Смертельный рейд

Юрий Иванович, 2012

Чтобы вырвать своих подруг из горнила войны с людоедами, Борис Ивлаев вынужден совершить беспримерный рейд через тылы зроаков, уничтожая при этом десятками как самих людоедов, так и кречей, их летающих приспешников. В этом ему помогает бывший мастер циркового искусства Леонид Найденов. Друзьям, взявшим себе новые имена, сопутствует успех, только вся незадача в том, что и разыскиваемые ими подруги долго не задерживаются на одном месте, а геройски сражаются с противостоящими им злобными силами.

Глава вторая

Житие аборигенов

По одной и той же тропе порой может пройти несколько человек, и результат их движения окажется совсем разным. Первый отыщет пять грибов, второй — ни одного. Третий насобирает десяток грибов, а четвертый… сломает ногу.

Вот так случается. Каждому свое. Хотя и правда сермяжная в том имеется: кто как обучен и насколько старается, тот того и добивается.

Леонид Найденов, он же барон Лев Копперфилд, он же помощник мастера-оружейника Чарли Эдисона, обучен был многому, и весьма неплохо. Особенно физической подготовкой мог похвастаться, потому как в бытность мэтром циркового манежа ему приходилось и акробатикой заниматься, и силовыми трюками хвастаться, и невероятную ловкость рук демонстрировать. Ну а уж про все тайны переходов, значки и контрфорсы он получил максимум информации от своего друга и боевого товарища Бориса Ивлаева. Естественно, ту информацию, которая была доступна самому первопроходцу между мирами.

Поэтому Леня не стал слишком расстраиваться, обнаружив себя в узком, сооруженном из гранитных блоков, вытяжном колодце. Как не стал в панике возвращаться назад, не дождавшись следом за собой ни вашшуны, ни Бориса. Понимал: скорее всего, те попали в иные три варианта переходов и сейчас в этом же мире, но в других местах. Ну а назад возвращаться сейчас и в ближайшие дни — смертельно опасно. Обозленные до бешенства зроаки будут скалы рыть носом в поисках как своих невероятных обидчиков, так и при поиске страшного для себя оружия. Наверняка людоедам будет плевать на вырвавшихся из котла окружения наемников и поселенцев, наверняка они не станут их преследовать после кровавого рейда по своим тылам, но вот убийц императора, уничтожителей двух огромных группировок, обладателей таинственного оружия они просто обязаны будут искать, искать, искать… пока не издохнут.

Поэтому следовало сразу настроиться на весьма долгое пребывание как в этом колодце, так и в этом мире. Вентиляционную щель в колодец из подвала, а также со следующего этажа он осмотрел, ступеньку со значком — тоже, а потом стал располагаться. В отличие от Бориса он не решился выходить из башенки наружу и куда-то путешествовать, хотя наверх благодаря своей ловкости взобрался и осмотрелся. Увиденный лес дымоходов ему не понравился, как и расположенный в пределе видимости, примерно в одном километре, срез широченного вулкана. На верхнем краю этого вулкана он заметил какие-то массивные человеческие фигурки, но вот идти к ним с распростертыми объятиями не торопился. Решил вначале собрать максимально возможное количество информации.

Для такого дела у него имелось с собой все. Ну или почти все. И главное, полная фляга с водой, которой при очень экономном использовании суток на трое в любом случае хватит. Продуктов питания оставалось еще больше. Ну и технических устройств хватало, как и мотка жесткой, упругой проволоки. По благоприятному стечению обстоятельств у Леонида и переговорные устройства имелись, и видеокамера, и малый ноутбук, и оба диктофона с добавочными портами USB. А уж как это все приладить да пустить в дело, мудрить не приходилось. Для подобных дел не следовало быть академиком или профессором института кибернетики.

Конечно, если очень напрягать слух, то из определенных воздуховодов можно было расслышать некоторые слова без всяких приспособлений. Но так ведь даже не догадаешься, о чем идет речь внизу, а не то что выяснишь устройство этого мира и взаимоотношения в нем. Да и не станешь мотаться между щелями туда-сюда, улавливая эхом доносящиеся и сильно искажаемые поворотом воздуховода разговоры. И, как это ни странно, для наладки и закрепления всех устройств пришлось больше поработать именно физически, а не умственно.

Самым главным дефицитом оказалась жесткая проволока. Вернее, ее недостаточная длина. Ведь каждая щель уходила в глубину постройки на три метра, а потом под углом в девяносто градусов ныряла вниз. Там тоже до открытого пространства помещения расстояние получалось около полуметра. То есть странные обитатели подземного города при всем своем желании не смогли бы снизу заглянуть в колодец непосредственным взглядом. И уж проволоку с прикрепленной к ней видеокамерой пришлось так хитро выкручивать и удерживать засунутой в щель рукой, что только и выручала сноровка циркового акробата.

Мало того, вначале Леонид сильно опасался спонтанного переброса обратно в мир Трех Щитов. Ведь следовало и подвал осмотреть, в котором тоже иногда голоса раздавались и откуда неслись запахи странной, слежавшейся пыли. Но переход не действовал, если человек бочком сползал по стенке вниз, оставляя свои ноги ступенькой выше. Кстати, подвал не вызвал особого интереса: склад старых вещей, стеллажи с книгами и наполовину разломанная мебель. Все это освещалось редкими, несколько странными на вид, но явно электрическими лампочками. И в первом просмотре удалось засечь двух мальчуганов, которые перебирали во внушительном ящике детские игрушки. По всей логике, один был там хозяином, а второй его гостем, потому что несколько раз восторженно восклицал:

— Как у тебя тут здорово! И столько всего интересного! А у нас в подвале прачечная.

— Ничего, — покровительственно подбадривал товарища хозяин. — Теперь будешь ко мне все время приходить и играть.

— Если отпустят. Тебе, Маняла, хорошо, можешь дружить с кем хочешь.

На это утверждение Маняла грустно вздохнул:

— Как же! Мне вон даже с тобой со скрипом разрешили общаться.

— Это из-за нашей простой жизни, — рассуждал вполне логично гость. — Вы вон какие богатые.

— Ха! Ты только прикинь, сколько людей в городе богаче, чем мы! И не посчитаешь!.. Ладно, давай играть в сражения!

И ребятня, которой на вид было лет по десять-одиннадцать, перевернула коробку на пол. После чего принялась доставать из кучи некое подобие фигурок и расставлять их для игры. Вряд ли здесь можно было прослушать что-то интересное, а уж тем более просмотреть. Но все равно Леонид оставил на самом ребре воздуховода диктофон: порой и в детских разговорах можно уловить весьма важные, интересные детали быта.

Обнадеживало и то, что в доме родителей Манялы, скорее всего, проживали люди как минимум среднего достатка. А у таких и разговоры наверняка ведутся более возвышенные да интересные, чем только про цены на рынке или о проблемах покупки новой обуви для детей. Хотя чуть позже выяснилось, что система воздуховодов позволяет проводить вентиляцию помещений с четырех сторон, и на каждой из них, порой занимая только два этажа, проживает отдельное семейство. В этом плане частная собственность родителей Манялы поражала: ряды отдушин с двух сторон, от подвала до чердака. То есть огромный подземный дом принадлежал одним хозяевам.

Единственное, в чем не повезло гостю из иного мира, — это то, что данный колодец оказался закольцован в основном на подсобные помещения. Как то: подвалы, кладовки, кухни, туалеты, и в таких помещениях, кроме кухни конечно, ничего важного или толкового вообще не услышишь. Да и то кухня кухне — рознь. В одной — что-то готовила, напевая себе под нос, угрюмая тетка. Там даже слов песни разобрать не удалось. Во второй — некие личности явно уголовного вида пытались накачаться неким заменителем местного самогона. В их разговорах только и слышались угрозы какому-то Косому, который явно перешел дорогу и сильно насолил данной группе товарищей. Да и через несколько часов пустопорожние угрозы перешли в банальное во всех мирах «Ты меня уважаешь?». Самое пикантное, что в том воздуховоде возле боковой стеночки лежали три солидных кожаных мешочка. Даже по внешнему виду можно было понять, что в них: то ли заначка хозяина на черный день, то ли «общак» данной группы уголовников. Трогать пока мешочки не стоило, ведь тот, кто спрятал, может и по два раза на день засовывать руку в вентиляцию и проверять наличие денежек. Ну и понятно стало, что изнутри помещения, просунув руку, можно легко достать припрятанные там предметы или наткнуться на оставленный диктофон. Пришлось его при установках отодвигать чуть дальше от края излома вентиляции.

В третьей кухне молодая мамаша постоянно возилась с младенцем, тот плакал, а детский плач заставлял грустить талантливого клоуна больше всего, поэтому там он больше и не подслушивал.

Самая большая, просторная кухня оказалась в едином доме, примыкающем к двум сторонам колодца. Там люди роились, как пчелы на пасеке, и порой собиралось одновременно человек до пятнадцати, если считать вместе с пятью работниками ножа и сковородки. И там не то что подслушивать, там и подсматривать, пусть даже частично, было весьма интересно. А частично — по той причине, что следовало опасаться неожиданного взгляда на потолок: вдруг заметят? Вроде как электрические лампы светили вниз, тем самым немного заслепляя с потолка, высота до которого от пола была метров шесть, но все равно кто-то мог бы присмотреться. Так что камера на проволоке опускалась из щели только в редких случаях, когда уж очень хотелось рассмотреть говорящего или новый персонаж.

Изначально пришлось решить задачу: каким образом закрепиться на третьем уровне вентиляционных каналов? Тут невероятно помогла пика-метатель и тот факт, что сделано это оружие из тяжеловатой, но прочной доски. Леонид засунул концы этой доски в противоположные отверстия и порой даже умудрялся возлежать на ней, прислушиваясь, присматриваясь и анализируя информацию.

Но в первый день ничего, кроме общего знакомства с местными жителями да поверхностных сведений о кулинарии, почерпнуть не удалось.

Следующим утром, вместо физзарядки выбравшись наверх и осмотревшись осторожно из отверстия, Леонид вернулся к облюбованному насесту и продолжил свою шпионскую деятельность. Ну и можно сказать, что с первого часа ему стало везти. Работавшие вовсю повара, в количестве пяти особей, затеяли между собой нешуточный спор на тему грядущего через несколько дней традиционного конкурса по кулинарии.

«Ого! Да они тут живут самой что ни на есть полнокровной жизнью! — удивлялся иномирский шпион. — Не удивлюсь, если они и конкурсы “Мисс Вселенная” ежемесячно организуют».

Старшая повариха, на удивление и против устоявшихся традиций стройная, подтянутая женщина, с расстроенными интонациями восклицала:

— Если бы барон отпустил со мной двоих! Что я с одним успею за три часа сотворить? Только позор на свою и на нашу голову!

Вот ее помощники (одна девушка и три молодых парня) и спорили, кого именно ей взять с собой из них и какие именно блюда следует приготовить на конкурс. Попутно кто-то из остальной прислуги врывался в кухню, что-то брал, уносил, приносил и довольно часто вмешивался в ведущийся спор. Как советами, так и подначками.

— Почему это барон двоих тебе не дает? — удивлялся некто, видимо не самый последний в табели о рангах. — Чай, за несколько часов от голода не помрем. А может, и здоровее только станем.

— Вот ты бы на ушко господину и нашептал, пусть он помягче с нами обращается, — фыркнула шеф-повар. — А то ведь и уйти могу, меня вот к зуаву Сегедскому давно зовут.

— Сегедский? Там ведь нищета и платят меньше!

— Зато уважают, и не надо так тяжело и круглосуточно работать! — озлобленно возражала главный кулинар. — Да и почета не в сравнение больше. А нищета там только внешне, там не дом, а полная чаша.

— Да ладно тебе на меня-то кричать. Постараюсь с бароном переговорить.

— Только не забывай, что у нас тут на следующий день после конкурса банкет намечен.

— А-а-а! И с чего вдруг?

— Ну ты, пьяница старый! Годовщина свадьбы барона, вся, почитай, родня припрется с поздравлениями и подарками. Он именно поэтому не хочет нас троих отпускать, что боится: мы не справимся с готовкой обеда на следующий день.

— Точно!

Склерозный старикан убыл, а профессионалы от кулинарии продолжили обсуждать самое перспективное блюдо.

И что удалось мэтру заметить, даже он, не обладающий высокой профессией повара, поразился бедности выбора и скудности фантазий: «Да это не конкурс будет, а издевательство над членами жюри! Что за бледное воображение у них? Наверняка сказывается этакое затворничество под землей, ведь, живи они на открытых пространствах, сама природа подсказывает массу удивительных вариантов и смесей. — Он непроизвольно взглянул на пятнышко света далеко над головой. — Еще бы разобраться, почему они на поверхности не живут. У окошек, что ли, поторчать?»

Пока ни слова он ни о кречах, ни о каких драконах или банальных кислотных дождях не услышал. Дикие осы или злобные крысы с ядовитыми зубами тоже вряд ли здесь существуют, иначе давно бы свили себе гнезда в таких удобных для этого воздуховодах. Хотя почему-то, после рассмотрения страшной, безжизненной почвы между башенками-колодцами, землянин был уверен: виной всему именно ядовитые осадки. Да и остов не то вулкана, не то открытого карьера подталкивал к мысли, что обитатели здешнего мира перестарались с какими-то вредными производствами.

Ну и словно по заказу, дальнейшие разговоры как раз и пошли на интересующую тему. Вначале в кухню заскочила служанка, обслуживающая самого барона за столом и наверняка наиболее проинформированный человек в доме.

— Кувшин сока и графин охлажденного компота! — распорядилась она и, пока ей это доставали из громоздкого холодильника, поделилась коротко новостями: — Валухи все с поверхности сбежали. Что-то у гаузов случилось, так и мечутся над сектором.

Она убежала, и в кухне какое-то время стояла тишина, нарушаемая лишь короткими командами. Леонид уже пожалел, что не рванул наверх к окошкам, дабы рассмотреть этих таинственных гаузов, как шеф-повар первой начала обсуждение на больную для всех тему:

— Опять эти «кошмарики» что-то задумали. Хоть бы никого не забрали.

— Ну не всегда ж они кого-то забирают, — скорее всего, сам себя успокаивал ее молодой помощник. — Почитай, два лутеня никто из сектора не пропал, только умерших и уносили.

— Зато когда в последний раз живых забирали, считай, сразу шестерых не стало! — с яростью возразила ему девушка. — Вон соседка наша до сих пор по сыну убивается. И какой парень был!

Ее коллега заунывным голосом подтвердил:

— Весельчак и добрый. — И не совсем в тему добавил: — Все мечтал хотя бы одного гауза убить, тренировался.

— Вот и домечтался, придурок! — зло оборвала его главная на кухне. — А остальные пятеро, скорее всего, тоже подобные глупые разговоры вели. Вот их и не стало. Глупая молодежь…

— Так что, нам теперь тоже в рабстве умирать?! — чуть ли не истерила девушка. — Родились рабами, живем рабами, и только после смерти наши окоченевшие тела попадают на поверхность и сжигаются неизвестно где! Так что, и дальше оставаться трусливыми тараканами? Как все наши предки?! Как вы все?! Так и подохнем все, не побывав под лучами Ласоча?! Не хочу!

Наблюдатель сам непроизвольно скривился, когда резко шагнувшая к помощнице шеф-повар нанесла ей хлесткую пощечину:

— Заткнись! И больше не открывай рот для подобных вопросов! И не только потому, что здешние стены имеют уши… — От греха подальше, заметив, как все стали осматриваться, Леонид приподнял камеру наблюдения в щель. — А потому, что так и помрешь глупой девственницей, не родив детей и не познав счастья в любви. И что там под тем Ласочем хорошего? Что стало с теми, кто сбегал в леса? Сама прекрасно знаешь! Мало кто из них детей на той свободе имел. А если возвращался в города слишком поздно, то и тут уже не мог иметь.

Она еще несколько минут ожесточенно отчитывала молодежь, которая только и пытается кричать «Долой рабство!», но которая даже не понимает, как прожить без этого рабства. По ее словам и вполне рациональным рассуждениям, получалось, что неведомые гаузы, которых и она вместе со всеми все-таки называла «кошмариками», скорее сохраняют человеческую цивилизацию, оберегают ее от лучей Ласоча и дисциплинируют отношения между людьми в сторону справедливости и повышения уровня жизни.

Тогда как Леонид успевал еще и хороводы собственных мыслей упорядочить: «Получается, что лучи местного светила достаточно радиоактивны, чтобы лишить репродуктивности местное население. Так что с подземным проживанием все понятно. Но что это за леса такие? И почему где-то там что-то растет, а здесь и травинки не видно? Еще бы узнать, кто такие валухи, и взглянуть на этих гаузов. Если последние окажутся сродни кречей, то я понимаю желание любого парня убить такой “кошмарик”. Но с другой стороны, если тут в рабстве целый народ, а то и цивилизация, то почему они и в самом деле не борются на свою независимость? Или их поработители и в эти дома легко могут залететь? Недаром ведь такие потолки высокие и двери огромные. М-да, интересный мирок».

Главная повариха тем временем все продолжала поучать и воспитывать молодежь. Привела достойные примеры того, что в глубокой древности, когда ни гаузов, ни валухов в этом мире не существовало, люди воевали между собой и в войнах уничтожали столько народу, что некоторые подземные города вообще остались пустыми. Сейчас же всякие войны запрещены, население растет, и пустых, заброшенных домов становится все меньше и меньше. Питание стало несравненно лучше, появилось электричество и множество полезных бытовых приборов. Развиваются искусства: литература, живопись, балет, танцы, театр. Совершенствуются науки. Устраиваются праздники с конкурсами и спортивными соревнованиями. Так что какая разница, как к тебе обращаются валухи: «раб» или «господин». Великаны поставлены охранять установленный порядок, и они это делают, как им приказано. И не их вина, что некоторые глупые мальчишки позволяют себе вынашивать идеи убийства гаузов, а то иногда и воплощают подобные идеи в жизнь. Родители тоже порой наказывают балованных детей, заставляют их учиться и правильно жить в обществе, но ведь дети при этом не становятся ненавистниками своих матерей и отцов.

Один из помощников, пожалуй самый степенный и рассудительный из парней, все-таки попробовал возражать своей начальнице:

— Такие сравнения тоже нельзя приводить. Родители — это одно. Они нас любят, и они едины с нами во всем. Тогда как чуждые «кошмарики» — это воплощение зла и насилия для большинства людей. Да и нас они заставляют работать для их блага, обкрадывая наш мир и делая его нищим.

— Где это и у кого ты наслушался таких бредовых мыслей? — можно сказать, что испугалась шеф-повар. — Это же надо до такого додуматься: «обкрадывают»! Даже ребенок знает, что груан — это как раз те самые вредные скопления от нашего Ласоча, которые только мешают нашему миру. Гаузы используют груан для своих устройств, он для них невероятно ценен.

— Тогда почему они сами груан не собирают и не воюют с подземными тварями?

Женщина на это криво улыбнулась.

— Так и нас никто не заставляет. Любой желающий спускается вниз добровольно. Остальных туда скидывают в наказание за преступления. Потом поставные сдают груан валухам, и мы за это получаем все блага цивилизации.

— Все равно оставаясь при этом рабами, — зациклился на своем парень.

Но его соперница в диспуте оказалась на удивление грамотно подкована в политическом плане:

— Значит, не заслужили считаться свободными. Вот когда докажем свою сознательную мудрость, тогда и заберут от нас валухов. Ведь это уже давно обещано. И даже конкретные правила для определения нашей мудрости составлены. Если ты о них не знаешь, то я тебя после обеда специально отпущу на беседу со старшиной нашей улицы. Если и он тебе не поможет, тогда к старшине сектора сама отведу.

Похоже, такая угроза была более чем нешуточная, потому что парень зачастил ножом по разделочной доске и больше ни словом не обмолвился о несчастной доле своего народа. Молчали и все остальные. И только через некоторое время в кухню ввалились еще две женщины, которые оказались личными швеями барона, лучшими подругами шеф-повара и родными тетками той самой, получившей пощечину девушки. Но молодая повариха с ними только скромно поздоровалась, не поворачиваясь красной щекой, тогда как швеи, получив от подруги на столик сбоку от двери вазу печенья и кувшин напитка, принялись, словно сороки, обсуждать фасоны изготавливаемых платьев.

Они и вчера болтали о чем-то подобном больше часа, так что Леонид решил не терять даром время, мотнулся наверх. Уж больно ему хотелось посмотреть хоть издалека, как эти гаузы выглядят. Посмотрел. Чуть не поплохело после этого.

Ему оставалось метра два до окошек, когда сквозь гул обдувающего тело сквозняка услышал странный шелест, скрип, а потом и свет наверху убавился вдвое. Словно кто-то заглядывал внутрь колодца. Памятуя о высоте шести метров над грунтом и об утверждении, что «кошмарики» летают, землянин сразу заподозрил именно поработителей данного мира. Хотя не мог понять, почему не слышно специфических хлопков крыльев. Уж заглянуть в планировании кречи или им подобные летуны никак бы не смогли.

Вначале было страшно лезть дальше, но любопытство пересилило. Хотя выглядывать Леонид старался с максимальными предосторожностями. Вот тогда ему и поплохело: между башенками деловито ползал гигантский питон с громадной пастью и заглядывал в каждое оконце! А его многометровое тело так и волочилось следом уродливой, поблескивающей металлом колбасой.

«Если это гауз, да он еще и летает, — думал землянин, стараясь от дрожи по всему телу не свалиться вниз, — то я сам готов добровольно идти хоть в бездну за тем груаном, лишь бы никогда больше не видеть эти ужасные зубы! Или это валух? Да нет, те вроде как куда-то попрятались».

Кое-как успокоившись, решил еще раз осмотреться. Тем более что питон уже скрылся за лесом окружающих башенок и заглянуть именно сюда в данный момент вроде как не мог. Зато теперь можно было и в сторону вулкана посмотреть. И вот там уже явно кто-то летал!

Внешне это напоминало наполовину спущенные, деформирующиеся при смене курса шары из сморщенной, покрытой пупырышками резины. Метра три в диаметре, они довольно лихо носились как над вулканом, там и над вытяжными колодцами. Создавалось впечатление, словно они что-то ищут на поверхности.

«Или голодные, или кто-то сбежал, или у них тут какая-то система тревоги сработала, — озабоченно размышлял Леонид, опускаясь вниз. — Ведь недаром этот питон откуда-то взялся и в окошки стал заглядывать. И если гаузы умеют перемещаться между мирами, то не удивлюсь, если у них есть некие приборы, фиксирующие эти перемещения. Вдруг так получилось, что мы оказались здесь и тем самым подняли тревогу? Мало того, вдруг Борю или Шаайлу уже поймали? А то и обоих? Лучше всего мне было бы сейчас находиться в городе и расспрашивать у людей конкретно, но как туда попасть?»

Да и нормально адаптироваться, незаметно влиться в среду горожан было бы нереально. Слишком мало до сих пор сведений о городе, следовало их собирать, накапливать дальше. Иначе ни себе, ни товарищам помочь не получится. А о возвращении в мир Трех Щитов в ближайшие дни и думать нечего.

Так что самыми актуальными были сведения. Ну и вода, пожалуй. Как ни редко прикасался гость из другого мира к своей фляге, она опустошалась с явно чрезмерной скоростью.

Разговор на основной кухне о платьях и фасонах продолжался с прежней интенсивностью и не думал прекращаться. Поэтому Леня поспешил к иным щелям, чтобы с помощью единственной у него имеющейся проволоки разложить оба диктофона. Ранним утром он их прослушал, но в предыдущих записях ничего особенного, кроме некоторых бытовых деталей, уловить не удалось. Но и то хлеб, чтобы понять жизнь иного мира — даже крошками брезговать не стоит. Опять установил диктофоны в позицию «Автопуск при звуке» над перспективной кухней людишек сомнительного криминального толка и небольшой семьи, в которой обычно на кухне и трапезничали. Ну а потом спустился к подвалу с камерой, думая еще раз быстренько глянуть на мальчуганов, потому что именно их голоса оттуда только и слышались.

Ребята на этот раз возжелали прямо на дому обучиться цирковой акробатике. По их словам, недавно они были в цирке, ну и сами старались доказать, что и они не хуже профессиональных артистов. Понятное дело, получалось у них ни шатко ни валко, но наблюдателя заинтересовал начавшийся во время кувырканий разговор. Причем гость явно уважал и ценил мнение баронского сына, да и тот рассуждал довольно дельно. Ученое дите! Правда, при этом был не в силах сдерживать рвущуюся наружу романтику и непоколебимую веру в сказку:

— Точно тебе говорю: существуют домовые! Про них знаешь сколько книг написано? Сотни! И самое главное, что во всех утверждается: домовые, если к ним хорошо относиться и щедро подкармливать, всегда в ответ людям помогают.

— Чем же они помочь могут, Маняла? — вопрошал гость.

— Да во всем! Бывает, что потеряется в доме ценного, уже и подумают, что украли, а домовой и подскажет, куда колечко дорогое закатилось. Или порой подскажет, как от хвори плохой излечиться. Иногда может совет дать дельный по торговле.

Мальчики еще долго обсуждали как саму суть домовых, так и правила общения с ними, но для себя Леонид сразу продумал одну идею: грех, конечно, пользоваться детской наивностью, но почему бы не устроить себе маленькое пополнение в провизии? А тем более в воде? Сотворить такое на кухне, еще и со взрослыми обитателями дома, было бы крайне проблематично да и слишком самонадеянно, а вот с восторженными мальчуганами может получиться.

Но пока ситуация позволяла не торопиться, и одурачивание несовершеннолетнего Манялы было отложено на крайний случай.

Да и в баронской кухне подслушивать да временами подсматривать было намного интереснее. Швеи, может, и дальше бы отлынивали от работы да языками трепались, но в дом нагрянули нежданные гости: сам старшина всего сектора, а с ним двое исполнителей. Видно, последние были рангом пониже, и их за общий стол с бароном не усадили, но вот покормить помощников старшины хозяин распорядился. Так что наверх ускакала служанка с заставленным подносом, а на кухне за столиком у входа расположились двое мужчин среднего возраста.

Как оказалось, шеф-повар и с ними была прекрасно знакома и никакого смущения или робости не испытывала. Вначале она засыпала ехидными вопросами одного из них, интересуясь, не слишком ли ему в последний раз досталось от супруги за поступки неблаговидные, а потом и ко второму исполнителю подступилась с вопросами:

— А что дочь твоя с учебой решила? У нас в Пловареше останется или куда в иную академию подаваться будет?

— Нечего ей по чужим городам, вдали от семьи самостоятельность проявлять, — буркнул мужчина. — Наша академия не хуже.

— Ха! Я ведь не твоего мнения спрашиваю, а как дочь сама решила? Тем более что парень ее вроде как себе иную девицу-избранницу отыскал.

— С чего ты взяла?

— Так об этом все кто хочет знают, твоя дочь из этого секрета не делала. Ведь недаром позавчера того парня из окна водой облила. Старая традиция.

Судя по тому, что все на кухне захихикали, в том числе второй исполнитель, девушка таким образом всему свету заявила о разрыве со своим бывшим поклонником. Тогда как строгий отец не в силах был скрыть досаду:

— И все-то вы знаете! Все-то вам обсудить хочется!.. А парень-то, может, ничего и не замышлял плохого! Может, просто прошел с другой девицей по улице, потому как по пути им было?

— Ох! Не смеши народ! И за грудь ее тоже при этом тискал как попутчицу? И ниже спины ей юбку оглаживал, как заботливый товарищ?

Теперь уже все рассмеялись. Хотя первым опять-таки заговорил именно отец решительной девушки:

— И все равно это не повод, чтобы в другой город уезжать. В Макильской академии точно такие же курсы и специальности. Зато требования к экзаменам строже вдвое.

Шеф-повар хихикала дольше всех, но выводы сделала бесспорные:

— Понятно. Значит, твоя отправляется в Макиль. Уж я-то ее настойчивость знаю. Только не пойму, чего ты такой недовольный и расстроенный? Ведь еще дома три сына и две дочери остаются! Скучать не придется. Будет кого воспитывать и по углам гонять.

— Если бы все только в скуке заключалось! — сердился мужчина, непроизвольно для себя ударяя кулачищем по столу. — А ну как дура эта выучится с отличием, да заберут ее в иные миры?! Потом только и увижу раз в год… — Голос его сорвался. — А она у меня любимица.

«А мир-то полон здесь чудес! — восклицал мысленно Леонид, стараясь ни одного слова не пропустить из разговора. — Академии тут у них, в которых рабыня может сама специальность выбирать. Да еще и лучших учеников в иные миры на практику гоняют… — И в голову землянина пришла присказка, придуманная его другом Борисом Ивлаевым: — Интересно цирк построен, шпилем вниз, манежем вверх!»