Штормовое предупреждение

Юрий Иваниченко, 2019

В этой книге рассказывается о первых годах становления советской разведки и контрразведки, столь много сделавших для выживания страны во враждебном окружении. Главный герой – товарищ и соратник знаменитого Артузова, – работая по заданию ИНО ВЧК, участвует в сложных и опасных чекистских операциях начала двадцатых годов. Напряжённый сюжет, основанный на недавно рассекреченных документах, привлечёт внимание всех любителей приключенческой литературы.

Гостеприимный «Бристоль»

Номер 107 гостиницы «Бристоль» оказался не слишком просторным, но прилично меблированным и с чистыми шпалерами. Вид несколько портила небольшая железная печка с трубою, выведенной в окно, — впрочем, вещь необходимая в предвидении зимы. Коридорный мне так и сказал, по-лакейски присвистывая: мол, прошлогодние постояльцы отопление попортили, а чинить пока жилконтора только обещает.

Следом за коридорным явилась Маша, горничная, словоохотливая милая женщинка лет тридцати: вытереть пыль и застелить постель чистым, хотя и не слишком новеньким бельём.

Купюра, выданная «на булавки», окончательно развязала ей язык. Для начала она предложила принести Алексею Степановичу, то есть мне, из буфета чай и даже сухарики. Ещё одна купюра и пожелание принести два стакана и чего-нибудь повкусней сухарей и разделить со мною чаепитие произвели весьма благоприятное впечатление.

Я пока что совсем не торопится, а горничные всегда были отменным источником информации. Особенно если их правильно разговорить…

Маша обернулась много за пять минут — я едва успел разложить и развесить свои немногочисленные вещи и одёжки. Принесла два стакана в мельхиоровых подстаканниках, фаянсовый чайничек и вазочку с печеньем, — всё на подносе и при крахмальной салфетке.

— Чем богаты, но чай у нас в буфете настоящий. Не для всех, конечно, — щебетала Маша, расставляя на столе нехитрую утварь.

— Здесь же, говорят, бывал сам Шаляпин, — кивнул я, хотя и не знал точно, в какой именно из Севастопольских гостиниц останавливался знаменитый бас во время гастролей летом семнадцатого.

— Ой, да кто у нас только не перебывал, — подхватила Маша, — пока не началось…

Торопиться с серьёзными расспросами не следовало. Я только и спросил, вдыхая аромат свежезаваренного и в самом деле недурного чая:

— Вы сами его, Фёдора Шаляпина-то, видели?

— Да, но только издали — когда он пел на Приморском бульваре. Все тогда сбегались. Народищу собралось уйма.

— А банкет в вашем ресторане в его честь давали?

— Наверное… Я же тогда здесь не служила, — с видимым огорчением сказала горничная.

— Что так?

— «Бристоль» же был отелем перворазрядным, туда попасть на службу ой как непросто было, даже с рекомендациями. Это уж только в последнее время стало попроще. Хотя, конечно, почти все из тогдашних, кто мог, вернулись сюда на службу, так что порядок знают. Вам непременно понравится. Но взяли троих новых, ну и я меж них. У меня рекомендации были самые лучшие.

Это, несомненно, составляло предмет её гордости. Следовало поощрить женское самолюбие, — это более всего располагает к откровенности.

— Не сомневаюсь. А от кого, если не секрет?

— От самой миссис леди Энн-Элизабет, супруги английского консула! — сказала Маша с таким выражением, будто упоминала коронованных особ.

Но любая ниточка к немаловажному — консул! — представителю Англии была для меня очень интересна. Поэтому я спросил Машу с эдаким пиететом:

— Вы знакомы с леди Энн-Элизабет? Как приятно.

— Я у неё в доме служила, пока британское консульство располагалось в Севастополе. Вот уж где всё «по шнурочку» было, чтоб ни пылинки, ни пятнышка, мажордом у них ну сущий дракон. А уж как надобно господам за столом прислуживать — так меня неделю натаскивали.

— Зато усвоили английский этикет и запомнили светские манеры, — сказал я благожелательно. И добавил: — And what about the your language? Are you better in English?^[4]

— Что-что? Это вы об английском? Да нет, только отдельные слова — ну, сорри, плииз. Вот госпожа Нина… то есть Нина Лаврова, она была у них секретарем и переводчиком, — так вот, Ниночка просто замечательно знает языки. У неё было так тяжело с матерью…

— Вы так хорошо знаете её семейное положение? — спросил я, отметив про себя, что с упомянутой дамочкой — секретаршей и переводчицей в английском консульстве! — очень даже неплохо бы познакомиться.

— Ой, простите, ваше благородие. — Маша, видимо, не совсем верно поняла мою интонацию. — Я просто…

Следовало поддержать доверительный тон разговора, и я как мог теплее улыбнулся.

— Что вы, голубушка, я же понимаю — женская дружба. А обращаться лучше по имени-отчеству, хотя полагаю, что у этих стен красных ушей нет.

— Бог миловал. Сейчас здесь совсем другие люди в нумерах. Это в прошлую зиму — у нас здесь и матросня, и солдаты эти во всех нумерах стояли, спали вповалку, буржуйки понаставили, хоть сами отопление и попортили, уголь из котельни выгребли, какие-то бумаги из подвала таскали на растопку…

Сей словесный поток был небезынтересен, особенно насчёт «бумаги из подвала», но сейчас меня в первую очередь интересовала переводчица.

— Так что госпожа Лаврова?

— Так мы теперь — Нина ведь осталась в Севастополе — и вправду стали вроде подруги, хотя она из благородных и такая учёная. А что?

— У меня не праздный интерес, — импровизировать пришлось на ходу. — Мне… то есть моей жене — она скоро приедет — нужно серьёзно усовершенствовать языки. Предполагается командировка… Туда. — И я кивнул в сторону Запада.

Упоминание о мифической жене было не излишним: деловая встреча с заботливым семьянином едва ли смутит порядочную женщину. А что Нина Лаврова именно такова, логично предположить: на ответственную работу в английское консульство сомнительных особ не взяли бы.

— Так что, голубушка, найдите возможность познакомить меня с госпожой Лавровой. Полагаю, дополнительный заработок ей не окажется излишним?

— Конечно же хоть завтра — она как раз собиралась зайти ко мне.

Тут Маша замялась и даже чуточку покраснела и сказала, чуть запинаясь:

— Понимаете, ваше… не обессудьте, Алексей Степанович… В нашем буфете для своих, ну, не так дорого и без карточек, вот мы и встречаемся к обеду. Но вы ведь…

Можно было не продолжать — причина смущения горничной была совершенно очевидна. Заработки у них, да и у всех пока, не очень, — ну а я, щедрый командировочный, в состоянии заплатить за обед и не только.

— Прекрасно. Не возражаете, если я вас угощу?

— Как-то не совсем удобно…

— Пустяки, право. В гостиничном буфете — во сколько?

Примечания

4

А как насчет языка? Ты хорошо говоришь по-английски? (англ.)