А весной мы вернёмся в родные горы

Юрик (Юрмет) Нагиев

Книга замечательного российского писателя Юрика (Юрмета) Нагиева. Книга выпущена в рамках конкурсной книжной серии «Славянское слово» Международным союзом писателей им. св. св. Кирилла и Мефодия.

Риторический вопрос

Дама бальзаковского возраста не спеша шла с базара. Под тяжестью двух полных продуктами сумок, она чуть сгорбилась и была погружена в свои мысли. Прошло некоторое время, как она схоронила своего мужа. Дома её ждало одиночество, пустые, глухие стены. Ничто уже не радовало сердце. С каждым годом она всё замыкалась в себе, и уже нельзя было в ней узнать прежнюю жизнерадостную Светочку — Светлану Галицкую. Женщина остановилась перевести дух, немного отдохнуть. Неожиданно её внимание привлекла фигура бомжа, который сидел на скамейке у автобусной остановки. Он был в оборванной, грязной одежде: выцветшая рубашка вылезла из штанов, дырявая обувь, как в народе говорят, « уже давно просила хлеба». Волосы были растрёпаны, смуглое лицо окаймляла непонятного цвета борода. Бомжу на вид было лет пятьдесят. Он, как будто, спал сидя. Рядом на скамейке лежал открытый рюкзак, откуда торчала бутылка кефира, надломленная буханка хлеба и пучок зелёного лука.

У женщины сжалось сердце. Она не могла оторвать взгляд от незнакомца, волею судьбы оказавшегося в таком унизительном положении. Женщина тяжело вздохнула, вытерла накатившую слезинку. Она достала из своих сумок батон колбасы, плавленого сыра и положила в рюкзак бомжу. Не открывая глаз, бомж тихо спросил:

— А зачем вы это сделали? Женщина вздрогнула и замерла, не зная, что ответить. — Не бойтесь меня, я вам ничего плохого не сделаю, — заговорил он и задал свой второй вопрос, — вы пожалели меня?

Она пробормотала, что-то невнятное, типа, как же не хорошо в таком виде шляться по улицам, надо же следить за своим внешним видом… Бомж слушал, не перебивая. Затем спокойно спросил:

— Тебе-то что? Я тебя всё равно замуж не возьму!

А женщина уже не могла остановиться. Она всё рассказывала и рассказывала ему про свою жизнь, потерявшую всякий смысл, и беззвучно плакала.

— Не плачь! Слезами ничего не решишь, — сказал бомж.

От его слов женщина вдруг почувствовала, как по всему её израненному телу прокатилась тёплая волна спокойствия. Она села рядом с ним, глядя пред собой в пустоту.

— Иди, тебя, наверное, дома ждут, — тихо проговорил бомж, выпрямляя спину.

Женщина молчала. Молчал и он. В какой-то момент рука бомжа обняла её за плечи. Она не сопротивлялась, а, наоборот, подчинилась. Мимо шли люди. Они спешили куда-то. Им было не до них. У всех были свои дела. Автобусы подъезжали к остановке и вновь уезжали. И так прошло много времени. Женщина мирно спала, упёршись головой в грудь бомжа. Он бережно обнял её и с нежностью теребил пальцами её смолистые, с проседью волосы. Небо затянуло тучами. Надвигалась гроза. Сверкнула молния и через две секунды грянул гром. Женщина вздрогнула, проснулась в испуге и вновь инстинктивно прижалась к бомжу.

— Не бойся! Это всего лишь дождь, молния и гром, — проговорил бомж. — А теперь иди домой! — почти приказал он.

Она встала, взяла со скамейки свои сумки и медленно пошла, несмотря на дождь. Вдруг она обернулась:

— Что сидишь-то?

— Риторический вопрос, однако, — проговорил бомж, вставая и накидывая на плечо свой рюкзак. Подойдя к женщине, он перехватил её обе сумки:

— Пошли!

Шли по парку. Под ногами шуршали багряные листья, вперемежку с золотисто-жёлтыми, создавая удивительный, красочный ковёр, с замысловатыми узорами. Она набрала охапку разноцветных листьев, чтобы потом дома сплести из них яркий венок.

Женщина что-то готовила на кухне. В ванной заперся бомж. Человек, которого она пожалела и привела к себе домой. «Пусть хоть помоется в нормальных условиях, приведёт себя в порядок. Бомж, но всё же он, прежде всего — человек, отступившийся по неизвестным ей причинам», — рассуждала она, то и дело тяжело вздыхая. Вдруг её сердце пронзила тревога и испуг: «А кто его знает?! Откуда мне знать, что у него на уме?! Кого я впустила в свой дом?!» Ещё с полчаса она возилась на кухне, готовя ужин. Журчание воды в ванной давно стихло. «Что же бомж делает сейчас?!» — подумала с тревогой хозяйка дома, запивая валерьянку водой.

Женщина осторожно, на цыпочках зашла в зал и замерла на месте. В кресле, сидя, уснул красивый немолодой человек, в котором она вряд ли признала бы недавнего незнакомца — бомжа. От бороды не осталось и следа. Редкая проседь серебром коснулась виска. Он спал, как младенец. Рядом на диване лежал красивый венок из багряных и золотисто-жёлтых листьев, которые она днём собрала в городском парке. Она любовалась незнакомцем, сидя напротив, подперев щеку ладонью. Ужин на двоих стыл на столе. Одиноко маячила на столе непочатая бутылка вина, рядом с сиротливыми двумя хрустальными бокалами.

Яркий солнечний лучик пробился через прозрачную шторку и нежно пригревал лицо, играя, как озорник, не давая открыть глаза. Она сладко потянулась, зевнула и нехотя встала. В комнате никого не было. В открытое окно ветер заносил свежесть морской волны. «Неужели мне всё это приснилось?» — подумала женщина, собирая с пола исписанные мелким убористым почерком листы. Её взгляд остановился на одном из них: «И явь, и сон смешались в голове у С. Впереди — безысходность — пустота!» Женщина взяла чистый листок, посидела в раздумьях, затем неторопливо написала: «Трансформация сюжета в сон…» Она прошла в ванную, стала внимательно всматриваться в зеркало. Она чувствовала какую-то перемену. Лицо её было отдохнувшее, счастливое. Давно не было с ней так. После душа она привычно села позавтракать. Но вместо одной порции бутерброда, она приготовила две. Так же разлила в два стакана кофе. Кушать расхотелось. Она только не могла понять — почему. Её сердце билось учащённо, словно она кого-то ждала. По тропинке на пляж и обратно бегали горожане, ведущие здоровый образ жизни. Они пробегали мимо и её окон. Один из них вдруг остановился и крикнул:

— Доброе утро! Приглашаю вас на пляж! Там так хорошо!

— Я сейчас! — почти крикнула она и, прихватив почему-то венок из разноцветных осенних листьев, выбежала на улицу. Там не было никого! Её объял страх.

— О господи! Я схожу с ума! — женщина медленно пошла к дому.

— Прости, я отошёл на минутку! Это тебе! — услышала она голос, столь знакомый и приятный для её уха.

Она медленно обернулась, боясь вспугнуть своё счастье. Красавец мужчина с пышными усами стоял пред ней, преклонив колено, с протянутым букетом в руках. Смущённая дама взяла букет нежных, белых хризантем, прижала к лицу. Аромат цветов приятно вскружил голову. Лицо её горело. Пылали губы. Щёки стали пунцово — красными.

— Спасибо! — тихо промолвила она, шагая по тропинке вниз к морю. Она стояла на высоком валуне, вдыхая чистый морской воздух. Чайки с криками проносились над волнами, добывая себе пищу. Одинокая фигура женщины ещё долго стояла на том месте. Больше её никто не видел. Лишь венок из разноцветных листьев выносила на берег и вновь забирала обратно к себе морская волна… Косяки улетающих на юг журавлей, то и дело издавали тоскливые звуки, словно они прощались с нами до весны. Вскоре они скрылись за багряным закатом. Канули в вечность.