Избавлю от долгов и белья

Яна Смолина (2025)

Мои так называемые друзья свалили в закат, оставив меня один на один с банком и договором поручительства. По нему я обязана выплатить их кредит. Система безжалостна, а потому ничего не поделаешь — нужно искать дополнительный источник заработка. Вот только я совсем не ожидала, что моим нанимателем окажется этот вот нахальный тип! Но какой же он всё-таки красавчик. Ещё и помочь согласен. Может быть, присмотреться к мужику? Тем более, мы с его юным наследником неплохо поладили. Так стоп, мне не послышалось? Кто-то хочет обманом женить его на себе? Ну это уже ни в какие ворота! Посторонись, стерва!

ГЛАВА 1

Я уже в третий раз перечитывала письмо из банка и не желала верить своим глазам. Строчки, полные типичных для подобного рода писем канцеляризмов, врезались в мозг своей безжалостной сутью.

«В связи с невыполнением обязательств господином А. П. Ляпушевым, вы, как поручитель, обязаны выплатить сумму кредита за означенный период, пени за просрочку платежей, а также проценты по кредиту. В случае если А. П. Ляпушев не вернётся к исполнению своих обязательств, они перейдут к вам в полном объёме согласно договору поручительства.»

Земля стремительно уехала из-под ног, и я плюхнулась на пол, как была, в костюме после концерта. Как он мог? Что мне теперь делать? У меня таких денег нет, и как этот кредит вместе с этими чёртовыми пени и процентами выплачивать, я понятия не имела.

А. П. Ляпушев — муж моей подруги Светки. Она безработная, а потому попросила меня быть поручителем при оформлении сделки. Очень уж им нужна была машина. Сначала они свой кредит выплачивали, а потом пропали. Оба. Ни он, ни Светка не выходят на связь, дома их нет, как провалились сквозь землю, а у меня теперь это письмо, и вот-вот накроет готовность выйти в окно с восьмого этажа.

Нет, надо взять себя в руки. Надо выяснить, куда делись Ляпушевы. Вдруг с ними в самом деле что-то случилось? Вот так всегда. Оправдывать всех вокруг — это я умею.

Подскакиваю, хватаю сумку, вытрясаю её содержимое на диван в гостиной и трясущимися руками сжимаю телефон. Конечно! Светкина мама! Как я могла забыть?! Она-то должна знать. Набираю нужный номер, нетерпеливо прохаживаюсь из угла в угол, пока идут гудки.

— Татьяна Михайловна! — буквально вскрикиваю в трубку, когда слышу её голос.

— Карина, что такое? Напугала, — отвечает женщина. — У тебя всё хорошо?

— Нет. У меня не всё хорошо, точнее, всё очень плохо. Скажите, где Света? Я уже месяц не могу ни до неё, ни до Антона дозвониться.

— Ты до сих пор не знаешь? — в голосе звучит искреннее удивление. — Они уехали.

— Куда?

Женщина замялась.

— Прости, но Света просила, чтобы я тебе не рассказывала. Я тогда решила, что она сглаза боится, а потом сама тебе обо всём доложит. Вы что, поссорились?

— Нет, — отвечаю похолодевшим голосом. — Я с ней точно не ссорилась. Очень вас прошу, Татьяна Михайловна, скажите, где они сейчас? Эту информацию мне нужно передать в банк. Дело в том, что Света с Антоном купили в кредит машину, а поручителем сделали меня. Теперь они не выплачивают этот самый кредит, а банк трясёт с меня деньги.

С минуту женщина молчала, после чего злобно бросила короткое: «Не звони сюда больше» и отключилась. Сколько я потом ни пыталась, достучаться до Татьяны Михайловны не могла. Похоже, меня благополучно добавили в чёрный список не только Света с Антоном.

Для меня настала тяжёлая пора. Каждое утро просыпаясь, я не сразу вспоминала, в каком положении нахожусь, а когда вспоминала, слёзы предательски застилали глаза.

Как они могли? В моём понимании так поступают только отъявленные сволочи, но эти двое никогда такими не были. Или были? Ну да, как-то по юности я дала Светке своё любимое платье поносить, а она его порвала и даже не извинилась — с кем не бывает. А когда они только начали встречаться с Антоном, я пустила их на выходные к себе, потому что сама уезжала по работе, а у них тогда своего жилья не было, встречались набегами. Когда вернулась, обнаружила вмятину на экране плазмы и трещину на крышке фортепьяно. Вдобавок ко всему инструмент и внутри оказался испорчен. Уж не знаю, чего эти двое с ним делали, но мастера пришлось вызывать, платить ему, а Светка в ответ на моё недовольство возмущённо заявила, что к инструменту они не прикасались.

Она много раз меня обманывала, не стеснялась пользоваться моей наивностью, а я, глупая, только и делала, что оправдывала её. Но это всё мелочи, а теперь дело серьёзное.

В тот же день я наведалась в банк, где мне прямым текстом безжалостно заявили: «Не станете выполнять своих обязательств, ждите приставов.»

Весь следующий день слова банковской служащей, как и текст злосчастного письма, то и дело отвлекали от работы. А потому неудивительно, что рассеянность не осталась не замеченной коллегами.

— Карина, — позвала директор музыкальной школы.

Видимо, звала она уже не в первый раз, потому что когда я очнулась, никого, кроме нас двоих, на совещании уже не было.

— У тебя есть, что ещё обсудить? — спросила женщина, добродушно улыбнувшись. — А то ведь совещание уже закончилось.

Откидываюсь на спинку стула, тру пальцами переносицу.

— Простите, Лилия Ивановна, бытовые проблемы мешают думать. Я пойду.

— Постой, — велела женщина. — Ты сегодня и впрямь какая-то рассеянная. Твои проблемы сказываются на работе, и были бы они бытовыми, ты бы не ходила тенью по коридорам и не путала бекар с диезом. Расскажи мне, что происходит. Возможно, я сумею тебе помочь.

Директриса нашей школы была единственным человеком, от которого я никогда не ждала подвоха. На удивление мы хорошо сработались с этой милой женщиной, перемахнувшей рубеж среднего возраста. Она была строгой и требовательной, но при этом никогда не пользовалась властью, не самоутверждалась за наш счёт, и в её подчинении я ощущала себя частью сильной сплочённой команды.

Но что она могла сделать? Чем могла помочь? Всё же я устала держать в себе безрадостные мысли. Сделав глубокий вдох, я рассказала ей свою печальную историю и пожаловалась, что теперь мне придётся добавить к основной работе репетиторство и забыть, что такое выходные, иначе выплата по кредиту лишит меня средств к существованию.

Лилия Ивановна помрачнела. Видимо, для неё подобное тоже оказалось дикостью. Но ответила она не сразу. Отойдя к окну, женщина скрестила на груди руки, и только тогда заговорила, окончив обдумывать непростое решение.

— Не торопись брать репетиторство, Карина. У меня есть кое-что, что в твоём случае будет очень даже кстати, — она вновь вернулась за стол и взглянула на меня твёрдым, не терпящим споров взглядом.

— Недавно ко мне обратился знакомый, — продолжила она. — У него есть ребёнок. Мальчик. Так вот, его не готовы водить в музыкалку, но намерены обучать дома, так как там имеется для этого всё необходимое. Я уже согласилась заниматься с ним, но откажусь и порекомендую тебя. Ты хороший специалист, тебя ценят в нашей школе, и я уверена, что Вадим одобрит твою кандидатуру.

Я растерялась.

— Но Лилия Ивановна, это наверняка огромные деньги. Как же так? Вы готовы отказаться?

— Карина, милая моя, поверь, в жизни есть вещи куда более важные, чем деньги. И сейчас я вижу, что всё должно было случиться именно так. Запрос от Вадима оказался в нужное время в нужном месте, и именно он поможет тебе справиться с твоей бедой. Конечно, о справедливости тут сложно говорить, ведь те двое продолжат жить припеваючи, тогда как тебе придётся больше работать, но ведь земля круглая, и всем всегда воздаётся по их заслугам.

— Спасибо вам, — ответила, ощущая как к глазам вновь подбираются слёзы.

Моя спасительница смотрела на меня ласково, как мама, а я готова была нарушить субординацию и броситься к ней в объятия.

Когда директриса озвучила мне гонорар репетитора, который готов был выплачивать тот самый Вадим, мне пришлось закрыть рот ладонями, чтобы не заорать. Я физически не могла себе представить столько денег за курс уроков. В первые минуты я всерьёз испугалась их и уже хотела пойти на попятную, но строгая спасительница пресекла все мои попытки.

Она поговорила со своим знакомым, и тот одобрил мою кандидатуру. Верилось, конечно, с трудом. Да и обида на бывших друзей не позволяла радоваться этой возможности.

Я всё так же оставалась учителем сольфеджио в музыкальной школе, но теперь три раза в неделю по вечерам должна была ездить в пригородный элитный посёлок, чтобы заниматься с мальчиком. В назначенный день пришлось выискать самый свой приличный и незатасканный костюм и облачиться в бежевую рубашку, светло-коричневый жакет и юбку-карандаш в тон. Неизменные туфли-лодочки были уже кое-где истёрты, но и тут я немного поколдовала с щёткой и кремом для обуви, а потому через пару минут они даже посверкивали в свете лампы. Свои длинные каштановые волосы я собрала в пучок на затылке и оглядев себя в зеркало, застёгнутая на все пуговицы под самое горлышко, зашагала к такси.