Из истории Покровской и Нижне-Нейской волости Макарьевского уезда. Записки сельского учителя

Юрий Новиков

Светлой памяти моего отца Юрия Владимировича Новикова. Составитель сборника по записям – Николай Юрьевич Новиков. «Есть сторона, где все благоухает; где ночь, как день безоблачный сияет над зыбью вод, и моря вечный шум таинственно оковывает ум».

«Юг и Север» И. Никитин

«Есть сторона, где все благоухает;

Где ночь, как день безоблачный, сияет

Над зыбью вод, и моря вечный шум

Таинственно оковывает ум;

Где на коврах долины живописной

Ложится тень от рощи кипарисной;

Где все быстрей и зреет, и цветет;

Где жизнь беспечная идет.

Но мне милей роскошной жизни Юга

Седой зимы полуночная вьюга,

Мороз и ветр, и грозный шум лесов

Дремучий бор по скату берегов,

Простор степей и небо над степями

С громадой туч и яркими звездами.

Глядишь кругом, все сердцу говорит:

И деревень однообразный вид,

И городов обширные картины,

И снежные безлюдные равнины,

И удали размашистый разгул,

И русский дух, и русской песни гул.

То глубоко беспечной, то унылой,

Проникнутой невыразимой силой.

И с радостью внимаю звуку слов:

«Я — Руси сын! Здесь край моих отцов!»

Финны-первые жители нашего края. Приход славян

Первоначальная история Нижней Неи, расположенной на 15—20 км. вдоль по правобережью р. Неи, имеющей общую протяженность в 170 км., тесно слита с развитием края. Данные археологии свидетельствуют, что наша местность заселена давно — еще в каменном веке. Во время Киевской Руси, и позднее, здесь существовало довольно развитое хозяйство. Об этом говорят остатки стекольного завода в Юровской волости, в 5 верстах от дер. Большие Рымы, обследованные учеными в прошлом веке. Как полагают ученые, этот завод существовал примерно 1000 лет назад. В Кадые прежде были соляные варницы, близ Малого Архангела или Старого Кологрива велась добыча и обработка железной руды.

Древнейшее население края — финно-угорское или что-то же угро-финское. Угорское — от Карпатских гор, за которые в IX в. перекочевали из Поволжья т. к. угры чёрные, образовавшие Угорское (или мадьярское, венгерское) государство. В древности финские племена занимали обширные пространства на севере и северо-востоке — от Балтийского моря (на севере и до сред.) на Западе и до сибирских самоедов на Востоке, от Белого моря на Севере и до средней Волги на Юге. Они имели общую религию, общий язык, одинаковые обычаи и нравы, хотя в разных частях этого огромного пространства носили различные названия, распадаясь на племена. Мы узнаем об их жизни.

1. По финским, венгерским и скандинавским источникам / их эпос, мифология, язык/.

2. По этнографическим и языковым данным от племён, оставшихся на этих территориях и не смешавшихся со славянами /таковы сейчас эстонцы, коми, карелы, марийцы, мордва и др./

3. По русским летописям и финским заимствованиям в русском языке, из данных исторической географии и топономики. Вопрос это имеет обширную, трудно-исчерпаемую литературу. Мне удалось воспользоваться лишь некоторыми, правда, весьма ценными работами. Даже по ним можно было бы представить объемистый очерк вопроса, но я ограничусь лишь самым необходимым.

4. Венске М. П. «Славяно-финские культурные отношения по данным языка.» Казань 1890. Автор — преподаватель финских наречий в Казанском университете приводит объяснения многим географическим названиям нечерноземной и северной России, оставшимся от финских времен.

5. Барсков Н. П. «Очерки русской исторической географии.» Варшава 1885 г.

6. Самарянов В. А. «Следы поселений мери, чуди, черемис, ели и др. инородцев в пределах Костромской губернии.» / В трудах Московского археологического общества под ред. В. Е. Румянцева, т. VI. Вып. I. М.1875 г., стр. 47—67/. Приводит данные историко-этнографические.

7. Материал из финского и др. словарей любезно выбранный для меня доцентом Горьковского университета Н. Д. Русиновым.

8. Хорошим источником может служить финский эпос «Kalevala». Он, вместе с русскими былинами, с полным основанием может быть назван эпосом нашего края и воспроизводит картину жизни наших далёких финских прародителей.

К сожалению, я мало воспользовался им.

Финнов надо считать первоначальными обитателями северно-русской равнины. У Геродота есть упоминания о племенах, — я пользуюсь далее данными Л. Нидерле, — которые надо считать финскими. Первым приводит наименование «Fenni» /отсюда и финны /. Тацит /Jerne….46/, а за ним Птолемей /Ш, 5,8/.

В IV веке н. э. Иордан среди племен, покоренных готским королём Германарихом, упоминает народы, очевидно финской принадлежности. Под наименованием «Vasinabronkas» следует понимать «Весь», а, вероятно, и «Пермь»; под именем «Merens», «Mordens» — Мерю, Мордву. Сюда относится же «Thiudas» — готское имя, из которого возникло славянское собирательное название для финнов-чудь.

Важнейшие сообщения о соседстве финнов со славянами, относящиеся к IX—X в.в. имеются в Киевской летописи. Упоминаются племена у Балтийского моря /чудь, лив/, волжские племена «емь» или «ямь», на севере «за волоками» — «заволоческая чудь», «пермь», «югра», «угра», «печёра» и «самоядь». Из русских летописей можно заключить, что обширные пространства севера далеко на восток от Новгорода Ильменского занимала «емь», эта же территория по скандинавским источникам именуется «Biarmaland» /Бьярмаланд/. Посмотрим, какие данные содержатся об этой стране в скандинавских и русских источниках. Этот вопрос тщательно изучал академик А. Шегрен в начале прошлого века. Он совершил много поездок по русскому Северу и Поволжью, собрал драгоценный этнографический материал в дополнение к финско-скандинавским печатным источникам. В марте 1829 года он проехал «через Ветлугу, Унжу, Парфеньев в старинный Галич», где задержался весь апрель, дожидаясь денег от академии на дорожные расходы. В первый раз «емъ» упоминается в летописи под в 550/1042/ годом. Когда Новгородский князь Владимир Ярославич пошёл на «емь», то потерпел неудачу по причине эпидемии среди лошадей.

В дальнейшем о походах на «емь» упоминается довольно часто, так что север России, на большое пространство, был занят новгородцами и обложенными данью. Но скоро «емь» соединилась со шведами и стала наносить новгородцам чувствительные поражения. Последние упоминания о «еми» в русских летописях относятся к XII веку, т.е., она занимает на страницах летописи примерно 200 лет. Потом «емь» смешалась с новгородскими славянами, шедшими сюда из бассейна реки Оки.

Название «еми» сохранилось в Финляндии, где потомки их племя Тавастов, живущих к западу линии Выборг-север Ботнического залива и сейчас их именуют «Häm», «Hämälaiset» — «седы еми». (Здесь и далее «ä» в их транскрипции читается среднее между [я] и [а], [я] в некоторых словах.) Следы «еми» обнаруживаются и в географических именах севера России. (Так есть село Емское в Тотемском уезде на реке Кеми, притоке реки Унжи.)

На Нижней Нее «емьского» происхождения название деревни Булино и, очевидно, Мулино.

Предположительно эти финские слова значат: 1-ый вариант — Булино — «vno + linna» = поток+ крепость, замок — «укрепление при потоке».

2 — ой вариант — «vno + lainen» = поток+ заложенный, живущий — «сельское поселение при потоке, заложенное при потоке».

Мулино — «mäa» (земля, страна) + «lainen» — (заложенный, живущий) — «родная земля, крестьянин, сельское поселение, или что-то подобное».

Очевидно, намного более узким территориальным понятием, чем «емь» надо считать финское племя «меря» — часть «еми», хотя могло быть и какое-либо маленькое племя, называемое тоже «емь». «Меря» селилась возле Галича /Галивона Мерьского/. Восточной её границей считаются реки Мёжа и Унжа. Следы её по реке Унже очевидны. Был Мерьский стан в Унженском уезде на границе с Кологривским. В I половине XV века в этом стане было 4 церкви: Онуфриевская — 8 верст от г. Унжи, Георгиевская — 32 версты от г. Унжи, Зосимо-Савватиевская-49 верст от г. Унжи, Преображенская — 73 версты от г. Унжи.

Можно бы назвать кроме «мери», и упомянутых выше, много других мелких дроблений и племён — «панноны» /ср. старинное название Венгрии-Паннония/; «водяки, вотяки» — прозванные так за лоцманские занятия на Волге; «коряки», «тороки» и прочие, — но мне приходится ограничиться общей характеристикой финских племен севера под именем «еми».

Скандинавские источники отчасти воспроизводят историю страны «емь» или «Бьярмаланд», как они её называли.

В исландских сагах говорится, что купец именем Карли /вероятно с Гельголанда — Halogaland/ и его брат Гуннстен по приказу короля Олафа Святого отправились в Бьярмаланд, чтобы купить там меха. К ним примкнул со своим кораблем вассал короля Торер Хунд / Thorer Hund/. Они благополучно побывал и в Бъярмаланд-должно быть где-то на берегу Белого моря и даже разрешили здесь, на р. Вине, идола Юмала /Iumala/.

Это случилось около 1026 года (Шегрен, стр. 537)

Норманны время от времени появлялись на беломорском берегу. Неподалёку от Холмогор есть деревня Побоище, где были, как говорит народное предание, разбиты «заморские неприятели» (1216 г.) Можно думать, что это был норвежец Хельге /Helge/, погибший в бою. За его смерть 6 лет спустя, в 1222 г., прибыли мстить норманны. Это была их последняя поездка сюда. Возможно, предание о деревне Побоище разумеет события более позднего времени.

Скандинавско-финские источники ближайшим образом дают материалы для знакомства с религией наших пра-предков на реке Нее, где жили финские племена. У финнов есть название бога Iumala (Юмала). Любопытно, что у наших шерстобитов-жгонов в профессиональном жаргоне имеются слова «юма» — образа, иконы; «юмашиться, юмалиться» — молиться.

Скорее всего они заимствовали где-то на стороне, поскольку жаргон возник не так давно. Однако, эти заимствования упали на подготовленную почву, в которой сохранились следы жительства финских племён, и легко привились.

Слово «юмала» означает у финнов и означало у «еми» и «мери»:

— 1. Или небо.

— 2.Или бога Неба.

— 3. Или Бога вообще.

Это слово в значении бога употребляется в эпосе финнов «Калевала»:

«Tule mit purtehen iumala,

Alivsehen armolinen;

Väeksi vÖhän urohon

Miehen pienen miehueksi…»

«Приди в лодку к нам, о Боже,

В наше судно, милосердный,

К тем героям, что слабеют,

Для поддержки Людей малых…»

(Вольный перевод Ю. В. Новикова.)

(Дословный перевод со старо-финского:

«Спускайся, Боже,

Живой, крепкий;

Человек из немногих людей

Маленький человечек… мужчины…»

/Не напоминает ли нам это — «Святый Боже, Святый крепкий, Святый безсмертный помилуй нас…? (Н.Ю.Новиков) /.

Богатый материал для обнаружения жительства финнов на Нижней Нее и окрест дают географические названия, о чём мы частью говорили, а теперь скажем подробнее.

Большая часть географических названий нашей местности сравнительно позднего славянского происхождения. Таковы, например, Починок — начало поселения; Березники, Погорелка-поляну в лесу выжигали для поселения, а так же, возможно, Обелево — от названия лесной породы, либо от слова «обеливать», «отбеливать» — снимать кору с деревьев; Кузнецово-от ремесленников-железноделов; Пантелево — от имени собственного и пр..

Но есть географические имена более древнего происхождения, т.е., угро-финского. От угро-финнов у нас сохранились явственные признаки в названиях многих рек, местностей и пр.

Как считает мой знакомый лингвист Н. Д. Русинов, можно полагать /с полной уверенностью тут говорить не приходится/, что название реки Кочуга происходит от Марийского слова «Кучык» — короткий+ «iuga» (финно-лопарское — «река»), то есть — «короткая река»; река Корнеж от марийского-«корно», т.е.-«дорога»; Кужбал от эрзянского (наречие у Мордвы (мокша, эрзя, терюши)) — «кузбуло», то есть «ельник»; река Нoмжа от Эстонского «nomm»+ суффикс «жа», что означает «песчаная метсность». Название реки Нея от эстонского «noia», то есть «волшебная». Не красота местности, всеми отмечаемая могла дать повод к такому названию-столь поэтическому, а языческие верования жителей, их мифология. Река Унжа — название может быть от эрзянского «унжа» — «жук» или от эстонского «Uni» (сонная) или финского «unelias»+ суффикс «жа» — сонная, песчаная, с плесами и перекатами. Речка Каргуль возле д. Жемчугово от финского «каргу» — (медведь) и означает «медвежья». (Кстати жемчужным промыслом славилась мерянская земля, и золото на реках мыли, так что названия Золотово, Жемчугово-названия не случайные. Водились в реках раковины-перламутровицы.) Покос Шивалки — от финского «valkoinen» — (белый) — очевидно здесь рос березняк (как, впрочем, и сейчас растёт), река Няндома от финского «мянда», т.е.,«мелкая сосна», сосна, растущая на низменных местах/ то же и р. Нёмда/. Деревня Колбино — возможно оот эстонского «колдас» /род. пад. от «колта» /т.е., «берег реки подмытый водой» /. Шилягино (на р. Нее) от эстонского «сальг» (отсюда «шельг») — «возвышенное поле», «хребет». И, наконец, часто употребляемое у нас — «Кулига» — лесное место, расчищенное или выжженное под пашню либо покос — происходит от эстонского смешанного с финским, означающее угол, сторона, выгон, луг.

Нельзя ли и некоторые славянские названия осмыслить как изменённые финские? К примеру, разложить Жемчугово, то получится финско-лопарское название — «речка принадлежащая еми».

После татарского нашествия влился частию в Унженско-Нейский край татарский элемент. Но прежде скажем, почему славянами удалось покорить финнов. Причиною тому, весьма вероятно, стал недостаток у финнов оружия и редкая заселенность северных лесов финскими племенами.

Татарское нашествие

Татары пришли на реку Унжу и Нею при первом же своем вторжении. Под 1237 год в Воскресенской (писана в монастыре у Соли Галичской) и в Тверской летописях говорится о татарах: «…и на Волге все грады попленили и до Галича Мерьского..», бывшего важным центром этой части Руси.

Некоторые историки (например, Беляев И. Д.) полагают, что города Галич (точно год основания неизвестен), Стародуб на Клязьме и Городец точно же, как и столица России Москва были основаны одним князем — Юрием Долгоруким. О татарских временах на реке Нее говорит название деревни Баскаково в Покровской волости. Баскак (в переводе с татарского «давитель» — наместник хана по сбору дани,) рангом выше князя. Он же иногда занимался судебными и политическими делами. В зависимости от них были и русские князья. Баскаки на Руси существовали недолго. Можно заключить, следовательно, что деревня Баскаково, при татарах была короткое время важной административной единицей: либо с нею связано какое-то происшествие, случившееся здесь с баскаками, либо еще что-нибудь. В пользу первого заключения говорит несколько особый нрав жителей деревни, что отмечают на месте знающие край лица. При поселении здесь баскака население деревни могло стать в большинстве татарским, что и отразилось на потомстве вплоть до наших дней. (Факт интересны для этнографов и демографических наук.)

Конец ознакомительного фрагмента.