожили вместе! Неужели судьба уготовила им всего пять лет счастья? Почему она так несправедлива? У Валерии Игоревна не было сил и желания жить дальше, без мужа жизнь поблекла и потеряла смысл.

У кладбищенских ворот Валерия Игоревна заметила сухонькую старушку, просящую милостыню. Остановившись, она открыла сумочку, но денег там не обнаружила.

— Таня, у тебя есть деньги?

— Есть, а сколько надо?

— Дай мне кошелёк, я сама возьму.

Из кожаного кошелька золовки Валерия Игоревна достала пятитысячную купюру и протянула её бабульке.

Пенсионерка покачнулась, до сегодняшнего дня никто не проявлял подобную щедрость.

— Много даешь, дочка, — сказала она, боясь прикасаться к купюре.

— Берите, — апатично ответила Лера. — Денег много не бывает.

— За кого помолиться, милая?

— За усопшего Бориса.

— Помолюсь, милая, обязательно помолюсь, — бабулька убрала купюру в карман и перекрестилась. — Господи, упокой душу раба твоего грешного, Бориса. Царствие ему небесное, пусть земля ему будет пухом!

Валерия Игоревна села в машину и, будто вспомнив нечто важное, посмотрела на Татьяну.

— А как быть с поминками?

— Поминки устроим в кафе, я уже обо всём договорилась.

Валерия Игоревна облегчённо вздохнула, гора упала с плеч.

— Спасибо тебе, Танька, я твоя должница.

— Брось, о чём ты говоришь, Боря был моим родным братом.

— А Ольга поедет на поминки?

— Не знаю, — Таня замотала головой. — Может быть.

В кафе Валерия Игоревна сидела во главе стола, но происходящее помнила смутно. Она слышала голоса — мужские и женские — слышала, как друзья и знакомые говорили много тёплых слов о покойном, и одновременно с этим, находилась как бы вне досягаемости. Тело сидело за столом, а душа была где-то очень далеко.

Дома Валерия Игоревна упала на кровать. Сил на то, чтобы раздеться, не хватило, она погрузилась в тревожную дрёму прямо в одежде — чёрном траурном платье.

***

Нравится мне май, последний месяц учебы перед каникулами. Учишься вроде как на расслабоне, находясь в предвкушение трехмесячного ничегонеделания. Сегодня пятница и, наверное, звезды выстроились каким-то невероятным образом, и произошло чудо — утром позвонил отец, пригласив нас с Люськой после школы в коттедж. Как он выразился, пообщаться за ужином. Нечасто мы бываем загородом у родителей, да и они-то в собственном доме нечастые гости: мама не вылезает с курортов (вот и сейчас греется на очередном побережье), а отец, если не командировках, днюет и ночует в офисе.

Шофер Павел обещал заехать за нами в три. После уроков я заскочил к Иннокентию Ивановичу, Люська отправилась домой, собирать вещи. Несмотря на то, что едем к родителям на выходные, она наберет кучу шмоток, к которым не притронется.

Я оказался прав, вернувшись от Иннокентия, увидел в прихожей объемную спортивную сумку.

— На месячишко решила там задержаться?

— Беру самое необходимое.

— Угу, я вижу.

— Ты лучше не болтай, а сам собирайся, Павел с минуты на минуту подъедет.

— Подождет, — сказал я, зайдя в ванную.

В коттедж приехали без четверти четыре. Отец разговаривал по телефону в кабинете, когда вышел, увидел нас и развел руками.

— Молодцы, что приехали. А у меня очередной форс-мажор.

— Что случилось? — мне не понравился его тон. Уж слишком виноватый, из чего следует, семейный ужин под угрозой.

— Срочно улетаю на несколько дней.

Я промолчал. Люська закатила глаза.

— Пап! — протянула она. — Это уже не смешно.

— Извини, так получилось. Оставайтесь на выходные, развлекитесь.

— Всю жизнь мечтала остаться в пустом особняке, — надулась Люська. — Можно подумать, здесь так много развлечений.

— Поплавай в бассейне, ты же любила раньше плавать.

Люська посмотрела на меня, села в кресло и, закинув ногу на ногу, сказала:

— Позвоню Димке с Алиской, пусть приедут. Не возражаешь?

— Какие могут быть возражения, — отец рассеяно осмотрелся оп сторонам и вернулся в кабинет.

— Без изменений, — хмыкнул я.

— Зря тащились, — ворчала Люська. — Как пить дать, Димку не отпустят к нам, и у Алиски наверняка дела поважней найдутся.

— Позвони, узнай. Если не смогут приехать, рванем обратно в город.

И Алиса и Димон с радостью приняли Люськино предложение.

— Дим, тогда давай сделаем так, сейчас Павел отвезет отца в аэропорт, а оттуда заедет за вами.

Около восьми вечера приехали ребята.

— Так, — заявила Люська. — Сегодня я хочу праздника. Предлагаю устроить вечеринку.

— А еда есть? — спросил Димон.

— Два холодильника забиты под завязку.

— Отлично.

— Сядем в столовой, создадим атмосферу…

— Можно свечи зажечь, — предложила Алиса.

— Не-е, — Люська поморщилась. — Не люблю свечи. Врубим на полную громкость музыку, оторвемся.

Но оторваться не удалось. Ужин оказался настолько вкусным и сытным, что сил на отрыв ни у кого не хватило. Вместо этого мы перебрались в гостиную, устроившись перед телевизором. Люська была недовольна.

— Называется, развлеклись. Кино уселись смотреть.

— Классный фильм, Люсь, — подбадривал Димон.

— Я его уже смотрела.

— А я только трейлер видел.

— Блин, тоска смертная.

— Мне тоже хочется фильм посмотреть, — виновато призналась Алиса.

— Смотрите, кто вам мешает.

Люська сидела в кресле, комментируя каждое действие на экране.

— Сейчас она приедет в офис, а там этот придурок комп взламывает.

— Люсь, зачем сюжет рассказываешь?

— Фильм примитивный. Как он может нравиться. Во! Я же говорила. Приперлась. А он отмазываться начнет.

— Люсь, помолчи.

Не прошло и десяти минут, как Люська выдала:

— В конце она его застрелит.

— Люся! — сказали мы хором.

— Окей, молчу. Если мешаю, могу подняться на второй этаж и буду там умирать от скуки в одиночестве.

— Поднимайся, — огрызнулся я.

Люська встала.

— Я ухожу.

— Ага, давай, — кивнул Димон.

— Друзья, называются. Кино им важнее.

Фильм закончился, я хлопнул в ладоши.

— Не знаю, как вы, а я снова проголодался.

— И я бы проглотил что-нибудь, — поддержал меня Димон.

— А я только чай, — Алиса встала. — Пойду, Люсю позову.

Мы с Димоном прошли в столовую, через пару минут там появилась растерянная Алиса.

— Люси нет.

— А где она?

— На улицу наверное пошла. Пусть проветрится, Алис, чайник вскипел.

Пока мы наедались, Люська бесцельно бродила по коттеджному поселку. На нас уже не злилась, перегорела, просто топала по тротуару, сворачивая с улицы на улицу, разглядывая высоченные заборы.

Поравнявшись с домом Ивановых, Люська остановилась. Калитка была открыта, рядом стояла женщина. Вроде бы Валерия Игоревна.

— Добрый вечер! — поздоровалась Люська.

Женщина обернулась. Точно — Валерия.

— Здравствуй.

— Решили прогуляться? — Люська подошла к калитке, отметив, что выглядит Валерия Игоревна, мягко говоря, неважнецки. Последний раз она видела её во время новогодних каникул, как обычно, подтянутую, моложавую. Сейчас же перед ней стояла сильно постаревшая женщина средних лет, сутулая, не накрашенная, с совершенно обезумевшим взглядом.

На Люську Валерия Игоревна посмотрела настолько пристально, что той сделалось не по себе.

— К родителям приехала?

— Да.

— Одна или с Глебом?

— С Глебом.

— Да, — закивала Валерия Игоревна. — Понятно.

— А вы как поживаете?

— Я? Почему ты интересуешься?

— Просто так.

Валерия Игоревна сглотнула, быстро посмотрела в сторону крыльца и зашептала:

— Плохо, Люся. Мне очень плохо, я схожу с ума.

Произнеся фразу, Валерия Игоревна захихикала, и Люське стало по-настоящему страшно.

— Что произошло?

— Не знаю.

— У вас проблемы?

— Да… Нет… Трудно сказать.

Люська взяла Валерию Игоревну за руку.

— Расскажите.

— Зачем?! — неожиданно резко вскричала Валерия Игоревна. — Ты же все равно мне не поверишь.

— Почему вы так думаете?

— Никто не верит. И ты тоже… — Валерия Игоревна погрозила Люське пальцем.

— А вы попробуйте, — настаивала Люська.

Прошло минуты три, прежде чем Валерия Игоревна схватила Люську и потащила в дом.

— Не бегите так быстро, Валерия Игоревна.

— Пошли! Нас не должны видеть.

— Кто не должен видеть? Почему?

— Сейчас поймешь.

В доме, Валерия Игоревна затащила Люську в гостиную и усадила на мягкий диван. Сама, постояв в нерешительности возле журнального столика, села в кресло. Закрыла глаза, тяжело задышала, затем, не открывая глаз, произнесла:

— Извини, Люся, я повела себя неправильно. Сейчас успокоюсь, мне уже легче.

— Да что происходит?

— Сейчас… сейчас… Имей терпение.

Потянулись минуты ожидания. Люська молча таращилась на Валерию Игоревну, та, то открывая, то закрывая глаза, глубоко дышала, пытаясь справиться с нервным напряжением.

— Люся, подожди меня здесь, — Валерия Игоревна встала. — Мне надо отойти на минутку.

Как только она вышла, в гостиной появилась экономка.

— Людмила, — улыбнулась Анна Владимировна. — А я тебя сегодня во сне видела. Сон в руку! Проснулась, удивилась даже. Как твои дела?

— Потихоньку, Анна Владимировна.

— Как учеба?

— Нормально.

— Ну и славно. Угостить тебя чаем? У нас сегодня пирожки с яйцом и капустой. Попробуешь?

— Я недавно так налопалась, джинсы трещат по швам, — улыбнулась Люська.

Со второго этажа спустилась Валерия Игоревна. Анна Владимировна поспешила уйти. От Люськи не ускользнул беспокойный взгляд, которым экономка окинула Валерию.

— Люся, давай поднимемся ко мне. Идём, не хочу оставаться на первом этаже.

На лестнице Валерия Игоревна резко остановилась.

— Как я выгляжу?

— Ну… — Люська смутилась. Сказать правду, неудобно. Соврать? А поверит ли Иванова?

— Плохо, да?

— Вы не такая, как обычно, — выкрутилась Люська.

— Я превратилась в старуху! Не отрицай. Посмотри на меня, глаза воспаленные, кожа стала сухой и тонкой, руки дрожат, как у пьяницы. Я в отчаяние, Люся, мне очень плохо, — не выдержав, Валерия Игоревна заплакала и побежала в спальню.

Люська бросилась за ней.

— Валерия Игоревна, да объясните толком, что за беда случилась?

— Я не хочу жить, — ревела Валерия Игоревна, уткнувшись лицом в подушку.

— Перестаньте!

— Закрой дверь и садись. Ты ничего не знаешь, в моей жизни столько всего произошло за последний месяц — злейшему врагу такого не пожелаешь. Люся, я овдовела! Борис Михайлович умер от сердечного приступа!

— Да вы что?! — Люська ахнула и поднесла ладонь ко рту.

— Двадцать первого апреля умер, а двадцать четвёртого мы его кремировали.

Люська опустилась на край кровати, шмыгнула носом и, не находя нужных слов, гипнотизировала взглядом Валерию Игоревну.

— Умер, — повторила та и быстро тряхнула копной русых волос. — Люся, я похожа на сумасшедшую?

Вопрос прозвучал агрессивно, отчего Люська внутренне сжалась.

— Ответь, похожа? — настаивала Валерия Игоревна.

— Нет, конечно, с чего вам походить на сумасшедшую?

— И с памятью у меня полный порядок. Ты помнишь, как мы встретились с тобой в прошлом году, осенью?

— Мы и зимой встречались.

— Да, я отлично помню тот день, — Валерия Игоревна встала с кровати и прошлась по спальне. — Ты была одета в синие джинсы, черные ботинки и рыжую дубленку. Правильно?

— Может быть, — пожала плечами Люська, задаваясь вопросом, с какой стати Иванова затронула эту тему.

— Люся, вспомни, постарайся вспомнить. Ты была в джинсах. Синих! И дубленке. Рыжей! Люся, напряги память. — Лицо Валерии Игоревны покрылось испариной, зрачки расширились, она подошла к Люське и крепко сжала той запястье.

— И черные ботинки. Люся!

Не на шутку перепугавшись, Люська быстро закивала.

— Вы правы, я вспомнила: дубленка, ботинки и джинсы.

— А я этого никогда не забывала, — Валерия Игоревна достала из тумбочки упаковку таблеток. Проглотив одну, сделала из стакана несколько глотков воды, подняла голову. — На память я не жалуюсь. Всё помню. Задай мне какой-нибудь вопрос, отвечу не раздумывая. После Ленина к власти пришел Сталин. Потом были Хрущев, Брежнев, Черненко, Андропов, Горбачев…

— Валерия Игоревна, прекратите! — Люська сорвалась на крик. — Лучше ложитесь в кровать, вам необходимо поспать. А я приеду к вам завтра, договорились?

— Нет, не уходи, с тобой мне спокойней. Одна я съезжаю с катушек. Люся, мне страшно.

Обняв Валерию Игоревну, Люська тоже всплакнула. Ужасно, когда человек теряет близких людей. Бедная Валерия Игоревна, она сейчас раздавлена, опустошена, она не в себе.

— Время поможет, — сквозь слёзы бормотала Люська. — Со временем всё встанет на свои места, надо только подождать.

Валерия Игоревна молчала.

В тишине они просидели до тех пор, пока в коридоре не послышались торопливые шаги. Секунду спустя дверь спальни распахнулась, на пороге появился Борис Михайлович Иванов.

Люська повернула голову, вздрогнула и, отстранившись от Валерии Игоревны, чуть не свалилась с кровати.

Борис Михайлович прошел в комнату, кивнул Люське и направился к комоду.

— Люда, давненько тебя не видел.

— З-з-здравствуйсте, Борис Михайлович, — отяжелевшим языком проговорила Люська.

— Надеюсь, я вам не помешал? Мне нужна черная папка, весь кабинет перерыл, куда подевалась. Лера, ты не видела черную папку?

— Ничего я не видела, — сухо бросила Валерия Игоревна, отвернувшись к окну.

Люська стояла ни жива, ни мертва, ноги приросли к полу, спина взмокла, глаза отказывались верить увиденному. А Борис Михайлович, присев на корточки, открыл дверцу комода, заглянул внутрь и, удостоверившись, что чёрной папки там нет, поспешил покинуть спальню.

— Всё-всё, — нараспев произнёс Борис Михайлович. — Ухожу, продолжайте секретничать.

Как только он вышел, Люську начал душить кашель. Поперхнувшись воздухом, она согнулась пополам, из глаз покатились слёзы, сделалось жарко. Ударив несколько раз её по спине, Валерия Игоревна протянула стакан воды и, пока Люська жадно пила, отрешено смотрела на потрескавшийся на ногтях лак.

— Зачем?! — прохрипела Люська, ставя стакан на край трюмо. — Зачем вы сказали, что Борис Михайлович умер? Валерия Игоревна, такими вещами не шутят.

— А я и не шутила, — спокойно ответила Иванова.

— Но он жив! Жив! — взвизгнула Люська.

— Ты удивлена или шокирована? А может, ты испугана? Теперь представь моё состояние, когда я увидела живого Бориса. Чуть не умерла от страха. Люся, я не чокнутая, верь мне. Верь, прошу тебя. Борис умер, у него был сердечный приступ, мы его кремировали. Понимаешь? Я не знаю, что происходит, это напоминает сон, кошмарный сон. Но я знаю точно — мой муж скончался от приступа.

— Валерия Игоревна, давайте я позову Бориса Михайловича или Анну Владимировну…

— Нет! Они мне не нужны, я боюсь. Он не мог возродиться из пепла. Он же не Феникс! Люся, меня считают сумасшедшей, а я нормальная. Я всё помню. Помню, во что ты была одета в день нашей встречи зимой, помню всех правителей, помню таблицу умножения, фамилии своих одноклассников и учителей. Я адекватная, ты мне веришь? Сядь, Люся, я расскажу, как умер Борис, ты обо всём узнаешь, главнее, выслушай меня. И, пожалуйста, верь моим словам.

Свой рассказ Валерия Игоревна начала с событий, случившихся двадцать первого числа, а час спустя, она поведала о кремации супруга, последующих поминках в кафе и своём возвращении в коттедж.

Конец ознакомительного фрагмента.