Корректировщик

Ян Бадевский (2024)

Ярослав — потомственный волхв, умеющий оборачиваться медведем, прорицать будущее и заклинать стихии. Он принадлежал Ордену Неясыти, сражался с порождениями тьмы, вторгшимися в его родной мир, сумел победить и запечатать врата, через которые проникало зло. Бесконечная война превратила Ярослава в совершенное оружие, колдуна «вне категорий», умеющего с легкостью манипулировать любыми стихиями. Другие волхвы сочли бывшего собрата по оружию опасным, объединились против него и одолели в неравной схватке.Ярослав погиб, но был перенесен в тело семнадцатилетнего подростка — последнего представителя Клана Когтей, уничтоженного по приказу могущественного врага. От былых умений осталась жалкая тень, но знания помогут герою восстановиться и освоиться в новом мире. Выжить и стать самым опасным корректировщиком на планете.

Глава 7

Родовое гнездо Друцких неоднократно достраивалось, перестраивалось, всячески модернизировалось и даже разрушалось до основания. В архиве сохранились записи о смутных временах и клановых войнах, раздиравших Империум на заре его основания. Мне не хотелось бы тут жить в середине шестнадцатого века…

Фундамент нынешней версии особняка заложен в 1715 году. Здание имеет форму квадрата, внутри которого разбит роскошный сад с фонтанами, прогулочными дорожками, беседками и гномоном. Тут же располагалась крытая зимняя оранжерея, вросшая в южное крыло комплекса. За прозрачным скосом просматривались заросли экзотических папоротников, привезенных с Кавказа пальм, рододендронов и других деревьев, о названиях которых я даже не слышал.

Глава рода обустроил личный кабинет в северном крыле. Мне следовало пересечь двор по диагонали, подняться по ступенькам неприметного крыльца в глубине сада и войти в полированную тишину бильярдной. Дальше — через массивную деревянную дверь и узкий коридорчик, мимо библиотеки, архива и гостевых комнат к винтовой лестнице, вписанной в угловую башенку. Лестница ведет сразу на третий этаж. Путь длинный, извилистый. Расположенный вдали от основных маршрутов прислуги и спален домочадцев. В гостевой комнате на моей памяти никто никогда не селился. Подозреваю, что дед забрался в такую даль не случайно. Старик в последние годы полюбил уединение и предпочитал заниматься своими делами в тишине. А дела патриарха одного из старейших кланов России крутились вокруг родовых архивных записей и добытых невесть откуда хроник, которые Архимаг готов был изучать круглосуточно. Наверное, поэтому он и передал корпоративные бразды правления сыновьям.

Я понимал, что разговор будет серьезным. Вероятно, сегодня решится моя судьба. И жалкие разборки с молодой порослью клана не имеют отношения к теме диалога. Через внутренний двор я двигался без спешки, планируя линию поведения.

Главная задача — не выдать себя.

То есть — волхва из другого мира, попавшего в тело мальчишки-азиата. Я не знаю, насколько уникален мой случай. Ума не приложу, какие силы стояли за переносом и чего они добиваются. Есть подозрение, что подобным гостям тут не рады. И если вскроется, что в теле сгинувшего паренька поселился тридцатипятилетний мужик, умеющий пользоваться эфиром и не скованный стихийными ограничениями, ни к чему хорошему это не приведет. Свободы точно не видать. И это, как вы понимаете, меня не устраивает. Если уж судьба предоставила второй шанс в чужом мире, то жить надо по полной, а не гнить под колпаком императорских спецслужб. Да и клановый гнет меня не прельщает. Вряд ли глава дома, принимая меня в семью, действовал из альтруистических побуждений. У лидера свои интересы. Отсюда вытекает вторая задача — выяснить природу этих интересов. И третья — пролить немного света на свое происхождение.

Моя медлительность ничего не дала.

Кабинет оказался заперт.

Пришлось дожидаться хозяина на крохотном пятачке, опершись на деревянные перила, покрытые темным лаком и отполированные бесчисленными прикосновениями рук. Я мог бы задействовать «Дальнее зрение» или «Сверхвосприятие», но предпочел не играть с огнем ради удовлетворения любопытства. Кто его знает, на что способны Архимаги из древних аристократических родов.

— Давно ждешь?

Константин Федорович, восьмидесятитрехлетний старик, выглядел едва ли на пятьдесят. Никакой дряхлости, обрюзгшести, медлительности и шаркающей походки. Сухощавый глава рода больше напоминал учителей восточных единоборств из гонконгских боевиков, чем растолстевших от вредной еды пенсионеров с кучей болячек и распухшей до безобразия медкартой. Седые усы, бородка клинышком, гладко выбритый череп и старомодные очки с круглыми стеклами. То ли доживший до преклонного возраста Джон Леннон, то ли вождь мирового пролетариата и по совместительству отец русской демократии. Прибавьте к этому портрету белоснежную рубашку, безупречно отглаженные брюки, жилетку и теннисные туфли. Через левый локоть волшебника был переброшен черный пиджак, правая рука опиралась на трость. Занятную трость — с деревянными и костяными элементами, металлическими кольцами и набалдашником в виде головы рыси. Набалдашник я сумел рассмотреть значительно позже, когда мы устроились в кабинете. Никогда не понимал людей, которые покупают трости, не имея проблем с ногами. Впрочем, не удивлюсь, если передо мной очередная семейная реликвия. Или мощный артефакт.

— Минут пять.

— Извини, срочный звонок.

— Ничего страшного.

Сама вежливость.

Кабинет весьма непритязательный. Панорамное окно с затемнением. В правом верхнем углу — призрачные штрихи циферблата. Ага, значит стекло — это большой экран, на который можно вывести что угодно. Оставшиеся три стены заняты модульной системой хранения. Множество книг, футляров, лакированных коробок. Фотографии родственников. Громоздкий письменный стол, кожаное кресло, парочка стульев с высокими спинками. На столешнице — стопка документов, придавленных пресс-папье в виде боевого робота-шагателя. Сложенный ноутбук без видимых признаков зарядного устройства. Неужто на взвеси работает? Я слышал о таких моделях, но видеть своими глазами не доводилось.

Останавливаюсь перед выцветшим фотоснимком в позолоченной рамочке. Снимок висит на стене, в одной из пустующих ниш. Четверо молодых ребят в военной форме сидят на борту чего-то массивного и бронированного. Фоном — почерневшие руины. Мундиры офицерские. В одном из военных легко угадывается хозяин кабинета, помолодевший лет на тридцать.

Увлекшись изучением фотографии, я не заметил приближения главы рода.

— Нравится?

— Вы воевали, — констатировал я очевидный факт.

— А ты думал, присяга императору — это пустые слова? — в голосе старика проскользнула добродушная усмешка. — Половины этих людей уже нет в живых. Присаживайся.

Лидер указал на стул с деревянной спинкой. Прямо напротив окна. Со своего места я мог видеть сосны, за которыми маячило обширное безлесое пространство. Семейный полигон.

Несколько секунд Константин Федорович молча стоял у стены. Видимо, разговор о войне пробудил в нем запорошенные пылью воспоминания.

— Нам тут по двадцать, — неожиданно произнес старик. — Самому старшему — двадцать три. Империум постоянно воюет, если ты не в курсе. Так что призвать на службу тебя могут в любой момент.

Я был в курсе.

Взглянув на государство российское в ретроспективе, мы увидим стабильную экспансию. На запад и юг, далекие острова, дикие африканские земли. Даже в Южной Америке у Алмазовых развернута бурная деятельность. Сверхдержава стремится всюду обеспечить военное присутствие. Если взять последние три десятилетия, то секретные и не очень базы растут, словно грибы после дождя. Прежде всего мы соперничаем с Океанической Конфедерацией, а с Сёгунатом находимся в формально дружеских и даже союзнических отношениях. В действительности мы и японцев рассматриваем, как потенциальных противников. Есть взаимные территориальные претензии. Те же Курилы и Приморская губерния. Несколько изолированных анклавов в Тихом океане. Я слышал, что в середине прошлого века случился дипломатический кризис и едва не началась Третья Магическая. Заметьте, с Востоком, а не Западом.

Так, давайте посчитаем.

Сейчас главе рода — восемьдесят три.

На фото — двадцать.

Отнимаем шестьдесят три года, получаем тысяча девятьсот шестьдесят седьмой. Историю новейшего времени я знаю плохо, поскольку еще не успел отучиться в старшей школе, но об этой войне кое-что слышал. Балканский Конфликт. Тогда, в середине «шестидесятых» закрутилась нехилая мясорубка. Пять лет резни с применением магии высокого класса, боевой авиации, наземных войск и артефактов. Империум стремился расширить влияние на бассейны Средиземного и Адриатического морей. Конфедерация воевала чужими руками и всеми силами пыталась воспрепятствовать появлению русских баз на юге Европы. Официально газеты и телевидение трубили о важной миротворческой миссии и борьбе с терроризмом. На деле — бились за Источники.

В моем мире войны разгорались из-за нефти. Чаще всего. Может показаться, что люди стреляют друг в друга по религиозным соображениям, из-за этнических или иных разногласий. Всё это чушь. Я люблю смотреть в корень проблемы. Если в стране, подвергшейся оккупации «миротворцев», есть «черное золото», газ, иные ресурсы — это неплохой повод для поиска и разжигания внутренних противоречий. Еще один повод задуматься — географическое положение. Вам принадлежит стратегически важный пролив или полуостров? Контролируете земли, через которые кто-то надумал проложить газопровод? Тогда ждите в гости зеленую саранчу на бронемашинах.

— Балканский Конфликт, — сказал я.

Константин Федорович обогнул столешницу, сел в кресло и внимательно посмотрел на меня.

— Разве я говорил?

— Нет, — качаю головой. — Простая математика.

— Было дело, — признался лидер клана. — Давнее, грязное и некрасивое дело. Вроде бы, почетное. Вот только… вспоминать не хочется.

Да.

Ты все тиры излазил, народ удивлял…

— Отвлеклись мы, — старик сменил тему и демонстративно раскрыл ноутбук. — А ведь разговор, Сережа, не терпит отлагательств.

— Вы решаете, что со мной делать, — догадался я.

— Уже решили, — глядя в монитор, сообщил патриарх. — И я намерен озвучить это решение, но прежде обрисую картину.

Щелчок по тачпаду.

— Я не просто так обратил твое внимание на снимок. Вторым справа в нашей дружной компании был Тимофей Воронцов. Сейчас он служит в Приказе тайных дел Его Императорского Величества. Не стану озвучивать должность. Сошка не мелкая, прямо скажем… Да-с. Так вот, я в курсе событий, последовавших за твоими опрометчивыми хакерскими забавами. Пошли запросы, начали собираться папочки с делами. Ты спишь, а тебя уже взяли в разработку. И не только они.

— Вы знали, что я — корректировщик. — Решаю не тратить время на ерунду. — И никакой я не Сергей. Откуда я взялся, Константин Федорович? Почему все эти годы я живу в чужой семье? Что с моими воспоминаниями за первые шесть лет? Почему вы меня усыновили? Только не надо про дальние ветви и клановые разборки. Я совершенно не похож на русского.

— Много вопросов, — вздохнул глава рода. — И ответы на них весьма неоднозначны. Нетривиальны. Полагаешь, тебе нужна правда?

— Нужна, — отрезал я.

— Что ж, — снова вздохнул старик. — Тогда слушай. Времени до твоего отъезда у нас мало, поэтому не перебивай.

Мне остается лишь кивнуть.

— Эта история не содержит имен, — тихо произнес Константин Друцкий. — Ты их получишь чуть позже. Итак, представим, что в Токио живет талантливый корректировщик в ранге Абсолюта. Я неправильно выразился, пожалуй. Талант — это Пыль, Знаток. Что же касается Абсолютов, то их на планете единицы. Это гениальные и неуловимые убийцы, мой мальчик. Легенды. А еще встречаются глупые девочки, решившие сбежать из дома после восемнадцати и отправиться в вольное плавание по миру. Кругосветка, случайные друзья и подруги, никаких целей и стремлений. Ну, кроме одного нюанса. Девочке на роду было суждено выйти замуж за наследника малоизвестного дворянского рода, способного мастерски управляться с воздухом. Жениха наша героиня не переваривает. В общем, классика. Такое случается время от времени.

Я невольно затаил дыхание.

— Девочка едва успела достичь ранга Мастера, — сообщил дед. — Серьезная заявка, мощный результат. Лидер клана мог бы ее вернуть, но решил, что перебесится. А девочка, между тем, сошла с туристического лайнера в Иокогаме. Уж не знаю, как она пересеклась с корректировщиком. Теперь это свершившийся факт.

— У них родился сын, — прошептал я.

Друцкий задумчиво кивнул, глядя мне через плечо.

И продолжил:

— Связь с родом окончательно прервалась. Ты ведь понимаешь: корректировщики не могут жить, как нормальные люди. На них кто-то непрерывно охотится. Шиноби нужны правителям и спецслужбам, их вербуют международные кланы. Церковь безжалостно их убивает. Это судьба, Сергей. Бремя крови.

Пауза.

— У вас же обширные связи, — не выдержал я. — Куча денег. Что мешало нанять частного детектива? Или обратиться за помощью к друзьям в Японии?

— Обращался, — горько усмехнулся старик. — Но ты не знаешь, кто такие Абсолюты. Найти их крайне тяжело, если они того не хотят. У Абсолюта тысячи лиц, он свободно путешествует по планете, нигде не задерживаясь. Словно ветер…

Подозреваю, что развязка истории мне не понравится.

— А потом все умерли, — подтвердил мои опасения Константин Федорович. — Как у Шекспира. Я до сих пор пытаюсь выяснить, что же произошло в Токио, но у меня не получается. Думаю, случилась дуэль между равными по силе корректировщиками. Тот, кто победил, начал зачищать следы. Устранять из реальности все упоминания о резне. Бесследно пропали уголовные дела и офицеры полиции, занимавшиеся расследованием. Растворились в неизвестности записи камер наблюдения. Как только я находил очередного свидетеля, пусть второстепенного, выяснялось, что этот человек мертв.

— Но я же уцелел.

— Еще одна загадка, — пожал плечами мой собеседник. — Тебя кто-то спас, уберег от бойни. А затем переправил несколькими стыковочными авиарейсами в Петербург. В каждом из аэропортов, где ты успел побывать, появлялся безымянный сопровождающий. Незнакомец усаживал тебя в самолет с липовыми документами и растворялся в пустоте. Новый аэропорт — новые документы и встречающие лица. Словно круги на воде. Здесь нам дали знать, что мой внук прибыл из Токио.

— И какие гарантии, что я — ваш внук?

— Прямые, — отрезал Друцкий. — ДНК-тест.

— А как вы узнали, что дочь мертва?

У меня чуть не вырвалось слово «мама». Спокойно, Ярослав. Это не твоя мать. Не твоя война, не твои проблемы. Здесь надо просто выжить и ускользнуть от тех, кто попытается взять тебя в оборот.

— Аристократы чувствует такие вещи, — пояснил дед. — Возмущение в Источнике. Аномальная активность. Всякий раз, когда умирает кто-то из наших. И, поверь, это… неприятно. Меня чуть удар не хватил в тот день.

Значит, связь между зоной силы и контролирующим ее кланом крепче, чем я думал. Возьмем на заметку.

— И вы меня усыновили.

— А что еще оставалось делать?

— Бросить. Вы нажили себе могучих врагов.

— Ты — часть моего клана, — прорычал дед. — Кровь превыше всего.

Похоже, я ляпнул несусветную глупость.

— И как же меня зовут? На самом деле?

Старик неопределенно махнул рукой:

— В Империум ты прибыл под именем Кен Мори. До этого было пять или шесть других имен. В общем, то же самое, что Вася Пупкин. Я до сих пор не знаю фамилии твоего отца, Сергей. Извини.

Вот это откровение.

— А что с моей матерью?

— Мария, — взгляд старшего в роду вновь затуманился. А ведь ему действительно больно. И обидно. Ни попрощаться по-людски, ни отомстить. И вообще. Нехорошо это — хоронить своих детей. — Мария Константиновна Друцкая. У меня есть фотографии, ролики. Архив к твоим услугам. До завтрашнего утра.

Конец ознакомительного фрагмента.