Диксон – мои воспоминания

Юрий Лютик

В моих воспоминаниях основой всего рассказа являются люди, живущие на Диксоне, закалённые арктическим ветром, взаимопониманием друг друга, отзывчивые по характеру, живут и обустраивают свой быт. В суровых условиях жизни они держатся друг за друга, ценят такие качества, как ответственность, доброта, мужество и порядочность. Это они, эти люди, становятся победителями в этом суровом климате и окружающей их дикой природе. Вот об этих людях мною и написана книга.

Глава 2

Винты двигателя самолёта продолжали свою ровную тяговую работу, за иллюминатором расстилалось арктическое тёмное небо, полностью усыпанное звёздами.

Я полностью был поглощён своими думами о работе: как меня встретят, что за работа, как работать в условиях Крайнего Севера, о своём быте, о белых медведях, о которых я был наслышан ещё на материке, что они иногда заходят на остров, ну и о всяких других вещах, касающихся нахождения человека в суровой Арктике… В этих думах я и не заметил, как услышал возглас пилота:

— Посадка. Аэропорт Диксон.

Самолёт приземлился на ледовую полосу, я тогда и не знал, что существуют такие полосы для посадки как крупнофюзеляжных самолётов, так и небольших самолётов, «обувшихся» в лыжи.

Выйдя из самолёта, я увидел безмолвное царство снега, льда и холода. На семьдесят третьей широте природа не соразмерна человеку, она пребывает в состоянии творения, и ты среди этого творения чувствуешь себя маленьким, мизерным среди этой огромной Арктики.

Уже с проживанием какого-то времени в этом суровом крае, и когда ты его побеждаешь, и являешься победителем, вот тогда и утверждаешь себя, что ты, как и все живущие в нём, он притянул к себе этот суровый, необузданный северный край. Крайний Север влюбляет в себя и не отпускает даже тогда, когда эти люди по каким-то причинам перебираются на материк России, но их и тогда почему-то Север манит и заставляет вернуться в этот суровый край. Впереди, как мне объяснили, был интригующий Ледовитый океан, который я видел впервые. Он был весь покрыт льдом.

В тот момент я ещё не осознал всего коварства Севера. Подошёл транспорт для доставки пассажиров в гостиницу, и здесь моему удивлению не было предела.

Подошёл вездеход на гусеничном ходу ГАЗ-47. Мы, часть пассажиров, залезли вовнутрь вездехода, и нас повезли к гостинице.

Выйдя из вездехода, народ, кто прилетел, удалился по своим делам. Комиссия, которая приехала на автомашине, направилась к руководству аэропорта, а я — в отдел кадров.

Руководство аэропорта и его отделы находились в этом же здании гостиницы.

В отделе кадров меня зарегистрировали, провели оформление и дали направление для проживания в номере гостиницы, при этом заявили, что когда будет ближайший борт на Челюскин, тогда вы и улетите. Но меня предупредили, что самолёты летают туда только по необходимости, а пока живите и наслаждайтесь красотой Диксона и Арктики, любуйтесь Северным сиянием.

В гостинице меня разместили в угловом одноместном номере. Номер был неплохой, в нём было не тепло и не холодно, хотя за окном было — 25 градусов. После такого длительного перелёта Москва — Диксон, да ещё на самолёте ИЛ-14 меня просто свалило с ног, а это ещё было шесть часов вечера по местному времени.

Утром, примерно в семь часов, меня разбудил сильный завывающий ветер. Окно было полностью заморожено и занесено снегом, и я никак не мог понять, что происходит на улице. Умывшись и потеплее одевшись в свою имевшуюся одежду, я спустился на первый этаж.

Подойдя к входной двери, я попробовал выйти на улицу, но входную дверь мне открыть не удалось, сильный ветер её удерживал. Я с трудом открыл дверь. Сильный порыв ветра со снегом встретил меня, чуть не свалив с ног. Как мне позже сказали, порывы ветра достигали двадцати пяти — тридцати метров в секунду. Мне никогда не приходилось видеть такой сильной пурги. Висячий электрический фонарь у входа в гостиницу еле-еле просматривался, всё это в какой-то мере на меня произвело испуг, куда я прилетел и зачем мне это надо.

Гостиница и управление аэропорта

Пурга бушевала около трёх дней, я мог только ходить в столовую, которая находилась от гостиницы в ста пятидесяти метрах, в остальное время я читал, так как на Диксоне в то время не было ни телевизора, ни радио.

После бушевавшей трёхдневной пурги и ещё двух-трёх дней моего пребывания в гостинице после пурги погода начала выравниваться, но самолета на Челюскин все так и не было.

Не имея никакой работы и уставший валяться на кровати, я стал постепенно изучать посёлок Диксон, который, к моему удивлению, произвёл на меня удовлетворительное впечатление.

Правда, большие снеговые заносы — некоторые из них достигали середины домов — и натоптанные пешеходные тропинки к подъездам домов меня чуть-чуть удручали.

На Диксоне находились два магазина — продовольственный и промтоварный. Зашёл в продовольственный магазин, чтобы посмотреть ассортимент товара, и я с удивлением увидел в продовольственном магазине две небольших ёмкости десять-двенадцать литров, в которых находилась икра — чёрная и красная. Но самое удивительное — я там увидел стоящие на полке магазина пол-литровые бутылки с зелёной этикеткой «Питьевой спирт». Как сейчас помню: цена четыре рубля пятнадцать копеек.

В дальнейшем я выяснил, что продовольствие и промтовары в конце августа на Диксон доставляли на самоходных баржах из Архангельска, где находилось Управление по снабжению посёлков Севера.

На пятый день моего пребывания на Диксоне меня пригласили к начальнику аэропорта Яковлеву Л. Н. на беседу.