GROND IV: Акт насилия

Юрий Хамаганов, 2021

Когда рушатся нерушимые союзы и лучший друг стреляет в спину – темные времена настали. Ситуация ухудшается с каждым ждем, хаос нарастает, все стволы извлечены и нацелены друг на друга. А давний, неведомый враг Ольги снова здесь, прячется в тени и готовится спустить с цепи второго убийцу миров…

ГЛАВА 1: КАЗУС БЕЛЛИ

— Внимание всем! Торпедная атака! Внимание всем! Торпедная…

Дальнейших предупреждений никто не услышит — все звуки тонут в оглушающем реве воздушного потока, рвущегося в пробоины. Поток подхватывает Ольгу и тащит ее дальше по галерее, тащит вместе с десятками других людей к огромному пролому в палубном настиле, засасывающему абсолютно все и всех, подобно исполинской воронке.

Еле слышно клацнул карабин, обхватив поручень на стене: короткий страховочный строп натягивается, и старшина останавливается посреди потока, словно поплавок в бурной реке. Подтянуться по стропу, пока изогнутый дугой поручень не сорвало запредельной нагрузкой, страховочные перчатки обхватываю ладони, позволяя по паучьи вцепиться в стену, сгибая металл. Вниз, вниз, к полу: перебирая руками по стене, Ольга спускается, преодолевая сопротивление ураганного ветра и выдерживая удары налетающих на нее предметов и людей. Кто-то пытается ухватиться за ногу, Ольга поворачивается, чтобы левой рукой подхватить маленького мальчика, но ветер срывает его и уносит дальше в пролом.

Достигнув спасительного палубного настила, она надежно встает на якорь, теперь не унесет. Вокруг продолжается катастрофа — воздушный поток все так же затягивает свою добычу за борт, разрывая людей на части острыми краями пробоины. Их предсмертные крики она уже не услышит, воздуха почти не осталось. Еще секунда и все кончено.

Комбинезон расширяется, охватывая все тело, легкий шлем закрывает голову, началась подача кислорода. На долю секунды ее сводит в сильнейших судорогах: аптечка выстрелила в бедренную артерию мощный заряд адаптивной смеси, которая теперь стремительно разносится по всему телу. Инъекция позволит Ольге прожить еще немного в охватившем внешний радиус вакууме, эффективно сопротивляясь взрывной декомпрессии и перепаду температур. Аварийный комплект рабочего комбинезона вместе с адаптивной смесью рассчитан на тридцать минут в условиях разгерметизации — ровно столько у нее есть, чтобы найти скафандр или герметичный отсек. Отсчет пошел.

Красное аварийное освещение и всполохи искр от разорванных проводов. Давление ноль атмосфер, температура минус сто пятьдесят девять по Цельсию, сила тяжести восемь десятых земной — подбитый тороид замедляется. Никого в живых в этой секции: те, кого не вышвырнуло за борт, задохнулись или замерзли, флотских аварийных комплектов у них не оказалось. Пятнадцатая секунда с начала атаки.

Все эти пятнадцать секунд Ольга безуспешно пыталась связаться со своим кораблем, другими большевиками и вообще с кем угодно из сектора Союза, что у нее над головой. Тщетно: гражданская матрица мертва, все точки доступа перекрыты брандмауэрами, в наушниках царит громкий треск. Пару раз доносятся обрывки фраз, но ничего нельзя разобрать.

В верхних отсеках точно есть выжившие — она слышит звуки, передавшиеся по переборкам, она слышит людей, там есть кислород. Ей надо туда, ей надо выбраться с разрушенной секции, но потом, сейчас важнее найти второго большевика, которая также должна была пережить катастрофу.

— Анастасия Мельникова вызывает Ольгу Воронову, Оль, прием!

Кодовая передача большевиков на обычном УКВ, сигнал перекрывается помехами, но все же слышен, оператор радара совсем рядом.

— Воронова — Мельниковой: я в верхней галерее, двенадцатый сектор.

— Поняла, иду к тебе! Со мною трое выживших.

— Поторопись, у нас мало времени!

Поджидая боевого товарища, Ольга занимает место в нише блокированного подъемника, пистолет уверенно ложится в ладонь. Меры предосторожности не кажутся лишними: прикоснувшись к переборке, она отчетливо ощущает стрельбу у себя над головой. Если им удастся выбраться из разрушенного внешнего радиуса, оружие может оказаться очень кстати.

— Отлично год начинается…

Мертвая пустота, подсвеченная красным аварийным освещением. Где-то над головой идет бой. По переборке стучат морзянкой, зовут на помощь из герметичных отсеков в других секциях внешнего радиуса. Затем все перекрывает металлический звон стационарных батарей, ударивших по неведомой цели.

— Ольга, мы входим!

Настя появляется в галерее, протиснувшись через открывшийся в полу люк-диафрагму, за ней трое гражданских в индивидуальных аварийных комплектах. Бармен, делавший им коктейли, женщина — вольный торговец и мужчина с Земли. Все трое выглядят неважно: ранены, контужены, еле передвигаются от холода и недостатка кислорода. Случайные попутчики не проходили Изменение и не протянут долго даже в аварийном комплекте.

С Настей все гораздо лучше, несмотря на свежий медицинский пакет на левой руке — она помогает своим спутникам выбраться из люка, придерживая задыхающегося беженца.

— Оль, возьми женщину, бармен сможет идти сам! Где ближайший проход наверх?!

— Вперед, пятьдесят метров. Насть у тебя есть связь с кораблем?!

— Какое там, все блокировано, никого не могу вызвать!

Поддерживая друг друга, маленький отряд двинулся вперед по галерее, к ближайшему тамбуру, через который можно попасть в технологическую шахту, идущую наверх, до самой швартовочной палубы. Главный калибр станции выстрелил еще дважды, затем перестрелка стихает, морзянка продолжает отбивать сигнал о помощи.

Аккуратно обходя пролом, Ольга заглядывает вниз и видит звезды — здесь взрывом коррекционного двигателя вырвало кусок внешней секции общей площадью в пятьдесят метров, так же, как на Иствуд-Гамма. Крупный отсек, в прошлом торговый пакгауз и общежитие полностью разрушен: она видит больше сотни трупов, парящих у пробоины и за ее пределами — огромная масса Ладоги не даст им улететь прочь.

— Когда рвануло, я по-прежнему была у стойки бара, решила на посошок Маргариту накатить. Еще до предупреждения за стеной взорвалась мощная бомба, — используя УКВ, Настя поясняет свое видение первых секунд катастрофы.

— Точно до предупреждения?!

— Точно, за три сотых секунды. Взрыв шел не снизу, с внешнего радиуса, а сбоку, из соседней, складской секции. В общем, в баре кроме меня и парня за стойкой не уцелел никто: даже задохнуться и замерзнуть не успели, осколками и взрывной волной побило. Меня тоже шибануло изрядно, обширная контузия, опять к Лене на стол. В общем, выбрались мы из бара, и там натолкнулись на этих двоих. А потом я засекла твой маяк.

— Ты слышала стрельбу наверху? Я вот пропустила начало, не пойму, когда палить начали.

— Да, слышала, по переборкам хорошо передалось. И главный калибр станции тоже слышала. Наш старый Большевик не стрелял, я его стволы ни с чем не спутаю.

Ольга на секунду замедляет шаг, чтобы поднести руку к уходящему наверх шпангоуту. Все тихо.

— Офицеры, скажите, там что, идет бой наверху? Станцию взяли на абордаж?! — Торговец настороженно вглядывается в темный потолок.

— Там была стрельба, вот все, что мы сейчас знаем. Кто и в кого стреляет — непонятно, но скоро выясним, мы уже у тамбура.

— Думаете, стоит подняться на верхние палубы?

— Думаю, что у нас нет другого выбора — оставшись здесь, замерзнем до смерти или задохнемся. А там, по крайней мере, есть кислород и тепло.

— Так, товарищи гражданские, слушайте внимательно, — Анастасия продолжает руководить вынужденными попутчиками, и Ольга благодарна ей за это. — Сейчас мы начнем подъем в сектора Союза. Обычно гражданских туда не пускают, но в случае аварии там можно найти убежище. Когда выйдем из тамбура, мы попытаемся найти для вас герметичный отсек, где можно переждать. Если убежища не будет, тогда следуйте за нами, только не мешайте и, ради бога, не стойте на линии огня в случае чего! Пришли.

Маленький отряд останавливается под горловиной шахты, ведущей на швартовочную палубу через все сектора Союза. Прямо над ними шлюзовая камера, встроенная в массивный бак с водяным льдом, за шлюзом должна быть технологическая шахта, уходящая вверх на сто двадцать метров. Подъемник стоит без движения, нижний люк задраен, рядом горит красная лампа — замок опечатан. Под горловиной лежит труп девушки в гражданском комбинезоне с ободранными в кровь руками: видимо, сорвалась сверху, пытаясь открыть замки вручную.

— Ольга, подай скорее подъемник, землянин совсем плох!

— Сейчас сделаем…

Нижний пульт не отзывается на команды, и Воронова проворно поднимается по скоб-трапу к верхнему замку, вводит флотский ключ вместе с набором индивидуальных паролей. Шлюз закрыт, защита не пропустит гражданских даже в случае чрезвычайной ситуации, как не пропустила мертвую девушку внизу, но офицеры Союза должны войти.

— Ольга Воронова, старшина крейсера Большевик. Со мною Анастасия Мельникова и трое гражданских: стандартный аварийный протокол. Разрешите допуск!

Красный огонь сменяется зеленым.

— Готово!

Створки шлюзовой камеры расходятся в стороны, вспыхивает стерильное белое освещение, процессор шлюза сообщает, что на другой стороне их ждут нормальные условия. Все работает, только подъемник так и не пошел вниз, оставшись на своем месте без движения.

— Опять что-то заело, ждите здесь, попробую запустить вручную.

Перебирая руками, Ольга забирается на подъемник, на ходу пытаясь оживить внешнюю систему наблюдения, чтобы узнать, что происходит за пределами шлюза, но экраны демонстрируют густой снег. Сам подъемник в порядке, электромотор работает, питание есть. Но выставленный диспетчерской блокиратор не дает спустить его, чтобы она не делала.

— Оль, нет времени, они совсем замерзли! Сбрось трапы, поднимемся так!

Две широких аварийных лестницы спускаются в коридор.

— Так, граждане, аккуратно поднимаемся, не волнуйтесь, я помогу, если что, — Настя подталкивает попутчиков к лестнице. — Торговец первая, затем мы с барменом поднимем землянина! Быстрее!

Настя отправляет к Ольге женщину торговца, затем вдвоем с барменом начинает подъем потерявшего сознание землянина. — Хорошо, что тор замедлился. Оль, что там снаружи?

— Ничего не видно, ничего не слышно…тихо!

Снова приходит отрывистый металлический звон, отозвавшийся долгим эхом в каждом элементе конструкции туннеля и шлюзовой камеры, старшина ощутила удар через поручни подъемника. Еще один залп главным калибром. Но это не пушки Ладоги.

— Насть, слышала?!

— Ага. Маршал Жуков вдарил осколочным. Наши там наверху не скучают!

Анастасия и бармен продолжают подъем беженца, Ольга принимает торговца в шлюзовой камере, ожидая возможности задраить нижний люк и заполнить шлюз воздухом. Холод дает о себе знать, гражданским совсем плохо.

— Внимание, попытка несанкционированного доступа!

— Отмена команды, немедленно! Настя, в сторону! Отмена, отмена!

Стерильный белый свет сменяется красным, стоявший неподвижно подъемник приходит в движение, стремительно надвигаясь на людей внизу. Настя расталкивает своих спутников в стороны, уходя из-под удара, но Ольга быстрее.

— Стоять!

В мгновенной схватке одолев процессор шлюзовой камеры, старшина останавливает взбесившийся механизм в двух метрах от цели.

— Поднимайтесь скорее!

— Сейчас, живо на скоб-трап!

Памятуя о подъемнике, который в любой момент может снова сорваться вниз, Настя переходит с широкой лестницы на идущий по стене скоб-трап, где удар многотонной железяки будет не страшен. Втроем на узких скобках не развернуться, и Мельникова, отправив бармена вперед, взваливает землянина себе на плечи и взбирается следом.

— Сейчас, еще немного!

Подъемник снова ожил и опять идет вниз, на этот раз медленнее. Ольга окончательно сломила сопротивление процессора, но она не может блокировать идущий извне сигнал — кто-то со стороны не оставляет настойчивых попыток избавиться от нарушителей.

— Огонь на поражение!

Автоматические турели у горловины шлюзовой камеры выскакивают из своих ниш длинными металлическими змеями, оскалившимися стволами пулеметов. Старшина сражается с внешним источником сигнала, блокируя приказ открыть огонь и забивая прицелы помехами, ослепшие змеи хаотично бросаются в разные стороны, пытаясь нащупать врага.

— Быстрее, я их долго не удержу!

Подъемник доходит до конца туннеля и начинает обратный путь, белый свет сменяется красным и наоборот, левая турель замирает неподвижно, перейдя в режим ожидания, но правая продолжает поиск противника. Ольга уже не может ее остановить, все, что она может — немного сбить прицел и выхватить свой ствол. Короткая беззвучная очередь: тридцать осколочных пуль малого калибра разрывают спину землянина на плечах у Насти. Ольга стреляет в ответ, чередуя бронебойные и разрывные выстрелы, целясь по приводам и прицелам стальной змеи. Красный полумрак сожжен дульными вспышками, разбитая турель теряет управление, выбрасывая десятки и сотни пуль во все стороны.

Сбросив мертвеца с плеч, Настя молнией влетает в шлюзовую камеру, створки люка с силой захлопываются, вышибив сноп искр. Клацнули замки, короткое мгновение белого света и опять красный, замки открыты, створки снова расходятся в сторону, открывая готовым к стрельбе турелям максимально широкий сектор обстрела.

— Настя, бей по левой!

Двухметровые факелы очередей и короткие одиночные вспышки пистолетов, трассеры и искры рикошета, красный и белый свет меняется со скоростью пулемета, створки шлюзовой камеры колотятся друг в друга, как обезумившие челюсти. Прижав бармена и торговца к стене позади себя, Ольга ведет бой с правой змеей, Настя отбивается от левой. Выпустив полный магазин, старшине, наконец, удается расстрелять привод правой турели, стальная змея бессильно повисает стволами вниз. Настя разбила прицелы левой, но пулемет не прекращает огонь — потеряв противника из виду, левая турель направляет ствол в потолок и переходит на бронебойные, намереваясь поразить нарушителей рикошетом. Две пули бьют женщину в грудь и живот, третья вонзается в голову бармена, тот хватается за лицо, теряет равновесие и повисает над пропастью, пытаясь ухватиться за изрешеченный леер, но мгновенно сомкнувшиеся створки тяжелого люка разрубают его надвое.

— Сука!!!

Створки расходятся, сбросив разорванный труп вниз, слепая турель поднимает разбитую голову в проем, прямо под прицел Насти. Короткая очередь бронебойными, затем одиночным разрывным в разбитую голову змеи. Турель разлетается вдребезги, люк захлопывается. Снова белый свет, насосы начали подачу воздуха.

Установив многослойную защиту, Ольге удается подавить внешний сигнал, атака прекратилась, хотя бы на данный момент. Атмосфера в шлюзовой камере восстановлена, верхний люк можно открывать, только сначала надо перезарядить и приготовиться к продолжению банкета.

— Готова?

— Готова!

Верхний люк расходится в сторону, Ольга ставит ручной стопор и запускает в шахту осу разведчика. Моментальный обзор на триста шестьдесят градусов — все чисто, в шахте никого, горят красные аварийные огни, все палубные люки задраены до самого верха.

— Настя, подай мне женщину, я вытащу!

— Уже не надо, она мертва.

Оставив тело погибшей в шлюзе, они выбираются в коридор, прихватив с собой пару рабочих скафандров вместе с запасными кислородными баллонами и наборами инструментов. Сначала переодевается Ольга, Настя страхует, затем девушки меняются местами.

Двое большевиков сейчас на дне технической шахты, окруженные уходящими далеко вверх переплетением труб и кабелей: вокруг цистерны с топливом, водой и кислородом, жилые и рабочие отсеки над ними, а еще выше доки, в одном из которых стоит Большевик. Давление в пределах нормы, воздух чистый, пробоин нет, но Ольга и Анастасия не собираются снимать шлемов, новая разгерметизация может произойти в любой момент.

Первое — попытка выйти на связь со своим кораблем, или с командным пунктом Ладога-7. Все попытки неудачны, матрица все так же повсеместно блокирована. Система оповещения транслирует густой треск, датчики движения не функционируют, УКВ передатчики на такой дистанции не сработают, сигналы не смогут пройти сквозь бронекорпус.

— Оль, что это было в шлюзовой камере?! Почему защитная система пыталась нас зачистить, сработала на гражданских? Но ведь автоматика приняла твой код и открыла шлюз! И почему до сих пор нет связи?

— Это не автоматика, товарищ. Защитным механизмом управляли извне, управляли из сектора Союза, кажется, с диспетчерской. Кто-то очень хотел избавиться от всех нас.

— Прелестно.

Старшина понимает оператора без слов. Если станция захвачена и в руках неизвестного оккупанта управление защитными системами, то в любой момент атака может повториться — у каждого палубного люка их ждут такие же автоматические турели. Но пока все тихо, огнедышащие змеи спят.

Настя настороженно озирается, положив левую руку на переборку и вслушиваясь в происходящее на других палубах. Ее, как и Ольгу, больше всего волнует, что с родным кораблем, что с другими большевиками. Кто атаковал Ладогу — Боддикер? Или на станцию напал флот Сверхновой, и это начало большой войны? Большевик стрелял прямо из дока, но покинул ли он станцию после залпа? Почему собственная система безопасности пыталась их убить? И почему не пытается снова?

— Ладно, делать нечего, придется подниматься.

— Хорошо. И по дороге попробуем раздобыть оружие в ближайшем арсенале, на верхнем ярусе складской палубы.

Чтобы не мешать друг другу, девушки поднимаются каждая по своей стороне узкой шахты, ни на секунду не прекращая разведку осами. Первые запертые палубные люки остались позади, автоматические турели стоят без движения в своих нишах.

Быстро перебирая перекладины, Ольга внимательно осматривает стены шахты, сканируя заглохшую местную сеть. Практически ничего не работает, подавляющее большинство приборов и механизмов переведено в режим ожидания, только фонари светят красным, да вентиляторы качают горячий воздух. Множество обрывочных сигналов, пока ничего угрожающего: защитная система не подает признаков жизни, или просто не видит в них угрозы, ведь они свои. Стук по переборкам прекратился, пушки больше не стреляют.

— Здесь!

Перед ними задраенный переборочный люк, ведущий на верхний ярус складской палубы. Если войти, они сразу попадут на перекресток, где располагается один из арсеналов личного состава Ладоги. В планах большевиков вскрыть арсенал, одними пистолетами да осами много не навоюешь. Быстрый взгляд в маленький иллюминатор — никого.

— Готова? Открываю!

Ольга отбрасывает люк в сторону, Анастасия целит в пустой коридор, затем делает шаг к перекрестку. Воздух в изогнутом коридоре пахнет гарью, доносится гул пожаров.

— Опоздали!

Вот и перекресток. Несколько погибших гражданских: часть пробита пулями, часть погибла от близкого взрыва, опалившего стены. Массивные бронированные двери арсенала открыты, внутри пусто — ни оружия, ни скафандров, баллоны с кислородом и дополнительный боекомплект также исчезли. Замки целы, петли и гидравлические затворы в порядке, арсенал не был взломан. Но не это самое важное из увиденного здесь.

У самого входа лежит труп молодого парня с нашивками старшего матроса на форменной куртке, лежит рядом с убитыми гражданскими, также опаленный взрывом и пробитый парой пуль. Но взрыв и пули изувечили уже труп, причиной смерти матроса стало совсем другое.

— Отставить попытки выйти на связь! Настя, все приборы на ноль!

Одного взгляда на мертвеца достаточно, чтобы сразу понять многое. Вот почему матрица повсеместно блокирована, вот почему ничего не работает, вот почему у них ни с кем нет связи с момента первого взрыва. Теперь ясно, что система безопасности пыталась расстрелять именно их двоих в шлюзовой камере, стальные змеи целились совсем не в гражданских.

— Ледокол…

Парень погиб не при взрыве или в перестрелке, все это произошло уже позднее, когда матрос уже упал замертво. Его закоротило, мозг сгорел за наносекунду. Ольга уже видела подобное недавно, она помнила, как молниеносно погибали операторы Тартара, чей разум был сожжен вырвавшимся на свободу Джокером. Тем самым ледоколом, что она держала в экранированном черном чемоданчике, и что был выпущен ею на свободу в нужный момент для опустошительного электронного набега на внутреннюю сеть Рейха. Похоже, пираты пришли с ответным визитом вежливости.

— Весь сектор, Оль?

— Похоже на то. Вырвался на свободу и начал все крушить. Причем вырвался на свободу именно на палубах Союза: ледокол не смог проникнуть в частный сектор, там двухсторонние фильтры. Вот почему ни мы, ни другие внизу не пострадали, по нам уже работали взрывами.

Настя оценивающе осматривает труп, прислушиваясь к приглушенному реву пожаров.

— Так, теперь ясно, откуда разрушения, ясно, почему ничего не работает, а что работает, то хочет нас убить. Как думаешь, что с нашими?

— Крейсер цел, я уверена в защите Владимира Ильича. Те из наших, кто был на борту, не должны пострадать. Насчет остальных — никаких гарантий, думаю, ледокол намеренно охотится на персонал Ладоги, и именно он хотел угостить нас пулями в шлюзе. Непонятно только, почему затем остановился, и больше не пытается добраться до нас — видимо, был сожжен истребителями, хотя бы частично сожжен. Здесь его нет, но он может ждать нас в любом отсеке за пределами шахты.

Девушки думают об одном и том же — кто из товарищей мог пострадать или погибнуть от действия цифрового хищника. Большая часть экипажа была на крейсере в момент атаки, отсутствовали они сами, потягивая коктейли в баре, и инженерная команда: Дед и Кузнецы отправились на судоремонтный завод.

— Что будем делать? Идем искать наших, или сразу на крейсер?

— Возвращаемся на Большевик, мы тут в одиночку много не навоюем. Думаю, капитан уже выслал за Дедом и его командой морпехов, да и за нами тоже. Надо их встретить!

Они возвращаются в шахту, задраив за собой проход и выставив условный знак максимальной опасности. Снова перекладины, снова красные огни и неподвижные турели у задраенных люков.

— Что, опять?!

Переборки снова отзываются протяжным эхом на серию залпов, а потом станция содрогается до последнего болта от сильнейшего удара, пришедшего откуда-то сверху. Стены стальной трубы изгибаются по всей длине, сила ударной волны такова, что трубопроводы слетают с креплений. Одна из труб разрывается, выбрасывая в узкое пространство шахты струю газа под огромным давлением, рядом искрят разорванные кабели, срабатывает пожарная тревога.

— Берегись!

Мощнейший взрыв вспарывает палубу, Ольга накрепко вцепляется в стену, спиной чувствую волну жидкого пламени, против которого ее рабочий скафандр протянет совсем недолго. За первым взрывом следует второй и третий, сорванные трубы летят вниз огромными пылающими копьями, а девушки на узких трапах бросаются из стороны в сторону, чтобы не быть насаженными на них, словно бабочки.

— Быстрее, к горизонтальной переборке!

Марш-бросок по стенам и искореженным скобкам, прокладывая себе путь через мешанину исковерканных труб и сорванных кабелей. Взрывы и пожары на складской палубе продолжаются, ударные волны срывают переборочные люки, корпус Ладоги стонет, содрогаясь от непомерных нагрузок, а двое большевиков все лезут и лезут вперед.

Аварийная горизонтальная переборка должна была перекрыть шахту сразу же после первого взрыва, но пораженная ледоколом автоматика так и не включилась — тем лучше, не попали в ловушку. Но теперь надо отсечь путь огню, даже если понадобится задраивать переборку вручную.

— Ты слева, я справа!

Лихорадочно вращая рукоятки, им удается вручную сомкнуть створки, преодолевая сопротивления сильнейшего потока раскаленных газов. Все, контур герметичен, пожар остался позади, Ольга и Анастасия торопливо осматривают скафандры друг друга — вроде не прогорели.

— Скорей, пока внизу топливо не воспламенилось.

Станция Ладога горит, пожары охватывают все новые отсеки за пределами шахты: взбираясь по трапам, девушки чувствуют, как стремительно нагреваются переборки. Взрывы на складской палубе и в частных секторах продолжаются, целостность конструкции нарушена, запустить аварийные системы не удается, мешает засевший в матрице ледокол. Ольга думает о своих товарищах на крейсере — в такой ситуации они уже должны были вывести Большевик из дока, корабль не должен погибнуть вместе со всей станцией. Надо добраться до швартовочной палубы и там либо ждать подхода челнока, либо уходить самостоятельно на шлюпке. Только бы добраться, и только бы все свои были уже на месте.

— Оль, слева!

Левый переборочный люк отходит в сторону, выпустив в шахту облачко густого черного дыма. И сразу же за дымом в узкую трубу из коридора жилой палубы посыпались раскрашенные в черно-желтую полоску угловатые фигуры — боевые роботы, основная охрана Ладоги.

— Не стрелять, не стрелять, мы свои, офицеры Большевика! Не стрелять!

Ответчики свой-чужой сработали штатно, роботы опускают оружие. Вслед за ними в шахту начинают выбираться десятки людей, в подавляющем большинстве гражданские с частного сектора — кто в скафандрах, кто в аварийных комплектах, кто просто в респираторах, многие при оружии.

— Что за подразделение, кто командует?! — Анастасия пытается навести порядок во всем этом столпотворении, в шахте ни в коем случае не должно возникнуть затора, иначе никому из них не выбраться наверх.

— Ефрейтор Болт, я командир!

Проворно поднявшийся к ним робот козыряет большевикам неуловимо быстрым движением черной перчатки — кастета.

— Рад вас видеть, товарищи офицеры. Мы здесь, чтобы обеспечить эвакуацию выживших гражданских на швартовочную палубу. — Ефрейтор обращается к большевикам на УКВ, используя стандартный флотский язык без усложненного кодирования.

— Кто отдал приказ?!

— Резервный диспетчерский пункт на верхней швартовочной палубе. Основной пункт уничтожен при атаке ледокола, большая часть персонала погибла. Надо идти, нельзя терять времени, станция горит!

— Хорошо! Люди, слушайте меня внимательно! — Ожившая система оповещения разносит голос Насти по всему пространству шахты. — Сейчас мы все вместе поднимемся к швартовочной палубе, к транспортным кораблям в доках. Следуйте за нами и четко исполняйте все наши приказы, никакой паники! Действуйте быстро, помогайте друг другу! Ни в коем случае не пытайтесь выйти в матрицу и не используйте никакие приборы без нашей команды, если не хотите быть убитыми ледоколом. Торопитесь, мы должны закрывать за последними аварийные переборки, чтобы не пропустить огонь вслед за нами. Пошли!

Колонна продолжает восхождение. Впереди пара роботов, следом Ольга с Анастасией, за ними основной отряд ефрейтора, а потом уже все остальные, все новые люди из распахнутых переборочных люков. Взбираться надо с максимальной скоростью — пожары и взрывы продолжаются, за стенами все горит, температура в шахте уже достигла шестидесяти градусов и продолжает расти, вентиляторы не справляются.

— Ефрейтор, что с кораблями в доках, что с крейсером Большевик и его экипажем?

— Ваш корабль цел, равно как и большинство других, но о состоянии экипажа мне ничего не известно, связь с диспетчерским пунктом неустойчивая, остатки ледокола оказывают сопротивление. На верхней палубе, в районе доков и судоремонтного завода идут бои, у нас больше нет связи с другими отрядами.

Судоремонтный завод, именно там были инженеры Большевика в момент атаки, остальные должны находиться на крейсере.

— Ясно. Кто напал на станцию — пираты Боддикера, флот Сверхновой или кто-то еще?

— Пираты. Десантный отряд числом до батальона, поддержанный несколькими рейдерами, они атаковали сразу же, как ледокол сжег главный компьютер и систему защиты. Мы отбили несколько атак абордажных команд, а потом получили приказ выводить гражданских. Стоп!

— Не стреляй, свои!

Из очередного люка в шахту выбираются еще гражданские, которых ведут за собой несколько бойцов Красного Рассвета, те самые, что прибыли на Ладогу незадолго до катастрофы, привезя освобожденных пленных. Их возглавляет молодая женщина: судя по выставленным на обозрение татуировкам, она на два ранга старше Андрея Кирова, занимая в иерархии Рассвета чин аналогичный полковнику или капитану первого ранга. При ней шестеро бойцов, все как один молоды — четверо парней и две девушки, каждый в легкой силовой броне с индивидуальным оружием, своим оружием. Интересно, сколько всего их было на транспорте, и сколько пережили атаку?

— Ага, никак офицеры Большевика? Рады вас видеть живыми и здоровыми, товарищи!

— Анастасия Мельникова, оператор радарной установки.

— Ольга Воронова, старшина.

— Коммандер Рада Джонс, отряд Топ Ган.

Большевики и коммандер Джонс обмениваются рукопожатиями, остальные бойцы отряда приветствуют девушек короткими кивками.

— Итак, товарищи большевики, раз уж мы все здесь встретились, то предлагаю как можно скорее подняться на швартовочную палубу, думаю, вам надо на ваш корабль. А мы рассчитываем получить в свое распоряжение один или два десантных челнока пиратов, которые причалены к внешнему радиусу, наш старый грузовик разбит. Возражений нет?

— Никаких. Продолжаем движение, ефрейтор, задраивай за нами люки!

Колонна выживших упорно лезет вверх, до последней шлюзовой камеры уже недалеко. Ольга идет первой, обогнав роботов, чтобы проверить замки — все открыто, можно выходить, они достигли швартовочной палубы. Она пытается вызвать крейсер, но сигналы УКВ-передатчиков здесь проходят особенно плохо, мешает бронекорпус, запустить основную матрицу по-прежнему не представляется возможным. По переборкам доносится звук выстрелов — где-то рядом продолжаются перестрелки, но здесь, под шлюзовой камерой все тихо.

— Ждите, сейчас открою!

Старшина начинает вводить коды с индивидуального ключа, когда прямо перед ней коротко вспыхивает и тут же гаснет крошечная лампочка на распределительном щите. Вспышка очень короткая, с интервалами в одну десятитысячную секунды, но Ольга умеет быстро читать морзянку. Теперь ясно.

— Настя, давай сюда, тебя с Большевика вызывают!

— Стоять!

Старшина успевает дернуть кольцо аварийной переборки за проскочившей наверх Настей, но коммандер быстрее со своим выстрелом, плечо Ольги обжигает огнем. Переборка захлопывается, и почти сразу начинает раскалываться на части под градом выстрелов ефрейтора и его бойцов, Настя успевает сбросить в пролом десяток разрывных шмелей, прикрыв раненую Ольгу своим телом от серии разрывов.

— Бежим!

Верхний шлюз наконец-то распахнут, в шахту бьют клинками света зенитные прожектора, Настя передает Ольгу Шерхану, остальные морпехи, заняв позицию у горловины шахты, перестреливаются с боевыми роботами, бойцами коммандера и вооруженными гражданскими.

— Скорее, к челноку! Елена, готовь операционную, у нас двое раненых, один тяжелый!

Швартовочная палуба подверглась тотальному разрушению. Герметичный контур пробит во множестве мест, зияя огромными пробоинами, шпангоуты согнуты или перебиты направленными взрывами, шарообразная махина судоремонтного завода расколота пополам и горит, большинство кораблей в доках разрушено. И над всем этим стремительно приближающаяся звездочка — Отец Народов заходит на экстренную посадку.

— Быстро, на причал!

Морпехи влекут Ольгу на один из немногих уцелевших причалов, дальняя часть которого сорвана взрывом и обрывается прямо в пустоту. Только сейчас она видит вторую двойку морпехов и братьев Кузнецовых, они несут на руках Деда, старший механик без сознания.

— Грузитесь на борт!

Шерхан передает большевиков прибывшему на челноке Домчееву, а сам тут же возвращается к братьям и сестрам — бой продолжается. Отец Народов отрывается от причала, совершая короткий перелет над разрушенной швартовочной палубой. Дважды по нему открывают огонь зенитные автоматы, оба раза Токарев уворачивается, закрывшись стеной помех.

— Что с Дедом?!

— Ледокол, здорово шибануло, он подключен был в тот момент!

Пока Кузнецы укладывают старшего механика в индивидуальный реанимационный модуль, Анастасия под руководством хирурга наскоро врачует раненую подругу.

— Хорошо, что у коммандера ствол был заряжен бронебойным для морпеха, заряд прошел навылет.

— Ага, дурочкам везет, — зло усмехается Ольга, боковой камерой разглядывая изувеченное плечо — весь сустав придется менять. А если бы в нее попали разрывным, то менять пришлось бы все туловище, если вообще осталось бы, что менять. Всего-навсего плечо, микроскопическая плата за излишнее доверие, легко отделалась, смеется старшина. Всего-навсего выстрел в спину от ближайшего союзника.

Они уже все знают, узнали сразу же, как выбрались на швартовочную — Шерхан скинул им короткое донесение Владимира Ильича. Теперь все становиться на свои места.

Не было никакого десантного отряда Тартара, не было обстрела и торпедной атаки, не было вражеских кораблей на горизонте. Был отряд Топ Ган, прибывший на Ладогу-7 в полном составе, и получивший разрешение на посадку в частном секторе, поскольку бойцы Красного Рассвета были в союзниках капитана Климова, чей корабль стоит в доке на ремонте. Именно под его гарантию им дали причалить, ненадолго, только для передачи пленных, вызволенных из концлагерей Тартара.

Пленных привезли, без обмана, больше сорока человек для передачи родным. Но пленных не совсем обычных — в телах большинства из них уже заканчивали прорастать мощные бомбы, те самые, что синхронным взрывом разрушили внешний, частный сектор Ладоги, убив три с половиной тысячи человек разом. Но то у частников, отделенных от сектора Союза махиной складской палубы. Для военной базы нападавшие предложили другое решение, еще более изящное.

Один из доставленных на Ладогу пленных не был гражданским. Офицер флота Союза, попавший в плен несколько месяцев назад, высокопоставленный офицер, которого требовалось немедленно доставить в штаб флота, для чего ему был разрешен доступ на верхнюю палубу. Как именно инженерам Рассвета удалось имплантировать в него ледокол, не убив при этом, еще предстоит выяснить, но задумка удалась на славу. Одним ударом электронный хищник подчинил себе почти весь сектор, убив или искалечив всех, кто в тот момент был подключен к матрице. В том числе и Деда — старший механик как раз помогал инженерам на судоремонтном заводе в решении особо сложной проблемы.

— Шибануло здорово, никогда такой силы хакерской атаки не видел, — Анатолий пересказывает события последнего часа, пытаясь унять периодически идущую из носа кровь. Получается плохо, аптечка не справляется, он тоже пострадал, хотя и в гораздо меньшей степени, чем стармех. — Мы работали в локальной сети, так что нас только рикошетом задело, а Дед был в глубокой матрице, на самой стремнине. Выжил он только благодаря индивидуальному защитному модулю, которым снабдил его Ильич, все остальные, кто был в тот момент в сети — все накрылись, сгорели как сверхновая.

— Мы отрубили соединение и вытащили Деда, рядом все мертвые, кроме нас на заводе никто не выжил, — Борис продолжает рассказ, дав возможность брату еще раз попробовать остановить кровотечение. — Дальше было еще интереснее. Все кругом мертвы, связи нет, что с кораблем, где и в каком состоянии остальные — не знаем. Знали только, что вы на нижних палубах по барам шатаетесь, но взрывы мы тоже слышали.

— Короче, на палубу вышел, а палубы нет — вся швартовочная к чертям, большинство кораблей накрылись. Нашли скутер и покатили к своим, думаю, уж старик Ильич должен был удержать корабль. Едем, едем, а тут из аварийного люка выходят гражданские, они как-то сюда с самого низа поднялись. Ну и просят подвести: там, не доезжая до Большевика, еще два челнока целых стоят. Ну, вот и подвезли.

— Они тоже на вас напали?

— Ага, только не сразу напали, сначала мы их довезли до места назначения. Им же не мы были нужны, им корабль наш нужен, он все так же стоял в доках, захваты блокированы, просто сгорели. Довезли мы их до челноков, ну, тут они нас гранатами и приложили, а затем к Большевику бросились. Мы застрелили троих, еще двоих комендор сжег, но остальные успели подорвать заряды, у них при себе были флотские мины и гранаты. В общем, покорежило наш пароход, опять в ремонт надо вставать. Но на этом неприятности не закончились, они только начинались.

— Гражданские пытались атаковать еще трижды, пока мы шли к кораблю — все лезли и лезли из аварийных люков, некоторые в скафандрах и с трофейным оружием, другие просто в аварийных комплектах, замерзали почти сразу же. Шансов у них не было, морпехи уже подняты по тревоге, скосили всех. А потом пошло еще веселее — на наш док напали местные боевые роботы. Не все, часть из них не подчинилась ледоколу и просто сгорела. Но те, что перешли под его командование, тех было много, и проблем они нам доставили внушительные, два морпеха убиты, еще трое серьезно повреждены. Нападавшие пытались использовать против нас крепостные орудия, пришлось стрелять в ответ. Хорошо еще, что тут ядерного арсенала нет.

— Ладно, я понимаю насчет роботов — они переключились на ледокол, — раздраженно комментирует Ольга, наблюдая, как хирургический гель затягивает разорванное плечо. — С роботами все ясно, но почему гражданские на нас напали, почему они даже не пытались спастись?!

— Они все не думают о спасении, а подчиняются коммандеру Раде Джонс, как и роботы, только в данном случае она применила не ледокол, а газ и гипноизлучатели большой мощности, в точности, как в Тартаре. Видимо, взорвав частный сектор, ее люди собирали выживших в нескольких герметичных отсеках, и там наскоро облучали, превращая в зомби. Затем поднимали наверх, и там уже выдавали им трофейное оружие и скафандры. Сразу как поняли, что наш корабль не уничтожен ледоколом, они пустили гражданских в бой, и чуть было не достигли цели, уже потом подключали боевых роботов, по мере того как ледокол брал отсеки.

— Ясно. А второй залп Жукова и удар за ним, от которого бублик чуть не раскололся — вы от роботов так отбрехивались?

— Нет, по пехоте Северов лазерами работал. А Георгий Константинович нам понадобился для другой работы. Как только Джонс смекнула, что первая волна не достигла цели, и орудиями Ладоги нас тоже не достать, она подняла в пустоту свой транспорт, который, естественно, был замаскированным боевым кораблем с полным комплектом бомб и снарядов. Они стартовали с внешнего радиуса, обогнули станцию на малой высоте и затем атаковали, хотели разбомбить док, но Ильич их упредил, и вражеский корабль разбился, едва не похоронив нас при падении. Думаю, вы слышали, как он навернулся.

— Вот почему коммандер сказала нам, что ее корабль уничтожен, не соврала. А дальше что было?

— Отразив первую атаку, нам надо было действовать дальше. Большевик все так же стоял в доке, вывести корабль в пустоту не получается, чертов ледокол блокировал захваты и пусковую рампу, собрали туда всех наших ремонтников и часть морпехов, все еще работаем, режем и сбиваем захваты взрывами. Тем временем Климов послал Шерхана с бойцами на поиски остальных, то есть нас с вами. Нас-то они быстро нашли, а тут Ильич, частично заборов ледокол, обнаружил вас — вы, оказывается, поднимаетесь наверх через шахту, вместе с несколькими нашими врагами — очевидно, бойцы Рассвета хотели прикрыться вами как заложниками в случае чего. Повезло, девчонки, очень повезло, что Ильич сумел предупредить.

— Да уж, спасибо за лампочку.

— Так, приехали.

Заложив еще один вираж над горящим тороидом, Токарев притыкает Отца Народов на поверхности станции рядом с доком, снова подняв челнок в пустоту сразу, как большевики выбираются наружу.

— Быстрее, давайте Деда сюда, реанимационная капсула уже готова, — Чернова принимает пациента. — Оль, тобой займемся позже, мне еще Бурлакова вытаскивать. Тебя ждут на рабочем месте.

— Кузнецы — на разборку завалов!

— Есть!

В доке и вокруг него обстановка тяжелая, здесь только отгремел суровый бой. Подступы к стартовой площадке устилают тела десятков гражданских и разбитых роботов, кольцевой гребень искорежен многочисленными взрывами и попаданиями тяжелых снарядов. И все это погребено махиной рухнувшего транспорта Топ Ган, закрывающего выходы из дока. На обломках грузовика идет напряженная работа, ремонтные машины орудуют лазерными резаками, периодически вспыхивают беззвучные взрывы, раскалывающие корпус врага. Сам крейсер не пострадал при падении транспорта, но получил повреждения от близких разрывов мин и гранат, а также многочисленные легкие попадания лазеров и бронебойных пуль. Борис прав, им опять потребуется ремонт, но только после того, как корабль покинет разрушенную Ладогу, сделать это надо как можно скорее.

— Внимание, экипажу занять свои места, готовность к взлету десять секунд. Юрий, выводи малым ходом!

Ольга уже в своем отсеке, в боевом скафандре, забыв о страшной ране и изувеченном плече, которые остались за пределами матрицы. Скафандр уже заполнился рассолом, но еще никто никуда не летит, для взлета надо освободить корабль из ловушки. Это дело инженерной команды, у нее свой бой — вместе с Владимиром Ильичом ей предстоит отражать очередной натиск ледокола. В прошлый раз, столкнувшись с электронным хищником, она была на стороне нападавших, теперь придется попробовать себя в роли обороняющихся.

— Хорошо, что ты решила заскочить на огонек, фройляйн, без тебя тут было не так весело. Ну как, готова к труду и обороне?

— Всегда готова!

— Отлично, лови задание!

Руины локальной матрицы напоминают слоеный пирог, все слои которого перемешались самым причудливым образом. Здесь ледокол, здесь сектор, подконтрольный аварийному протоколу, здесь сеть взял под свой контроль компьютер Большевика, здесь вообще все разрушено и ничто никому не подчиняется. И именно в таком, неподконтрольном никому секторе сейчас идет главный бой — отряд Топ Ган вместе с боевыми роботами, под прикрытием сотен облученных гражданских, штурмует реакторный отсек Ладоги, который до последнего удерживает отделение морпехов Большевика.

— Похоже, мисс Джонс очень серьезно настроена от нас избавится. Не сумев разрушить наш крейсер в доке, она пытается взорвать реактор, чтобы прихлопнуть нас вместе со всей станцией. Мы не сможем взлететь еще около трех минут, и это время морпехам надо держаться, одновременно не давая ледоколу нас расколоть. Я помогу нашим всем, что у нас есть, а ты пока держи ледокол.

— Ладно, рискнем!

Обложившись максимально прочной электронной защитой, старшина вступает в бой с кибернетическим хищником. Ее задача отвлечь на себя внимание ледокола, не давать коммандеру использовать его против пятерки морпехов, удерживающих реакторный отсек под натиском стократно превосходящего противника.

Схватка с ледоколом дается очень тяжело, и ранение, искалечившее плечевой сустав здесь совсем не помогает. Совсем не то, что сражаться с человеком или искусственным интеллектом, где можно четко обозначить разум противника, и исходя из этого, пытаться предсказать его поведение. Ледокол такого разумного ядра лишен, у него только хищные инстинкты, так что Ольге кажется, что она вручную сражается с лесным пожаром или лавовым потоком, норовящим сжечь и затопить все кругом. Но ее ответные удары не менее сильны, и ей удается привлечь на себя все внимание рукотворного огня, освобождая Владимира Ильича для помощи морским пехотинцам.

— Быстрее, мне долго не удержать его, надо отчаливать!

— Еще немного, мы почти уже сбросили транспорт.

Где-то за пределами матрицы проходит серия мощных взрывов: Кузнецы раскалывают останки разбитого корабля, последние захваты сброшены, заклинившая стартовая рампа разбита. Топ Ган идет на последний штурм реакторного отсека, но Ольга не увидит решающей рукопашной — она вся на острие атаки, сдерживая напор цифрового огня.

— Есть контакт, есть расстыковка, взлетаем!

Направленным взрывом сбросив с дороги остов сбитого транспорта, Большевик выходит из дока на самой малой скорости. Соединение с матрицей разорвано, и вовремя, старшина едва не сгорела, да и Владимиру Ильичу серьезно досталось. Реакторный отсек почти весь занят врагом.

— Идем за морпехами!

Большевик следует к цели на самой малой высоте, едва не задевая кормой элементы конструкции станции. Короткими ударами лазеров Северов сбивает выбравшихся на поверхность боевых роботов, дважды ударив главным калибром по ожившим орудиям Ладоги.

— Погибаю, но не сдаюсь, прощайте, товарищи! Полундра!

Последний морпех пал в бою, враг в реакторном отсеке, устанавливая особо мощные кумулятивные мины к основанию реактора. Поздно — Большевик уже выбрался из ловушки.

— Отец Народов подобрал Шерхана и уцелевших бойцов, уходим!

Смертельно раненная, коммандер Рада Джонс подрывает ядерный реактор, довершив уничтожение колонии. Тороид содрогается, а затем раскалывается в районе северного полюса, выбрасывая испепеляющий пламень из проломов и открытых доков. Силовые элементы конструкции разрушены, гигантское колесо теряет жесткость и начинает повсеместно разваливаться, уступая напору бушующего внутри ядерного пожара. Тотальное уничтожение довершает детонация запасов воды и топливных баков, после чего военная база тонет в ослепительной вспышке синего огня. Свечение спадает через минуту, открыв обзор на скопление раскаленных обломков, уже начавших постепенное сближение под воздействием силы тяжести.

— Общая диагностика.

Ладога-7 полностью уничтожена. Большевик серьезно поврежден, и ему снова требуется ремонт. Двое большевиков ранены, один в критическом состоянии — Елена в медицинском отсеке бьется за жизнь Деда. Ольге опасность сейчас не грозит, разбитое плечо можно заменить и потом. Противник ликвидирован, ледокол прекратил свое существование. Погибло семеро морских пехотинцев — целое отделение. А кругом царит война.

— Только что получили подтверждение. Королева Ос атаковала не только нас. По всему околоземному пространству одновременно взяты на абордаж сотни кораблей и колоний. Как наших, так и Сверхновой. Это война, товарищи. И нам на ней самое место, мы предательства не прощаем, — капитан подводит общий итог первого дня нового, две тысячи девяносто пятого года.