Враг. Сборник фантастических рассказов

Юрий Кривенцев

Фантастика – гипертрофированная тень нашего разума, и эта книга – не исключение. Перед вами букет научно-фантастических рассказов. На первый взгляд они различны, но есть нечто общее. Все они подобны осколкам разбитого зеркала, каждый из которых отражает какой-то краешек этого мира, частицу твоего внутреннего «Я», самой его сердцевины, где идет незаметная нескончаемая борьба между Тьмой и Светом, искушением и совестью, ненавистью и любовью. Хочешь заглянуть внутрь? Переверни обложку, прочти.

© Юрий Кривенцев, 2021

ISBN 978-5-4498-7647-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дурной сон

Взгляни в зеркало. Как он похож на тебя… почти. А теперь задай себе вопрос: кто из вас двоих настоящий?

Голос из сна

1.

Ристалище затихло на минуту. Рыжий грунт изрыт множеством копыт, остывающая кровь присыпана сухим песком. Сколько копий сломано, сколько искорежено доспехов, щитов, но, что замечательно — все живы, конечно, многие травмированы, ранены, но все это — пустяки для настоящих мужчин. Все знают, что никто не умрет, ибо так желает Она.

Ронем робко взглянул на божественную Эйлао, в одиночку восседающую в кресле в первом ряду трибун (место, к которому никто не посмеет прикоснуться). Волосы пепельно-металлического оттенка, яркие голубые глаза, тонкий нос, бледные нервные губы, хрупкая фигура окутана бархатной лиловой тогой. Вся какая-то невесомая, зыбкая, словно призрак, порой кажется, что обивка спинки трона просвечивает сквозь ее тело. Хотя, что тут странного, ведь Она сейчас одновременно в двух местах: здесь и в своей родной вселенной. На вид — девчонка лет восемнадцати. Трудно представить, что это существо создало Гамниум — их мир, сотворило леса, реки, зверье и даже народ беруан — его родное племя.

Утробно звучит рог.

Пора!

Турнир почти завершен, остались лишь двое лучших.

Финал.

Он в пятый раз за день седлает своего взмыленного коня и выезжает к синему флагу арены, титановые латы тускло поблескивают в пламени многочисленных факелов.

Соперник уже у желтого флага — Горин, старый знакомый, почти друг, но сейчас это не в счет, победителем станет только один.

Тройной звук рога.

Началось!

Ронем пришпоривает коня и, сжавшись, словно пружина, несется навстречу славе. Пара секунд, и синхронный треск двух сломанных копий, выбивающих противников из седел.

Вот это тряхнуло! Оглушенный, он лежит на пыльной земле, быстро оправляясь от падения. В голове звенит, спина гудит от сотрясения.

Пора вставать!

Мужчина пружинисто поднимается, отбрасывает ненужный щит в сторону и быстро извлекает из ножен тяжелый эспадон¹, в последний миг успевая подставить оружие под сверкающий клинок конкурента.

Минута рубки один на один кажется часом для увешанных металлом рыцарей. Мышцы наливаются сковывающей усталостью, по всему видно — исход поединка недалек.

Соперник делает отчаянный выпад вперед, но Ронем ловко уходит в сторону. Сила инерции делает все за него — Горин падает лицом вниз, быстро разворачивается, пытаясь встать, но поздно — острие меча витязя в титановых доспехах уже у его горла. Скрипнув зубами, поверженный смиряется со своим поражением, поднимая руку вверх.

В то же мгновение рев ликующей толпы оглушает победителя.

Чемпион возвращает оружие в ножны, приближается к тронному возвышению повелительницы и смиренно склоняется, опустившись на одно колено. Из его горла вырывается хриплое:

— Несравненная, эта победа — тебе.

— Встань, воин, — глаза Эйлао лучатся, как два чистейших сапфира, — ты — лучший и доказал это. Жалую тебя титулом «Кавалер Звезды», это высшее отличие.

— Благодарю, Госпожа, счастлив служить тебе. Но… мне незнакомо слово. Звезда, что это?

— Гляди, — она простирает руку вверх, и Ронем впервые в жизни видит, как клубящаяся мгла небес расступается, открывая черную далекую бездну, в глубине которой сияет ослепительная голубая точка.

— Боже! — его голос срывается, — Я не видел ничего восхитительнее! Это… она?

— Да. И отныне ты ее паладин.

Сизая хмарь снова смыкается, навеки пряча небесное чудо.

Через пару секунд начинает светлеть. Утро здесь наступает стремительно.

«Нет! Не хочу!» — он со щемящим чувством внутренней горечи обращает взгляд на Создательницу и видит, как Она медленно тает, словно эфирная тень. Минута, и нет Ее.

Так происходит всегда. Каждый вечер богиня является им, но уходит с первыми лучами невидимого солнца. Вот почему беруане так любят начало ночи и боятся дня, в одиночестве, без Защитницы. Когда Она покидает этот мир, люди словно теряют часть себя, лишаются воли, жажды бытия, они живут по-настоящему только в присутствии высшего существа, остальное время — подобно забытью.

Ронем с тоской смотрит вверх, на плотную завесь первозданного Хаоса, который окружает их крохотный мир со всех сторон. Каменный замок, да десяток деревушек с прилегающими пашнями и пастбищами — вот и весь Гамниум. Быстрым галопом его за час можно объехать из конца в конец.

Но много ли нужно для счастья? Пусть его родина мала, но как прекрасна. И все это — Ее творение.

«День — пора сна», — он устало зевает и отправляется домой.

Очередной вечер на исходе. Как обычно, все на центральной площади цитадели, с нетерпением ожидают явления хозяйки мира. Совсем скоро, еще полчаса, не больше.

Но что это?

Громадная туча плотной хмари спускается с небес, уплотняется, превращаясь в невообразимое, инородное, ужасающее, абсолютно чуждое жизни, добру…

Черный бесформенный монстр источает физически ощутимую инфернальную злобу, садистское стремление причинять боль, убивать.

Люди цепенеют всего на секунду, и в панике пытаются спастись бегством. Но поздно: из недр страшилища стремительно рождается дюжина серых прытких тварей, исполненных когтями, клыками и щупальцами. Не медля, они бросаются в толпу, остервенело рвут человеческие тела, оставляя после себя кровь и остывающую плоть.

Гамниум впервые видит смерть.

— Уймитесь, бесы! — орет рядом его товарищ, Горин, и, обнажив меч, делает шаг навстречу врагам.

Не раздумывая, Ронем встает плечом к плечу с бывшим соперником, его эспадон тихо звенит, предчувствуя схватку.

«Дьявол! Как они быстры!» — кавалер Звезды рычит в бессилии, понимая, что его усилия тщетны, клинок ни разу не коснулся тела врага, а разверстая зубастая пасть серого исчадия совсем рядом…

2.

Упругие струи ливня лупят в стекло, злой ледяной ветер терзает голые остовы деревьев, небо заволокло. Ноябрь, мать его…

Неприветливый вечер, мрачный мир, убогая жизнь урожденной калеки… А тут еще электричество вырубили, даже телик не посмотришь. Стыло, тоскливо, одиноко (мама на ночном дежурстве, раньше девяти утра не вернется).

Холодной волной вползает в душу старая знакомая — липкая свинцовая депрессия.

Есть не хочется, ничего не хочется.

Тяжко вздохнув, Юлька опускает ладони на металлические ободы инвалидной коляски и катит себя в спальню. Упасть в прохладную уютную постельку — как это просто… для обычного человека, не для нее. Не меньше двух минут уходит на то, чтобы вытащить мертвые негнущиеся ноги и переместить их на кровать.

Все.

Она сладко улыбается в предвкушении лучшего времени своей жизни — сна, только он спасает, девушка это точно знает. Так вышло, она уже давно, еще в детстве бежала от жалкого существования неполноценного ребенка в чудесные пространства ночных грез, нашла лазейку в свой персональный рай.

Юля жила снами, наслаждалась ими, отринув серую щербатую явь материального окружения. Да что уж, она давно пережила переоценку ценностей, теперь именно мир сновидений стал для нее настоящим, желанным, ведь только в нем она была здоровой, подвижной, живущей на полную…

В какой-то момент, лет в семь, она вдруг поняла, что перестала быть пассивным зрителем, заметила, что ночные видения трепетно реагируют на движения ее души, потакают им. Это было нечто новое. Постепенно девочка научилась воздействовать на собственные сны, управлять ими, конструировать новые… Ее воля была тем инструментом, что позволял создавать великолепные райские убежища, гармоничные и чистые, реализованные зоны ее ярких светлых фантазий.

Девушка засыпает стремительно, возвращается с ликующей радостью, словно рыбина, вырвавшаяся из ненавистного рыбацкого садка обратно в родную желанную стихию. Мгновение, и она уже за гранью, на той стороне реальности.

Ее призрачное тело преображается, рождая ослепительную голубоглазую красавицу с волосами цвета стали. Здесь она уже не калечная девочка Юля, она — всевластная Эйлао.

Кругом сизая туманная муть первичной субстанции, движущейся, живой, это основа творения тех чудес, что подвластны спящей. Странница по грезам поворачивает голову, чувствуя направление. Да, туда, в крохотный мирок беруан — любимое ее творение, которым девушка наслаждается уже больше месяца.

Стремительный прыжок сквозь пространство, и она на месте.

Боже! Что это?!

Улыбка счастливого нетерпения сползает с лица гостьи, сменяясь гримасой растерянности, недоумения… ужаса.

Груды остывших тел, лужи запекшейся черной крови, разрушенные хаты селян (только замок стоит, незыблем, осиротевший и ненужный). Ни одного живого существа.

Гамниума больше нет.

Но почему?! Как?

Разум лихорадочно мечется в поисках ответов. Жители этих мест не могли сами сотворить подобное, однозначно, не такими она их порождала. Нет, тут чувствуется иное вмешательство.

Создательница рыщет взглядом по сторонам, и…

Да, ее ждали, однозначно.

Нечто черное, клубящееся, аморфное выползает из-за крепостной башни и не медля движется к ней. Девушка мысленно приказывает монстру развеяться в прах. Бесполезно! Надо же… Впервые она встречает в мире сновидений что-то, неподвластное ее воле.

Эйлао содрогается, чувствуя холодный ментальный взгляд врага, смотрящего на нее, как на жалкую букашку. Сновидица вдруг понимает, что геноцид беруан, совершенный час назад, был лишь прелюдией, истинная же цель этого чудовища — она. Сладкий сон неожиданно превращается в кошмар.

Тварь приближается к хозяйке разрушенного мира, и вдруг резко выдыхает облачко белесого зловонного газа. Она нечаянно вдыхает эту мерзость и тут же заходится в судорожном кашле.

Бежать!

Охваченный паникой разум девочки делает рывок и выныривает из вселенной грез.

3.

— Ух-х! — Юлька вскакивает с постели, будто подброшенная электрическим разрядом, начисто забыв о своем дефекте. Непослушные ноги подгибаются, и она падает на пол. Во рту сухо, сердце рвется из груди, кожа покрыта мурашками и холодным потом.

Медленно приходя в себя, она с трудом забирается в коляску и озирается по сторонам. За незашторенным окном тишина, от былой бури и следа не осталось, только полная луна хитро щерится из-за волглой облачной завесы.

Темно, страшно…

Девчонка глубоко вздыхает и, слегка успокоившись, поднимает скинутое на пол одеяло. Выключатель рядом. Сухой щелчок, и спальня озаряется светом, окончательно прогоняющим следы морока.

На электронном табло комнатных часов 4:34. О сне и речи быть не может, а до прихода родительницы больше четырех часов.

Чем заняться?

Пить хочется.

Юля катит на кухню, и вдруг ее сознание чувствует нечто чужеродное, словно мелкого паразита, засевшего в голове. Подозрение в присутствии постороннего стремительно переходит в уверенность. Да, так и есть. Более того, она почти уверена, что это та самая пакость, которую она встретила во сне пять минут назад. Его психозапах, его ментальный отпечаток, такого ни с чем не спутаешь.

В мозгу несчастной поселился враг, точнее — его сознание, бесплотное, злое, безжалостное. Оно растет, ширится, заполняя все ее естество, как собственное жилище, довлея, повелевая, подчиняя себе.

Гость не дает ей времени, чтобы опомниться. Тут же слышится приказ: «выпей воды».

Ей уже не хочется этого, разум не желает подчиняться, но сопротивление бесполезно. Утолив жажду, девушка тихо всхлипывает, останавливая растерянный взгляд на початой пачке пищевой соды на столе, и вдруг слышит новую команду: «съешь это».

— Что?!

— «Съешь это».

Только в этот момент Юлька осознает, в какую передрягу влипла. Она не в силах противостоять тому чудовищу, что овладело ее сознанием. Давясь слезами, бедняга с трудом пытается проглотить сухой порошок, справившись с этим, тут же припадает губами к крану с водой.

Эта ночь была самой ужасной в жизни больного ребенка. Бестелесный мучитель в голове властвовал безраздельно, упиваясь своим превосходством, вседозволенность превращала его в натурального садиста. Постепенно он повышал жесткость своих заданий, делал их все более болезненными. Несчастная уже не понимала, что делает, погрузив сознание в спасительный ступор. Часы жестоких унижений, пыток, слились для нее в одно кошмарное мгновение.

Когда, наконец, в дверном замке звякнул ключ, она, понуждаемая извне, делала шестую кровавую насечку на коже своего предплечья столовым ножом.

— Не спишь, милая?

Голос матери прозвучал, как спасительный глас ангела-хранителя.

Юлька торопливо одернула рукав, скрывая свежие раны, резко выдохнула, загоняя ужас внутрь («только бы она не заметила») и тихо пискнула:

— Привет, мам.

— А что это ты за нож взялась?

— Да… знаешь… — она отвела затравленный взгляд, — думаю вот, чего бы на завтрак…

И тут глаза опускаются на сверкающий клинок, зажатый в правой руке, и опять ненавистный шепот в голове: «Она мешает нам. Воткни ей это в живот».

В мозгу девушки, будто молния взорвалась. Все, что накопилось в подсознании за бесконечную ночь истязаний, вдруг хлынуло жаркой волной на зарвавшегося тирана: «Нет!!! Да пошел ты!».

Удивительно, но враг замолк, отступил, хотя она продолжала чувствовать слабое его присутствие. Задохнувшись от торжества, Юлька бросила: «И не высовывайся больше… Порву!».

— Да тебя трясет, солнышко, — мать приблизилась и положила мягкую ладонь на лоб ребенка. — Жара нет. Что случилось?

— Нет, мам, все норм. Так… накатило что-то… Не люблю полнолуние, ты же знаешь.

— Хорошо. Сейчас позавтракаем, и лягу спать. Устала смертельно.

— Можно я с тобой?

— В смысле?

Ну… в одной постели, как в детстве.

Женщина пристально взглянула на дочь, словно пытаясь прочесть что-то в ее глазах:

— Конечно, без проблем, — и, через секундную паузу. — Мышка, если тревожит что-то, не держи в себе. Ты же знаешь, я помогу.

— Да нет, ма. Не бери в голову.

Она лежит рядом с родным человеком, под одним одеялом, тело к телу. Страх улетучился, хочется думать, что навсегда. В сердце уверенность: пока мама рядом, все будет хорошо.

Девочка бросает взгляд на спящую родительницу, смыкает веки и вдруг понимает, как утомила ее эта ночь психологического рабства.

Минута, и странница проваливается в забытье.

4.

Она снова тут, в мире грез, который обожала, считала своим, пока…

Любимый Гамниум уничтожен. Куда податься? Хотя… это был не первый мир, созданный ею, и не последний, наверняка. Она обязана доказать себе, что все та же могучая Эйлао, а не загнанная девчонка, должна создать новое чудо.

«Что ж, так и поступим», — спящая готова начать, задумка нового творения уже зреет в сознании, как вдруг…

Опять он!!!

Облако черной мерзости, пахнущее копотью и безнадегой, выныривает из мглы и, не медля, бросается на странницу.

«Как?! Ведь я почти одолела его!».

В мгновение чувство уверенности покидает девушку, тонет, накрытое горячей волной паники. Сейчас не до рассуждений.

Она вмиг превращается в серебристую чайку и летит прочь, быстрее, еще быстрее, подальше от этого адского создания.

Юлька слышит погоню, но чувствует, что с каждой минутой тварь отстает все больше.

Кругом все та же серая хмарь, но местами встречаются разрывы, области чистого пространства, в которых покоятся незнакомые ей мирки, непохожие друг на друга. Выходит, она не единственный творец в этой вселенной грез.

Еще час полета, и, сквозь расступающуюся мглистую завесь впереди появляется нечто огромное, незыблемое, равнодушное. Идеально правильная сфера, не меньше десятка километров в диаметре.

От перламутрово-розовой поверхности исходит физически ощутимое чувство циклопической мощи, защищенности.

Вновь обратившись в девушку, она касается ладошкой теплой глянцевой мембраны и видит, как та легко подается, но тут же пружинит, словно резиновая.

Через секунду сознание оглушает глубокий басовитый мыслеголос:

— ЧЕГО ТЕБЕ, ТВОРЯЩАЯ?

— Я… — беглянка запнулась и вдруг выпалила, — прошу убежища. Меня преследуют.

— ПРОХОДИ.

«Вот так, просто?» — она снова касается рукой трепещущей поверхности, и та принимает гостью в себя, как поверхность воды — ныряльщика.

5.

В буквальном смысле она попала в иной мир: чужой, странный, завораживающий…

В густой кобальтовой сини неба тускло светило маленькое багровое солнце. Сухая каменистая земля была сплошь утыкана огромными друзами геометрически правильных кристаллов поразительной красоты, которые разрастались, ветвились, образуя сложные величественные агломераты, нависающие над головой. В их прозрачной голубоватой толще бесновались яркие вспышки электричества, выводя свой порывистый замысловатый танец, стремясь вырваться наружу. Иногда у них получалось это, и тогда с острой грани кристалла срывалась крохотная молния, нарушая абсолютную тишину тихим потрескиванием.

Чарующий мир мертвой симметрии. А мертвой ли?

Как это порой случается во сне, к девушке вдруг приходит понимание сути происходящего: подвижные сполохи в глубине кристаллов — это живые создания, возможно — разумные.

Да, жизнь многогранна, и порой она приобретает совершенно причудливые неожиданные формы.

Насытившись зрелищем, спящая двинулась вперед. Путь был нелегким, приходилось постоянно выискивать проходы между густыми минеральными зарослями, осторожно преодолевать их, стараясь не пораниться об острые выступы.

Медленно, трудно, выматывающе…

Ее вдруг осенило:

— Стоп! Это же сновидение, тут я могу все.

Эйлао поднялась в воздух и устремилась в направлении центра этого величественного мира.

С высоты картина казалась еще прекраснее: живое цветистое сияние внизу, от горизонта до горизонта, резко контрастировало с пустым безоблачным сводом над головой.

Пять минут полета, и картина меняется — сейчас под ней совершенно круглое озеро, покрытое льдом, свободное от кристаллических разрастаний, в центре что-то пестрое.

«Что это?» — девушка мягко спускается на лед.

У ее ног распласталось небольшое (меньше метра шириной) создание, напоминающее шестиконечную морскую звезду ярко-фиолетового цвета. Его мясистые лучи-отростки украшены поперечными янтарными полосками. Из центра симметричного тела торчат вверх многочисленные тонкие псевдоподии, напоминавшие нежные трепещущие рожки улитки.

«Надо же… Выходит, тут и органическая жизнь присутствует».

Предположение не осталось без ответа. В голове гостьи вновь зазвучал уже знакомый мыслеголос:

— Да, ты права. Приветствую тебя в своем логове.

От неожиданности странница отступила на шаг, не отрывая взгляда от существа:

— Так это ты со мной говорил там, у входа?

— Да.

— Ты телепат?

— Пустой вопрос. Ты же слышишь меня. Лучше скажи, как тебе эти места?

Девушка в который раз бросила взгляд по сторонам:

— Странные, непривычные, но… прекрасные. Материализованная геометрия. Рискну заявить, что не видела ничего более гармоничного. Я почти уверена, что все это — твое творение.

— Так и есть. В этом мы похожи с тобой. Разница только во времени. Я живу тут уже шестое тысячелетие.

— Ого! Выходит, ты бессмертен.

— Все смертны, просто сроки, отпущенные нам, значительно отличаются от ваших, человеческих.

— Ты сказал «нам», значит, ты не один? Кто вы такие?

Крохотные щупальца собеседника сплелись на миг, образуя замысловатую фигуру:

— Мы — Корректоры, существа из той же вселенной, что и ты. Когда-то мы были хозяевами вашей галактики, хранили жизнь на планетах, берегли ее, лелеяли развитие разума, вмешивались только в крайних случаях, когда очередному миру грозила гибель. Так продолжалось слишком долго, миллионы лет. Но юные цивилизации росли, зрели, мужали, и однажды мы поняли, что дети повзрослели, нельзя пестовать их всю жизнь, они уже не нуждаются в этом. Признаюсь, для нас это была встряска, шок. Ведь мы на какое-то время потеряли цель своего бытия, перестали быть хранителями, стали лишними. Что дальше? Тот, кто отслужил — уходит. Наше племя так и поступило, решив впредь жить для себя, наслаждаться высоким творчеством и его плодами. Мы покинули вашу вселенную, ушли сюда, все, до последнего.

Юля задохнулась от изумления:

— Но как… как можно уйти в сон?! Это же все — ненастоящее.

Корректор слегка задрожал, подергивая мясистыми лучами:

— Ой, уморила. Спасибо за эмоции, давно не смеялся. Выходит, вы, люди, до сих пор считаете область сновидений фикцией?

— А разве это не так?

— Конечно, — существо успокоилось, замерев, словно каменное. — Чтобы не упустить ничего, начну издалека. Ваша вселенная не единственная, она одна из великого множества. И все они, подобно пузырькам воздуха в мыльной пене, погружены в бесконечное пространство первозданного Хаоса, который и создал их. Но грань меж мирами и рождающей стихией довольно зыбка, ее легко преодолеть, что вы и проделываете во сне.

— Что?! — голос ошеломленной девушки сорвался. — Ты хочешь сказать, что сновидения реальны?

— Разумеется. Все, что существует здесь, так же объективно, как и ваша явь. Разве не понятно: это лишь иная зона Мироздания, которая не просто материальна, она первична. Любое существо, имеющее нервную систему, будь то мой сородич, человек, или… кошка, к примеру, способно путешествовать по этой вселенной. Хаос, заполняющий ее, очень чувствителен к движению мысли спящего, он способен мгновенно рождать из себя любые вещественные объекты, сложные пейзажи, живых существ… Разница только в том, что засыпая, вы (или жители иных планет) отправляете в странствия свое сознание, психополе, а мы, Корректоры, переселились сюда целиком, вместе со своими телами, и возвращаться не планируем.

— Вот как? Но ты же говорил, что вселенных много. Вы могли бы найти себе другую, получше. Так почему сюда?

Корректор возвысил мыслеголос, будто педагог, пытающийся втолковать что-то туповатому ученику:

— А что может быть лучше этих мест? Повторяю, сновидения действительны, их плоды существуют, живут, они — продукт воли спящего, или пришедшего сюда. Вспомни свой Гамниум (да, я все знаю о тебе), он не снился тебе, он был сотворен тобой. В этом смысле, любой, находящийся здесь, подобен Абсолюту, Демиургу² (только масштаб созидания не тот), так и есть, вспомни несчастных беруан, они смотрели на тебя, как на богиню, были готовы на все ради несравненной Эйлао. А теперь поставь себя на место Корректоров. Для нас нет ничего лучше гиперпространства рождающего Хаоса, это великолепный полигон для творчества, ведь тут, и только тут мы можем реализовывать все свои фантазии, задумки, планы. Каждый мой сородич способен создать великолепный мир, населенный умными трудолюбивыми существами, живущими в идеальном обществе, той Утопии, о которой мечтали ваши философы. И у нас получается, мы творим, мы счастливы.

Целую минуту Юля переваривала услышанное. Наконец, ее прорвало:

— Офигеть! А я ведь всегда чувствовала, догадывалась об этом, но не могла признаться себе… Знаешь, для меня сны всегда были чем-то бо̀льшим, чем для остальных, — она вдруг вздрогнула, вспомнив о своем жестоком преследователе. — Признаюсь, у меня проблема, серьезная. Совсем недавно я встретила… не знаю, как назвать… просто ужас. Эта тварь — настоящее исчадие, воплощение зла. Представляешь, он не отставал от меня даже в мире яви. Не понимаю, кто это? Собственно, я и тебя-то нашла, когда спасалась от этого монстра. Не знаю, как бороться с ним? Ты можешь помочь?

— Конечно, но только советом, главное тебе придется проделать самой. Твой обидчик не продукт зоны Хаоса, потому на него и не действовали твои посылы. Это существо из вашего мира. Цивилизация крондов, они обитают в тысячах световых лет от Земли. Далековато? Но недавно один из них понял, что в пространстве грез нет расстояний, и во сне можно мгновенно попасть туда, куда желаешь.

— Кто он?

— Ученый, один из лучших на планете. Ты — его первая подопытная, эксперимент, так сказать. Встретившись во сне впервые, он «заякорил» твое сознание, зацепился за него, создав незримую ментальную связь, которая и помогала управлять неопытной девочкой, даже когда та проснулась. Ты ошибаешься, называя это существо воплощением зла. Разум этого умника холоден и расчетлив, а мучил он тебя для того, чтобы убедиться, насколько люди внушаемы, готовы к подчинению. Его цель грандиозна — проверить, можно ли сквозь мир сна управлять иными расами, подчинять их себе. Увы, это начало экспансии.

Девушка всхлипнула:

— Боже! Что же делать?

— Ваше счастье, что его сородичи пока не знают об открытии (этот тип скрытен). Но время идет. Если не хочешь, чтобы человечество подверглось психоатаке, порабощению, тебе надо спешить.

— Но что я могу? Он сильнее, мой мозг не способен противостоять этому упырю.

Корректор понизил речь до доверительного шепота:

— Ошибаешься. В подобных ситуациях все определяет сила разума, тот стержень, что есть в душе каждого. Точно знаю — твоя воля сильнее, и свидетельством тому — прекрасные миры, созданные тобой во сне (твой оппонент не способен на подобное). Его преимущество было в неожиданности нападения (но это в прошлом) и твоем страхе. Бедняга, ты была в такой панике, что и не помышляла о сопротивлении, а зря. Вспомни, как легко ты подавила паразита, когда он довел свою подопытную до края, покусившись на ее мать. А сейчас на кону свобода всего человечества, так что у тебя есть стимул, еще какой…

— Да, пожалуй, — девушка оживилась, — но как мне найти его? Ведь время поджимает, если верить тебе.

— Не так уж и сложно. Вспомни о ментальной связи, соединяющей вас двоих. Она все еще существует, и в этом его слабость. Любое действие чревато противодействием. Если китобой гарпунит слишком крупного кита, он рискует быть погруженным в пучину вместе со своим суденышком, канат, что связывает зверя и человека может из помощника превратиться в губителя, охотник становится добычей. Так и тут. Пойми и поверь, ты уже не жертва, прошло то время, сейчас твой ход.

— Хочется верить…

— И еще: как и он, когда-то, ты можешь использовать фактор неожиданности.

— Гм, не понимаю.

— Ты не глупа. Подумай. Если твоя раса достойна свободы — справишься. А сейчас — прощай.

Девчонка не успела и рта открыть, как ее вышвырнуло из вселенной первородного Хаоса в мир людей.

6.

Погодка разгулялась. Тихо, тепло, солнце жарит вовсю, в чистых лазурных небесах — ни облачка, только стайка белоснежных голубей трепещет в выси. Суровый ноябрь отступил ненадолго, вспомнив о давно минувшем бабьем лете.

Юлька отвернулась от окна и тяжко вздохнула. Опять одна, мама на работе. Вот уже половина пятого, а в пустой голове — ни одной мысли о том, как одолеть агрессора. Остается тупо ждать ночи, сна, а там… как судьба повернет…

«Стоп!» — она вдруг ухватилась за внезапно сверкнувшую идею, осмыслив, что имел в виду Корректор, говоря об эффекте неожиданности. — «Я дважды встречала этого… кронда, в начале и в конце ночи, под утро, значит, он спит примерно в то же время, что и я, синхронизировал свои суточные ритмы с моими, гад. Получается, что сейчас он точно бодрствует, не ждет меня. Вот она, внезапность. Ты получишь незваных гостей, сволочь. Одна проблема: заснуть-то как?».

Нервно хохотнув, девушка двинула к настенному шкафчику с лекарствами (в доме у врача медикаменты всегда в избытке) и, после недолгих поисков, извлекла коробочку таблеток.

«То, что надо. Теперь сон гарантирован».

Проглотив две пилюли, она покатила в спальню.

7.

Четверть часа, и странница снова в мире грез.

Не обращая внимания на клубящуюся муть Хаоса, она смыкает призрачные веки и погружается в себя, чутко обшаривая внутренним взором свое естество, сознание, разум.

Минута, вторая…

«Вот она!!!» — Юля-Эйлао видит, наконец-то, тончайшую белесую паутинку, связывающую ее с врагом рода человеческого. Связь уходит, тянется в необозримую даль. — «Ну что, поганец, думаешь — загарпунил меня? А вдруг рыбка-то не по зубам?».

Медленно, неторопливо она изучает связующую нить, простирая взгляд все дальше, дальше, до самого конца, до родной планеты ненавистного врага.

Все! Адрес известен. Остается самое трудное — попасть туда.

Напрягая сознание до предела, девушка начинает скользить по ментальному волокну, словно кабина фуникулера по канату. С каждой секундой приходится тратить все меньше энергии: преодолев инерцию мысли, набрав разгон, она уже несется быстрее фотона, тысячекратно превышая скорость света.

Еще секунда, и гостья на месте.

Понимая, что медлить нельзя, она с разгона вгоняет свое бестелесное «я» в разум инопланетного ученого, в мгновение сокрушая его волю, способность к сопротивлению.

Да, Корректор оказался прав — она гораздо сильнее этой твари. Кронд сломлен совершенно, находится в состоянии полного оглушения.

Девушка осматривает небольшое круглое помещение научной лаборатории, изобилующее множеством замысловатых чудны̀х приборов, и вдруг видит в металлическом глянце стены отражение своего врага.

«Мать твою!» — она содрогается от омерзения. — «Червяк, жалкий огромный червяк. Даже члеников нет, гладкий, как глиста. И эта мерзость хотела повелевать нами? Ну что ж, приступим».

В первую очередь странница сканирует разум существа, с удовлетворением убеждаясь, что он так и не поведал соплеменникам о своем эксперименте.

«И не расскажешь уже. Гарантирую».

Она не собирается измываться над крондом, мстить за прошлое. Нет, она не зверь… и не ученый, слава богу. Все будет проще, циничнее и быстрее.

Вернувшая былую силу Эйлао делает единственный мысленный посыл поверженному: «убей себя, сейчас же!».

Не в силах сопротивляться приказу, червь вяло подползает к какой-то бурой шарообразной емкости и опрокидывает ее на каменный пол. Сосуд разбивается вдребезги, находившаяся в нем вязкая зеленоватая жидкость заливает «профессора» от головы до хвоста, стремительно расплавляя его тело, превращая плоть в грязную лужу вонючей слизи.

Она слышит последнюю мысль умирающего и понимает, что так выглядит ритуальное самоубийство в мире крондов.

«Ужас… Что это, кислота? А… плевать».

К погибшему — ни малейшей жалости. Это не убийство, а спасение человечества.

Дело сделано. Пора домой.

С кончиной неудавшегося завоевателя, нить, связывающая их, исчезла, но это не проблема. Подсознание девушки помнит направление, дорогу домой. Откуда-то приходит неколебимая уверенность: раз попробовав, отныне она сможет перемещаться меж мирами и без путеводной связи.

Поехали!

8.

И снова искристый мир симметричной гармонии кристаллических зарослей, обитель знакомого Корректора.

От хозяина исходят психоволны удовлетворенности и… ожидания чего-то. Он начинает первым:

— Поздравляю, творящая. Не сомневался в тебе.

— Ты уже знаешь?

— Конечно. Великий Хаос — не тупая стихия, он жив, разумен. Все, что знает он, знаю и я. А сейчас — говори.

— Что?

— Кто ты теперь? Что дальше? Не увиливай, вижу, ты уже решилась, только не знаешь об этом. Ты спасла свой мир, но угроза может повториться. Возможно, в другом месте, может жертвой станет не твоя родина, но…

Да, она знает, видит свое будущее.

— Говори! — кричит Корректор.

И тут ее прорывает:

— Я не Юля больше, я — Эйлао. Мой мир — здесь, в великом пространстве, рождающем реальности. Любое зло, любая агрессия, направленная против живых, будет остановлена мной. Я знаю это, чувствую свою мощь. Как ни тяжело, но мне придется расстаться с людьми… с мамой. На Земле я умру, завтра же, но ты копируешь мое тело, исцелишь его и переправишь сюда, как переправил свое. Уверена, для тебя это не проблема. Теперь моя обитель — вселенная Хаоса.

— Свершилось, — шепчет собеседник. — Миры получили Хранителя. Добро пожаловать, Эйлао. Нас ждут тысячелетия работы.

Примечания

1

Эспадон — двуручный меч (прим. автора).

2

Демиург — Творец, Бог (прим. автора).