По ветру

Яна Миа (2024)

Эля, Тёмыч и Белка неожиданно собираются все вместе в родительском доме. Каждый из них проживает внутренний конфликт, не решаясь открыться близким. Эля, старшая, с детства искренне верила, что не способна влюбиться. Она привыкла выбирать себя и сторониться отношений, но случайная встреча в баре переворачивает ее жизнь с ног на голову. Тёмыч никак не может прийти в себя после болезненного разрыва с девушкой. Он погружается в пучину саморазрушения и токсичных воспоминаний. А их младшая сестра Белка общается с таинственным незнакомцем, ставя под угрозу свою помолвку. Ей надоело быть для всех хорошей и правильной, но как по-другому — она не знает. Пытаясь найти выход из ситуаций, все трое становятся друг другу ближе, чем когда бы то ни было. Но смогут ли они понять, чего им хочется на самом деле и в чем настоящее счастье? В соревновании по иронии всегда есть фаворит — жизнь. Ни один человек не способен на такую тонкую, изощренную издевку над другими людьми, ситуациями, а главное — планами, которые мы так уверенно и решительно строим. Зачем читать • Понаблюдать за ростом и развитием героев, каждый из которых проходит через процесс самопознания и определения своих ценностей, совершает ошибки в отношениях и стремится найти свой путь. • Увидеть проникновенный и честный взгляд на любовь и семейные отношения. • Увлечься историями героев, сопереживать им до последней страницы. Не оставляй нигде недосказанности. Всем будет легче. Поверь, сжечь пути возвращения в то, что отжило, — это подарок самой себе. Для кого • Для молодых взрослых 18+ • Для поклонников любовных романов и семейных саг, в которых затрагиваются важные и актуальные темы • Для тех, кому понравился фильм «Прошлые жизни», «Худший человек на свете», «Воспитание чувств», «Мысль о тебе», «Выбор», «Нормальные люди», «Интуиция», «Один день» • Для тех, кому понравились книги Джоджо Мойес, Николы Юн, Эшли Шумахер, Николаса Спаркса

3

белка

Диалоги о енотах, подмененная при рождении и сердцу не прикажешь

Таксист проверил карту на своем навигаторе и мрачно вздохнул:

— Пробка. Минут десять придется стоять.

Белка, словив его взгляд в зеркале заднего вида, кивнула в ответ и немного сползла вниз на сиденье. Хотелось лечь, но позволить себе такую наглость она не могла. Или, скорее, не посмела бы: усталость и общая потерянность не оправдание для невежливости.

До Гаткиного ресторана оставалось всего ничего — весной или летом Белка бы выпорхнула из такси, оставив чуть больше нужной суммы, и прошлась бы пешком. Но мерзкие комья мокрого снега, залепляющие окна, вызывали желание не просто оставаться в машине до самого входа в «О май Гат!», а по возможности перезимовать в этом новеньком «рено» до апреля. Белка и ехать-то не сильно хотела, но эскизы не рисовались от слова совсем, а «Дедлайнушка уже разлила масло», как любил повторять Мишка. В родительском доме, где она надеялась счастливо жить и творить до самой свадьбы, тоску можно было резать ножом и подавать закуской к алкоголю — это единственное, что не переводилось у них последние дни. Тёмыч жил в каком-то своем — глухом и безразличном ко всему — мире, и винить его сложно. Даже Белка с ее миролюбием хотела придушить Варю, что уж говорить про брата. Или про Элю, которая стала наведываться в родительский дом не раз в год, а раз в два дня — удивительная частота при ее-то занятости и «любви к этому месту». В общем, дома можно было скорбеть, злиться, напиваться — что угодно, только не полноценно жить и рисовать, а тратить деньги на временное жилье, да еще приспосабливаться к новым комнатам и ящикам, магазинам у дома и тысяче дурацких маршрутов у Белки не было никакого желания. Невесты и без того крайне нестабильны — как любила поговаривать Гатка, взвалившая на себя огромную часть организационных вопросов.

В шоуруме про эскизы и говорить нечего было. Посетители, звонки, Лизка, которая от природы как маленький ураган — ни минуты покоя, ни секунды тишины. Для дела это крайне полезно: пробивная, задорная и энергичная Шацкая дополняла спокойную и тихую Белку, выполняла всю возможную административную работу и вообще отлично поддерживала жизнь их маленького бренда одежды. Иза Стрельцова — а именно под этим именем она была известна (Белка — это только для своих, самых близких) — воплощала творческую сторону проекта. Эскизы, придумки, выбор тканей, образов, фурнитуры — вот истинная страсть Белки, а не договоры, налоги и прочие убивающие вдохновение вещи. Поэтому без Лизки бренд «Иза» так и остался бы разовым пошивом эксклюзивов для друзей. Но вместе с огромной пользой подруга приносила с собой хаос, хохот и отсутствие хоть какой-то возможности творить. Поэтому приходилось менять локацию, едва шоурум открывал свои двери, — и тут на помощь пришла Гатка.

«О май Гат!» работал всего около года. Небольшой ресторан на цокольном этаже мини-отеля славился не только потрясающей кухней, доброжелательным персоналом и очаровательной хозяйкой, но и приватностью. В глубине ресторана находилось несколько вип-комнат, где можно было поужинать без посторонних глаз и отголосков чужих разговоров. Обычно услугами Гаткиных випок пользовались серьезные дядечки или случайные знаменитости местного разлива, но для Белки всегда находилась одна свободная комната. По дружбе, конечно. И в благодарность за «самую чумовую форму для персонала» — цитата самой Гатки, когда та увидела свой штат в одежде от Изы Стрельцовой.

Гатка горела идеей открыть свой ресторан еще со школы — это была не просто мечта, а явная и достижимая цель. Даже если пришлось влезть в кредиты, не спать ночами, отвоевывать право считаться хорошим заведением, а не капризом молодой девчонки. Гатка — она же Агата Миловская — ровесница Эли, они в школе вместе учились, но как-то причудливо сложилось, что подругой она стала именно младшей Стрельцовой. Для Эли Агата была слишком легкой и мечтательной: ну кто назовет свой ресторан шутливой фразой из их дружеского лексикона? А вот Белка оценила самоиронию и колорит, которые Гатка вложила в название своего бренда.

Машина дернулась и медленно поползла среди таких же участников черепашьего забега. Белка повела плечами, чтобы сбросить с себя легкую дремоту, в которую ее успешно вогнали размышления и тепло в салоне автомобиля. Последние несколько ночей она спала из рук вон плохо: вертелась в коконе из одеяла не в силах уснуть, видела во сне такие сюжеты, от которых по полдня потом не могла отойти, просыпалась в несусветную рань. Немудрено, что ее разморило в два счета. При мысли о ветре и сырости за окном стало зябко. Белка любила тихую зиму: когда сугробы возвышаются над землей маленькими крепостями, деревья стоят безмолвные, уснувшие, а люди неспешно прогуливаются в искристой красоте, похрустывая едва прихватившейся корочкой на тропинках. Она всегда романтизировала события, места, людей, а потом восторженно смотрела на редкие мгновения жизни, когда придуманная ею история совпадала с реальностью.

Высаживаясь у четырехэтажного здания оливкового цвета, Белка мельком глянула на телефон — не звонил ли Мишка. На экране вспыхнули оповещения из чата шоурума, несколько писем — рабочих и спама — да сообщение от Гатки, что випка для любимой подруги зарезервирована. Самой Агаты в ресторане сейчас нет, но администратор в курсе — все покажет, принесет и кофе за счет заведения обязательно напоит. С диетическим чизкейком — когда до свадьбы остается чуть меньше полугода, следует заботиться о том, что и в каких количествах ты ешь. Это не заморочки Белки, а слова Гатки, которая слишком серьезно восприняла новость о статусе главной подружки невесты.

В «О май Гат!» было людно: почти все столики оказались заняты. Белка ощутила на себе несколько любопытных взглядов — ничего не значащих, вызванных скукой. Но почему-то именно такое внимание очень раздражало. Что нужно от нее вон той женщине в розовом кардигане? Или тому юноше у самого окна? Зачем они вглядываются в ее усталое лицо, прилипшие ко лбу пряди, которых коснулся проклятый снег, абсолютно простое черное пальто? Белка и сама могла изучать кого-нибудь взглядом, но обычно это происходило в двух случаях: чисто профессиональный интерес к одежде или чуть менее профессиональный интерес к человеку, который мог бы стать их новой моделью. Может, поэтому она часто пряталась здесь, в Гаткиных випках, хотя рядом с домом и шоурумом тоже имелась парочка отличных кофеен и коворкингов. Но ни в одном из этих мест не было закрытых дверей и полного одиночества — в лучшем понимании этого слова.

— Привет, — Белка улыбнулась симпатичному администратору, который в ответ почему-то побледнел и лишь огромным усилием воли сохранил натянутую улыбку на лице.

— Здравствуйте, Иза. Вы так рано? — Взгляд бедного администратора метался по залу в поисках подмоги или хотя бы надежды на спасение. — Может, кофе хотите пока вот тут, у стойки?

— Я бы сразу в випку, — Белка решила облегчить жизнь бедолаге, даже не подозревая, что делает противоположное.

— Иза Александровна, — капитулировал парень, явно прощаясь не только с чаевыми, но и с работой, — мы не успели подготовить вип-комнату для вас. Столько людей…

— Она занята?

— Нет, свободна. Просто там ни меню, ни музыки… Даже подсветка не включена — тьма непроходимая. Подождете пару минут?

— Андрей, — сориентировалась Белка, мельком взглянув на бейдж администратора, — выдохните. Я знаю, где там включается свет и как запустить вентиляцию. Музыка мне не нужна. Все в порядке.

— Но Агата Витальевна…

— Агате Витальевне не обязательно это знать. — Белка обожала свою подругу, но предпочитала не влезать в ее методы работы. Гатка была требовательной и очень серьезной начальницей — по-другому просто не пробилась бы. Хотя все замечания всегда были по делу, да и пряник сотрудникам выдавался примерно равнозначный кнуту, но подчиненные предпочитали лишний раз не вызывать гнева начальницы. — Просто передайте на кухне, что нужен обед для Белки — как обычно. Примерно минут через сорок, можно через час.

Конец ознакомительного фрагмента.