Иисус Христос VS Иисус Назорей. Второй проект Люцифера

Ю. В. Халезов, 2022

Мы предлагаем вашему вниманию книгу, в которой изложен новый подход к толкованию Священного Писания. Он предполагает в первую очередь иное деление текстов самой Библии. Принято считать, что библейский канон делится на Ветхий и Новый Завет. Но по нашему мнению это не так. Текст Библии следует делить не на две, а на три относительно самостоятельные части в связи с тем, что все события, описываемые в этой книге, вращаются вокруг Иерусалимского храма, два из которых человечество с большим трудом уже пережило, а третий Храм ждёт своего восстановления в ближайшее время, и события около него описываются в третьей, заключительной части Библии, в книге «Апокалипсис» Иоанна Богослова. В связи с этим поменялся и угол зрения на толкование Священного Писания, что привело к множеству ассоциаций с накопленными человеческой цивилизацией знаниями и сведениями за всю её предыдущую историю. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

1. Как толковать Библию

Добрый день. Принято считать, что Библия делится на Ветхий и Новый Завет, то есть состоит из набора книг, написанных как до Р.Х., Ветхий Завет, так и после, так называемый, Новый Завет. Мы применили здесь термин «так называемый» потому, что от второй, общепринятой, части Священного Писания следует отделить книгу «Апокалипсис», написанную Иоанном Богословом, поскольку она обладает собственной смысловой полнотой и законченностью. И, несмотря на свой малый объём, количество информации, вложенное в эту книгу, ничуть не уступает Ветхому и Новому Заветам. Теперь, откуда возникла необходимость делить не на две, как принято, а на три части весь корпус дошедшего до нас Священного Писания? Дело в том, что в каждой из этих уже трёх частей присутствует общий для них элемент — Иерусалимский храм, строительство которого предполагает наличие некого замысла, а его разрушение говорит нам о том, что этот замысел уже в полной мере свершился, и значит можно расчистить место для реализации следующего плана. Каждый по счёту Иерусалимский храм олицетворяет собой особый Проект, насаждаемый здесь, на Земле, ангелом Божьим Люцифером.

Первый, известный как храм Соломона, Люцифер строил для себя и исключительно для прославления своей грозной особы, благодаря чему Люцифер смог состояться как Б-г евреев, преподав им Закон и религию, известную нам как иудаизм, а также возможность исполнять максимальное число заповедей, чтобы они в полной мере смогли ощутить себя единым народом пред ним.

Второй Храм, который был зачат евреями после возвращения из вавилонского плена, и по задумке Люцифера предназначался в качестве места деятельности Иисуса Назорея (второго Адама), подобия и двойника Господа нашего Иисуса Христа. Рождение этого самого Назорея, генеалогия которого изложены у Матфея и Луки, и стало основной причиной Боговоплощения нашего Господа и в противовес этому человеку. Получается, что новая эра, исчисляемая от рождения Спасителя, уже начинается с борьбы Иисуса Христа с зарождающимся тогда христианской формой иудаизма (Ис 11:1), носителем и идеологом которого был тот, другой Иисус, «которого мы не проповедовали» (2Кор 11:4). Он же в евангельской притче именуется как «плевел» (Мф 13:25), и он же стал физическим воплощением и двойником истинного и Единого Бога, Господа нашего Иисуса Христа.

Третий Храм в замысле Люцифера, строительство которого все мы с таким нетерпением ожидаем, предназначен для его сына, известного как еврейский машиах из колена Данова или антихрист, и вся суета (Еккл 1:2) вокруг этого сооружения описаны в третьей части Библии, в «Апокалипсисе».

Из некой самостоятельности этих трёх книг вытекают и особенности их толкования. Но каждый из этих трёх персонажей — Люцифер, Иисус Назорей и антихрист, — закрепившие за собой эти постройки, подобно красным нитям — тем самым, которые евреи предлагают туристам надеть на запястье при посещении развалин Иерусалимского храма — пронизывают и связывают все три книги Библии в единый свод, но так, что при её прочтении эти нити приобретают особую причудливую форму для каждого из этих лиц в своей части Библии.

Первая из них создает как бы волну звуковых колебаний, посредством которых мы слышим голоса. Причём, сочетание речей разных личностей не смешиваются в главах и строфах книг этой первой части Библии, но строго чередуются, образуя некую двумерную плоскость, наподобие шахматной доски. В этом различении надо видеть противоположность смыслов, вкладываемых в одинаковые слова, сказанные причастными к ветхозаветной истории персонажами. При толковании Ветхого Завета такой расклад следует учитывать.

Расшифровка второй книги Библии, главной частью которой является Евангелие, выглядит куда сложнее. Здесь красная ниточка олицетворяет собой невидимую инфракрасную часть спектра электромагнитных волн, что в переводе с научного на общепринятый язык означает наличие в Евангелии некого скрытого смысла или крипты. Тайна, скрывающаяся за завесой видимой части спектра, указывает на присутствие во времена Христа Его двойника, Иисуса Назорея. Так, живя в одном городе, они знали друг друга детских лет. Нередко непосредственно общались, будучи в Храме подростками, спорили, а когда наступило время служения, поделили между собой территорию тогдашней Палестины на особые канонические зоны, создав тетрархию, а к концу их земной жизни оба Иисуса и вовсе стали большими друзьями, даже пасхальную трапезу вкушали вместе по-соседски, в горнице Иисуса Назорея, но из-за принципиальных разногласий — не за одним столом. Намёк на эту дружбу мы заметили у Луки (23:12). Все эти и многие другие моменты из жизни двух Иисусов описаны в Новом Завете.

Текст Нового Завета нельзя толковать буквально, прямо выбирая слова и строки из Писания, и пытаться передавать их смысл в отдельности. И мы предлагаем Вашему вниманию новый метод толкования. Вот его принцип:

Чтобы верно понять то или иное событие из жизни двоих Иисусов, описанное апостолами, аналогичные места всех евангелистов вначале следует соединить, затем превратить в пазлы, и далее, подобно деталям конструктора, собрать в единый рисунок.

Только такой способ толкования Евангелия считаем наиболее приемлемым. И подобного метода мы нигде ранее не встречали. Здесь он будет применяться впервые. Варианты анализа текста других исследователей Евангелия отныне будем полагать неполными, если они не шли дальше первой ступени предложенного нами новой методики, то есть если они не создавали картинки из евангельских строф. Видно, как заимствованный у отцов церкви метод не менялся веками и продолжает использоваться до сих пор. Другими словами, все, кто когда-либо брался за толкование Нового Завета и повторял способ, предложенный ещё в первых веках христианства святыми отцами, можно сказать, не привнесли ничего нового в осмысление евангельского повествования. Этот способ подобен исследованию плащаницы, когда из целостной ткани Писания «вырезается» кусочек текста какого-нибудь евангелиста и разъясняется его смысл порой даже без учета параллельных мест у других апостолов. Мы же со своей стороны при расшифровке Евангелия предлагаем в исследовательском методе двинуться дальше и не останавливаться только на разъяснениях отдельных строк текста, но, оттолкнувшись от них, через сочетание похожих мест, взятых у всех евангелистов, превращать их в некие элементы «конструктора» и после этого из них же создавать рисунки. Действительно, если человек, желающий что-нибудь сказать, или даже написать, вначале мысленно представит в своей голове некий образ, и только потом выразит этот образ в звуковой форме, в словах или письме. Так, созданием рисунков мы как бы «подключаем» к словам определённые мотивы, внутреннее состояние и переживания действующих лиц, которые вкупе с внешними словесными проявлениями, зафиксированными и закрепленными посредством строф, могут наиболее точно передать образ и смысл, изложенные в Евангелии сюжетам. Именно благодаря такому сочетанию, то есть формированию изображений и образов из строк и слов мы сможем глубже проникнуть и полнее раскрыть замысел, вложенный в евангельский текст.

Например, будучи в Италии, художник Александр Андреевич Иванов, прежде чем изобразить Христа на холсте, вначале создавал в своей голове различные варианты композиции Евангельского сюжета будущей картины «Явление Христа народу» и, как правило, обсуждал наброски к ней со своими друзьями по цеху. Но вот однажды в его мастерскую заглянул один посетитель и предложил детальнее обсудить сюжет картины за бокалом вина в одном из ресторанов Рима. Тот согласился и пришёл в назначенный час. Во время беседы незнакомец посвятил художника в скрытые от широкой публики страницы истории из жизни Иисуса Христа, что Иисус был не один, и что вместе с ним по земле Палестины бродил другой Иисус, с теми же проповедями любви и смирения, но посланный не Богом Отцом, как принято полагать, но ангелом божиим Люцифером. Там он основал новую церковь, известную теперь как Католическая, главный собор которого расположен неподалеку от них, здесь же в Риме. После разговора с таинственным незнакомцем художник испытал настоящий шок, и долгое время находился в состоянии депрессии, пытаясь переосмыслить услышанные от собеседника невероятные факты из жизни Спасителя. Собеседник художника после ужина куда-то исчез. Окончательный вариант композиции, с учетом переданной незнакомцем шокирующей информации, художнику, удалось сформировать лишь месяцы спустя. Так на свет появилось готовая картина «Явление Христа народу» уже с правками, где на холсте изображены уже два Иисуса. Если вы обратите внимание на центральную часть полотна, то увидите там взъерошенного парня в точно такой же синекрасной одежде, как и Иисус Христос, издали идущего навстречу зрителям картины. Тот Иисус и есть Назорей, двойник Господа нашего Иисуса Христа.

Центральное место, которое занимает Иисус Назорей в картине, выбрано художником неслучайно. Это означает только одно: главной целью Иисуса Христа не было описание собственного земного существования, но скорее рассказать историю жизни своего антипода. В противном случае это привело бы к резкому контрасту между Ветхим и Новым Заветом. Именно деятельность Иисуса Назорея, пришедшего исполнять, а не нарушать Закон и пророков (Мф 5:17), создаёт условие «плавного» перехода в библейском повествовании от Ветхого Завета к Новому и возможность их объединения в один роман, сделать сочинение более-менее связанным, поскольку известно, что Сам Иисус Христос — есть «конец Закона» (Евр 10:4).

Такие образы мы и будем собирать, используя конструктивные особенности текста Нового Завета. Следует сказать, что в Евангелии присутствует множество подобных рисунков. И не просто рисунков. Некоторые из них обладают собственной подвижной формой, как с «прямой» направленностью (слева направо, как читают книги европейцы), указывающие на Христа Спасителя, так и с «обратной» динамикой (справа налево, как принято читать у иудеев), которая разоблачает скрытое присутствие другого Иисуса, подобия нашего Спасителя. Более того, мы нашли не только отдельные рисунки, но даже целый мультфильм (!!), сюжет которого заключен в одной из книг Ветхого Завета, и разкадровку которого мы покажем в своём месте.

Заметим особо, что при толковании Библии надо отделить сам текст Книги от некого ощущения его «богодухновенности» (2Тим 3:16). То, что Христос есть Бог, и Его участие в создании Библии бесспорно, где Он выступает как бы в качестве «Главного редактора» при формировании Канона, не означает, что на присутствии в Книге ЗЛА надо закрывать глаза и всячески его обелять. Читатель не примет Христа, если, ссылаясь только на «богодухновенность», это зло всячески оправдывать и «приспосабливать» к образу Христа. Такой подход к толкованию Библии мы считаем недопустим. Действительно, при чтении Библии можно испытать некую благодать, поскольку от Иисуса Христа ничего другого мы не ожидаем. Но такое прикосновение Бога к Писанию и даже наши ощущения благости не должны подменять разумного восприятия событий, а также оценки поступков действующих лиц повествования.

Теперь, приведем несколько примеров толкования какого-нибудь места в Евангелии разными исследователями с тем, чтобы сравнить их способ с предложенным нами методом. Открываем Новый Завет и наугад выбираем пару строф. Вот перед нами текст Евангелия от Матфея:

²² Во время пребывания их в Галилее, Иисус сказал им: сын человеческий предан будет в руки человеческие,

²³ и убьют его, и в третий день воскреснет. И они весьма опечалились. (Мф 17)

Подчеркнём слова в этих строках, на которые следует обратить наше внимание. Для полноты прибавим к ним подобные места у двух других евангелистов Марка и Луки, где присутствуют различия в описании речи Иисуса Назорея, и также выделим их:

³¹ Ибо учил своих учеников и говорил им, что сын человеческий предан будет в руки человеческие и убьют его, и, по убиении, в третий день воскреснет.

³² Но они не разумели сих слов, а спросить его боялись… (Мк 9)

⁴⁴ вложите вы себе в уши слова сии: сын человеческий будет предан в руки человеческие.

⁴⁵ Но они не поняли слова сего, и оно было закрыто от них, так что они не постигли его, а спросить его о сём слове боялись. (Лк 9)

Рассмотрим несколько комментариев к ним. Как наиболее популярные это будут Иоанн Златоуст (Беседы на Евангелие от Матфея), затем профессор богословия и издатель полной «Толковой Библии» Александр Павлович Лопухин и, наконец, Феофилакт Болгарский, живший во второй половине XI века, также написавший свой комментарий к Евангелию.

Предварительно заметим, Иоанн Златоуст к этому высказыванию Иисуса у Матфея всё же присовокупил аналогичные места двух других синоптиков, Марка и Луки, отметив их различие. Подобным образом поступил, и профессор Лопухин, также указав на разночтение в строфах у этих евангелистов с Матфеем. Между тем, Феофилакт Болгарский, передавая смысл слов Иисуса, вовсе оставил без анализа похожие места у Луки и Марка в данном примере.

Иоанн Златоуст (IV век):

БЕСЕДА LVIII

Живущим же им в Галилеи, рече им Иисус: предан имать быти Сын человеческий в руце человеком, и убиют Его, и в третий день востанет. и скорбни быша зело (Мф XVII, 22, 23) 1. Чтобы ученики не говорили: для чего мы здесь остаемся столько времени? — Христос опять говорит им о страдании, а слыша об этом, они не хотели даже и видеть Иерусалима. Смотри же, как апостолы и после того даже, как Петру уже сделано было порицание, после того, как Моисей и Илия, беседуя о страдании, называли это дело славою, после того, как и Отец свыше подал глас, и столько было чудес, и воскресение уже было при дверях (потому что Христос сказал, что Он не долго будет оставаться в объятиях смерти, но в третий день воскреснет), — все же не перенесли слов Христовых, но опечалились, и опечалились сильно. Это произошло от того, что они еще не разумели силы слов Христовых, как-то показывают Марк и Лука. Один говорит: не разумеваху глагола, и бояхуся Его вопросити, (Марк. IX, 32); а другой: бе прикровен от них глагол, да не ощутят, и бояхуся Его вопросити о глаголе (Лук. IX, 45). Но если они не понимали, то как же могли печалиться? Нельзя сказать, чтобы они ничего не понимали; напротив, знали они, что Он умрет, потому что непрестанно слышали о том. Но чтобы могла когда-либо случиться с Ним такая смерть, и что вскоре она должна разрушиться и произвесть бесчисленные благодеяния, — этого они ясно еще не понимали; не знали и того, что это за воскресение. Потому-то они и скорбели, что весьма любили Учителя.

Феофилакт Болгарский продолжает (XII век):

Во время пребывания их в Галилее, Иисус сказал им: Сын Человеческий предан будет в руки человеческие и убьют Его, и в третий день воскреснет. И они весьма опечалились. Часто заранее говорит им о страданиях, чтобы не подумали, что Он против воли страдает, а вместе с тем для того, чтобы они приучились и не смутились неожиданным событием, когда оно наступит. Однако к прискорбному присоединяет и радостное, именно что Он воскреснет.

В заключение проф. А.П. Лопухин (XIX век):

Мф. 17:22. Во время пребывания их в Галилее, Иисус сказал им: Сын Человеческий предан будет в руки человеческие, (Сравни Мк 9:30–31; Лк 9:43–44).

Греческое слово συστρεφομένων указывает на тесное сближение, пребывание вместе с исключением посторонних лиц. С этим согласны показания Марка и Луки. Марк и Лука указывают далее на недостаточное понимание учениками речи Спасителя, Матфей — на их скорбь (ст. 23). «Сын Человеческий» здесь, очевидно, поставляется в связь с выражением «в руки человеческие».

Мф. 17:23. и убьют Его, и в третий день воскреснет. И они весьма опечалились. (Сравни: Мк 9:31–32 и Лк 9:44–45).

По свидетельству Марка, слова Спасителя о страданиях, смерти и воскресении были ученикам непонятны, а спросить Его они боялись. Матфей об этом не говорит, но только добавляет, что ученики «весьма опечалились». Печаль эта была вызвана, конечно, скорбными сообщениями Христа. «Потому они и скорбели, что весьма любили Учителя» (святитель Иоанн Златоуст). На основании слова «опечалились» нельзя, впрочем, заключать, что слова Христа были ученикам вполне понятны. Этим соображением устраняется кажущееся разноречие между Матфеем и другими синоптиками.

Примеры толкования на Матфея мы здесь привели полностью. Еще к тому же выстроили их в той очерёдности, с которой они появлялись во времени их написания: четвертый век, Иоанн Златоуст, Феофилакт Болгарский епископ, средние века, одиннадцатое столетие, и, наконец, век девятнадцатый, выдержки из «Толковой Библии» профессора богословия А.П. Лопухина. Тем самым мы хотели сказать, что независимо от понимания авторами приведённого здесь в качестве примера отрывка из Матфея, принципиальный подход к толкованию практически не менялся на протяжении шестнадцати веков, и что вообще метод анализа текста Священного Писания оставался неизменным на протяжении столетий ещё с ранних времен святых отцов, когда на свет ещё только появлялись первые рукописные манускрипты Библии. Да и среди современных исследователей мы не обнаружили никакой новизны в методике толкования текста, которые, как и их знаменитые предшественники, ограничиваются последовательностью разбора отдельных строф не только Нового Завета, но и всей Библии. Мы же, опираясь на опыт предшественников, не умаляя их заслуг перед человечеством, как зачинателей метода толкования Священного Писания, пойдём дальше. Со своей стороны, мы хотим предложить такой способ толкования, где строфы и их сочетание в различных главах текста, должны привести нас к созданию изображения, некого художественного образа. И если речь идет о формировании картинок в Евангелии, то разночтения в параллельных местах и нужны для того, чтобы с их помощью скреплять строфы в единый рисунок. Поэтому, отвлекаясь от предложенных формулировок означенного события известными писателями, мы переходим к другой трактовке этого места из Матфея на основе предложенного нами нового метода.

В действительности всё происходило так. После встречи с Иисусом Христом, ещё тогда, сидя у костра, когда они оба отправили своих учеников на проповедь (а на самом деле на поиски места, куда прибыл антихрист, «сын мира» (Лк 10:6), собственной персоной, через временной портал), и остались одни, Господь начал раскрывать Иисусу Назорею его будущее, что ему «много должно пострадать, быть отвергнутым старейшинами, первосвященниками и книжниками» (Мк 8:31), ранее принявшие его как мессию, и что он повторит Его судьбу, и будет так же, как Спаситель распят на кресте. Именно об этой своей будущей крестной смерти и думал Назорей, представляя эту страшную картину в своей голове, когда шёл в направлении Капернаума со своими учениками после своего «преображения» на горе Ермон, и, как мы теперь знаем, произнося вслух эти слова из Матфея, дополняя их параллельными местами из двух других апостолов-синоптиков. Всю процедуру казни Иисус тогда ему детально описал: и сам крест, и чашу, куда будет собрана его кровь, три гвоздя, которыми его тело будет прибито к кресту, а четвёртый (клеймёный) гвоздь будет отложен в сторону, потому что иудеи запретят его использовать, и даже указал на место, где его крест будет установлен.

Упомянул Он также о дощечке с надписью, которую Пилат прибил к кресту, со словами «Иисус Назорей. Царь Иудейский», и которая написана была «по-еврейски, по-гречески, по-римски» (Ин 19:20). Апостол Лука упоминает и о второй надписи (Лк 23:38), однако она приготовлена для Иисуса Христа. И всю эту историю мы увидели, рассматривая рисунки на страницах Евангелия. Теперь, следуя нашей методике, из параллельных речений трёх евангелистов, делаем картинку, извлекая из текста соответствующие предложения и вместе их соединяя, получаем следующий рисунок:

И они весьма опечалились (Мф 17:23);

Но они не разумели сих слов (Мк 9:32);

Но они не поняли слова сего (Лк 9:45).

Эти слова евангелистов в точности соответствуют дощечке с надписью, сделанной Пилатом и прибитой над головой распятого Иисуса Назорея, как сказано — «по-еврейски, по-гречески, по-римски» (Ин 19:20).

Первая строка надписи, выковырянная в доске, выполнена на еврейском языке, по Матфею (Мф 17:23), поэтому эти слова Назорея они уразумели и «весьма опечалились». Две другие надписи над головой Иисуса написаны на языках, которых ученики, слушающие его, тогда еще не знали, поэтому сказав то же самое на греческом (Мк 9:32) и римском языках (Лк 9:35), они не поняли, а «спросить боялись». В этом и заключается истинный смысл слов, высказанных Иисусом Назореем, своим ученикам: он словами изобразил элемент креста, на котором он будет распят по словам, сказанными ему ранее Иисусом Христом, когда они оба сидели у костра.

То, что Назорей владел многими языками, в этом нет никаких сомнений. Для своего времени он был выдающейся личностью. Перед началом служения, до момента встречи с Иисусом Христом, путешествуя по миру, главным образом находясь в странах востока, в Индии и Тибете и проповедуя там Единобожие, он накопил огромный багаж знаний, навыков и практик, что позволило ему легко сходиться с людьми различного сословия и религиозных взглядов. В Евангелии есть упоминание о его пребывании Иисуса Назорея в восточных странах, когда он, между прочим, заявляет:

²⁸ И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут;

²⁹ но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; (Мф 6)

Как известно, Соломон прославился своей мудростью, «одеждами». Но даже царю Соломону не дано было знать того, чего постиг Назорей, странствуя по Востоку. К тому же полевая лилия, на которую ссылается Иисус, является родственным растением цветку лотосу, символу уже восточной мудрости. И в тоже время, это место из Матфея также чётко указывает на Иисуса Назорея, а не Иисуса Христа, Который в то время никуда не отлучался из Назарета, и нигде не был. Более того, не только знания о законах природы Иисус Назорей перенял у восточных мудрецов, но и, например, практику левитации, и, как принято считать, хождение по воде, и даже овладел приёмами восточных единоборств, один из которых он однажды применил. Вот место в Евангелии, где это описывается. Перед своим пленением пророк со своими учениками находился в Гефсиманском саду. «Какой неприятный сюрприз», — подумал про себя Иисус Назорей, увидев приближающихся римских воинов с оружием, служителей и священников с фонарями. Тогда гуру вышел к ним навстречу и говорит: «Кого ищите?».

⁵ Ему отвечали: Иисуса Назорея. Иисус говорит им: это я. Стоял же с ними и Иуда, предатель его.

⁶ И когда сказал им: «это я», — они отступили назад и пали на землю. (Ин 18)

Как видно из цитаты, Иисус продемонстрировал перед своими учениками один из приёмов бесконтактного способа борьбы.

Итак, сложенные воедино места евангелистов, следует проверять, тестировать, на возможность создания рисунка с тем, чтобы глубже проникнуть в события, описываемых в Евангелии. Такой метод за всю историю исследования Евангелия, нами предлагается впервые. Заложенный в Евангелии потенциал превращения строк и строф евангельского текста в некие элементы конструктора, из которых составляется рисунок, и даже применение отдельных слов в качестве гиперссылок, предполагает возможность использования в настоящее время компьютерных технологий для наиболее полного раскрытия информации, содержащейся в этой, второй, части Библии.

Но что следует из всего вышесказанного? Вывод можно сделать весьма однозначный. Создание рисунков из слов, подобно мегалитам египетских пирамид, предполагает плотную подгонку и состыкованность текстов всех четырёх евангелистов. Известно также, что, будучи апостолами, они писали свои Евангелия в разное время, на разных языках и для разной публики, а это уже исключает даже малейшую возможность их совместной работы в согласовании своих текстов для построения единых образов или какого-либо изображения, которые во множестве в Евангелии присутствуют. Получается, что у Евангелия может быть только один Автор, а не четыре, как это принято считать, и деление Евангелия на четыре части теперь можно считать чисто условным. И, разумеется, авторство этого священного текста восходит к Богу Иисусу Христу, Который замыслил Евангелие и излагал его в содружестве с Матфеем, Марком Лукою и Иоанном. В тоже время в силу своего высочайшего смирения и кротости Иисус Христос не мог писать только о Своей земной жизни, как бы выделяя Себя из той социальной среды, в которой Он находился. Предметом жизнеописания Он сделал именно Иисуса Назорея, Своего антипода, тем более что с момента начала служения их поступки, действия, проповеди и чудеса практически совпадают, что наиболее ярко отражено в трёх синоптических текстах Нового Завета, а Своё Божественное достоинство Он выделил в отдельном от них, в Евангелии от Иоанна. Другими словами, весь текст Нового Завета, слова, строки и строфы носят двойственный характер, содержат в себе двоякую информацию, общую как для Иисуса Христа, так и для Его визави Иисуса Назорея. Действительно, зачем последовательно описывать деяния двоих, когда в одной строке или абзаце можно рассказать сразу о них обоих. Например, в главных моментах совместной жизни и служения выделяются такие, как присутствие их подростками и состязающихся между собой в понимании Закона в Храме, крещение, искушение, встреча с самарянкой, усмирение бури, хождение по воде, исповедание Иисуса Христа Петром, Преображение, и, разумеется, их крестная смерть и погребение. Все эти события, Иисувс описывает, таким образом, подразумевая соучастие или повторение их тем или Другим девствующим лицом. Но сюда Иисус привносит следующую фишку. Если какое-либо действие или поступок, или чудесное явление кто-нибудь из них совершает первым, то именно этого героя Иисус Христос берёт за основу повествования, а участие в том же событии другого Он присовокупляет к описанному сюжету, видоизменяя его, и как бы вкрапляя в него новые отличительные элементы, внося некоторые изменения и правки, совершая при этом некоторый рерайт прежнего текста. Так, например, представление на горе Ермон перед пророками или, точнее, пред их объёмными голографическими изображениями или, как сегодня говорят, цифровыми копиями пророков Илии и Моисея, Иисус Назорей совершил первым, поэтому Господь вначале описывает это событие с его участием. Своё же Преображение, которое произошло, как известно, в другом месте и на горе Фавор, где Иисус предстал уже не перед пророками как бы Илиёй и Моисеем, а перед реальным Богом Отцом и Богом Святым Духом, Иисус Христос описывает это явление со Своим участием, используя лишь Луку, где Он только видоизменяет текст, заимствованный у Матфея и Марка. Иоанн же Богослов, который был свидетелем этого явления, просто не знал, Кто эти «мужи» (Лк 9:32) и умолчал об этом, не включив это видение в свою часть единого Евангелия. На самом деле он первый и единственный среди других апостолов Иисуса Христа, который воочию воспринял и стал свидетелем бытия Бога Троицы. Тайный смысл преображений, совершённые обоими Иисусами, мы узнаем позже. Наоборот, воскрешение сына вдовы Иисус Христос осуществил первым, а описание того же «чуда» Иисусом Назореем, сделанное им вслед и в ином месте, он теперь включает уже в свой текст, кратко видоизменяя его и однократно упоминая об этом лишь у Луки (Лк 7:12–17). Такой же приём Господь использует и для иных обстоятельств повествования, например, при Своём рождении от Богородицы и для Марии, четырнадцатилетней девочки-трансгендера, родившей в грязном хлеву двойню, первенца Иисуса Назорея и его брата-близнеца, будущего апостола Фому, от чего она вскоре и померла от подхватившей там инфекции.

Ранее мы всегда полагали, что Матфей и Лука рассказывают о рождении лишь об одном мессии, о нашем Спасителе. Однако это не так. Иисус

Христос поместил в своем Евангелии два разных сюжета о появлении на свет двух разных мессий. Не обошёл Иисус своим вниманием и праведного Симеона, Богоприимца, когда он в доме Иосифа Обручника и Богородицы увидел, наконец, лежащего в яслях Спасителя-младенца, и, напротив, когда в Храме держал на руках «примирителя дома Израилева» другого младенца, Иисуса Назорея. И для сюжетов из жизни своих современников Христос также использует двойственность описания совершённого события, то есть, говоря как бы об одном лице, Он допускает повторение того же и с другим участником подобных событий. Например, для Марии Магдалины, жены Назорея, с одной стороны, и Своей последовательницы Марии Магдалины, — с другой. Мы говорим здесь о встрече «воскресшего» царя иудейского, когда в саду Мария, испугавшись, подумала, что увидела садовника, а на поверку оказалась всего лишь безобидная голограмма Иисуса Назорея, её умершего мужа, к которому даже нельзя было прикоснуться, а Мария, другая Магдалина, напротив, встречает уже реально воскресшего Господа, и та от радости обнимает Его ноги. Правда, есть аналогичные события, но присутствующие там обстоятельства резко отличаются друг от друга. Это, например, различные истории того, что произошло после рождения Иисуса Христа и Иисуса Назорея, также помазание в Вифании, где сами ритуальные действия проходили в разные дни и никак не схожи по форме в местах их проведения. Такие случаи, понятно, Иисус Христос описывает порознь. Но в основном, читая Евангелие, всегда надо допускать совмещение в строках и строфах действий обоих Иисусов, а также их ближайших сподвижников. Аналогично можно сказать и об отсутствии в Евангелии описания самых ранних детских лет Христа и Назорея, скорее всего из-за различия условий их жизни в тот период. По той же причине исключены из Нового Завета детские годы Спасителя, когда Иисус и отрок Назорей разлучились и лишь однажды встретились в Храме на праздник Пасхи, после которого пути их на долгих двадцать лет разошлись. В то время молодой Иисус не отлучался из дому и помогал своей Матушке по хозяйству, другой же Иисус по прозвещу Назорей, напротив, верхом на верблюде отправился покорять восточные страны. Иными словами, если в Евангелии истории обоих Иисусов не соприкасаются и не содержат в себе их обоюдное участие, то такие события опускаются и не упоминаются Господом в Своём Евангелии. Поэтому понятие «Евангелие» мы предлагаем употреблять тогда, когда события, описанные в нём, рассматриваются с точки зрения Его автора, Иисуса Христа, составившего текст этого произведения. Напротив, словосочетание «Новый Завет» лучше использовать в том случае, если мы будем полагать истории двух Иисусов, где каждый из них оставил своим последователям и апостолам свой, особый «Новый Завет».

Если принцип двойственности продолжать и дальше, то можно сделать предположение о том, что упоминание о двоих Иосифах вскоре прекращается в Евангелии, из чего можно сделать вывод о том, что их совместная жизнь с обручёнными женщинами закончилась. Один из них, пожилой Иосиф, овдовел в тот же день после рождения младенца Иисуса Назорея, а другой Иосиф, муж Богородицы, лишь некоторое время спустя, после посещения ими Храма в праздник, описываемый Лукой. Тогда, возвращаясь в Назарет, родной отец Иисуса Назорея, пожилой Иосиф вместе с первой женой и мачехой Марией, и, другие, Иосиф Обручник, муж Богородицы, и Она же родная Мать Иисуса Христа, долго искали своих детей. Родители нашли их только возле Иерусалимского Храма, спорящих и состязающихся между собой в познании Закона, чем немало удивило присутствующих при этом баттле первосвященника и книжников. После этого известного эпизода упоминания об обоих Иосифах уже отсутствуют. Их дальнейшая жизнь нам не известна. Если говорить о муже Богородицы, то, по всей видимости, уже тогда он понял, с какими людьми свела его судьба. Следует предположить, что после того, как родители с трудом растащили спорящих и чуть ли не дерущихся между собой у ворот Храма двоих Иисусов, пути их на время разошлись. Семья мальчика Назорея, пожилой Иосиф и его бездетная жена и мачеха будущего царя Мария ушли в Назарет, а Иосиф Обручник с Богородицей, и Её родной Сын вознамерились не идти вместе с ними, а направились в противоположную сторону, в город, расположенный неподплёку от Иерусалима, в Вифлеем, где они когда-то жили. Ещё в дороге Иосиф Обручник надумал остаться в Вифлееме. Он решил поселиться у родственников рядом с домом, который ему пришлось некогда покинуть. В то время в их бывшем доме проживала другая семья, и когда путники к нему подошли, им навстречу выбежала девочка:

— Как тебя зовут? — спросила её Матерь Иисуса.

— Мария, — ответила она.

— А твоего братика?

— Лазарь, — ответил мальчик, перебирая руками камушки на земле.

В этот момент в дверном проёме, глядя на присутствующих гостей, стояла приемная сестра Марии и Лазаря — Марфа. Это были те самые известные герои евангельского повествования, жизнь которых потом свела с самим Спасителем, когда будущая духовная болезнь девушки Марии, прозванной Магдалиной, передалась её родному брату Лазарю, и тот умер. Но Иисус Христос, как известно, воскресил его в четвёртый день. С этого момента, по всей видимости, Иосиф Обручник твёрдо решил навсегда покинуть свою семью и жить отдельно от любящей Жены и Сына, тем более, что тогда в Иерусалиме находился ещё строящийся Храм и плотницкое умение Иосифа мастерить из дерева были весьма востребованы. Он всё же остался жить у родных в Вифлееме, а свою Жену вместе с юным Иисусом отправил одних в Назарет.

Следует отметить, что Иисус Христос применяет и другие приёмы с тем, чтобы отличить Себя от своего двойника. Речь идет о способе перечисления одинаковых имен апостолов. У каждого из них было по двенадцать учеников (зная евангельский текст, выведи здесь формулу апостолов от семидесяти!), но ближайшие — Петр, Иаков и Иоанн — в некоторых эпизодах Евангелия чередуются в разном порядке. Например, когда Господь искал Иисуса Назорея с тем, чтобы посоветоваться с ним о возможности пообщаться с иудеями на предмет Своего учения, Он зашёл в селение, где недавно умерла двенадцати летняя девочка, дочь начальника местной синагоги. Эта история известна нам как «Воскрешение дочери Иаира», описанная тремя евангелистами, Матфеем, Марком и Лукой. Но у двух писателей, Марка и Луки, чередование имён происходит по-разному. Марк перечисляет их так: Пётр, Иаков и Иоанн, брат Иакова (Мк 5:37), а Лука — Пётр, Иоанн и Иаков (Лк 8:51). Несмотря на схожесть имен учеников у обоих Иисусов, лица им принадлежащие, заметно отличаются друг от друга. У Иисуса Назорея человек, носившего имя Пётр, заменил того Петра, у которого был брат Андрей, и которых вначале своего служения он призвал во время их рыбалки у Галилейского моря. Там же к нему примкнули, и братья Заведен, Иаков и Иоанн. Призвание Иисусом Назореем другого Петра описывается уже в пятой главе Евангелия от Луки, и произойдёт это после того как его покинет первый Пётр из-за борьбы за первенство среди его учеников, но особенно из-за вражды с его женой Марией, другой Магдалиной. Вдовец Петр прервал с ним общение, поскольку всё-таки не увидел и не признал в нём мессию и, покидая Иисуса Назорея, он, стремясь к себе домой в Вифсаиду через Капернаум, заглянет к своей тёще, чтобы поблагодарить её за совет не связываться с этим типом. А вот новый Пётр (из Луки 5) станет тем камнем, с которого начнётся строительство Вселенской Католической Церкви. Он же с обретением прав строительства этой церкви наследует от Назорея и дух пророка Илии (дух самого Люцифера), и это произойдёт в тот же момент преображения Иисуса Назорея на горе Ермон в присутствии своих товарищей, братьев Заведеев (Громовых). Именно этим духом Симон Пётр поразит Анания и Сапфиру, утратившие его доверие, утаив заначку от продажи своего имения (Деян 5:1). Мгновенно высушив их, они рассыпятся на глазах адептов Петра. Им останется только веничком собрать в совочек их прах и захоронить у ближайшего куста. Такое качество, как стяжательство, Симон скроет за местью, будто бы за хулу на Святого Духа, хотя Святой Дух здесь совсем не причём, вообще не в теме. Этот сюжет лишний раз убеждает нас в том, что уже во времена нашего Спасителя деньги для первых католиков стали главным инструментом в формировании церковных правил. Да и смерть Симона Петра, произошедшая в один день с апостолом Павлом в Риме во времена правления Нерона, не будет походить на процедуру казней многих апостолов Иисуса Христа. Перевёрнутый крест, на котором этот Пётр будет распят, возьмут на вооружение все сатанисты и Католическая церковь в их борьбе с Православной церковью, главой которой является истинный Бог — Иисус Христос.

Противоположный перечень имен состоит уже из учеников Иисуса Христа. Петра, ушедшего от Назорея, позвал на служение после Андрей. Он первый увидел Спасителя вместе с Иоанном, на Которого указал Иоанн Креститель у вод Иордана. Иоанн же, будущий Богослов, это другой человек, не Заведей, и у него тоже был брат, имя которого мы не знаем, но тот не послушал Иоанна и не последовал за ним. Здесь вполне уместно помянуть притчу о брачном пире. Третий, Иаков, — это брат Иисуса из семьи Иосифа, мужа Богородицы, входит в число двенадцати апостолов, а не семидесяти, как принято считать. И как ближайшие помощники и свидетели дел Христовых, Иисус при формировании корпуса Нового Завета включит Послания этих трёх апостолов в Свой канон.

Кстати, из противоположного перечисления имён в этом сюжете Евангелия можно начертать рисунок изображающий знак, который используют композиторы при написании своих музыкальных произведений под названием диминуэндо (dim). Это знак означает постепенное уменьшение звука, что хорошо согласуется с просьбой Иисуса Христа, говорящего, что девочка спит, и не надо её будить громко играющим на свирелях ансамблю (Мф 9:23).

Поможем тем, кто не читал Евангелие и, следовательно, кому трудно вывести формулу апостолов от семидесяти. Напомним, что у каждого из Иисусов было по двенадцать учеников. Складываем два множества, получаем их общее число в двадцать четыре человека. Эти апостолы сочетаются между собой подвое (Мк 6:7), один от Спасителя, другой — от Назорея. Вообще по Марку Христос в своём Евангелии проводит границу между Собой и Назореем. Так, у Матфея в данном случае сосредоточены богатенькие ученики иудейского царя Назорея (Мф 10:9), которым к тому же он запретил ходить к язычникам (Мф 10:5), а у Иисуса Христа — беднота (Лк 9:3). В таком виде сочетаются будущие апостолы из противоположных партий. Подобный союз временно сохранится и после крёстной смерти обоих Иисусов, когда они подвое и из разных концессий (множеств) буду ходить и проповедовать каждый своё, споря по дороге между собой. Например, Павел от Христа Спасителя, и Симон Пётр от Назорея. В конце концов, они, рассорившись, разойдутся, но смерть в один день их снова соединит. Далее у Христа находим утверждение: «ибо, где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них» (Мф 18:20). Собраны они будут вокруг колодца Иакова, который в то время превратится на территории Израиля в некий аналог афинского Ареопага, станет местом для собраний, где присутствующие будут обсуждать то, что услышали от обоих Иисусов. Получается, что ушедший в паре один из учеников якобы на проповедь, приведёт с собой еще троих новых учеников. Получаем первичную формулу апостолов от семидесяти:

2 (Иисуса) × 12 (апостолов) × 2 (новых ученика) = 48 (ученика)

Теперь, напротив, каждый из двоих новых учеников приводят еще троих, и промежуточный итог такой: 48 (новых ученика) × 3 (новых ученика) =144 (ученика)

Распределяем их между двумя Иисусами поровну и окончательно получаем:

144 ⁄ 2 = 72 апостола от семидесяти на каждого Иисуса.

После приватной беседы со Христом из всех прибывших первым семдесят учеников выбирет Иисус Назорей. Спаситель же изберёт семдесять, только после того, как в Галилее провозгласит о создании Своей Церкви и после того, как Он засвидетельствует Её перед Своим Богом Отцом и Святым Духом на горе Фавор. Только после этого Он придёт к своим ученикам в посёлок Сихарь к колодцу Иакова, и там иберёт ещё семдесят апостолов. Не исключено, что среди них будет и Лука, который, подобно Петру, побывал в сонме Иисуса Назорея и впоследствии отошёл от него.

¹ После сего (то есть после Свидетельства на горе Фавор и Единовременного Преображения Всей Троицы, Лк 9:31 — прим, авт.) избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два пред лицом Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти… (Лк 10)

Осталось понять, почему вначале апостолы привели двоих, а затем и троих новых учеников, как это предсказано Христом в своём месте (Мф 18:20)? По нашему мнению, это продиктовано тем, что отошедшие от Христа на «проповедь» апостолы, обладавшие большой убедительной силой, унаследованной непосредственно от Иисуса Христа, стали проводниками Божественной Силы и Божественной Энергии и последующие за ними новые ученики присоединяли к Церкви новых верующих в Него. Сочетание от двух к трём указывает на эту тенденцию. Здесь мы столкнулись как бы с нарастающей Божественной Силой, интерференцией Божественной Энергией, когда, распространяясь дальше от Источника, обретающий её человек всё более способен нести её и передавать эту Энергию дальше, всё новым и новым последователям учения Господа. Так, от Христа эта Энергия с большим удельным весом передалась первым ученикам, апостолам; от них она распространялась дальше на семьдесят новых учеников; далее приняли Её святые отцы, а от них — простой люд и рядовые прихожане церкви Христовой. Притча о семени и «доброй земле» (Мф 13:3–9) для неё, рассказанная Христом, во многом повествует нам об этом явлении. Для иллюстрации уселения (интенференции) Божественной Энергии, исходящей от Господа нашего Иисуса Христа, в Евангелии присутствует динамический рисунок, движение которого направлено слева-направо, как читают европейцы, то есть указывает на усиление слов, сказанных Спасителем. Назовём этот рисунок «Камень, брошенный в воду», и охватывает он три синоптических Евангелия. Из своего житейского опыта мы знаем, что камень, брошенный в воду, образует в месте своего падения расходящиеся круги, которые увеличивают свой радиус. Под камнем мы подразумеваем Иисуса Христа, его Слово, а воду — все народы, до которых доходит волна слова Божия:

⁴⁶ Когда же Он ещё говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним.

⁴⁷ И некто сказал Ему: вот Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою.

⁴⁸ Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? и кто братья Мои?

⁴⁹ И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои;

⁵⁰ ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь (Мф 12)

³¹ И пришли Матерь и братья Его и, стоя вне дома, послали к Нему звать Его.

³² Около Него сидел народ. И сказали Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои и сестры Твои, вне дома, спрашивают Тебя.

³³ И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои?

³⁴ И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои;

³⁵ ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь (Мк 3).

¹⁹ И пришли к Нему Матерь и братья Его, и не могли подойти к Нему по причине народа.

²⁰ И дали знать Ему: Матерь и братья Твои стоят вне, желая видеть Тебя.

²¹ Он сказал им в ответ: матерь Моя и братья Мои суть слушающие слово Божие и исполняющие его (Лк 8).

И как здесь показано, слово Божие, подобно кругам на воде, расходится на все стороны, до крайних пределов земли: от учеников Своих, к сидящим вокруг Него, до всех слушающих слово Божие и исполняющих его.

Однако этот рисунок применим также и к антиподу Господа, к Иисусу Назорею, основателю Католической церкви, которая опирается на монетизацию веры. Сектантство есть порождение Католицизма. Так, распространение слова среди адептов приводит к образованию финансовой пирамиды, устроенной по принципу сетевого маркетинга, когда привлечённые новые адепты приносят деньги в самозваную церковь, и эти деньги, если читать этот рисунок уже справа-налево, достаются вначале ближайшему кругу проповедника, а потом и самому главе секты. Такое прочтение рисунка, как читают иудеи, чётко указывает нам на то, что Люцифер, посылая к своему избранному народу Иисуса Назорея, создает через него церковь, символом которой является золотой телец, то есть деньги, которые будут использованы хозяевами Земли, в том числе и Католической верхушкой, в качестве инструмента глобализации. Это приведёт в конечном итоге к воцарению антихриста.

Видимую разницу в перечислении ближнего круга и перестановки имён можно дополнить и обратным порядком призвания первых учеников к служению. У Иисуса Назорея ряд такой: Пётр — Андрей (синоптики), но у Иисуса Христа: Андрей — Пётр (Иоанн 1:40).

Есть ещё важные элементы, которые использовал Господь при написании Своего Евангелия, и роль которых заключалось в дополнительном выделении отличий Назорея и Спасителя во время их совместного пребывания на земле Палестины. Речь идёт о словах-маркёрах. С их помощью можно определить, кто из них совершил тот или иной поступок. Иисуса Назорея сопровождают такие слова, как «многих», «прикасался», «слышать», «страх», «бояться» и даже «ужас (Лк 5:9)». Дела Господа нашего Иисуса Христа обозначены словами «всех», «видеть», «удивляться», «изумляться». Правда, это не означает, что Назорея не могли «видеть» или он не мог «удивлять», или, напротив, Иисус Христос не мог «прикасаться», или же Его не могли «слышать». Речь идет о характере самого действия и его отличительных особенностях. Например, живая копия нашего Господа, Иисус Назорей, давший в своё время обет назорейства (Числ 6:1-21), как особой формы служения Б-гу, не мог «прикасаться» к мёртвым. Учитывая это обстоятельство, Господь помещает в свой эпизод, упомянутый нами ранее, о воскрешении сына вдовы такой же случай, но произошедший с другим Иисусом, где Он уточняет, когда Иисус Назорей, подойдя, «прикоснулся» не к мёртвому телу мальчика, а только «к одру» (Лк 7:14). Господь наш Иисус Христос никогда не давал обета назорейства, поэтому Он смело «прикасался» к мёртвым телам, воскрешая их, без всякой оглядки на Закон.

Другой пример, когда, подобно Иисусу Христу, Назорей «удивляет» можно обнаружить в истории со смоковницей. Проклятие этого дерева экзегеты обычно приписывают Господу. Но это не верно. Иисус Христос есть «вечная жизнь» (Ин 14:6), а не вечная смерть, и Он, как Человек, никогда не менял дар животворения от Святого Духа на проклятия в угоду сиюминутной слабости. Истина же заключается в том, что проклял смоковницу именно Назорей, а не Спаситель. Проклятие есть форма зла, которое не свойственна доброму нраву Иисуса Христа.

Проклятия неоднократно встречаются в Ветхом Завете. Там этим весьма неприглядным ремеслом занимаются многие персонажи, начиная от Б-га евреев, Люцифера, создавшего Адама по подобию своему (Быт 5:1), проклявшего его в раю, а также падшие ангелы, бросающих проклятия на весь род Израиля вслед за своим могучим покровителем.

И Адам не остался в долгу, и за проклятия в свой адрес со стороны своего создателя, Люцифера, он придумал месть, и месть эта была жестокой. Для начала следует уточнить сам библейский текст. Там вы нигде не прочтёте, что вместе с Адамом из Рая была изгнана и Ева (Быт 3:24). Созданный из красной глины человек был выдворен из Эдемского сада один, без своей близкой подруги, которая, реализовав план Люцифера подать ему запретный плот, с повеления своего господина в качестве полигамной особи осталась батрачить на него в Раю. У Евы было всего пять партнёров-мужей, начиная от Змия, который первый на своих человекоподобных ногах припёрся к ней из далёкой восточной страны Нод для продолжения рода, также Каина, её сына, который женился на своей матери Еве, и из-за ревности к ней убил своего брата Авеля. Среди её мужей числится и сам Люцифер. Он воспел свои любовные похождения с этой красивой женщиной в своей весьма правдивой, но в той же мере и бесстыжей ветхозаветной книге «Песне песней Соломона». Последним из мужей Евы был Ной, и от него она родила трёх сыновей Сима, Хама, Иафета. Если бы не потоп, то она и дальше продолжала жить в Раю, по утрам, «покусывая яблочки» с дерева вечной жизни. Адам же, её муж и второй по счёту половой партнёр, после ссоры с Люцифером, поселившись неподалёку от райских кущ, начал обдумывать план мщения за своё изгнание и разлучение с любимой женой. В Рай обратно не проникнуть, поскольку херувим, охранявший восточные врата, мог спокойно поразить его своим огненным мечом. Тогда у изгнанника созрел план. Адам решил Рай превратить в сущий ад. И, приближаясь к вратам Рая, он стал напевать весёлую песенку, где сходные слова можно найти в стихах великого советского поэта Роберта Рождественского:

«На планете вместо

светочей ума

встанут Эвересты

нашего дерьма!»

Предвкушая скорую встречу со своей зазнобушкой, — а мы знаем, ссылаясь на труды Фомы Аквинского, что Адам после обильной еды выделял фекалии (Ф.А.: «Сумма теологии» I, 97, 4), — он прямо напротив райских врат решил навалять огромную кучу своих отборных ингредиентов, но так, чтобы благодаря розе ветров запах от них накрывал всю райскую территорию. Таким способом он надеялся не только отомстить своему создателю, Дьяволу, но и выкурить свою подружку Еву из райского заточения. Известно, что Адам прожил 930 лет, да и ростом он был весьма велик, и, надо полагать, за всё это время набралось огромное количество «отходов», на которые позднее, уже после Потопа, обратил своё пристальное внимание вавилонский царь Нимрод. Первым не выдержал херувим, охранявший врата Рая. Он воткнул свой меч в землю и позорно покинул свой пост. Через много лет, при исходе евреев из Египта, Люцифер попросит своего родственника по прямой линии, Моисея, изготовить двух статуэток херувимов на крышке ковчега Завета, лица которых покрыты крыльями. Так он припомнил историю с Адамом, когда охранник херувим, спасаясь от зловоний, бежал со своего поста, уткнувшись лицом в перья. Известно, что во время Потопа меч херувима вместе с камнем пристал к Британским берегам, и именно этот меч достался доблестному королю Артуру. После Потопа история с местью Адама продолжилась, но в весьма изощренном виде. Как было сказано, рядом с местом, где раньше располагался Эдемский сад, осталась лежать огромная куча адамовых «конфет», которым царь Нимрод нашёл необычное применение. Он так же, как и Адам находился в состоянии вражды с Люцифером. Желая ему досадить, царь решил построить Башню высотой с Эверест, чтобы с помощью этой лествицы взобраться на небо, где часто бывает Дьявол, и на расстоянии вытянутой руки ощупать его причинное место (три нижние сефироты, которыми Люцифер действует здесь на Земле под именем Яхве), и заодно надрать ему задницу. В качестве строительного материала царём и было решено использовать адамово «наследство». Из фекалий Адама царские мастера стали лепить и обжигать кирпичи. Строительство Башни было завершено в кротчайшие сроки, но когда начались отделочные работы, шлифовка стен, полировка полов поднялся такой духан в благоухание господу, что Люцифер не выдержал и закричал с небес, скабрезно выражаясь словами того же поэта:

«Воздуха! Воздуха! Самую малость бы! Всё! Хватит! Баста!».

Дьявол, собрав в единый кулак всю свою волю, резко прервал работу, смешав языки строителей. Вот, собственно, и вся история с Адамом и Нимродом, которую мы слышали от весьма компетентного человека. Со слов этого гражданина всё написанное верно.

Люцифер ничего не забывает, и много позже, памятуя историю с Адамом, поначалу заставил своего пророка Иезекииля копаться в собственной дерме (Иез 4:12), но вскоре, сменив гнев на милость, всё-таки позволил пророку для выпечки хлеба вместо человеческого отвала использовать коровьи лепёшки (Иез 4:15). К этому рассказу можно добавить, что созданный Люцифером второй Адам, Иисус Назорей, как его описывает Иисус Христос в своём Евангелии, получился у него много лучше, более послушным и покладистым, и это второе дьявольское творение, благодаря длительной генетической коррекции, уже не доставляло ему стольких хлопот, как его первый человек, Адам.

Но это так, лирическое отступление…

Продолжая, слышим мы проклятия и от древних, так сказать, патриархов, когда, например, Ной проклял своего сына Хама, и от Иакова, проклявший своих сыновей Левия и Семиона, отомстивших жителям города Сихем за свою поруганную сестру Дину (Быт 49:7). Но, дочитав до конца Библию, мы поняли, что проклял он их вовсе не за эти суровые похождения, а за нечто совершенно невероятное. Кстати, эти двое героев, Семион и Левий, вряд ли были родными сыновьями Иакова. Похоже, что родоначальником колена Левия был сам-с-усам Люцифер, а отцом Семиона — тогда ещё страшный демон Саваоф. Если это так, то всего вдвоём справиться с целым поселением крепких мужчин, применив в этом деле сверхъестественную силу, этим друзьям ничего не стоит. И наиглавнейший из всех демонов, дядя Люцифер, глядя на все эти безобразия и на то, как мы в состоянии умопомрачения молимся на все эти ветхозаветные преступления пред людьми, от умиления потирает лапки и виляет хвостиком от удовольствия.

Способность проклинать Назорей унаследовал от своих знаменитых предков из Ветхого Завета и от того же Иисуса Навина, который проклял хананеев (гаваонитян), во исполнение древних проклятий человека Ноя (Нав 9:23). Получается в итоге, что засохшее древо есть результат воздействия на неё духа пророка Илии (духа Люцифера), который способен в мгновение ока оставить без воды чего угодно, не только растения, но и животных, и даже человека (известная история с Ананием и Сапфирою).

Этот злобный дух, как было сказано нами ранее, перешёл к Назорею от Иоанна Крестителя на реке Иордан, а от него к своему приемнику Симону Петру на горе Ермон. Напомним, что в теле Иоанна Крестителя пребывало два духа — Святой Дух (Лк 1:15), предназначенный для Иисуса Христа, и дух пророка Илии (Лк 1:17), противоположный первому и который следовало передать Иисусу Назорею. По их качеству и количеству он, собственно, и отличался от всех предшествующих ветхозаветных пророков, будучи больше всех (Лк 7:28). Понятно, что такие разные по своей сути духи не могут спокойно ужиться в одном теле. Их противоборство создавало множество неудобств семье Иоанна. Он часто «был не в себе», и однажды, но не ранее, чем через тринадцать лет, его всё-таки выставят за дверь собственного дома, так что, он, повзрослев, вынужден был уйти в пустыню, и находится там до времени, питаясь мёдом и акридами (Мф 3:4). У Луки присутствует интересная формула, иллюстрирующая приведённые здесь строки: Лк (1:80) = Лк (2:40).

И этот эффект быстрого обезвоживания смоковницы немало «удивило» учеников Иисуса Назорея. Поэтому нам следует различать слова-маркёры, которые расставлены около основных персонажей Евангелия, Христа и Назорея, по их делам. Недобрый поступок «удивляет» присутствующих рядом с Назореем свидетелей, в то время как слово «удивлять», сопровождающее доброе дело, указывает нам на Господа Иисуса Христа. Это мы видим на примере усмирения бури, когда с просьбой к Иисусу Христу обратились Его ученики и умоляли о спасении. Тогда Иисус повелел ветру поутихнуть, что немало «удивило» находящихся в лодке людей (Мф 8:27). На другом море произошёл похожий случай, но уже с Иисусом Назореем: после того, как он утихомирил бурю, народ убоялся «великим страхом» (Мк 4:41).

Что касается засохшей смоковницы, то её история заключается в следующем. После триумфального въезда в Иерусалим перед последним в их жизни праздником Пасхи два Иисуса днём пребывали в городе, чаще всего в Храме, а вечером уходили в пригород Иерусалима в селение Вифания. Там они проводили ночь. Один из них ночевал в доме Лазаря, а другой — у Симона Прокаженного. Когда наступало утро, оба Иисуса шли обратно в Иерусалим. По дороге в город первым увидел смоковницу Иисус Назорей и, не найдя на ней плодов, проклял её. Дерево быстро засохло на глазах его «удивленных» учеников. Вскоре вслед за ним той же дорогой в Иерусалим вышел Иисус Христос со своими учениками. Пётр шёл впереди всех и первым увидел засохшее дерево (Мк 11:20), ранее покрытое листьями, после чего стал эмоционально обсуждать увиденное со своими товарищами. Иисус, идущий позади всех, ничего им не говоря и зная, кто это сделал, незаметно от увлечённых разговором учеников, подошёл к дереву и «прикоснулся» к ней рукой. Смоковница тотчас обратно расцвела. Своё участие в истории с проклятием смоковницы Иисус Христос поместил в Евангелие, сделав только некоторый рерайт текста у Марка (Мк 11:20), и то, что этот случай не описан Лукой означает, что дерево после «прикосновения» Иисуса Христа обрело первоначальный вид, покрылось листьями. Обратное превращение смоковницы в цветущее дерево как бы обнуляет последствия проклятия и восстанавливает ранее существующее природное равновесие. Иисус Христос намеренно скрыл своё чудо от посторонних глаз. И если в Евангелии от Матфея и Марка история с проклятием смоковницы совмещена с изгнанием Иисусом Назореем меновщиков из Храма, то Лука пишет только о меновщиках (Лк 19:45–48), но о смоковнице уже умалчивает, что чётко указывает нам на скрытое ото всех чудо Спасителя и полное устранение Им всех последствий проклятия. Пустое место в Евангелии от Луки, по Гегелю, вовсе не означает отсутствие информации. Безмолвие иногда может выразить больше сказанного.

Надо сказать, что это не первый случай, когда Иисус Христос «подчищает» за Назореем различные его проделки. Подобные истории тянутся с самого детства, которые описаны в апокрифе апостола Фомы, кровного брата Назорея. Там присутствуют множество эпизодов, когда маленький назорейчик часто очень строго относится к своим обидчикам, которые по неведению, не зная, с кем имеют дело, жалуются его родителям на недостойное поведение их чада или в сердцах сами делают ему замечания, когда тот чего-либо вытворяет. Излишне говорить, что после такого обращения этот человек почти сразу превращается в труп. И маленькому Иисусу Христу ничего более не остаётся, как в тот же вечер, придя на похороны обидчика, «прикосновением» своей маленькой руки опять возвращать его к жизни. И поскольку оба мальчика были очень похожи друг на друга, то все присутствующие на похоронах думали, что это всё тот же ребёнок, который способен не только так легко отнять человеческую душу, но и вернуть обратно её бывшему «владельцу». Живя по соседству в Назарете, маленький Иисус Христос практически всё время ходил за ним как привязанный и исправлял за своим вспыльчивым ровесником все тяжкие последствия его внезапных обид. Поэтому ещё с детского периода их совместной жизни об этом городе пошла недобрая молва (Ин 1:46), и виной тому — Иисус Назорей. К таким последствиям можно добавить и слабый эффект от лечения им людей, одержимых разными болезнями. Здесь речь идёт о словах-маркёрах «многих» и «всех». Эту ситуацию можно сравнить с лекарствами, где одни только снимают симптомы болезни, а другие лечат основательно. Те же эффекты возникали и с двумя Иисусами. Иисус Назорей в большинстве своём помогал людям справляться с их недугами, снимая лишь их внешние проявления, но не излечивал их до конца. В течение определённого времени такие люди чувствовали себя нормально, но вскоре болезнь к ним возвращалась вновь и даже с большей силой. Поэтому к Иисусу Назорею применимо слово-маркёр «многих», а не «всех». Напротив, Иисус Христос, везде проявлял Свою Божественную Силу, помогал всем без исключения, и эффект был основательный, люди полностью избавлялись от страданий. Он исцелял «всех». Эти различия мы находим в нескольких евангельских сюжетах. Одна из них касается помощи, оказанной тёще Петра Иисусом Назореем. Выйдя из синагоги со своими учениками, Назорей пришёл в дом, где жила его тёща.

³⁰ Теща же Симонова лежала в горячке; и тотчас говорят Ему о ней.

³¹ Подойдя, Он поднял её, взяв её за руку; и горячка тотчас оставила её, и она стала служить им.

³² При наступлении же вечера, когда заходило солнце, приносили к Нему всех больных и бесноватых…

³⁴ И Он исцелил «многих», страдавших различными болезнями; изгнал «многих» бесов, (Мк 1)

Горячка на время оставила её, пока Назорей с учениками находился в её доме. Но когда они ушли, болезнь вновь вернулась к ней. И только Иисус Христос, придя к ней один, полностью исцелил её, и она служила Ему:

¹⁴ Придя в дом Петров, Иисус увидел тещу его, лежащую в горячке,

¹⁵ и коснулся руки её, и горячка оставила её; и она встала и служила Ему (греческая Септуагинта).

¹⁶ Когда же настал вечер, к Нему привели многих бесноватых, и Он изгнал духов словом и исцелил «всех» больных (Мф 8).

Подобная история произошла и со слугой сотника, когда сотник вначале обратился к Иисусу Назорею через первосвященников с просьбой об исцелении слуги, и тот на время снял симптомы болезни (Лк 7:2-10). Но хворь вернулась к слуге опять. И тогда во второй раз сотнику пришлось просить, но уже другого Иисуса, Иисуса Христа, и напрямую, самолично вступать с Ним в прямой диалог. Христос излечил слугу сотника окончательно (Мф 8:5-10).

И как вывод из сказанного следует, что Иисус Назорей с самого раннего детства и до конца своих дней нуждался в опеке со стороны нашего Господа.

Кстати, из двух историй о меновщиках и смоковнице можно начертать очень интересный Рисунок. Назовём его «Оптическая система человеческого глаза». Это первый Рисунок, который мы обнаружили в Евангелии. Предварительно опишем, как человеческий глаз воспринимает внешние предметы, исходя из современных научных знаний.

Световой луч, отраженный от окружающих предметов, проходит через прозрачную выпуклую полусферу переднего отдела глаза — роговицу. Затем он попадает в зрачок — отверстие, расположенное в центре радужной оболочки. Именно благодаря способности зрачка сужаться или расширяться человеческий глаз может приспосабливаться к освещению различной интенсивности. Далее луч проходит через хрусталик, функция которого — преломление и фокусировка изображения на сетчатке. Он также играет важную роль в адаптации глаз при резкой смене освещённости, изменяя при этом свою кривизну для обеспечения остроты зрения на дальних и ближних расстояниях, благодаря чему человек при нормальном зрении может без особого труда разглядеть отдалённые предметы. Затем световой луч, преломляясь в хрусталике и фокусируясь, достигает сетчатой оболочки, заднего отдела глазного яблока. Это наисложнейшая глазная структура, в которой содержится огромное количество различных фоторецепторов, способных обрабатывать многие миллиарды фотонов, несущие информацию. Именно на задней сетчатой оболочке, в так называемом желтом (иногда говорят — тёмном) пятне, формируется изображение,

но оно меньше истинного размера отражаемых реальных предметов и к тому же перевернуто вверх ногами.

Благодаря работе фоторецепторов световые фотоны трансформируются в электрические импульсы, и через зрительный нерв передаются в два тыльных отдела правого и левого полушария головного мозга. При этом каждый глаз воспринимает видимое изображение по отдельности, и передаёт изображение противоположным частям мозга, который объединяет каждую картинку из них в единое целое, формируя реальный образ предмета.

Почему изображение попадает на сетчатку в перевернутом виде? Из школьного курса физики известно, что световые лучи в процессе прохождения через криволинейную поверхность преломляются (ломаются), при этом изображение с обратной стороны становится перевернутым. Человеческий глаз содержат две естественные преломляющие линзы — роговицу и хрусталик, через которые проходят световые лучи, прежде чем попасть на сетчатку. А вот преломляются они при этом целых три раза. Первое преломление происходит, когда свет пересекает глазную роговицу, после чего видимая картинка переворачивается. Затем луч достигает хрусталика, представляющего собой двояковыпуклую линзу. При прохождении через его внешнюю оболочку (поверхность) изображение опять переворачивается и принимает естественное положение, а при следующем преломлении, при пересечении задней выпуклой части хрусталика, снова инвертируется и в таком перевернутом виде уже поступает на сетчатую оболочку глаза. Потом, после такого тройного кульбита, происходит процесс преобразования клетками сетчатки световых фотонов в электрические импульсы, которые по зрительному нерву передаются в специальные задние отделы-анализаторы головного мозга. Они-то и формируют для нас прямое изображение предмета.

Именно такой процесс преломления световых лучей, передающих видимые явления, и запечатлен в указанных ранее евангельских сюжетах — проклятии смоковницы и изгнания меновщиков и торгующих из Храма. При этом Рисунок строения человеческого глаза охватывает все четыре Евангелия. Сам видимый предмет расположен у Матфея (Мф/Мк), перевёрнутое и уменьшенное в размерах изображение — у Марка (Мк/Мф), преобразование света — у Луки, а осмысление видимого предмета, как это происходит в человеческом мозгу, — у Иоанна. Взгляд в этом рисунке устремлён в одну сторону, справа налево, как читают иудеи, то есть луч зрения указывает на Иисуса Назорея. Рассмотрим теперь наш рисунок, как он представлен в четырёх Евангелиях. Матфей вначале рассказывает о посещении Иисусом Назореем Храма и об изгнании торговцев и меновщиков, а потом только говорит о проклятии смоковницы. Эти два сюжета Матфеем изложены довольно подробно и содержатся во множестве строф. Так меновщики и торговцы занимают пять строф (Мф 21:12–16), а следующий сюжет о проклятии смоковницы, идущий следом за первым, заполняет теакие же пять строф (Мф 21:18–22). В сумме они создают общую картинку в десять строф. Затем у Марка эти два сюжета переворачиваются и уменьшаются в размерах их описания, подобно отражённому изображению реального предмета на сетчатке человеческого глаза. Торговцы и смоковница у него меняются местами, и мы видим перевёрнутую уменьшенную Матфееву картинку. У Марка краткая история со смоковницей излагается первой и занимает всего три строфы (Мк 11:12–14), а покупающие и продающие в Храме изгоняются после истории со смоковницей и занимают тоже три строки (Мк 11:13–15), а не по пять, как у Матфея. Итого шесть строф. Далее Лука пишет, как было ранее сказано, только о меновщиках, а о засохшей смоковнице умалчивает по известным теперь причинам. У него история о торговцах и меновщиках после «Марковского» изображения как бы трансформируется в электрические импульсы, «растворяется» в нервных волокнах, идущих от глаз к мозгу, и занимает всего четыре строфы (Лк 19:45–46), после чего вся полученная зримая информация от предшествующих апостолов сосредотачивается уже в Евангелии от Иоанна, и для полного осмысления добавляется к ним история об Иисусе Христе, о том, что Он, придя в Храм, переворачивает столы менял и бечевкой изгоняет их Храма жертвенных животных (Ин 2:13–22). Этот эпизод как бы «вытаскивается» зрителем из своей памяти и присоединяется к видимому Матвеевскому предмету и тоже в сумме составляет десять строф, как у апостола Матфея. Другими словами, мозг «зрителя» начинает перерабатывать уже двоякую информацию, состоящую уже из двух похожих историй, настоящей и прошлой. Следовательно, окончательный вывод или суждение об увиденном надо делать с учётом этих двух разных случаев из жизни обоих Иисусов. Просто у некого «очевидца» — пусть это будет торговец — в данном случае возникает ассоциация зримого события в настоящем с похожим случаем и произошедшим около трёх лет назад. Но именно так работает мозг — сопоставляет и сравнивает видимую информацию с прошлым опытом, отложенным в памяти. И это как раз то, о чём говорит нам Иоанн. Читая справа налево, начиная с Иоанна и подключая память к воспринимаемому предмету, мы получаем полную картинку происходящего события, как бы воспроизводим динамику работы человеческого мозга и даже переживания «зрителя», который наверняка дважды пострадал от действий наших героев.

Теперь подробнее о собственном понимании совершаемых двумя Иисусами похожих деяний. Иисус Христос действительно приходил в Иерусалимский храм и совершил Свой героический поступок раньше Иисуса Назорея. Это было более трёх лет назад, ещё вначале своего общественного служения, и именно тот случай припомнил наш незадачливый «зритель», торговец, когда своими глазами наблюдал за буйством в Храме Иисуса Назорея, и подумал про себя «не тот ли это человек?». Иоанн Богослов повествует прошлую историю со Христом вначале своего Евангелия. Тогда после крещения и искушений в пустыне к Нему приходили животные (Мк 1:13) и жаловались на иудеев, что те используют их в своих религиозных ритуалах, уподобляясь изощрёнными убийствами самым отпетым язычникам. Если иудеи в своём служении Б-гу приносят кровавые жертвы, то иудаизм есть религия языческая, которая ничем не отличается по своей сути от поклонения соседними народами различным демоническим силам (например, Баалу в финикийском Карфагене). Отсюда следует, что Б-г евреев не приходится отцом Иисусу Христу. То, что Господь знал языки животных, мы не сомневаемся. Можно вспомнить хотя бы один эпизод, где Иисус мысленно попросил рыбку достать со дна морского статир для подати на Храм (Мф 17:27). Здесь же, выслушав жалобную разноголосицу птиц и зверушек, Он тотчас направился в Иерусалимский храм, и всё для того, чтобы защитить и освободить оставшихся в заточении братьев наших меньших, оградить их от предстоящего бессмысленного обряда жертвоприношений, поскольку чужой невинной кровью жертвенного животного человек не способен искупить собственный грех. Господь, опрокидывает столы, ломает клети, выпускает на волю голубей и плетёной бечёвкой прогоняет из Храма овец, и те, спасаясь, разбегались в разные стороны. Но вот прошло ещё три года и уже другой Иисус, Назорей, придя в Храм, как к себе домой, начинает переворачивать столы и гнать прочь продающих и покупающих, которые, по его мнению, принижают и оскверняют своими делами духовное значение храмового места. Жертвенные животные при этом на территории Храма уже отсутствовали, и лишь голуби продавались как сувениры всем желающим. (Мф 21:12). Назорей вроде бы внешне повторяет поступок, совершённый ранее Иисусом Христом, но делает это по иной причине. Здесь действия обоих Иисусов похожи, но мотивы, которыми они руководствовались, различны, как и в истории с засохшей смоковницей, где противоположны результаты божественных сил, приложенных к ней. И наш торговец, по всей видимости, во второй раз не избежал участи ползать на коленях и собирать рассыпанные на песке монеты — все, до самой последней копейки (лепты).

Конец ознакомительного фрагмента.