Призраки прошлого

Янина Хмель (2023)

В центре сюжета — история Евы, которая оказывается в сложной ситуации и вынуждена вступить в брак с нелюбимым человеком. Она чувствует себя потерянной и не понимает, как ей правильно поступить. Ева сталкивается с внутренними противоречиями и внешними обстоятельствами, которые заставляют её принять неожиданное решение. В этот момент она понимает, что должна бороться за своё счастье и идти против установленных правил. Книга полна драматизма и напряжения, а Ева вынуждена противостоять давлению со стороны близких и принимать сложные решения, которые определят её дальнейшую судьбу.

Измена

В голове после этого приёма было пусто. Как бывает пусто в желудке после того, как выворачивает после отравления. Какое-то непонятное опустошение произошло в моей голове.

— Эта связь крепче, чем ты думаешь, — Айви появилась внезапно, как и всегда.

— Давно тебя не было видно и слышно, — вздрогнула я.

— Скучала?

— Если скажу, что нет, ты исчезнешь?

— Нет.

Я пожала плечами, мол, тогда неважно, скучала ли я.

— Ты так и не притронулась к дневникам.

Айви сидела на переднем сидении. Её белоснежная кожа была одного цвета с платьем, которое было на ней, и только ржаво-рыжие волосы раскачивались, будто на лёгком ветру. Окна в машине были закрыты. Кондиционер выключен. Даже я почти не дышала. А волосы всё равно не лежали на её плечах неподвижно. Почему-то это волновало меня.

— Я… мне… Я бы их сожгла! — выдохнула я.

— Я бы тоже, — улыбнулась она. Волосы замерли на её плечах. — Вот только ты должна узнать всю правду.

— Тогда ты исчезнешь?

— Ты не этого хочешь.

— Именно этого я и хочу. Чтобы ты исчезла!

Она и исчезла.

— Чёрт!

Я опустила голову на руль.

Расстроенная и раздражённая, я устроилась в сквере возле дома. Не хотела идти в пустую квартиру, а в машине мне мерещился запах Айви. Поэтому я сидела на свежем воздухе, растирая по холодным щекам бегущие слезинки. Хоть глаза были сухими и мне вовсе не хотелось плакать, но на душе было тяжело и пусто.

Я часто останавливалась в этом скверике, прежде чем пойти домой. Здесь было тихо и безлюдно, как будто он был заброшен, не видим для других.

— Так и знал, что найду тебя здесь.

Но не для него.

Я не стала оборачиваться: мурашки по всему телу у меня бежали только от одного голоса.

— Встань, пожалуйста. Земля ещё холодная.

— Не холоднее твоего сердца, — грубо бросила я.

— Ты несправедлива со мной.

— Зато честна.

— Встань, пожалуйста! — строже повторил Виктор.

Я поднялась и направилась к дому. Виктор догнал меня и остановил за руку возле подъезда. Я вздохнула. Он смотрел сверху вниз, проводя большим пальцем по щеке, остановил его на губе, потом приподнял моё лицо за подбородок.

Я не двигалась, даже не вздрогнула от его прикосновений. Как тряпичная кукла. Руки болтались вдоль тела. Только губы отвечали на поцелуй. Самый долгий, который был между нами. Казалось, если сложить все мои поцелуи с Яном в один, он будет короче и менее страстным, чем этот. Мои губы пылали и опухли, а внутри таял лёд.

— Теперь ты почувствовала тепло моего сердца? — Виктор всё так же смотрел на меня сверху вниз и обнимал за талию, не убирая ладонь с моего лица.

— Теперь я могу идти? — закатила глаза я.

Я лукавила, потому что идти не могла. Если он уберёт свою руку с моей талии — я упаду без поддержки. Ноги стали ватными. Я как будто уплывала в невесомость. Желание пульсировало чуть ниже живота.

— Ева, я не могу больше бороться с…

Я не позволила ему договорить — встала на носочки и поцеловала его сама. Он вздрогнул от неожиданности, но прижал к себе, опуская обе руки на мои ягодицы. Потом провёл вверх по спине к шее, слегка придавливая моё тело к своему. Но ему не нужно было сокращать расстояние между нами — я прилипла к нему, как мокрая ночнушка к голому телу. Он сделал шаг вперёд, я — назад, прижалась к подъездной двери. Ещё мгновение — назад вернуться будет нельзя… и он отступил.

— Прости, Ева…

Я пыталась выровнять дыхание.

— Пойдём… домой… — выдохнула я.

Он кивнул.

В лифте Виктор снова меня поцеловал. Я начала снимать с себя шарф и пальто. Он расслабил галстук у себя на шее резким движением. Я с пятого раза не глядя попала ключом в замочную скважину. Он оторвал две верхних пуговицы у себя на рубашке. В прихожей одежда с двух тел полетела на пол. Виктор подхватил меня на руки. С первого этажа наши губы ни разу не разъединились. Я не понимала, в какой из комнат мы оказались. Когда мои ладони упёрлись в его живот, я задрожала: впервые прикоснулась к любимому телу. Он целовал мою шею и плечи. Дрожь обуревала моё тело сильнее и настойчивее. Я вцепилась в его бока ногтями, пальцы свело судорогой. Виктор приподнял мои ягодицы и одним движением стянул джинсы и трусы. Он на мгновение замер, и я испугалась, что передумал… но он прильнул к моим губам нежно, а потом резко вошёл в меня…

Мы лежали на холодной плитке среди разбитой посуды и сломанного стола. Между нами была тишина. И громкое биение двух сердец.

— Ева… я не перестал тебя любить. И хотеть. Это не просто страсть.

— Доказательства приняты, — громко выдохнула я.

— Мы сломали стол.

— И разбили посуду.

— Может, инсценируем ограбление? — рассмеялся Виктор, присаживаясь и осматриваясь по сторонам.

Я тоже поднялась из положения лёжа.

— Как раз будет вразумительное объяснение моих синяков и разбитой губы.

— Но засосы на шее не объяснить… — Виктор поднял руку и провёл по моей нижней губе.

Под утро мы заснули, так как продолжать уже не было сил. Ни у меня, ни у него. Я не могла насладиться прикосновениями к его телу. Даже когда я уже засыпа́ла, моя ладонь медленно скользила по его груди и животу. Он дышал в такт скольжению моей ладони, медленно и умиротворённо.

— Я бы хотела перенестись в другой мир. Где мы могли бы вот так лежать вечно.

Я зарылась лицом в его растрёпанные волосы.

Когда проснулась, Виктора уже рядом не было. Испуганно подскочила, в страхе, что это был всего лишь сон… и замерла… его одежда была аккуратно сложена на комоде.

Я выбежала на кухню и остановилась в дверях: Виктор готовил свои фирменные блинчики. В одних трусах. На моей кухне.

Стол уже был отремонтирован. Осколки посуды убраны.

Я подошла к нему сзади и обняла со спины.

Так всегда делала мама. Он продолжал жарить блинчики, почти не реагируя на неё, довольно улыбаясь.

Вот только сейчас он обернулся и словил мои губы, награждая их поцелуем.

— Сделать кофе? — Я прижалась к нему, чувствуя его желание внешней стороной бедра.

— Я всё сделаю сам. — Он поцеловал меня в ключицу и отодвинул от себя: — Иначе останешься без завтрака.

— Кое-что насытит меня лучше твоих блинчиков… — Я подмигнула, сопротивляясь ему.

— Ева! — Виктор наигранно рассердился.

И я поддалась, присаживаясь на стул. Но не успокоилась. Ногой дотянулась до его бедра. Подняла разрез короткого халатика выше, специально спустила его с плеча.

Виктор обернулся и вздохнул:

— Сначала ко… — но недоговорил, опускаясь передо мной на колени, покрывая поцелуями оголённые бёдра.

Я запустила пальцы в его распущенные волосы и запрокинула голову. С моих губ сорвался сдавленный стон — я хотела, чтобы этот момент длился вечно… Но его разрушил поворот ключа в двери.