На грани развода. Вернуть любовь

Яна Невинная, 2022

Ксюша и Глеб женаты уже несколько лет и всегда придерживались позиции чайлдфри. Пока Ксюша однажды не решила, что все же хочет стать матерью, а потом случайно забеременела, что Глеб воспринял отрицательно. Сложности возникли еще и с тем, что беременность оказалась сложной, а муж все больше от нее отдалялся, а потом и вовсе поставил ультиматум: либо он, либо ребенок. Принять решение в пользу нерожденного ребенка Ксюшу, несмотря на огромную любовь к мужу, сподвигло его предательство, ведь оказалось, что все это время у Глеба рос сын от другой женщины, о котором он узнал совсем недавно и принялся активно участвовать в его жизни, в то время, как ребенка от любимой жены категорически не хотел. Удастся ли Глебу вернуть любовь Ксюши, если она настаивает на разводе и даже переехала из их общего дома, чтобы навсегда забыть о счастливом, но болезненном прошлом?

Глава 3

Настоящее

Ксюша

— Значит, ты, дочь, как истинная жена декабриста, последовала за своим мужем сначала в Штаты, а потом, когда он решил приехать обратно, собрала вещички и прыгнула в самолет?

— Мама, не утрируй, — со смешком смотрю на маму, которая расхаживает по нашей с Глебом кухне в ярком платье цвета фуксии и при полном параде. — Я хороший дизайнер и быстро соберу себе новую базу клиентов. А для бизнеса Глеба это большой шаг вперед. Перемены всегда к лучшему. Плюс я наконец буду рядом с тобой и Ромкой! Как там этот шалопай?

— Твой брат, как обычно, ссорится с отцом. Бежит ко мне, а я ему напоминаю, что при разводе он выбрал жить с ним, пусть и живет.

Говорит она это без обиды, я знаю, что и сама была рада сплавить семилетнего сына своему второму мужу. Нет, она не плохая мать, просто очень эксцентричная.

— Ладно, мам. Лучше скажи, с чего ты вдруг такая нарядная? И вид такой загадочный.

— Ни за что не угадаешь! — заявляет мама, усаживаясь на барный стул возле кухонного островка, закидывает ногу на ногу и хитро улыбается.

— Мам, я даже гадать не буду, — вздыхаю, еще раз глядя в чертов рецепт в телефоне.

Что за память? Я помню все цвета на раскладке, все артикулы и фурнитуру до последнего гвоздя, но простой рецепт пиццы я не в силах уложить в голове. Готовка явно не мое! Что там сначала? Томатную пасту на тесто или лук? И почему она у меня всегда получается такой сухой? Мама не спешит помочь, ну у нее же ногти, о чем речь?

— Даже не попробуешь? — подначивает мама, с живым интересом наблюдая за мной.

— Кулинарные курсы? Детокс-программа? Сплав на байдарках? Участие в ток-шоу? — напрягаю память и выдаю всевозможные варианты, которые вполне укладываются в стиль жизни моей матери.

— Скажешь тоже, — фыркает она, морщась, когда я гремлю противнем. — Я выхожу замуж!

И противень чуть не выскальзывает из рук.

— За твоего отца! — продолжает изумлять меня мама, да так, что о пицце я забываю напрочь.

— Мам, ты решила пошутить?

— Кто же шутит на такую тему?

— Но… — Я ничего не понимаю. — Как так вышло?

Мама развелась с моим отцом еще в моем детстве, после этого сменила трех мужей, и, выходит, четвертым станет первый? Звучит как анекдот!

— А что, это даже удобно, Ксюшенька, не надо будет фамилию менять.

— А будто ты ее меняла с тремя мужьями, — произношу растерянно, присев на краешек стула.

Новость выбила из колеи. Я не совсем понимаю, как относиться к такому. С папой мы общались довольно-таки редко, он не любитель скайпа и прочей техники, поэтому у нас не получалось поддерживать связь в Америке, как с моей современной мамой.

— Ой, Ксюш, я думала, ты радоваться будешь. Все же папа и мама вместе, — немного обиженно говорит она, а потом пускается в откровения: — Я сама от себя не ожидала. Было одиноко, я решила позвонить твоему отцу, чтобы рассказать о том, что ты приезжаешь, а он какую-то глупую шутку отпустил из нашей прошлой жизни, и знаешь, я никогда не была такой сентиментальной, а тут почему-то среагировала слишком эмоционально, трубку бросила. А он взял и приехал, чтобы прощения попросить… Так и завертелось.

— Так у вас все серьезно, мам? — пытаюсь выведать осторожно.

Маму я обижать не хочу, но и отец мне дорог. Поверит в ее серьезные намерения, а она просто играется, удовлетворяя очередной свой каприз.

— Я всегда все делаю серьезно, дочь! — возвращает себе прежнюю жизнерадостность, взирая на меня с некой претензией во взгляде: — Так что будем теперь ждать внуков, Ксюшенька. Я, конечно, никогда не желала, чтобы меня звали бабушкой, но семьи не бывает без детей, моя дорогая.

Внуков… Растерявшись от маминых слов и ее новостей, беру паузу. Но мама ждет ответа и не спустит, если я не дам ей полный отчет. Она всегда умудрялась выведать у меня самое заветное.

— Мы не планируем детей, мам, никогда не планировали.

Это мне кажется или в моих словах действительно звучит горечь? Когда твердый чайлдфри-настрой сменился во мне на отчаянное желание подержать в руках собственного ребенка? Я не знаю точно, но в какой-то момент осознала, что остро реагирую на любого оказавшегося рядом ребенка. Хочу потискать, потрепать за щечки, услышать сладкий голосок и, как любая, раньше смешившая меня мамочка, просюсюкать какую-то глупость.

— Ты не можешь говорить серьезно, Ксения, — хмурится мама, сводя брови на переносице. — Это глупость. Я думала, вы давно о ней забыли.

— Это не глупость, мам. Мы с Глебом живем полноценной жизнью, нас все устраивает, и детей мы не хо…

— Чушь! — она поднимается со стула и подходит ко мне, заглядывая в глаза. — Скажи мне правду, ты бесплодна?

— Что?! Я… Мама, нет!

— Тогда Глеб? Он проверялся?

— Мам, хватит! Так нечестно, — начинаю защищаться, возможно, слишком агрессивно. — Ты решила стать прогрессивной молодой бабушкой и требуешь от меня внуков? В самом деле?

— Ксюша, причем тут прогрессивная бабушка? Я о тебе думаю.

— Что-то незаметно, мам, про меня тут ничего не прозвучало, — огрызаюсь и тут же жалею, но извиняться не хочу, потому что мама, сама того не зная, задела больную тему.

— Тебе показалось. Я хочу, чтобы у вас была полноценная семья. Я понимаю, там, в Штатах, и в сорок только задумываются о детях, усыновляют их, если не могут родить, или просто решают жить для себя, но это же не про тебя?

— Мама, нет меня, есть мы с Глебом, и мы решили, причем с самого начала, что у нас не будет детей. И ты это знала.

— Ксюша, ты сама не веришь в то, что говоришь. Это все чушь и забугорная блажь. Там это норма, а здесь норма — полноценные семьи.

— Хочешь сказать, что двое — не семья? — спрашиваю с дрожью в голосе, не понимая, почему мама вдруг так наседает. Откуда такое ярое желание получить внуков?

— Любой нормальный мужчина хочет продолжить свой род, — не оставляет попыток меня убедить.

— Ты не допускаешь мысли, что у нас может быть иначе? Что мы счастливы вдвоем?

Для самой меня фраза звучит слишком неубедительно, так что я, опустив глаза, гипнотизирую ими свои колени. Мамина холеная рука приподнимает мой подбородок, чтобы не смогла избежать ее пристального взгляда.

— Ну а теперь рассказывай, что у вас с моим зятем происходит.

— С чего ты взяла, что с ним что-то происходит?

Пытаться обмануть маму и водить ее за нос — дохлый номер. Она знаток человеческих душ. Умеет вытянуть из любого человека правду. Ей бы психологом работать, но она слишком эгоистична, чтобы препарировать чужие души.

— Что-то явно происходит с тобой, а если я хорошо знаю свою дочь, то и с ним тоже.

— Переезд — дело нервное.

— Ксюш, ты кому это говоришь? Но у нас с тобой это в крови. Мы любим перемены. Помнишь, как ты радовалась переезду в Штаты? Рассказывала мне о перспективах, нахваливала своего удачливого мужа и планировала, как сменишь поднадоевших русских клиентов на западных. Сейчас, по идее, должна радоваться обратному, а ты грустишь.

— Так заметно? — наклоняю голову набок, возвращаясь к дурацкой привычке нервно накручивать волосы на палец.

Мама с детства с ней борется, поэтому, наверное, так легко и раскусила меня. Заставляю себя оторвать руки от белокурой пряди и тяжко вздыхаю.

— Наверное, я от Глеба слишком много требую.

— В каком смысле? — вопросительно приподнимает бровь мама.

— Мам, вот ты как поняла, что Денис тебе изменяет?

— О господи! Нашла кого вспомнить!

Мамин третий муж был моложе ее на десять лет, и, хоть разница в возрасте не так бросалась в глаза из-за того, что мама отлично выглядит для своих лет, родительница была начеку и не удивилась, когда муженек закрутил роман с двадцатилетней девицей.

— Прости, мам, я знаю, что ты не любишь об этом вспоминать, но с кем еще мне советоваться? У меня и подруг-то тут нет, только Эля, но у нее и у самой непростой период в жизни, ей не до меня точно с моими проблемами!

— Мама — лучшая подруга! Расскажи мне, Ксюня, иначе я останусь у вас — и Глебу мало не покажется. Горячо любимая тещенька научит его, что девочек обижать нельзя, раз его родители этому не научили!

— Знаю, что ты не очень-то жалуешь родителей Глеба, но они здесь ни при чем, — качаю головой, не находя места рукам, нервно сплетаю и расплетаю пальцы.

— Я уже поняла, что ни при чем, — нетерпеливо встряхнув густой светлой гривой, мама складывает губы трубочкой и прикладывает руку к весьма откровенному декольте. — Если возвратиться к твоему вопросу, то женщина всегда чувствует, когда у мужчины есть кто-то на стороне. Обмануть женщину невозможно! Мужские особи не умеют действовать тонко, они для этого не созданы. Если уж кто произошел от обезьяны, то это точно они! Так что давай разбираться. По пунктам.

«А может, не надо?» — попискивает внутренний голос, но я не даю ему мной командовать.

— Давай, — бросаюсь как в омут с головой.

— Он задерживается на работе?

— Пф! Глеб и работа — это практически тождественные понятия. Он ходит дома с ноутбуком, звонит по телефону и да, задерживается допоздна. Но у него новый проект, очень важный этап. Я и сама вся в работе. Намечается крупный проект в одном элитном загородном поселке.

— Это отлично — насчет поселка. А что твой муж? — недоуменно разводит руками. — Некому делегировать полномочия? У твоего Глеба так мало денег, что не может нанять помощников или этих пустоголовых секретарш, которые хотя бы на звонки отвечают и кофе приносят?

— Ты же знаешь Глеба. Он считает, что лучше сделать что-то самому, чем переделывать за другими.

— Перфекционист, трудоголик, саркастичный и язвительный[a1] [MOU2] хам… Кхм! Дальше?

— Мам, я же серьезно, — поникаю, не понимая, к чему веду этот разговор.

Разве мама сможет отгадать по моим бессвязным ответам, что происходит у нас в семье? У нее свой взгляд. Разве что тревогу утишит.

— А я, думаешь, шучу? Брак моей дочери на кону, а я буду шутки шутить?

— Да какой на кону? Просто я, наверное, устала, придираюсь к Глебу.

— Ноутбук прячет? Телефон с собой в ванную комнату забирает? Пароль у него есть?

— Я… — задумываюсь и тереблю мочку уха, вспоминая. — Возможно, я не обращала внимания…

— Присмотрись, Ксюня, мой тебе совет. Что еще? Что-то изменилось с приезда?

— На самом деле ничего конкретного я сказать и не могу. Это смутное ощущение.

— Я доверяю своим ощущениям, моя дорогая, никогда они меня не подводили. И тебе советую.

— Ощущения — это одно. Но до проверки телефона и обнюхивания рубашек я не опущусь! Если он кого-то нашел, — содрогаюсь от самой этой мысли, — я просто разведусь.

— А вот и мой дорогой зятек! — мама преувеличенно громко приветствует вошедшего в квартиру Глеба.

Поднимается со стула и идет к нему навстречу, делая большие глаза, дескать, продолжим разговор позже.

Высокая фигура мужа появляется в коридоре, а датчики движения реагируют на его присутствие мягким свечением ламп. Я их лично устанавливала. Тоже люблю контролировать процесс сама и не позволять никому задерживать работу. Мы оба трудоголики и оба вечно заняты.

Когда мы вместе куда-то ходили? Когда просто смотрели вместе кино? Говорили по душам? Когда, наконец, делили постель? Неужели две недели назад, еще в Штатах?

Нет, мама права — женщина всегда знает, когда у мужа что-то происходит на стороне…