Разговор по душам…

Юрий Калугин

Счастье одних нередко зиждется на несчастье других, не будь поверженных, не было бы и вознесенных. Неудачники обычно внушают жалость – этой жалкой милостыней мы как бы возмещаем немилость Фортуны.

Любой ценой…

Июль, жара, на улице за тридцать,

А в храме просто Божья благодать.

У прихожанки влажные ресницы,

Поклоны «била» за кого-то мать.

С воскресным днём поздравил настоятель,

Всем пожелав смиренья и любви.

Сказав, что чаяние услышит их Создатель,

И за ошибки всех готов простить.

Когда несчастье постучится в двери

И в дом войдёт с подругою бедой,

Не возжелайте, как бы не хотели,

Всё изменить для вас «любой ценой».

Мария слушала, платок в руке комкая,

Калейдоскопом пролетела жизнь.

Дитя просила, Бога умоляла,

А ей шептали на ухо — смирись!

Она узнала то, что ждёт ребёнка,

Молила Господа, чтобы родился сын.

— Мне не нужна сопливая девчонка,

Пусть мальчик будет самым дорогим.

Врач на УЗИ сказала — будет дочка!

Как будто вынесла смертельный приговор.

На всех её мечтах поставив точку,

Закончив неуместный разговор…

В родзале женщину спросила акушерка:

— «Ну что, готова девочку рожать?»

Она ответила, что будет сын — Валерка,

Любой ценой! Не стоит возражать…

Родился мальчик всем на удивленье,

Хоть пуповиной трижды был обвит.

Успели вовремя, ещё б одно мгновенье,

И малыша уже не воскресить.

Была Мария счастлива безумно,

Родился сын, теперь всё для него.

Любила чадо просто безрассудно,

И в жизни не жалела ничего.

Валерка вырос злобным и ленивым,

После восьмого в техникум пошёл.

Но был всё также горячо любимым,

Хоть каждый день глотала валидол.

Учился парень откровенно плохо,

Курил с друзьями, начал выпивать.

Ночами «стриг» по паркам местных лохов,

На недозвон поставил в «трубке» мать.

Авторитетом стали уркаганы,

И как итог, хоть маленький, но срок.

Согрели душу местные шалманы,

Так покатился под откос сынок.

В один из дней Валерка вдруг уехал,

Черкнув в записке — «Больше не ищи,

Твоя опека для меня — помеха,

На этажерке забери ключи»…

Она молилась о его здоровье,

Взывала к Господу, чтобы ему помог.

Стояла карточка всегда у изголовья,

А сына вёл какой-то страшный рок.

Скакал на площади, громил и жёг машины,

Бросал булыжники, орал, что было сил.

Забыв, что с ней был связан пуповиной,

Чужих отцов и матерей давил.

Мария видела Валерку на экране,

Но всем твердила, будто бы не он.

Муж умер молча, сидя на диване,

Узнав, что сын записан в батальон.

Из дальних сёл ей говорили люди,

Что мол, в «Азове» видели сынка.

Стреляет пленных, сам их лично «судит»,

Когда ж отсохнет у него рука…

Мария быстро продала квартиру,

Уехала за двести вёрст в райцентр.

Дом — развалюшка, впрочем, не до жиру,

Среди сельчан не будет диких сцен.

Мать очень часто слышала о сыне,

Про «подвиги» его неслась молва.

Ждала, что сердце к отпрыску остынет,

Или дойдут до Господа слова.

Она стояла, прислонившись к стенке,

Беззвучно плакала, не пряча горьких слёз.

Из храма выйдя, села на ступеньки,

Мольбы свои вдруг вспомнила всерьёз.

Всю жизнь молила Господа о сыне,

Чтоб был он послан ей «любой ценой!»

Однажды вздёрнут парня на осине,

А в бедах этих — я всему виной!

Вдруг осознав, что в жизни натворила,

Сорвав платок, направилась к реке.

Сколько невинных жизней загубила

Когда Господь прислушался к мольбе…