Владыки Мегамира

Юрий Никитин, 2000

Великое открытие, позволившее уменьшить человека до размеров насекомого, открыло перед людьми дорогу в новый мир, полный новых возможностей и опасностей. Первопроходцы назвали его Мегамиром и принялись изучать и осваивать. Как и в обычной жизни, новое общество быстро раскололось на множество враждующих группировок. Но угроза, нависшая над всем Мегамиром, заставила вчерашних противников объединиться…

ГЛАВА 7

Из склада в спешном порядке выволакивали ящики, рулоны, пакеты. Когда ввели Головастика, сотрудников выдуло как механическим ветром. Влад уже понял, откуда это странное движение воздуха: под куполом мерно поворачиваются широкие крылья, засасывают воздух снаружи, пропускают через множество сеток с мелкими ячейками, убивают в нем все живое, а затем другие крылья придают потоку воздуха ускорение…

Дим сразу обшарил опустевшее помещение вдоль и поперек, попробовал рыть — пол оказался из особо прочной стали, стены тоже не поддавались жвалам, а на гладком, как поверхность озера, потолке не осталось даже царапин.

Влад гладил Головастика, успокаивал. Хоша прыгал на голове дима, возмущался. Влад развел руками: он понимал зверей, что не хотят жить вдали от воды. В их мире вода должна быть близко. Если не в земле, не на листьях, то в самих листьях или стволах деревьев. Чтобы от первого же удара по дереву выступала восхитительная капля сока — прохладного, живительного.

— Это недолго, — уверял он. — Потерпи…

Дверь в склад отворилась, из коридора шагнул Семен Муравьев. Сенешаль и визирь, как его назвали. Этот сенешаль держал обеими руками огромный чан. Почти вываливаясь, над чаном колыхалась капля янтарного цвета, едва удерживаемая ППН — пленкой поверхностного натяжения.

Головастик повел сяжками, одним стремительным рывком оказался перед Семеном. Тот замер, но чан не выронил, проговорил дрогнувшим голосом:

— Но-но, зверюка! Не так быстро, мебель поломаешь. Это все тебе, Глеб не отнимет.

Глеб негодующе фыркнул. Головастик припал широкой пастью к блистающей капле. Сладкий запах усилился, потек густыми волнами. Сяжки быстро пробежали по лицу сенешаля и визиря, тот осторожно опустил чан на пол. Ксеркс жадно втягивал в себя лакомство, капля уменьшалась на глазах. Человек осторожно погладил могучего зверя по лобастой башке. Пальцы задержались на швах, ощупывая, вызнавая, угадывая глубину, расположение ганглиевой сети.

Влад смотрел одобрительно: человек, которого звали Семеном, дима побаивается, но исследователь в нем оказался сильнее. Семен, ощутив на себе взгляд, повернулся:

— Меня зовут Семеном. Уже запомнил? А я вот сразу никогда имена не запоминаю… Я здешний химик. Люблю, когда хорошо едят… У тебя, Великий Воин, аппетит хороший? Желудок в порядке?

— Камень переварит, — сообщил Влад.

— Тогда ко мне? У меня есть не только камни.

От него шел запах дружелюбия, любопытства, сдержанного довольства. Был легкий страх перед димом, но такой страх Влад одобрял, ибо если дим нечаянно наступит огромной лапой или в раздражении схватит жвалами, то этот сенешаль, похоже, будет винить себя, что сротозейничал, не понял предупреждающих сигналов.

— Меня зовут Влад, — сказал он, протягивая руку.

Семен пожал ему пальцы с некоторым удивлением, явно этот обычай исчез, а Глебу посоветовал:

— Иди к Аполлону. Он уже наготовил для тебя клизм, припарок, промываний.

— Что с Касей?

— Спит без задних ног. Дергается, вскрикивает. Такое выкрикивает, такое…

— Что?

— Сам послушай. Не представляю, что вы с нею такое ужасное вытворяли?

Глеб виновато кивнул Владу, прощаясь, заковылял прочь из склада, иногда вовсе прыгая на одной ноге. Семен широким жестом указал варвару дорогу, поклонился: дима с Хошей устроили, теперь можно попробовать устроиться и самим.

Влад шел впереди, спину держал прямой, а плечи разведенными. По молекулам запаха, что просачиваются сквозь щели, мог с точностью определить, кто тайком наблюдает за ним, в полной уверенности, что его не видят: пол, возраст, вес, здоровье, реактивность и многое другое. Узнал, что мужчин здесь большинство, детей почти нет, а женщины странноватые, если не сказать о них хуже, что трудно для варвара. К своим двадцати пяти годам он привык, что от женщин при его появлении распространяется сильный зовущий запах. Все они раскрывались как цветы, его сердце в таких случаях стучало чаще, глаза блестели, а кровь раздувала гениталии. Здесь женщины почему-то смотрят со страхом…

В пещере Семена Влад ощутил, что за ним подсматривают по-прежнему. Он не обнаружил наблюдателей, но на всякий случай двигался замедленно, стараясь не напугать хозяина. Когда за ними закрылась дверь и они очутились вдвоем в закрытой комнате, Семен заметно подобрался, напрягся, Влад даже уловил запах страха, правда, слабый.

Гость сел на широкую доску, что шла вдоль стола. Двигая только глазами, рассмотрел длинные ряды полок с водяными шарами — мутными и прозрачными, легкими и вязкими, разноцветными… Многие растворы были в плотно закупоренных флягах.

Влад бросил понимающий взгляд на хозяина. Яды везде, похоже, хранят одинаково.

— Сейчас перекусим, чем боги… гм… боги Леса послали, — говорил Семен чересчур бодрым тоном. Он торопливо вытаскивал из больших корзин и швырял на стол ломти мяса, сушеные соки, выборки из сочных ягод. Запах страха испарился. — Извини, Влад… Ничего, что я упрощенно? Я не знаю твоих титулов. У меня их тоже как у сороконожки сегментов: доктор химико-технических наук, почетный член Лондонской и Харьковской академий наук, лауреат премии Евгения Пермяка… и так далее. Если все звания перечислить, голодным останешься, остальные гости — менее знатные — все пожрут, а ты оботрешься своим титулом.

— Не оботремся, Семен, — рявкнул Влад. Он молниеносно выхватил нож, ощутил толчок страха со стороны хозяина, быстро нарезал мясо. — Благодарствую!

Семен перевел дух, взял ломоть, посыпал солью, оранжевой пылью, мазнул желтой пастой. Влад откусил, прожевал, со следующим куском повторил все движения Семена. Прожевал, вскинул на Семена глаза:

— Сам делал?

— Сам, — признался Семен сокрушенно. — Что делать, поесть люблю.

— Хорошо, — одобрил Влад. — Женщины так умеют?

— Есть? Еще как!

— Нет, готовить.

— Куда им, — ответил Семен пренебрежительно. Взглянув в суровое лицо, добавил торопливо: — Наши обычаи могут показаться странными. Женщины готовят, когда хотят. Но даже когда есть желание, то умеют… не очень. Кася, сам знаешь, принцесса, а с принцесс какой спрос? Другие женщины готовят еще хуже.

Влад с удовольствием сжевал третий кусок, намазав специями еще гуще, буркнул:

— У нас тоже. Мужчины готовят намного лучше. Если хотят, конечно.

Семен вздохнул, чувствуя, как покидают последние остатки напряжения:

— Ты меня понимаешь. Мужчина должен есть хорошо, верно?

Влад окинул его одобрительным взглядом:

— Ты отличаешься… от остальных.

Ковальский, как было объявлено вскоре, в тяжелом состоянии, но выкарабкается непременно — на операционный стол попал вовремя. Глебу зафиксировали кость, накачали болеутоляющим другого состава, так что походный вождь уже с утра прыгал на одной ноге по Станции, ругался с механиками, разбирал на части два оставшихся орнитоптера, выискивал дефект, который привел к катастрофе.

Влад выпустил, несмотря на протесты, дима на охоту. Тот совершил несколько кругов вокруг Станции, запоминая дорогу, сунулся в дверь, проверив память и перепугав до полусмерти двух женщин, затем умчался в Лес. Техники спешно устанавливали на входной двери сигнализацию. Открытой держать нельзя — бактерий набьется столько, что не уничтожить, а закрытая сама должна раздвигаться в момент касания ее сяжками огромного ксеркса.

Влад неспешно прогуливался по коридору, который опоясывал Станцию. Нож и арбалет оставил в комнате у Семена, сенешаля и визиря, дабы никого не пугать. Недоумевал, почему все так же шарахаются, к тому же с ужасом смотрят ему на плечо, где сидит, сладко позевывая, сонный Хоша.

Двери в лаборатории часто оставались открыты настежь, он останавливался у порога, наблюдал, шел дальше. Двигался хаотично, как броуновская частица, однако его чуткие уши уловили многозначительное замечание их Верховного Вождя Соколова, что в прогулках их гостя чувствуется некая система.

Странно, но к нему привыкли уже к середине дня. По крайней мере, перестали вздрагивать, видя огромную фигуру, закованную в прочный эпителий, почти что кутикулу. Правда, в присутствии грозного варвара старались не делать опытов с мощными разрядами, взрывами, хлопками.

Обеспокоенный Соколов вызвал Глеба:

— Пора его одарить и отправить восвояси. Ну там цветные бусы, огненная вода… Если еще не набрали для него подарков, то хотя бы зафиксируйте на месте. Его, не подарки. Я все-таки опасаюсь инцидентов.

Глеб, бледный и осунувшийся, но уже бодрый, прошелся по кабинету. Он сильно припадал на больную ногу, но даже не морщился, в Мегамире вес почти не играет роли.

— Посадить под замок?

— Займи чем-нибудь.

— Чем можно занять варвара?

— Чем угодно, — повторил Соколов раздраженно. — Ты посмотри на него! Посмотри!

Сквозь раскрытую дверь был виден большой зал, работающие компьютеры. Перед самым большим дисплеем неподвижно застыл варвар. На его плече горбился муравьиный кузнечик из подсемейства бусей. На экране шла пляска кривых цветных контуров, в стремительном темпе сменялись колонки цифр.

— Что он понимает? — спросил Глеб с удивлением. — Примитивные народы не узнают даже рисунков. Для них это просто цветные пятна… Посмотри, с каким вниманием смотрят оба!

Хоша тоже замер, втянув голову. Крупные глаза не отрывались от цветных огоньков, а когда мелькали красные искры, весь напружинивался, подгребал прыгательные лапы и прижимался к плечу.

— Компьютер этого класса стоит миллионы, — сказал Соколов раздраженно. — Собирали три месяца! А если этот бронебойный дракончик шарахнется в экран? Что он там узрел, не пойму.

Глеб заметил:

— На складе остались еще три. Расконсервируем один? Пусть гоняет по экрану электронных жуков или богомолов.

— Думаешь, удастся обучить хотя бы простейшим играм?

Глеб угрюмо кивнул:

— Обоих не берусь, а кого-то из них одного…

Простейшей компьютерной игре Влада обучала Кася. Он проявлял к девушке повышенный интерес, это заметили все, хотя варвар старался держаться нейтрально и невозмутимо. Соколов сам велел именно ей показывать, какие клавиши нажимать. Мотивировал тем, что мужчине гордый сын Леса подчиняться не станет, а женщина… женщина — не человек.

— Что вы этим хотите сказать, Иван Иванович? — спросила Кася ледяным голосом.

Соколов удивился:

— Только то, что сказал! С развитием цивилизации шло раскрепощение женщины и уравнивание ее в правах с мужчинами. А в примитивном обществе любая женщина — ценность, которую нужно беречь, ибо она — дар богов!

— Серьезно? — удивилась она. Посмотрела с подозрением: — Что-то не понимаю… Что за мушкетеры такие…

Он поморщился:

— При чем здесь мушкетеры? Женщина, в отличие от мужчины, способна рожать. То есть она способна делать все то, что и мужчина, но помимо всего еще и рожает, что для племени немаловажно, как вы понимаете… Потому в примитивных племенах женщина поставлена чуть ли не в ранг младших божеств. Их оберегают, не сердят, а то ведь ребенок получится уродом или трусом… Словом, от вас он стерпит больше, чем от любого из нас!

Кася с недоверием покосилась на варвара. Тот переходил от стола к столу, рассматривал приборы.

— А Глеб такое знал?

— Не знаю, — удивился Соколов. — А что?

— Убью, — пообещала Кася, — если знал и не сказал, когда я дрожала всю дорогу!

Соколов сам отправился к варвару, объяснил что-то. Кася видела, как он указывал в ее сторону, а варвар лишь однажды метнул в ее сторону огненный взгляд, тут же отвернулся.

Вскоре они подошли оба. Кася, как и положено принцессе, величественно ждала, не сходя с места. Соколов цветисто объяснил, что вот на таких тренажерах обучают молодых воинов, прежде чем выпустить их на подвиги, — Кася покажет, как это делается, — откланялся и пропал из виду с несвойственной для Великого Вождя поспешностью.

Он не видел, но видела Кася, какой взгляд бросил варвар ему в спину. Прикусила язык, надо бы придумать что-то поумнее, чем обряд инициации на компьютерах. Видно же по этим сгорбленным бледным людям, какие из них воины!

Дальше она объясняла назначение клавиш, сбивалась, злилась. Варвар слушал с непроницаемым видом. Все реакции — на нуле, кроме чисто мужской на ее внешность, а эту реакцию, тщательно скрываемую, она все же уловила. И с мстительной радостью то широко распахивала глаза, а они у нее удивительно чистые и красивые, то поворачивалась так, чтобы он мог лучше оценить достоинства ее фигуры, щебетала особенно зовуще, воркующе. Но все равно не могла угадать, понял ли что-то из ее объяснений. Вряд ли, подумала рассерженно. Слишком силен, крепок в плечах. А где сила, там уму могила.

Влад не позволил мышцам лица сдвинуться, но на принцессу взглянул с новым интересом. Он как раз думал, глядя на прелестное личико, что она слишком красива, чтобы быть еще и умной: Сварог в одну сумку два дара не кладет. Красота есть — зачем еще ум? Красота выше ума, ум развивает сам человек, а красота — дар богов!

— Хоть что-то понимаете? — спросила она ядовито.

Влад кивнул, удержался от соблазна объяснить, что ему, выросшему в Лесу, запахи говорят очень-очень много. И многое уже сказали. Впрочем, глуп тот охотник, который выкладывает сразу все козыри. Тем более без пользы показывает все свои возможности.

— Тогда за дело?

— Покажи, — попросил он.

— Ну, — сказала она с достоинством, — ни одна женщина в эти… это не играет! Это дело исключительно мужчин. Но я попытаюсь.

— Мужчин? — переспросил он. — Почему?

— Не знаю, — ответила она сердито. Не могла же вслух сказать то, что думает об этих безделушках. И тех людях, что тратят драгоценное время на такое никчемное занятие. — Есть ритуальные действа, которые под силу женщинам, но по освященной традиции ими занимаются исключительно мужчины. Например, в Старом Свете только они забивают «козла»…

Глаза дикаря неотрывно следили за ее тонкими пальцами. Кася гоняла искусно нарисованного муравья по экрану, за ним в трехмерном мире носился огромный богомол. Несмотря на резвость муравья, богомол умело отрезал путь к отступлению по стебелькам, листикам, методически загонял добычу в угол, где в конце концов и сожрал.

— Запомнил? — спросила она.

Влад кивнул.

— Тогда поймай сам.

Она освободила место Владу. Фигурки на экране застыли. Варвар нерешительно коснулся пальцем клавиши. Муравей на экране дернулся. Влад притронулся к другой клавише. Муравей начал слезать со стебля.

Несколько человек оставили работу, подошли. Влад не оглядывался: мог и так рассказать, кто из них что ел, у кого болит голова, кто перегрелся, кому пора восполнить воду, а кто готов бросить все и уйти хоть в Лес — так опостылела работа.

Кася с изумлением видела, что огромные сильные пальцы двигаются все быстрее и быстрее. Муравей заметался, богомол уверенно теснил, вскоре загнал в угол, схватил в зазубренные лапы, с хрустом разломил пополам. Картинка застыла.

— Слишком просто, — изрек варвар. — Глупо.

Кася взвилась, оскорбленная:

— Что глупо?

— Муравей не настолько глуп, — объяснил варвар снисходительно. — К тому же он бегает куда быстрее!.. Да и богомол… разве это богомол? Теперь мне понятно, почему у вас такие воины.

Он засмеялся, пошел по залу, останавливаясь за спинами сотрудников. Кася свирепо смотрела вслед. Видимо, при всем поклонении варварских племен к женщинам там правила этикета еще не возникли. Или Соколов что-то напутал, ведь он химик, а не специалист по древним культурам.

Спины сотрудников Станции, за которыми останавливался поглазеть на их работу Влад, сразу выгибались горбиками. По залу распространялся сильный запах, который, как с удивлением понял Влад, слышит и понимает только он.

К Касе, сильно хромая, приблизился Глеб. Вместе смотрели, как варвар передвигается по залу. Глеб признался:

— Не могу усидеть! Мы его привезли сюда, нам и отвечать… Кася, я наблюдал за ним. Он просто повторил все твои движения.

— Ты не ошибся?

— Я следил внимательно.

— Что у него за память?

— Дикарская. Первобытная. Вообще у неграмотных она намного лучше. «Илиаду» читали наизусть!

— У меня память хуже некуда, — пожаловалась Кася.

— Издержки цивилизации, — объяснил он. — Думаешь, у меня лучше? Мы все привыкли ее разгружать, перекладывая на бумагу, фото, киноленты, видео и магнитные диски, мнемокристаллы… Современному человеку важнее не память, а умение ассоциировать, оперировать данными… Он же все повторил, как попугай!

Девушка закусила губу, задумалась. Сотрудники, что торчали возле игрового компьютера, постепенно разбрелись по местам. Кася сменила программу, нашла и привела варвара:

— Попробуй еще раз? Теперь муравья должен поймать паук!

Влад пристально посмотрел ей в глаза, помедлил, словно прислушиваясь. Четко вырезанные ноздри красиво раздулись. Паук на экране начал приближаться к муравью, но тот ускользал, паук же двигался хаотично. Вскоре в его прыжках наметилась последовательность, он теснил муравья, прижимал к стене, наконец загнал в угол…

Кася и Глеб затаили дыхание. Ноздри варвара расширились, затрепетали. Паук сделал еще пару прыжков, варвар искоса посмотрел на собравшихся, его пальцы, что зависли над двумя кнопками, тронули две другие. Паук глупо промахнулся в прыжке, упал с ветки. Время просрочил, его отбросило к началу игры.

Кася разочарованно вздохнула. Вначале желала неудачи надменному дикарю, потом отчаянно болела за него, такого беззащитного и одинокого на огромной Станции, заполненной компьютерами, приборами, промышленными установками. Она даже дыхание затаила, когда пауку осталось один-два прыжка. Глеб посматривал на нее с удивлением. Впрочем, был момент, когда он тоже начал было сопереживать варвару.

Тот еще несколько минут гонял паука на экране. Муравей ускользал, и Влад быстро потерял интерес к игре.