Сказания Дальних гор

Ю. С. Дорожкин

Выезд на охоту – это всегда приключение, особенно когда отправляешься далеко, в место, где ни разу не бывал. Но двое друзей из провинциального города и не подозревают, как далеко уведёт их цепь таинственных происшествий, с какими загадками им придётся столкнуться. И можно не обращать на них внимания, но представления о долге и любознательность ведут туда, где могут находиться ответы на волнующие вопросы: в самое сердце Дальних гор, за стену из белого тумана, по ту сторону незримых ворот.

© Ю. С. Дорожкин, 2022

ISBN 978-5-0056-6329-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Двое едут через лес

Уже вечерело, когда двое всадников остановили коней перед покосившимся, потемневшим от времени придорожным столбом. На прибитой в верхней части дощечке можно было разобрать одно слово: «Пригорье», вырезанное крупными архаичными буквами.

— Этому столбу полсотни лет, не меньше.

Это были первые слова, сказанные за последние полтора часа монотонного пути, и оба спутника, видимо, обрадовались поводу перекинуться парой фраз.

— Кому он тут нужен, — ответил второй всадник. — По этому тракту и люди-то нечасто ездят, как я погляжу.

— Как Волчий Лог миновали, так всего одного всадника и встретили, да еще одну повозку… А мы после него уже верст двадцать проехали.

Его собеседник посмотрел на солнце, уже клонящееся к лесу, с обеих сторон обступившему пустынный тракт, окинул взглядом окружающие их сосны, перевел взгляд на дорогу, убегающую вперед и скрывающуюся за близким поворотом, задумчиво заметил:

— И то сказать, часов восемь уже едем, а когда до деревни доберемся — непонятно. Надо бы привал сделать, хоть перекусить чего…

— Ермолай сказывал, после порубежного столба через полчаса харчевня будет.

— Тогда поторопимся!

Оба всадника пустили коней рысью. Внешний вид выдавал в них охотников — на обоих были зеленые охотничьи камзолы, сапоги из мягкой кожи, в каких удобно тихо красться, к седлам приторочены арбалеты, походные мешки и фляги. Тот, что заговорил первым, носил сдвинутый набок темно-зеленый берет с бляхой из белого серебра и торчащим из-под нее пестрым пером экзотической птицы, а на широком поясе висел длинный — с клинком в пол-аршина — кинжал в посеребренных ножнах. На вид ему было лет тридцать или чуть больше. Спутник его выглядел старше лет на десять и был экипирован попроще: шляпа с высокой тульей и узкими полями без всяких украшений, на боку нож в простых кожаных ножнах, потертые кожаные штаны.

— А после харчевни, вроде, развилка должна быть, — задумчиво произнес тот, что постарше.

— Думаю я, сударь мой Иржи, не заночевать ли нам в той харчевне? — ответил его спутник. — Пока перекусим, про дорогу расспросим — темнеть начнет, где уж там по незнакомым местам плутать?

— Да, пожалуй, можно… Верно говоришь, Тим, — после короткой паузы согласился путник, названный Иржи.

Лошади легко бежали по лесной дороге, оставляя позади оседающее облачко пыли. Назад уплывали растущие по обе стороны дороги вековые сосны и густые заросли кустов, из которых непрерывно доносились шорохи и писк многочисленных мелких птиц и зверьков.

— Здесь тоже, думаю, есть на кого поохотиться — деревень то, сам видишь, вокруг мало, — рассудительно заметил Иржи, мерно покачиваясь в седле. — Но ТАМ, я тебе скажу, уважаемый Тим, ТАМ, в Средних горах, на Еловом хребте — должно быть еще больше. Не пожалеем, что в такую даль тащились!

Они снова замолчали. Тим прикрыл глаза, и, мерно покачиваясь в седле, с наслаждением вдыхал аромат соснового леса. В голове была одна мысль: «Как хорошо, что все-таки удалось оторваться от дел, что может быть лучше полумесяца охоты и походной жизни?»

За очередным поворотом лесной дороги им открылось одноэтажное бревенчатое строение с коновязью перед входом. К ней была привязано две лошади, в стороне стояла крестьянская телега, нагруженная какими-то тюками. Над входом охотники разглядели вывеску, на которой значилось: «Харчевня Мартына». За харчевней дорога и впрямь раздваивалась: одна, пошире, наподобие той, по которой спутники ехали до сих пор, убегала дальше на восток. Другая, поуже, плавно уклонялась к северу.

— Ну вот и добрались, — пробормотал Тим, привязывая лошадь. Вслед за своим спутником он вошел в низкое сумрачное помещение. Это был не очень просторный зал с полудюжиной грубо сколоченных столов и деревянной стойкой, отгораживающей дальнюю его часть. Двое крестьян — видимо, хозяева телеги — трапезничали за ближайшим к входу столом. Видимо, отсюда было сподручнее приглядывать за своим добром. Перед каждым дымилось по здоровенной плошке с ароматно пахнущей кашей. В дальнем углу сидел человек в запыленной дорожной одежде и прихлебывал что-то из большой кружки. Еще один человек, в котором Тим и Иржи сразу опознали охотника, стоял возле стойки и тихо переговаривался с хозяином заведения — упитанным мужчиной лет пятидесяти среднего роста с короткой бородкой и добродушным выражением лица. Его лук — длиной от пола до плеча — и колчан со стрелами были прислонены к стене чуть поодаль.

— Мир этому дому и его обитателям, — поприветствовал хозяина Иржи, облокачиваясь на стойку. — Найдется для двух путешественников по кусочку еды и немного места передохнуть с дороги?

— Гостям всегда рады, — расплылся в улыбке хозяин заведения, — видно, долго в дороге были? Чего вкушать будете?

Через четверть часа оба спутника вкушали жаркое из оленины с грибами, своей очереди дожидались две порции блинов и две полные кружки — перед Тимом — со свежим темным элем, перед Иржи — с квасом. Покончив с мясом, Иржи потянулся к кружке, отхлебнул из нее, блаженно откинулся на спинку стула и окликнул скучающего хозяина, которого к этому времени перестал занимать разговор с охотником, отправившимся за свой столик с маленьким графинчиком джина.

— Эй, любезный… Это ведь вы — Мартын?

— Именно так, — словоохотливо откликнулся хозяин, приближаясь, — это мое имя увековечено на вывеске сего скромного… хм… заведения. Хотели бы заказать что-нибудь еще, уважаемые?

— Нам бы переночевать, — начал Иржи, выкладывая на стол перед хозяином три потертые серебряные монеты с отчеканенными на них императорскими коронами, — и лошадей покормить. Столько хватит, я думаю?

— Три «короны»? Конечно, уважаемые. Еще что-нибудь?

— А скажи-ка нам, любезный, — продолжил Иржи, — как нам найти дорогу к Еловому хребту?

— Уважаемые гости хотят попасть в Средние горы? — оживился Мартын. — Вы ведь едете охотиться?

— Да, слышали мы, что места там хорошие, не так ли? — отхлебывая квас, Иржи приступил к обстоятельному расспросу.

— Вон сидит Руди, — хозяин кивнул на охотника, сидящего через столик от них, — он знает о тех местах побольше моего, он раньше ездил в ту сторону. Эй, Руди, ступай сюда, господа интересуются Средними горами!

Охотник неспешно приблизился, поздоровался с путешественниками и вместе с хозяином уселся за их столик, дабы сподручнее было вести беседу.

— Меня зовут Рудольф, или просто — Руди, — солидно представился охотник, — я из Старого Острога, живу охотой да рыбалкой, места здешние неплохо знаю, если спросить чего хотите…

— Места у нас не особенно людные, — пояснил добродушный Мартын, — на три десятка верст всего две деревни. Старый Острог — это недалече отсюда, большая деревня, дворов четыреста будет. Там раньше, еще при позапрошлом воеводе, острог построили, сотня стрельцов там стояла, да тюрьма была, торговать туда на рынок приезжали, а потом все в город перенесли, в Мостовище…

При этих словах Мартын махнул рукой в сторону восхода, туда, куда уводила наезженная, более широкая, дорога.

–…а острог остался, и деревня так до сих пор и называется, — продолжал хозяин, которому очень нравилась роль то ли гида, то ли проводника. — А дальше, на юг, к болотам, верст пятнадцать, там — Заячья Заимка, там дворов десять…

— А вы, почтенные, вроде, про Средние горы спрашивали? — перебил хозяина Рудольф. — Туда, что ли, направляетесь?

— Да, на Еловый хребет, — Иржи снова отхлебнул квасу и счел своевременным представить собеседникам себя и своего спутника: — Меня Иржи зовут, а вот этот господин со мной — Тим по прозвищу Стрелок…

— А это почему? — живо поинтересовался Рудольф, наливая из графинчика в оловянную кружку немного джина.

— Стреляет хорошо, надо думать! Он помощник окружного пристава в Старой Пуще.

— Да, — вступил в разговор сам Тим, — часто приходится рыскать как ищейка по всему округу. Но если только выдается свободное время — все готов посвятить охоте! Вот и сейчас: удалось наконец отпроситься у пристава дней на двадцать, так давно собирались поехать куда-нибудь подальше!..

Мартын и Рудольф посмотрели на Тима с уважением. Должность окружного пристава была в городе не из последних: он подчинялся непосредственно Имперскому окружному прокурору и занимался поимкой преступников и проведением дознания по всем преступлениям, совершаемым в пределах округа — обычно города и прилегавших к нему деревень. Для чего у него и имелось несколько обличенных всей полнотой власти помощников и отряд конных лучников.

— Так вы из Старой Пущи, — уточнил Рудольф. — Далеко…

— Да, пятьдесят верст, пожалуй… — согласился Иржи. — А я там же, недалеко от города живу. Лесничий я. Вот мы с сударем Тимом и пускаемся время от времени в разные… э-э-э… предприятия.

Старой Пущей назывался городок в соседнем с Пригорьем воеводстве, со всех сторон окруженный густыми лесами, от которых и получил свое название.

— Вот у нас какой интерес, — продолжил Иржи рассказ: — много у нас в лесу дичи, спору нет. Но места у нас людные, охотников с каждым годом все больше, из столицы воеводства приезжают, из других крупных городов. Хочется в диких местах побывать! А тут слыхали мы от разных людей, что на Еловом хребте не только оленей да горных баранов полно… но и черного единорога встретить можно! А зверь этот, скажу я вам, очень нас с Тимом интересует! Можно сказать — наша мечта: завалить черного единорога. Что скажешь, Руди, правду говорят, или лгут?

Почувствовав всеобщее внимание, Рудольф на мгновенье задумался, опрокинул в рот порцию джина, неторопливо вытер рукавом длинные усы, обстоятельно приготовившись к пространному выступлению.

— А ты, любезный, вели нам еще снеди какой-нибудь принести, а то вон рассказчику нашему закусить нечем, — вполголоса распорядился Тим, подкрепляя свои слова тремя большими медяками, извлеченными из кошелька. Пока служанка подавала на стол тарелки с солеными грибами, маринованными овощами, хлеб и миску с гребешковой икрой, добываемой из редкой озерной рыбы, Рудольф поведал:

— Места и впрямь дикие… У нас, почитай, между ближайшими деревнями часа два — три на коне ехать надо, а там… Там всего один поселок я и знаю. И зверья там взаправду много. Но, судари мои, наши туда почти и не ходят никогда.

— А отчего? — поинтересовался Иржи.

— А оттого, что во-первых — нам зверья и здесь хватает, и козы дикие есть, и олени, и на кабанов около озер поохотиться можно, и птица всякая, и дикий тур встречается. На всех хватает, зачем далеко забираться? Нам ведь только себя прокормить, да, может, шкуры продать. Во-вторых — далеко. Пешком в Средние горы дня три добираться, да оттуда… И конь не у всякого есть. Да и не особенно спокойно там, в горах-то.

— В каком смысле? — это уже Тим — Стрелок подал голос со своего места.

— Места, как я сказал, глухие, — уклончиво заметил Рудольф, угостился полной ложкой гребешковой икры, от удовольствия прикрыл глаза, а после паузы продолжил, уже более решительно: — Раньше горцев встречали, что с Дальних гор приходят. Сейчас — не знаю. Они, вообще, не сильно злобные, но проблемы от них быть могут. Лет тридцать назад друг моего отца, Петер, поехал на Еловый хребет шишки собирать. Подстрелил там горного козла. А как стал костер жечь — на дым пришли горцы, пятеро. По-нашему кое-как разговаривают! Но они, правда, Петеру ничего такого не сделали… Только коня отобрали и лук со стрелами. Пришлось ему повозку бросать и пешком возвращаться, так — то. А позже и мой отец встречал их, но они ему даже помогли: он реку вброд переходил, упал, да мешок с продуктами потопил. Горцы эти дали ему у костра одежду высушить, да еще с собой в дорогу козьего сыру дали… Ну а потом воевода Гарт устроил в Дальние горы экспедицию, прошелся по горным аулам с конными егерями, и… это… объяснил, значит, горцам, что вести себя нужно скромнее, потому что они теперь есть подданные Империи.

— Так, значит, ходите все-таки туда? — уточнил Иржи.

— Нет, это — раньше, ходили в основном шишки собирать, а сейчас перестали. Почти. Еще, надо вам сказать, не все звери, которые там водятся, такие безобидные. Вас интересует черный единорог? Да, там видели их, и их следы. Может быть, их там и много, не знаю. Наверное, много. Но, знаете ли, встретиться с разъяренным единорогом вблизи дело очень опасное. Он ведь в два раза больше лошади! Затоптать, копытом лягнуть, или на рог тебя насадить — это ведь ему запросто! Не всегда удается его из засады стрелой завалить!

Рудольф опрокинул в рот еще одну порцию джина и закусил солеными грибами. Тим жестом попросил принести еще графин. Иржи довольствовался еще одной кружкой кваса. Местный охотник, воодушевленный всеобщим вниманием и алкоголем, продолжал:

— Но дело не в них. Их не так-то легко встретить, да и если не злить — не нападет, скорее — постарается без лишнего шума скрыться. А вот пещерные медведи — это уже похуже! Живут они там, и в последнее время их там развелось больше, чем нужно.

— Нехороший зверь, — согласился Иржи.

— Не то слово! Вот от кого надо подальше держаться! Наши медведи, на равнине, против него — что шмель против шершня! И теперь скажите мне, какой резон тащиться в эти Средние горы, притом что здесь нам, в общем, всего хватает? Пойдешь за шишками или за горным оленем, а вместо этого — если от горцев беды не встретишь, так к пещерному медведю на обед? Нам это без надобности…

Здесь Тим, поддержав компанию, выпил джина вместе с рассказчиком. Некоторое время они поглощали икру, поощряемые хозяином, пояснявшим, что этих гребешков, из которых икра, только вчера на рассвете выловили в Лосином озере.

— И еще в горах встречали Нелюдь, — добавил Рудольф.

Возникла пауза.

— Какую еще нелюдь? — переспросил Иржи.

— Самую обыкновенную. Тех, что на людей похожи, но не люди,

— и охотник замолчал, занявшись маринованными овощами.

— Вот уж не думал, что они живут так близко от нас, — задумчиво произнес Тим, — ты уверен, что это не спьяну кому-то привиделось?

Про человекообразных нелюдей слышали в Империи, да и в других странах, все. Но мало кто мог похвастаться тем, что видел кого — нибудь из этого странного народа, и уж почти никто не знал про них ничего определенного. Тим, из всех собравшихся за столом наиболее образованный и начитанный, как и полагается представителю закона, знал, что изредка поступали сообщения о встречах с существами, имеющими сходство как с людьми, так и с крупными обезьянами. Правда, в отличие от обезьян, они не обнаруживали каких-либо склонностей и умений лазать по деревьям. Сведения исчерпывались тем, что существа эти имеют достаточно высокий уровень общественной организации и живут, по-видимому, то ли племенами, то ли родовыми общинами, разговаривают на своем языке, не похожем ни на один из человеческих языков, владеют многими ремеслами, во всяком случае умеют великолепно обрабатывать железо и изготавливать одежду. И что совершенно определенно — людьми не являются, в отличие от, скажем, бесконечно далеких дикарей с островов Закатного океана или карликов с Туманного Берега, что за Южными морями. Те — какими бы не были непохожими на обычных людей внешне и своими дикими нравами — как раз таки людьми являлись, как неоднократно подтверждала Императорская Академия Наук.

— Я слышал, — добавил Тим, — что нелюди встречаются в отдаленных безлюдных горных местностях. Или в южных лесах…

— Уважаемый, — укоризненно и сурово покачал головой Рудольф,

— Вы мне поверьте, это привиделось не спьяну. Уж я не знаю, опасно ли с ними, нелюдями, встречаться, или нет, а только наши туда ходить перестали. Незачем. Я думаю, собравшись в такую дальнюю дорогу, вы хорошо подготовились, судари?

— Подготовились, будь спокоен, — кивнул головой Иржи. — Мы долго готовились — почти два года ждали этого момента…

— А я слышал, в прошлом году в горах старатель пропал, — вставил слово хозяин харчевни, до сих пор с интересом следивший за разговором.

— То верно, — подтвердил Рудольф. — Несколько лет уже ходят туда рудознатцы — то ли золото там ищут, то ли руду какую-то, да только не нашли пока ничего. А прошлой осенью и впрямь — один такой пошел, говорят, из лагеря — воды принести — да больше и не видели его. Но люди думают, что его пещерный медведь утащил, хотя и не нашли следов-то. Да на камнях какие следы? Так-то.

— Ну ладно, хорош пугать, — остановил охотника Иржи. — Ты дорогу расскажи на Еловый хребет. А то знакомец наш, Ермолай, был тут в прошлом году, объяснял нам, объяснял, да хотелось бы поподробнее.

— Так он что же, тоже — охотиться ездил? Из Старой Пущи? — по этой реплике Рудольфа стало ясно: несмотря на уважение к собеседникам, он считает, что ездить на охоту так далеко да еще в места с такой сомнительной репутацией, могут только всякие чудаки, которым дома забот мало.

— Нет, он егерь, нужно было поймать двух яков для зверинца в Стоунграде.

— А-а-а… Ну, запоминайте. Вот от этой развилки направо тракт на Мостовище уходит, на восход. А вам по левой надо. Если рано утром выехать, то вскоре после полудня холмы начнутся. Они будут становиться все выше и выше, деревню проедете, лесорубы там живут. После этого дорога похуже станет, не такая накатанная. А к вечеру дорога понемногу в гору пойдет, на первый перевал. Там избушки встречаются, в них пастухи да охотники ночуют, можете и вы заночевать, они редко заняты бывают. А следующим утром как тронетесь, перейдете через Мгинский перевал и спуститесь как бы в долину. Вот вы уже и в Средних горах!

Рудольф с Тимом выпили по глотку джина, Иржи довольствовался квасом. Хозяин убрал опустевшую миску из-под икры и велел служанке принести блюдо каких-то пряных сладковатых кореньев в маринаде — бесплатно, в подарок от заведения. Пока Тим ими аппетитно хрустел, Иржи запоминал, что говорит охотник.

–…Там через пару верст — река будет. Переправитесь вброд, потому как мостик в позапрошлом годе какая-то зараза сожгла. Оттуда уже и Еловый хребет видно, но вам его переваливать и не надо, там, на отрогах его, можете и охотиться!

— Ты говорил, Руди, что вроде поселок там есть? — уточнил Иржи.

— Ага. Единственный. Его так и называют — Поселок. Там на дороге место приметное есть: огромный валун в два человеческих роста, гладкий такой, как яйцо, и дорога его огибает. Не спутаете. От него направо через лес — тропинка. К Поселку вас и выведет.

— Не понял! — Тим вылил в кружку остатки джина и выпил, закусив понравившимся угощеньем. — А дорога-то дальше куда идет? Если больше там ничего нет?

— Раньше на Еловом перевале крепость стояла. Перекрывала путь в Дальние горы, Пригорье от горцев прикрывала. Потом нужда в этом отпала, гарнизон вывели, теперь там только развалины. Да возле развалин — скит отшельников…

— Да, да! — встрял хозяин. — Живет там несколько отшельников. Говорят, вдали от людей мудрость постигают! Сказывают, старший из них там уже лет тридцать живет! А другие к нему позже присоединились. Кстати, чрезвычайно сведущи они в целительстве, в травах разных целебных!

Уже темнело, когда Рудольф поднялся из-за стола и стал прощаться с хозяином и приятными собеседниками. К этому времени крестьяне со своей телегой давно уже покинули харчевню, а человек, сидевший в дальнем углу, удалился через дверь в глубине зала в снятую им комнату. Вместо них появился курьер в униформе императорских фельдъегерей, спросил что-нибудь наскоро перекусить, и хозяин занялся новым посетителем.

— А мне тут недалеко, к ночи пешком дойду, — говорил Рудольф.

— А, вот еще что!

Он вдруг остановился.

— Может, вы там встретите наших мужиков, из Старого Острога! Что-то давненько их нету! Вот ведь какое дело: месяц назад двое поехали в Средние горы травы лечебные собирать. Марек, ученик нашего знахаря, и с ним Дэн — Оглобля. Они каждый год туда отправляются, старый знахарь толкует, что какие-то травы только там, в горах, собирать нужно. Должны уже были дней пятнадцать, как вернуться. Ну, а тут следопыт наш, Мишель, вызвался пойти искать их — вдруг, мол, случилось что? Короче говоря, прошла уж целая декада, как он ушел туда, к Поселку. Вдруг встретите кого из них? Ежели Марека с Дэном — Оглоблей встретите, скажите им, что Мишель ищет их. Если что, так пусть к Поселку идут — там встретятся. Оглоблю трудно перепутать с кем-нибудь: здоровенный такой, в плечах — во! — Рудольф развел руками в два раза шире своих плеч. — Светлые волосы у него, а на шее, вот здесь, пятно родимое. Силен, как лесной медведь. А следопыт наш, он высокий такой, волосы у него длинные, он сзади их в хвост забирает. И медальон на шее носит с именем своим. А на подбородке, вот тут, шрам у него. Если его встретите — привет от меня передавайте!

На том Тим и Иржи распрощались с интересным собеседником, он зашагал по лесной дороге и через пару минут скрылся в темноте. После этого Иржи пошел проверить лошадей, отведенных в стойло, а Тим направился в комнатку, находившуюся в задней части дома, которую хозяин отвел им для ночлега. Вещи путешественников уже были перенесены туда.

Отцепив широкий пояс с длинным кинжалом и сняв охотничий камзол, Тим завалился на грубо сколоченную кровать, застеленную покрывалом. Он предвкушал предстоящие дни, проведенные вдали от города, от людей, в диких горных лесах. Воображение рисовало сцены охоты: выслеживание, долгое ожидание в засаде, и вот наконец темный профиль единорога — на прицельной планке арбалета…

Два года назад впервые у его приятеля — лесничего Иржи — появилась идея поохотиться в горах соседней провинции — Пригорья. С тех пор они при всяком случае расспрашивали всех знакомых и незнакомых охотников о тех местах. Когда же в прошлом году егерь Ермолай, вернувшись из Средних гор, рассказал, что дважды видел там следы черного единорога, Тим с Иржи потеряли покой. Это был очень редкий, хитрый и осторожный зверь. Редко кому удавалось встретить его в лесах, потому что единорог прятался в самые укромные места, забирался в самые непролазные дебри, выходя оттуда обычно по ночам. Известно было совершенно точно, что в окрестностях Старой Пущи этот зверь не встречается. Зато рассказывали, что на Еловом хребте этих тварей предостаточно. В первую очередь вследствие безлюдности тех мест, а также оттого, что растет там в изобилии излюбленная их сочная и сладкая трава — медовуха.

Последние несколько месяцев охотники интенсивно готовились к дальнему походу. Рассчитывая на долгие скитания по незнакомым лесам, Тим многократно перебирал снаряжение, что-то покупал, ремонтировал… Вспомнив слова Рудольфа, он присел на кровати, потянулся к сложенным в углу вещам. Хорошее оружие было страстью помощника имперского пристава. Он до половины вытянул из посеребренных ножен кинжал с вытравленным на клинке рисунком; холодная сталь тускло замерцала при свете свеч. Следом был проинспектирован засапожный метательный нож с утяжеленным, расширенным к концу, клинком. Острый, как бритва. Отложив его, Тим дотянулся до небольшого боевого топорика. Это была лёгкая, изящная, но в то же время смертоносная вещь; топорище с рубящей кромкой полукруглой формы, как у секиры, было выковано из дорогой стали отменной закалки и насажено на резную рукоять из железного дерева. Путешественник попробовал пальцем остроту кромки. Кузнец поработал над заказом на совесть: сталь великолепно держала заточку, но не была хрупкой, с равным успехом ей можно было рубить дерево, доспехи или чью-то голову. Затем настала очередь легкого охотничьего арбалета, аккуратно уложенного во вьюк. Работа лучшего оружейника Старой Пущи: хороший баланс, украшенная неприхотливой резьбой ложа. Арбалет для птицы и мелкого зверя, а также шесть десятков легких стрел… Из него Тим мог стрелять навскидку, почти никогда не промахиваясь. Недаром среди конных лучников и городских стражников в Старой Пуще он имел репутацию лучшего стрелка из арбалета! Наконец Тим взял в руки последнее — тяжелый стальной арбалет, который возил притороченным к седлу. Это было мощное оружие штучной работы со стальной дугой и крепчайшей тетивой, натягиваемой воротом. Арбалет был сделан даже не императорскими оружейниками, а лучшими мастерами Чигоры — маленькой горной страны на северо — западе, славившейся лучшей в мире сталью и оружием. Тяжелые болты с четырехгранным наконечником он посылал на триста шагов без отклонений, а с двухсот шагов мог пробить матерого оленя насквозь. За это чудо техники Тим отдал купцу, торгующему привозным оружием, двадцать золотых солеров, или же двести серебряных «корон» — свое жалованье за три месяца. Отдельно были упакованы два десятка особых тяжелых арбалетных болтов, наконечники которых при попадании в цель раскрывались, как лепестки, нанося ужасные раны и не извлекаясь обратно.

— Наш привет пещерным медведям, — удовлетворенно пробурчал Тим, с любовью поглаживая «лепесток». Такие болты стоили непомерно — по серебряной монете за штуку. Да, на подготовку к поездке пришлось потратиться.

Тим прислонил оружие к стене и снова лег. С улицы доносился отдаленный шум, потом из общего зала донеслись громкие голоса, но слов было не разобрать. Вскоре все стихло, дверь в комнату открылась и вошел Иржи.

— Что там случилось? — вяло поинтересовался Тим.

— Проезжало пятеро конных лучников, — рассказал лесничий, укладываясь на соседнюю кровать. — Урядник, старший разъезда, сказал, что они ищут беглого преступника. Убийцу, сбежавшего вчера по дороге, когда его везли из Старого Острога в Мостовище, к судье. Душегуб, говорит, из банды, что была на всю округу известна!

— Что же они харчевню не обыскали?

— Осмотрели снаружи, а в комнаты не пошли — наш хозяин тут, похоже, в авторитете, ему на слово верят!

— Еще тут мне беглых убийц не хватало! — возмутился Тим. — Мало мне их дома!

И с этими словами заснул.

На улице было еще темно, когда хозяин разбудил своих постояльцев. В предрассветном сумраке Тим и Иржи оседлали лошадей, навьючили на них поклажу и через несколько минут смутный контур харчевни скрылся за высоким густым кустарником. Охотников поглотили тишина и темнота. Только негромко шелестели листья в смутных кронах деревьев, раскачивающихся на ветру. Позади осталась верста, другая. Дорога нырнула в овраг; разбрызгивая копытами воду, лошади пересекли протекающий по нему мелкий ручей. Тим обратил внимание, что его спутник цепким, наметанным взглядом человека, проводящего большую часть времени в лесу, непрерывно обшаривает густые заросли лозняка, с обеих сторон подступившие к дороге. При этом правая рука его как бы невзначай то и дело касается ложи самострела, притороченного к седлу.

— Ты что это, Иржи, — негромко окликнул приятеля Тим. — С каких пор ты стал бояться темноты?

— Я не боюсь темноты, — донеслось в ответ, — просто я помню про сбежавшего убийцу.

— А! Вот оно что, — усмехнулся Тим. — Тогда я могу тебя успокоить. У него сейчас одна забота — как можно быстрее и незаметнее убраться подальше из этих мест. И не рисковать, нападая на людей на дорогах, тем более, если их двое. Он вообще сейчас должен от всех прятаться, не ровен час заметят, донесут приставу — и все, облава…

Иржи согласно кивнул и руку от самострела убрал. Лошади продолжали нести их по темной безлюдной дороге. Иржи вполголоса излагал Тиму свои планы выслеживания черного единорога. Постепенно рассвело; лес отступил дальше от дороги, так, что охотники могли видеть рельеф окружающей местности. Насколько хватало взгляда, вперед, вправо и влево тянулась бескрайняя волнистая равнина, сплошь покрытая хвойными лесами. Через несколько часов, увидев справа от дороги на поляне старое костровище, решили сделать привал.

Пока Иржи поил и привязывал коней, помощник пристава носком сапога раскидал небольшую кучу камней рядом с черным кругом кострища и обнаружил под ними маленькую — в ладонь — дощечку, на которой чем-то острым было нацарапано: «Мишель из Старого Острога. 5-й день 2 декады месяца Жатвы».

— Так иногда делают здесь, в горах, когда путешествуют, — пояснил лесничий, подходя. — Сооружают тур из камней и оставляют сообщение. На всякий случай. Значит, 10 дней назад этот Мишель прошел здесь, и все было нормально, иначе бы он написал…

Поздний завтрак состоял из копченой курицы и расстегая с рыбой, приобретенными в харчевне, а также родниковой воды. Едва снова тронулись в путь, навстречу попались две огромные подводы, нагруженные распиленными древесными стволами, влекомые двумя волами каждая. Двое погонщиков, бредущие рядом с волами по пыльной дороге, тревожно смотрели на незнакомцев.

— Легкой вам дороги, уважаемые, — поприветствовал их Иржи, останавливая кобылу. — Тут, говорят, деревня где-то рядом? Вы не оттуда ли?

— И вам легкой дороги, — сдержанно ответил первый погонщик. — Деревня тут одна — Холмовище, она же — Лесорубка, потому что лесорубы там живут. Тамошние мы, вот, лес в Старый Острог повезли…

— Там что же, разве леса своего рядом нет? — удивился Тим.

— Такого — нет, — хмуро отвечал погонщик. — Да знаешь ли, такие породы дерева только здесь найти можно! А вы, уважаемые, к нам ли в деревню путь держите? Нужно ли вам чего?

— Не, мы — на Еловый хребет, охотиться, слышно что-нибудь оттуда? — Иржи махнул плетью в сторону лесистых холмов на севере.

Погонщики переглянулись.

— Дикие места. Неспокойные, — лаконично ответил второй погонщик, глядя куда-то в сторону.

— А что так?

Возникла пауза.

— В прошлую декаду пятеро наших мужиков вернулись из-за Мгинского перевала, чудные вещи рассказывают… — неохотно стал объяснять первый. — По ночам кто-то по лесу бродит вокруг стоянки, только ветки хрустят, а кто — не видно. А собаки аж с ума сходят от страха, скулят, к ногам жмутся; одна сорвалась, убежала в темноту, да больше не видели ее. Утром искали, звали… А собака-то умная была — никогда бы не потерялась! А у костра, говорят, сидишь — такое мерещится, будто из темноты следит кто за тобой, всякий раз оглянуться хочется, ан же — нет никого…

— Нелюдь, говорят, чаще появляться стала, — поддержал второй. — То один издалека видел, то другой… Только собаки — они нелюдей не боятся, они лаять будут, кидаться, а не прятаться. Но охота там и впрямь хорошая, хотя Ставр, следопыт наш, вот тут неподалеку такого оленя завалил! И зачем вам так далеко ехать — здесь бы и охотились…

— Да мы уж туда ехать настроились, не пугливые. Ну, спасибо за добрый рассказ! — и Иржи послал коня вперед. Позади вновь заскрипели и загромыхали на ухабах телеги.

— Нет, ты понял! — возбужденно обратился к Тиму его спутник. — Кто-то большой по ночам по лесу ходит и его собаки боятся! Да точно говорю тебе — это единорог черный балует! Самое его время! Вот бы к нам на огонек пришел такой зверь!

Вскоре позади остался поворот с покосившимся указателем: «Холмовище, 2 версты», и дорога, как и предупреждал Рудольф, превратилась просто в широкую тропу, с обеих сторон от которой колыхалась высокая — коню по брюхо — трава, а чуть дальше начинались непролазные колючие кусты. Ближе к вечеру на севере обозначился контур невысокой горной гряды, и дорога постепенно пошла на подъем.

Ночевать остановились в охотничьей избушке, обнаруженной на склоне живописного бугра, поросшего высоченными соснами. Избушка была сложена из лиственничных бревен, внутри из камней выложен очаг. Вскоре к путешественникам присоединились вышедшие из кедровника мужчина и женщина — собиратели шишек из деревни. Поставив на улице под навесом огромный мешок, полный шишек, они расположились на двух лежанках возле очага, которые охотники уступили им. Тим и Иржи завернулись в походные одеяла, кинув под себя по несколько охапок травы. С одной стороны от себя Тим положил пояс с кинжалом, с другой — легкий арбалет и рядом с ним два болта. Перед тем, как провалиться в сон, Тим поинтересовался у соседей:

— Нам тут говорили, что места неспокойные. Не боитесь по ночам бродить?

— Да тут-то чего бояться? Всегда ходим! — был ответ.

…Было, вероятно, чуть за полночь, когда Тима разбудил шум. На улице заржала лошадь, громкий молодой голос презрительно выговаривал кому-то:

— Совсем обнаглело мужичье! С каких это пор всякие крестьяне под крышей ночуют, когда трем благородным витязям в доме места нет! А ну — уматывайте отсюда, под деревом переночуете!

Послышался глухой стук, кто-то выругался.

— Какой болван поставил здесь мешок! Я запнулся за него!

— Уважаемый! — Тим узнал голос мужчины — собирателя шишек.

— Это наши шишки! Мы сейчас уберем…

Глаза помощника пристава привыкли к темноте, он обнаружил, что соседей их в избушке нет, а Иржи продолжает спать рядом.

— Я сейчас тебе эти шишки в глотку вобью! — разорялся голос. — Я ушиб колено!

— Да врежь ты ему нагайкой по роже! — раздался другой голос, не менее развязный. — Куда не поедешь — везде эта чернь!

— Благородные судари, мы не делали ничего плохого, позвольте нам… — услышал Тим голос женщины.

— Вы много болтаете, уроды, — оборвал второй голос, — чтобы через минуту я вас не видел! О! А это там чьи лошади?! Вы обнаглели настолько, что передвигаетесь верхом!

Тим встал, пихнул приятеля в бок, взял из очага тлеющую головешку и вышел из избушки, на ходу застегивая пояс с кинжалом.

— Это которые тут благородные витязи? — неприязненно поинтересовался он.

Перед ним верхом на конях восседали два молодых человека в щегольских костюмах для конных прогулок. При свете луны заметны были пышные плюмажи над шляпами, серебряные пуговицы и шнуры на камзолах. Третий стоял на ногах возле опрокинутого мешка с шишками, которые рассыпались по земле вокруг. Один из всадников размахивал нагайкой, указывая ей на привязанных за углом лошадей Тима и Иржи.

— Эт-та еще кто выполз? — презрительно скривился он, наезжая конем на Тима.

— Слышь, ты кто? — спешившийся молодец шагнул вперед, протягивая руку вперед, намереваясь ухватить охотника за ворот камзола. В следующее мгновение от сильного толчка в грудь он полетел назад и приземлился в дорожную пыль. Конь второго щеголя, храпя, шарахнулся назад, испугавшись головешки, сунутой ему в морду.

— Это ты, что ли, спрашивал про коней? Так они наши, — заявил Тим.

— Ты что, слизняк болотный?! — завопил всадник. — Ты на кого руку поднимаешь?!

Упавший вскочил, хватаясь за кинжал на поясе. Третий всадник, доселе молчавший, с лязгом вытянул из ножен короткий прямой меч.

— Ну и теперь засунь его себе знаешь куда? — раздался голос позади Тима. Иржи стоял в дверном проеме, держа в обеих руках по арбалету. — Ты сейчас получишь стрелу в грудь, а ты — в живот, чтобы помучился!

Все трое молодых людей замерли, потом тот, что достал меч, злобно прокричал:

— Да ты представляешь себе, безумец, что с тобой будет?! Это, — он показал на другого всадника, — племянник герцога Альрика, которому принадлежало все Пригорье! А вот это — внук благородного ярла Бьорна, который…

— Достаточно!! — громко прервал его Тим, беря у Иржи один арбалет. — Вы не забыли, хм… благородные, что дворянское сословие упразднено указом Императора и решением государственного совета 50 лет назад?! И что кое-кто из несогласных с этим потерял свою голову на плахе? А?

— Все равно — мужичье осталось мужичьем, а аристократы — аристократами, — скрипя зубами, выдавил из себя внук благородного ярла Бьорна. — Они так и будут копаться в грязи, а мы…

— А вы будете бесчинствовать по ночам на дорогах, это ты хотел сказать? — уточнил Тим. — Знай же, что я очень не хочу портить себе отдых, иначе я сдал бы вас всех Императорскому прокурору в ближайшем городе! А теперь не мешкайте и отправляйтесь с миром куда подальше…

Все трое уставились на него ненавидящими глазами. Бормоча что-то под нос, внук благородного Бьорна вскочил на коня, племянник экс-герцога Альрика негромко и отрывисто бросил своим спутникам:

«Ничего, вернемся!», и три всадника, с места взяв в галоп, скрылись в темноте.

— Теперь — спать, — скомандовал помощник пристава, опуская арбалет.

— А… Они не вернутся? — боязливо спросил крестьянин.

— Нет. Золотая молодежь. Наглые. Но трусливые. Далеко что-то их занесло, однако!

— Так у них тут охотничий домик, верстах в десяти, — объяснила жена крестьянина. — Они там часто развлекаются; как напьются, так ну по окрестностям скакать, приключений искать!

Несмотря на спокойствие Тима и Иржи, крестьянин вызвался стеречь их сон до утра, чтобы благородные витязи не привели с собой подкрепление и не застигли их врасплох. Едва рассвело, хорошо выспавшиеся охотники продолжили свой путь в горы, а добровольный страж их покоя и его спутница — в сторону деревни.