Стальной аргумент

Яна Кольт (2025)

На работе она — успешный политолог, но в остальное время пытается скрыться от сильных чувств. Он — ее первая и единственная любовь, настоящий мужчина и тот, кого она не может забыть. Пять лет назад она дала клятву больше никогда не влюбляться. Но он пообещал ей, что всегда будет рядом, сможет защитить ее и сдержит свое слово.

Глава 1.

Пять лет спустя

— Парецкий, ты меня под монастырь подвести хочешь?

Я в полном отчаянии гляжу на совершенно беззаботную и довольно улыбающуюся физиономию перед собой и уже не знаю, что добавить к своему вопросу.

И даже правильный ответ знаю — нет, специально не хочет, но обязательно подведет.

Кирилл и вправду не понимает, что вообще происходит — для него все это несерьезно, очередная игрушка.

И наверняка он сейчас скажет…

— Солнышко, ну вот только не надо сгущать краски, все не так уж и плохо. Притормози, а?

Вот ведь наглая морда, еще и скалится во все тридцать два зуба.

И не понимает, что это мне сейчас все разруливать.

Как именно?

Ну тут уже, слава богу, рука набита.

Кандидат в депутаты, Кирилл Парецкий — негласный фаворит предвыборной гонки, любимчик женской части электората и исчадие ада, свалившееся на мою голову в виде клиента и работодателя в одном лице.

Я, конечно, еще не с такими проблемными клиентами работала, но тут уж явный перебор в скандальности имиджа.

Правда, отношений с клиентами у меня не было и тут Кирилл — мой очевидный профессиональный ляпсус.

За это и отдуваюсь, так что все, в общем-то, справедливо.

— Я бы с удовольствием не сгущала красок, но проблема в том, что ты как будто специально перечеркиваешь ту работу, которую мы все делаем. Кирилл, ну вот что тебе стоит потерпеть еще пару месяцев. Всего пару месяцев до выборов.

— Так я и веду себя — тише некуда. Ну же, Солнышко, улыбнись, не будь такой занудной.

Так это я еще и — зануда?

Меня в буквальном смысле всю разрывает от возмущения, но срываться сейчас нельзя.

В сотый раз объясняю своему подопечному, что предвыборная кампания — серьезная нагрузка, которую «тянет» сейчас полтора десятка человек и это только — сотрудники штаба.

А есть еще внештатные агитаторы, сборщики подписей, студенты-практиканты и немалые суммы денег, которые инвестирует во всю эту авантюру его отец.

— Кир, так. Давай-ка мы оба успокоимся и еще раз все обсудим, хорошо?

Я стараюсь, чтоб мой голос звучал как можно дружелюбней и серьезней, возможно на этот раз у меня получится.

Кир обиженно надувает губы и всем своим видом показывает, что ему это совершенно неинтересно.

Но так уж и быть, он сделает одолжение и выслушает мои нотации. Да, все выглядит именно так и я не сомневаюсь, что мысленно он сейчас не в этом кабинете, а где-то со своими дружбанами, на очередных покатушках.

— Ника, мне надоело. Хватит меня распекать. Всем бы вам только и указывать, что мне нельзя делать.

— Хорошо, Кир, давай делай, что хочешь. Срывай кампанию, продолжай бесить электорат, объясняйся потом со своим папой. Без проблем, я прямо сейчас пишу заявление и выхожу из предвыборного штаба. И с завтрашнего дня ты сам за все отвечаешь, кстати, как и полагается. Все ж думают, что ты у нас сам такой — охрененно самостоятельный. Вот и покажи себя, давай. Будешь сам со всем управляться, тебя ждут ненормированные рабочие сутки и прочие атрибуты самостоятельной битвы за результат. Ну же, соглашайся, отличная возможность всем доказать свою крутизну на деле!

Я отлично знаю, что Киру такой вариант не нравится.

Во-первых, тогда ему все придется действительно делать самому и это — рецепт катастрофы в готовом, отработанном виде.

А во-вторых, его отец, всесильный Алексей Маркович Парецкий, как минимум, оторвет голову своему непутевому сыночку.

И хорошо, если только голову.

Последний факт всегда по-особенному на него воздействует и, живо представив нехитрые последствия от моего ухода из штаба, Кир заметно мрачнеет и притихает.

— Значит так. До самого окончания дня голосования ты исправно посещаешь все мероприятия по установленному графику. Более того, ты приезжаешь на них в той одежде и на той машине, которая будет специально подобрана в соответствии с самим мероприятием. На встречу с ветеранами труда по округу ты приезжаешь на «Волге», а не носишься как полоумная мартышка на своем «Ягуаре».

— Оу-оу, полегче! Я что, теперь и одеться сам не могу, и еще должен у тебя спрашивать, какую машину брать?

— Да, Кир, не просто должен спрашивать, а обязан послушно выполнять все, что потребуется. Иначе — провал.

Я смотрю в упор на Кира и очень надеюсь, что он меня слышит.

Впрочем, в это не слишком верится.

Мой собеседник откровенно огорчен и сейчас выглядит, как мальчишка, которому строгая мамочка запретила после уроков играть с друзьями.

— Ника, я не могу все два месяца быть заложником каких-то идиотских правил, который фиг знает кто разработал.

— Не фиг знает кто, а я, Кир. Я все это для тебя разработала. Но да, если ты лучше меня разбираешься в ведении избирательных кампаний, то ты прав — ничего менять не надо. И продолжай мотаться по вечерам по центральным улицам города, ведя за своим «Ягуаром» целый кортеж из десяти «Мазератти». Продолжай высовываться из люка машины и давай — продолжай палить в воздух из дробовика, как тогда. Пусть тебя и дальше снимают на телефоны, пусть все выкладывают это на Ютубе и комментируют. Ага, давай! Потом сам договаривайся с прессой и с сайтами, только избавь меня от этой нелепицы. Мне же легче.

Последнюю фразу я уже выкрикиваю, так как сдерживаться у меня больше нет сил.

— Ладно, ладно, Ника. Мне так нравится, когда ты такая серьезная, — пытается подольститься Кирилл, — что надо делать, конкретно?

— Значит так, — заметно успокаиваюсь я, — в течение часа вышлю тебе план на текущую неделю. Там все — и мероприятия, и то, что ты там должен делать. И в отдельном файле — вся информация по имиджу, опять же с расписанием и комментариями по событиям. И давай уже серьезно. Нам все это вынужденное и незапланированное общение со СМИ влетает в отдельную и самую внушительную статью расходов.

Кирилл самодовольно хмыкает и всем своим видом показывает, что уже пора заканчивать.

— Все, могу идти?

— Кир, можешь, но только не в ночные клубы и ради бога, обходи ты этот «Парадиз», будь он неладен. А то опять, как тогда, начнешь изображать из себя Бэтмена, танцующего стриптиз. А мне потом фото с твоими плясками выковыривать из городских пабликов и объясняться с твоими же потенциальными избирателями. Кирилл, я прошу всего пару месяцев примерного поведения.

— Да ладно тебе, стриптиз — это ж еще до тебя было. Кстати, ты тоже обещала мне над кое-чем подумать и дать свой ответ.

Вот тут наступает моя очередь тяжело вздыхать.

Кир зовет замуж и не то, чтоб я прямо не хотела замуж, но стоит мне представить нашу совместную жизнь с Кириллом и становится как-то не по себе.

Мне надо подумать, но Кир торопит.

И вообще наши отношения развиваются слишком быстро.

Месяца не прошло, как мы вместе, а Парецкий с этой свадьбой уже решил все за нас обоих.

Кир внимательно смотрит на меня и в эту минуту мне кажется, что все мои мысли написаны прямо у меня на лице.

Напряженная пауза грозит затянуться, но у Кирилла тут же рождается идея.

— Так, ты во сколько сегодня освобождаешься?

— Не раньше десяти, Кир, сейчас еще результаты опросов придут, надо хотя бы одним глазком посмотреть, что там. Вдруг что-то срочное.

— Вот и отлично. Устроим дома ужин при свечах, а то ты вся напряжена. Хватит тебе быть такой серьезной, надо бы и расслабиться.

Быстро притянув меня к себе, Кир накрывает меня резким и настойчивым поцелуем.

Его язык скользит у меня во рту, но единственное, что я ощущаю — нехватку воздуха и желание поскорее отдышаться.

Видимо, я так напряжена из-за всей этой предвыборной неразберихи, что совсем ничего не чувствую.

Да, Кирилл определенно прав — надо расслабиться, а то к концу кампании у меня совсем крыша поедет.

Он прерывает поцелуй так же резко, проводит рукой по моим волосам и поправляет одну из сбившихся прядей.

— Значит заметано, Солнышко, сегодня вечером только ты, я и романтика при свечах. Еду закажем из ресторана, ты ничего не готовь. Как раз и насчет свадьбы все решим.

На прощанье Кирилл одаривает меня своей обаятельной улыбкой и что-то насвистывая, выходит из кабинета, небрежно оставив за собой полуоткрытую дверь.

Я устало присаживаюсь на краешек своего рабочего стола и пытаюсь внести определенность в собственные мысли.

Пока ясно только одно — на время предвыборной гонки придется увеличить количество людей, следящих за публикациями в СМИ.

Городские новостные паблики — отдельная головная боль и воплощение чистого зла для любого политтехнолога.

Вот за ними надо бы особо приглядывать, так что, как ни крути, а придется специально выделить для этого задания кого-то шустрого и умелого.

Да, я не просто заработалась, а с головой окопалась в этой предвыборной суматохе.

Но есть и то, что меня беспокоит по-настоящему.

Наша с Киром свадьба, которая должна состояться сразу по завершении предвыборной кампании.

Вот с этим событием у меня, мягко говоря, возникает неувязочка.

С Киром весело и есть о чем поговорить, он очень привлекателен и перед его обаянием невозможно устоять.

Но люблю ли я его?

Скорее, я в него влюблена, но не люблю.

Это разные вещи и влюбленности явно недостаточно для того, чтоб выйти за него замуж.

С определенных пор мне гораздо спокойней от осознания, что любовь в моей жизни осталась лишь в душещипательных песнях из моего плей-листа.

Как так вышло, что я начала встречаться с таким шалопаем, как Парецкий?

Может быть устала от бесконечного однообразия занудных поклонников и захотелось острых ощущений. А с этим наглым и обаятельным красавчиком американские горки обеспечены, ведь никогда точно не предугадаешь, что ему придет в голову.

Но замуж — это явный перебор и лучше нам остаться просто в тех отношениях, которые есть сейчас.

И на что я точно не соглашусь, так это на смену фамилии.

Не то, чтоб я так сильно стремилась до конца своих дней оставаться Доминикой Астаховой.

Но мне заранее становится дурно, как только представлю, что придется доказывать авторство двух десятков научных публикаций по политологии.

К тому же, скоро ровно месяц, как моя фамилия для меня звучит особенно гордо, ведь отныне я — автор учебного руководства по ведению нестандартных политических кампаний.

И на ближайших запланированных пресс-конференциях по случаю выхода долгожданной книги «Скандальный кандидат» мне желательно оставаться под своей фамилией.

Я не хочу ее превращать в творческий псевдоним.

Впрочем, кого я обманываю?

Я абсолютно не хочу превращать свою жизнь в неуправляемый балаган, а значит от затеи со свадьбой все же лучше пока отказаться.

Нам с Киром надо завершить избирательную кампанию, мне — еще немного подумать, а Киру — в некотором смысле повзрослеть.

Остается только придумать, как бы потактичней сказать об этом Кириллу и при этом умудриться подобраться слова так, чтоб он меня услышал.