Страж. След Крылатого змея

Яра Рэйвен (2024)

Студентка-историк отправляется на необычную практику и попадает в ловушку затерянного города вымершей цивилизации майя. В реальности, где правят кровавые боги и древние духи, ей предстоит приоткрыть завесу прошлого и разобраться, какие секреты скрывает таинственная пирамида, в чём причина её жутких видений и кто именно ждал её в городе, внезапно опустевшем пятнадцать веков назад. Автор уважительно относится к культурному и историческому контексту, однако роман написан в жанре фэнтези, не претендует на историческую достоверность и может содержать географические неточности.

Глава 2. Чужие

Он впервые привёл её в пирамиду.

Здесь, в Междумирье, она выглядела одновременно и похожей, и совершенно другой, не тронутой временем. Глыба, соединяющая два мира воедино. Они поднялись по массивным, непривычно устойчивым ступеням и вошли в хорошо знакомый Рэй проход на втором ярусе.

Всё казалось… обычным. Каменные, явно возведённые не так давно, стены, пологая лестница, ведущая к настенному календарю-проходу. Свеженаписанные блестящие фрески с обеих сторон. Никакого запаха гнили или давящего ощущения чужеродной силы — обычное пыльное помещение, похожее на множество других в этом городе-призраке.

— Тайный проход был здесь изначально? — спросила Рэй, рассматривая ненавистный круг-ловушку.

— Да. Когда дар Кукулькана погребли вместе с Великим Ахау, в пирамиде уже построили два яруса. Сын правителя повелел возвести третий. Он же запечатал вход от чужаков. Разгадать шифр способен лишь человек, хорошо знающий наш язык и традиции.

— Когда умер этот ваш Великий Ахау?

— За двести зим до моего рождения.

Рэй поёжилась. Когда именно родился Хэния, уточнять не стала.

— Так себе план, если честно. Я о защите от чужаков.

— Возможно. Впрочем, барельеф долгое время исправно выполнял своё предназначение — до тех пор, пока вы не освоили нашу письменность. Но к тому времени ожерелье правителя было защищено куда лучше.

Да уж, тут не поспоришь.

— Поэтому грабители сделали подкоп к пирамиде? — догадалась Рэй. — Он… старый, да?

— Вероятно. Чужаки приходили и сверху, и снизу, но им это не помогло. Никто не избежал кары.

— И часто сюда наведывались люди?

— Мне трудно судить о времени. Думаю, ты уже поняла, что в Междумирье оно течёт иначе.

— Вообще не течёт, — буркнула Рэй.

— Это не так. Оно ощущается по-другому, но не останавливается. То же касается и Поднебесных миров, и Шибальбы.

— Ты хоть знаешь, какой сейчас век?

Страж вперил в неё очередной пронзительный взгляд, и Рэй поймала себя на мысли, что начинает привыкать к ним.

— Это не имеет значения, — наконец ответил он. — Время — лишь песок…

–…А мы — песочные часы, — подхватила Рэй, закатив глаза. — Да-да, я помню. Ты любишь пафосные речи, правда?

Она и сама не заметила, как начала огрызаться на Хэнию, перестав бояться его реакций. Человек привыкает ко всему, да и нельзя же, в конце концов, жить в постоянном страхе.

Кроме того, она быстро смекнула, что Страж вовсе не обидчив и вообще не понимает половину её замечаний. Весьма удобно. А вот если перечить ему во время уроков, он может быть совершенно безжалостен.

— Двадцать первый, — сказала она, не дождавшись ответа.

— Хм-м?

— Век. В мире двадцать первый век. Ох, я глупая, у вас же своё летоисчисление…

С тем, чтобы перевести это на цолькин, возникли трудности. Впрочем, Страж вовсе не выглядел заинтересованным её потугами.

— Люди приходят, — произнес он, словно тема беседы не менялась. — Нечасто. Необъяснимые смерти, полагаю, не способствуют привлечению путников. Кроме того, мне ведомо, что пирамиду охраняют остатки моего народа.

Охраняли, подумала Рэй. А потом впустили чужаков.

— И все-таки… скольких ты убил? — Голос предательски дрогнул.

— Я не веду счёт мертвецам. Каждый, кто переступил порог пирамиды, заслуживал кары. Каждый желал присвоить себе чужое, получить богатство или власть, осквернить священную память предков…

— Но…

— Боюсь, мы отвлеклись. Пора заняться незваными гостями.

Проигнорировав фрески, Страж спустился к круглому барельефу и приложил к нему ладонь. Закрыл глаза, прислушиваясь.

— Они здесь, снаружи, — пробормотал он себе под нос. — Четверо. Люди.

Последнее слово выплюнул с презрением и толикой скуки. Рэй повертела головой.

— Где?

— Дай мне руку.

— Зачем? — насторожилась она.

— Дай мне руку, Рэйчел. Я помогу тебе увидеть.

Сглотнув, Рэй послушалась. Ледяные сухие пальцы обхватили её ладонь, и по спине пробежала дрожь. Пальцы сжались крепче — неожиданно деликатно. Переплелись с её.

— Не бойся. Закрой глаза.

Стоило подчиниться, как голова нещадно закружилась. Она почувствовала знакомые волны силы, окутаваюшей с головы до ног — чужой, опасной. К горлу подкатил страх, но сила не причинила ей вреда. Вместо боли Рэй ощутила, как её собственная робкая магия откликается на прикосновение, сплетается с чужеродной энергией. Стало жарко, а потом сразу легко — ей показалось, она взлетает высоко в небо.

Прикосновение холодной ладони удержало на месте. Эйфория схлынула, и Рэй осознала, что всё так же стоит на каменной поверхности, держа за руку Стража, но пространство вокруг неуловимо изменилось. Облупились и покрылись трещинами стены, выцвели прекрасные фрески. В глаза ударил искусственный свет фонаря. Рэй заслонилась свободной ладонью и коротко охнула, когда фонарь вместе с держащей его рукой внезапно проткнул ей грудь насквозь.

Стало щекотно. Незнакомый человек чертыхнулся и прошёл сквозь её тело целиком, приближаясь к барельефу тяжёлым, чеканным шагом. Военные ботинки гулко простучали по камню.

— Здесь тайный проход! — рыкнул он хрипловатым голосом. — И его недавно открывали.

— Уверены, лейтенант? — Молодая девушка в полицейской форме подошла ближе. Рэй предусмотрительно шагнула в сторону, не желая вновь чувствовать себя привидением из «‎Гарри Поттера».

— Они нас не видят? — шепнула она Хэнии, который, слава богам, не сделался прозрачным, хотя и был окружен легким золотистым свечением.

— И не слышат. Но могут почувствовать.

Рэй огляделась и вздрогнула, различив позади троих людей в форме морщинистое лицо Ашкия. Словно подтверждая слова Хэнии, индеец смотрел прямо на неё.

— Чёрт побери, — пробормотала она, невольно делая шаг назад. Повернулась к Стражу, но тот лишь скользнул по Ашкию равнодушным взглядом.

— Тебе знаком этот человек?

— Я уже говорил, мне ведомо всё, что происходит в пирамиде. Шаман племени здесь нередкий гость.

— Он заманил меня сюда, — сказала Рэй, пристально наблюдая за реакцией Хэнии. Тот и бровью не повёл:

— Разве? Помнится, ты зашла в храм по собственной воле.

— Джейк, света мне! — рявкнул мужчина в военном камуфляже, продолжая изучать круглый календарь. Третий спутник — рыжеволосый, с торчащими ушами — тут же засуетился с фонарём. — Левее, не тупи… Видишь, тут пыль по кругу стерта? И пробоина свежая. Сними отпечатки. Зуб даю, они открывали эту хреновину.

— Будет сделано, сэр.

— Лейтенант, а зачем отпечатки? Они же тут по-любому все побывали, — прокомментировала девушка.

— Отставить обсуждать приказы, детектив. Обязаны снять… Заодно определим, кто трогал стену последним.

— А как быть с подкопом? Будем разбирать завал?

— Надеюсь. Я уже направил запрос в администрацию, ждём, пока дадут добро. Увы, тут без разрешения и яйца не почесать.

Он фыркнул и нахмурился, снова осматривая барельеф и прилегающие стены. Задержался возле четвертой фрески и поморщился, сплюнув под ноги.

— Проклятые культисты… Вторая пропавшая группа, мать её! Долбанный объект культурного наследия.

Он повернулся к Ашкию со свирепым выражением лица.

— Что здесь произошло, сеньор?..

— Просто Ашкий, пожалуйста. Ничего криминального, насколько мне известно.

— Тогда где, черт подери, наши люди?!

— Я не уполномочен следить за вашими людьми, лейтенант Нортвуд, — спокойно ответил Ашкий. — Строго говоря, я даже не являюсь частью группы. Меня наняли, как консультанта для сотрудников экспедиции, и консультации я добросовестно оказывал. Больше ничего.

— То есть, куда делась целая группа, вы не в курсе?

— Совершенно верно.

Нортвуд длинно выдохнул, после чего взял себя в руки.

— Мартин Гонзалес пропал три недели назад. — Он принялся расхаживать взад-вперед, скрестив пальцы за спиной. — Ещё четверо уехали после, расторгнув контракты досрочно, мотивировав это чёрт знает чем… Семейные обстоятельства, грипп, геморрой… А теперь и старшие сотрудники как сквозь землю провалились, прихватив пару иностранных студентов! Да что за бардак у вас здесь творится?!

— Это не мы двадцать лет добивались возможности исследовать руины, лейтенант, — прохладно заметил Ашкий. — Повторюсь, я не отвечаю за безопасность на объекте. Я лишь представитель вымирающего народа с краеведческим образованием. Не больше, не меньше.

— Хорошо, — сквозь зубы процедил Нортвуд. — Допустим. Когда вы в последний раз были на объекте?

— За несколько дней до пропажи группы. Точная дата есть в отчете, уверен, вы его видели. Спустя неделю я вернулся сюда, но никого не обнаружил, о чём сразу же доложил своему и вашему руководству.

— Сраный индеец, — пробормотал Нортвуд себе под нос так, что услышала только стоящая рядом Рэй. Девушка поморщилась: ей тот, конечно, тоже не нравился, но это уже перебор. Ашкий благожелательно улыбнулся.

— Я могу ещё чем-то помочь расследованию?

— Уверен, что да. Нам понадобится открыть во-он ту дверь. — Нортвуд махнул рукой в сторону барельефа. Ашкий демонстративно приподнял брови.

— Лейтенант, я не вижу здесь никакой двери.

— Не играйте со мной, сеньор! — прорычал он. — Мы оба знаем, что тут есть скрытый проход. А раз есть проход, значит, есть механизм, который его открывает. Итак, я весь внимание… Как. Его. Открыть.

Рэй невольно восхитилась выдержкой Ашкия. Нортвуд напирал, как скала, но индейца это совершенно не трогало. Если бы она не была уверена, что тот в курсе (а она была уверена, старый жук наверняка приложил руку к произошедшему), то ни на секунду не усомнилась бы в его искренности. Он весьма убедительно изображал недоумение вперемешку с оскорбленным достоинством. Рэй мысленно поаплодировала.

— Лейтенант, я не археолог, и вы, смею заметить, тоже. Но даже если вы правы, и некий механизм существует — с чего вы взяли, что я знаю, как его запустить? Этой пирамиде больше пятнадцати веков. И мы, простите, не в приключенческой мелодраме.

Рэй сжала кулаки, подавляя желание вцепиться Ашкию в горло. Нортвуд, кажется, разделял её настроение.

— Ясно, помогать спасти людей вы не собираетесь. Значит, придётся решать вопрос по-другому… Пойдёмте, перевернём здесь все на хрен.

— Но, лейтенант, а как же культурное наследие… — Рыжий Джейк испуганно засеменил за руководителем.

— От всей этой истории за версту несёт международным скандалом. И я найду способ вывести вас на чистую воду. — Нортвуд послал Ашкию испепеляющий взгляд и шагнул к выходу. Рэй, не отдавая себе отчета, бросилась следом.

— Постойте! Помогите мне!

Она попыталась схватить лейтенанта за руку, но пролетела насквозь и упала на колени. Боль от расцарапанных ладоней была самой настоящей, и на глаза навернулись слёзы.

Нортвуд застыл в проходе и в недоумении завертел головой. Нахмурился.

— Ты что-нибудь слышал? — спросил у Джейка.

— Никак нет, сэр.

— Хм-м…

— Помогите! — вновь заорала Рэй, ощущая, как бесконтрольно, волнами накатывает сила. По пирамиде пробежала дрожь, с потолка посыпалась известь.

— Твою налево! Что за херня?!

Люди в ужасе пригнулись, закрывая головы руками. Только Ашкий сохранял спокойствие: прикрыл глаза, будто ловил потоки энергий.

Внезапно в помещении стало холодно, как в склепе. Выдохнув, Рэй увидела облачко пара. А потом её грубо схватили и потащили прочь, обратно к барельефу. Чужая сила навалилась тяжёлым пледом, и Рэй закрыла глаза, обмякая в крепких ледяных руках.

***

— Что это было?

Голос Стража еще никогда не звучал так сурово. Многовековое равнодушие испарилось, глаза казались двумя тлеющими угольками. Рэй крепче закуталась в шерстяное одеяло и опустила ресницы.

— Я пыталась привлечь внимание.

— Для чего, во имя богов?! Ты едва не нанесла вред пирамиде!

Рэй сверлила взглядом смуглую грудь в вырезе накидки и бугристый шрам на шее, пока Хэния продолжал неистовствовать:

— Запомни и хорошенько усвой: никогда, ни при каких условиях ты не должна подвергать риску вместилище саркофага. Тебе ясно?

Он переживал о мёртвом камне больше, чем о живых людях. Впрочем, разве могло быть иначе? «‎Не забывай, у кого ты в плену», — напомнила себе Рэй, вжавшись в кресло. То, как бережно Хэния перенёс её сюда, как колдовал над ней и укутал в одеяло, видно, начисто помутило её разум.

Затошнило; вновь накатила слабость, как и в прошлый раз после бесконтрольного выброса. Хэния протянул ей глиняную кружку, пахнущую травами.

— Пей.

— Иди к чёрту.

— Я сказал: пей. Это ускорит восстановление.

Не имея сил спорить, Рэй послушалась. Какая, в конце концов, разница?

— Они не помогут тебе, — заговорил Страж чуть мягче. — Не смогут услышать, не сумеют проникнуть в Междумирье. Вовлекая чужаков, ты лишь подвергаешь их риску.

— Какому? Уничтожишь их просто за то, что они ищут нас?

— Вопреки твоему представлению, я не любитель бессмысленных жертв.

Рэй слабо рассмеялась. Серьёзно?

— Ты шутишь? Ты выкосил нашу группу подчистую! Как будто мы просто… грёбаный мусор!

— Во-первых, это не так. Большая часть твоей… группы предусмотрительно уехала до того, как я или пирамида смогли бы причинить им вред. Во-вторых, моя клятва обязывает защищать сокровище — до тех пор, пока не явится достойный. Исключений нет, кара за вторжение — смерть.

— Что за дурацкие условия? — Рэй отвернулась. — Шанс встретить потомка этого вашего Ахау и без того равен нулю, а ты убиваешь всех без разбору! Какой вообще в этом смысл? Ожерелье должен был надеть его сын или внук, а не оставлять в гробнице гнить на проклятых семнадцать веков. Это… просто нелепо!

— При чём здесь потомок? — удивился Хэния.

— Что?..

— Ты заговорила о потомке. Почему?

Рэй уставилась на него в полном недоумении. Моргнула.

— Кажется, я уже вообще ничего не понимаю…

Чувствуя себя глупо, она пересказала Стражу легенду, услышанную от Ашкия. Хэния слушал внимательно, и выражение его лица было нечитаемым.

— Любопытно, — произнес он наконец.

— «‎Любопытно»? И это всё?!

— Любопытно, как правда причудливо переплетается с вымыслом. Легенды — уникальный культурный феномен, связующая нить между народами и эпохами… Но, безусловно, ненадёжная.

— Хочешь сказать, легенда лжёт? Но ведь ожерелье существует!

— Так же ясно, как мы с тобой. Но надеть и использовать его по назначению может любой, кого Бог-змей сочтёт достойным. Вовсе необязательно, чтобы в избранном текла кровь Великого Ахау.

Рэй помассировала пальцами ноющие виски. Поймала себя на мысли, что ничего не чувствует от этой новости. Разве что, теперь всё запуталось ещё больше.

— Что ж, ну… мне от этого ни холодно, ни жарко.

Он не понял и в недоумении покосился на её одеяло. Рэй стало смешно.

— Так как найти достойного, если ты убиваешь всех ещё на подходе? — спросила она, с трудом подавляя неуместное хихиканье. — Или так задумано, и бог вовсе не собирается исполнять ничьи желания?

— Достойного не остановят ловушки пирамиды. Строго говоря, не все из них оставлены магией… Несколько скрытых конструкций в нижних помещениях установили ещё до моего появления. Однако со временем механизмы заржавели и потеряли свою силу.

— Значит, это всё же испытания. Ясно. Но ведь мы с Китом прошли их все, разве нет?

Страж послал ей долгий взгляд, который при большом желании можно было назвать сочувствующим.

— Если бы владыка счёл вас достойными, твой друг бы не пострадал. Я бы услышал его волю… Он поблизости — всегда. Никому не скрыться от его взора.

— Восторг. — Рэй закатила глаза. — Ну, привет ему, что ли.

Хэния вздохнул так, словно ужасно устал от общения со смертной. Рэй решила помучить его ещё немного.

— А как ты узнал, что в пирамиде посторонние?

— Страж, связанный клятвой, всегда чувствует угрозу. Ты тоже сможешь, изучив энергии пирамиды.

— Ты же понимаешь, что они вернутся, правда?..

Он снова вздохнул и совершенно человеческим жестом отбросил упавшие на лоб волосы. Сегодня в них были вплетены тонкие косички с торчащими из них серыми перьями. Рэй невольно залюбовалась: надо бы раздобыть себе такие же — раз уж она всё равно здесь застряла…

— Наверняка. Люди, по сути своей, довольно предсказуемы.

Рэй кивнула, покорно опустила глаза. Тихая, искрящаяся радость: «Меня ищут!» смешалась внутри с парализующим страхом: «Не найдут. Погибнут». Но надежда — упрямая штука, особенно когда это единственное, что тебе осталось.

Рэй спрятала улыбку. Она найдет способ выбраться отсюда — так или иначе.

***

Конечно, она пыталась — ещё в первые недели своего заточения.

«Здесь никого нет», — говорил Страж, и, видят боги, не лгал. Рэй не сразу осознала истинное значение его слов, как и масштабы своего нового одиночества.

Каждый день, перед тем как навестить Кита и лечь спать (её тело, не зная времени суток, выработало нечто вроде собственного ритма), она выходила из дворца и шла, пока позволяли силы. Обходила заброшенный город по кругу, сопоставляя опустевшие величественные здания с руинами, которые видела в лагере. Чаану здесь выглядел так, словно его покинули совсем недавно, и время еще не успело оставить на нём свой жестокий отпечаток.

Из лекций Стража Рэй знала, что Междумирье способно принимать любые формы — в зависимости от того, кто ступает на его территорию. Каждый находил в нём итог собственной жизни: средоточие мировоззрения, привычек, страхов, мест, что когда-то вызывали сильные эмоции — счастливые или пугающие. Однако мир пирамиды был не просто частью Безвременья — он был творением Бога-змея Кукулькана.

Рэй пока не решалась расспрашивать Стража о том, почему тот оказался пленником на службе у бога, хотя часто размышляла об этом. Она знала, что его принесли в жертву, знала, он любил свою дочь… Почему-то Рэй не сомневалась, что вскоре картина откроется ей целиком — стоит лишь набраться терпения.

Рэй выжидала: наблюдала, собирала информацию, сопоставляла факты и домыслы. Она приняла новую реальность почти мгновенно — такой роскоши, как бесполезное отрицание, Рэй себе позволить не могла. Её жизнь стояла на кону, и она собиралась разыграть эту партию безупречно, больше не допуская ошибок.

Сухая голая земля натужно скрипела под подошвами, горизонт был почти неразличим на фоне темного графитового неба. Его неподвижная тяжесть сводила с ума. Выход есть всегда, и она его найдёт. Не может не найти.

Круг замкнулся: Рэй вернулась к царскому дворцу и оставила его за спиной, спеша прочь из города. Обошла несколько прилегающих построек, споткнулась о выросшую под ногами кочку. Новые мокасины ей нравились — пожалуй, даже больше, чем старая обувь. Увы, про тонкие, едва прикрывающие грудь платья-накидки она такого сказать не могла.

У их участка Безвременья были границы, и Рэй собиралась отыскать лазейку. То, что Страж за эти века так и не сбежал, ничего не значит: его наверняка удерживает клятва — а может, и не только она, — а её нет. Пока нет.

Вот и теперь Рэй углублялась всё дальше в серую безликую пустыню, окружавшую город. Она уже ходила этой дорогой — шла, по ощущениям, несколько часов, почти валясь с ног, но в результате просто вернулась к городу. Компаса у неё не было, и Рэй решила, что заблудилась. На следующий день двинулась в другую сторону и была предельно внимательна, запоминая скудные ориентиры. Но итог остался прежним: через несколько часов впереди вновь выросли очертания Чаану.

Рэй не сдавалась, выбирая новые и новые направления, но всякий раз неизменно возвращалась в заколдованный город. В конце концов, пришлось признать: проклятое место водит её кругами, не давая уйти.

Сегодня она решила вновь отыскать Первую реку, где периодически проходили их занятия, и проследовать вдоль её беспокойного русла. Путь на поверхность отсюда был закрыт — души просто оказывались в Безвременье, пройдя сквозь внешние врата. Дорогу в Шибальбу, если верить Стражу, могли преодолеть лишь мёртвые — и то единожды. Оставалось двигаться по течению в надежде увидеть что-то кроме тусклой чёрно-серой равнины.

Река негромко шумела рядом, словно подбадривая. Рэй шла быстрым шагом, подстраиваясь под её хаотичные изгибы и норовя уцепиться взглядом хоть за что-нибудь, но вокруг была лишь равнина, холмы да редкие кустарники. Постепенно усталость брала своё, и шаг её замедлялся, пока Рэй, вздохнув, не опустилась на землю у самой кромки воды.

— Что будет, если выпить из тебя? — спросила она у реки — блестящей, подвижной и очень глубокой на вид. Серебристая у поверхности, вода темнела в глубине, окрашиваясь в насыщенный оттенок индиго. — Ты принесёшь жизнь или смерть? Правда, терять мне уже нечего, так что…

Разговаривать с волшебной рекой — не самое странное из всего происходящего. Новая Рэй часто молчала, и теперь, услышав собственный голос, остро ощутила тоску по простому человеческому общению. Она бы продала душу за вечер с ребятами у костра или телефонный разговор с Вивиан — если бы ещё могла распоряжаться душой.

Кроме того, ребят больше нет, а Вив… Вив очень далеко.

Глубоко вздохнув, Рэй погрузила ладони в воду. Те немедленно заледенели и налились свинцовой тяжестью. Первая река проглотила добычу и потянула за собой; Рэй едва подавила желание нырнуть туда целиком, забыв обо всех кошмарах. Охнув, выдернула ладони, чудом не расплескав воду, что успела зачерпнуть. Наклонившись, глотнула ледяную серебристую жидкость.

Внутренности обожгло нездешним холодом, гудящие ноги разом отяжелели. Не видя смысла сопротивляться усталости, Рэй растянулась на земле и прикрыла глаза.

Когда она снова открыла их, вокруг ничего не изменилось. Рэй еще какое-то время лежала, равнодушно разглядывая мутное небо, затем поднялась. И выругалась вслух.

Пока она спала, Первая река сменила направление. Обогнула Рэй по широкой дуге и теперь текла перпендикулярно, теряясь вдали. Девушка потерла воспаленные глаза, поправила сбившееся платье и продолжила путь вдоль русла.

— Твари, — бормотала она себе под нос, обращаясь сразу ко всем и ни к кому конкретному. — Сволочи… ненавижу…

Вскоре шум реки усилился, сменившись отдалённым грохотом. Воодушевленная, Рэй ускорила шаг. Побежала. И едва не рухнула в пропасть.

Зрелище заставило её отшатнуться. Первая река сужалась, искривлялась петлей и вдруг обрывалась смертоносным водопадом. Обрыв был таким резким, словно кто-то начисто обрубил землю, оставив вместо неё пустоту. Рэй глянула вниз, и у неё перехватило дыхание: вместо дна — бесконечная тьма, в которой таяли и река, и остатки света.

Вот она — граница. Дальше идти просто некуда.

От высоты голова поплыла. Рэй представила, как шагает вниз, расправив руки-крылья, и летит вслед за водяным шквалом. Есть ли у края земли дно? Погибнет ли она, если оно есть? А если его нет?

От мысли о бесконечном падении стало весело и жутко. Рэй прикрыла глаза, подставляя лицо водяным брызгам. Идея красивой смерти завораживала, но нет гарантий, что это решит её проблемы. Да и что будет с Китом, если она погибнет, нетрудно догадаться.

Тяжело вздохнув, она бросила прощальный взгляд на водопад и повернула назад. По крайней мере, заблудиться здесь ей не грозит.

***

Комната не изменилась — разве что деревянную дверь сменила серая ткань драпировки. Рэй откуда-то знала, что за ней круглосуточно дежурят двое стражников в полном вооружении, так что покинуть роскошную темницу не выйдет.

На кровати, где она только что уснула, дремала девушка в красных одеждах. Рэй узнала её раньше, чем та открыла разноцветные глаза.

Тяжёлая ткань всколыхнулась, и в комнату шагнул Хэния. Девушка тут же вскочила с постели.

— Отец!

Они бросились друг другу в объятия. Хэния прижал к себе дочь и, прикрыв глаза, глубоко вдохнул запах её волос. Его лицо заметно осунулось, кожа болезненно облепляла скулы, а подбородок испещряла неровная щетина. Моан же казалась прежней; только взгляд, прежде ясный и решительный, выцвел, как небо в Междумирье.

— Я боялась, что не увижу тебя больше, — шепнула она.

— Я же обещал, что увидишь.

Он с усилием отстранился и погладил её по убранным в косы волосам.

— С тобой хорошо обращаются?

— Как с достопочтенной госпожой. Ещё бы они посмели иначе!

Рэй подошла ближе: говорили тихо. Хэния вдруг, точно опомнившись, обернулся на дверь и коротко махнул рукой. Воздух вокруг тут же сгустился, мешая дышать. Однако плечи жреца расслабились, и он заговорил чуть громче:

— У нас мало времени. Совет жрецов назначил ритуал на завтра, на закате.

Моан охнула, но тут же закусила губу, гордо вскинув подбородок.

— Так скоро?.. Что ж, оно и к лучшему.

— Послушай… Я думал об этом весь последний виналь, дни и ночи напролет. И принял решение.

— Вот как?..

— В преисподнюю богов! — отчеканил жрец тихо, яростно. — Я не отдам тебя ни им, ни царю.

Глаза Моан расширились. Она бросилась к отцу, точно желая закрыть ему рот, из которого вылетало немыслимое.

— Очнись, господин! Гнев богов страшен, ты погубишь нас обоих!

— Я твой отец, мой долг защищать тебя. А если богам нужна жертва, пускай примут мою.

— Но как же долг жреца перед правителем? Перед нашим богом?!

Он сжал челюсти так, что скулы побелели. Казалось, полог тишины, созданный магией, проник и между ними — такой глубокой она стала.

— Иногда человек вынужден выбирать между одним долгом и другим. И в эту минуту выбирает сердце.

Глаза девушки влажно заблестели в полумраке, но на губах расцвела печальная улыбка.

— Горе, видно, помутило твой разум, — прошептала она. — Ты ведь лучше других знаешь, что боги всегда забирают своё. Да и можно ли обмануть судьбу?..

Хэния сжал узорчатые плечи, по очереди заглянул в разноцветные глаза. Задержался на правом, янтарно-золотом. Он вовсе не походил на безумца — скорее, на человека, принявшего отчаянное решение.

— Мы не станем обманывать судьбу. Лишь перехитрим её. Ты ведь говорила, что предпочла бы вечность в Шибальбе?..

Беспокойно оглянувшись на дверь, он заговорил тихим решительным голосом. Моан слушала его план молча, взволнованно теребя платье.

— Но, отец… Разве владыка Ах-Альпух не отдаст меня Кукулькану?

— Исключено. У них с Богом-змеем вражда древняя, как свет и тьма. Ах-Альпух — твой покровитель, Моан, и готов принять тебя на службу. Магия останется при тебе, правда, придётся делить её со своим богом… Став духом, ты обретёшь бессмертие и даже сможешь навещать мир живых.

— Но откуда ты…

— Я желал говорить с ним. И он ответил на мой зов.

Грудь Моан тяжело вздымалась под платьем. Покачав головой, она обессиленно опустилась в плетёное кресло. Запустила пальцы в волосы.

— Молю, отец, не давай мне напрасных надежд. Я не сумею даже сбежать из дворца, не то что добраться до входа в Подземное царство. Моя магия не слушается!

Она в ярости потрясла запястьем, на котором зазвенели тугие браслеты из незнакомых Рэй минералов.

— Снять их не выходит, я пробовала. Не верится, что колдуны сотворили столь жестокое орудие против своих же…

Наклонившись, Хэния дотронулся до браслета и отдёрнул руку, будто обжёгшись. Повертел тонкое запястье, изучая перламутровые камни.

— Сильный амулет… Снять можно только вместе с рукой.

Моан заметно побледнела, но кивнула с мрачной решимостью:

— Я готова.

— Нет нужды калечить тебя, дочь, — покачал головой жрец. — Есть другой путь.

Из-за драпировки послышалось деликатное покашливание. Все трое, обернувшись, с раздражением уставились на заглянувшего в комнату стражника.

— Прошу прощения, Ах-Кин,** госпожа… Я вынужден просить господина удалиться.

— Ещё минута, — рявкнул Хэния. — Оставь нас.

— Но правитель…

— Прочь!

Поклонившись, стражник поспешил ретироваться. Хэния обновил полог тишины и вновь повернулся к дочери.

— Слушай внимательно, да не перебивай… Завтра, как Ахау*** начнёт спускаться к горизонту, во дворце воцарится хаос — я позабочусь об этом. Служанка, что будет готовить тебя к церемонии, останется в комнате: возьмешь её одежду, взамен отдашь ритуальный плащ, пусть запахнёт его поглубже. Как только служанку уведут, в суматохе проникнешь в комнату старшего сына правителя. Там, за гобеленом есть тайный проход к реке. Как выберешься, беги без оглядки на север, до трехсотлетнего дуба с посеревшей кроной. В пятидесяти шагах к западу от него будет пещера, а в ней — сенот… Ныряй поглубже, дочь, и будь покойна — бога смерти никакой браслет не остановит.

— Но что, если Сэйен выдаст нас правителю?

— Твоя служанка? Она уверена, что задуманное — часть ритуала, и ей выпала честь исполнить волю богов. Вся вина ляжет на меня.

— Отец, — голос Моан упал до хриплого шёпота, — тебя же убьют! Ты…

–…Нужен им. Я — проводник воли богов и второе лицо государства. И уж точно найду, что сказать Повелителю и совету.

Его тон не допускал возражений. По резкому изгибу плеч и сжатым кулакам Рэй легко распознала ложь. Конечно, его ждёт расправа, и глупую Сэйен тоже — никто не вправе перечить богам. Тем более — их верный слуга.

— Но как же…

— Время! — Он в последний раз прижал её к груди и резко отстранился. — Поклянись, что не нарушишь моей воли.

— Отец…

— Сейчас же, Моан!

— Клянусь, — прошептала девушка, вытирая слезы. На одно долгое мгновение их взгляды встретились, и это было куда интимней любых слов и объятий. Когда Хэния развернулся к выходу, Рэй инстинктивно сделала шаг назад — и проснулась.

***

Он пригласил её поужинать вместе. Рэй так удивилась, что не нашлась с ответом, и Страж принял её молчание за согласие.

Когда он уходил, она крикнула ему в спину:

— Разве тебе нужно есть?

Глупый вопрос: она уже знала ответ, да и за всё время ни разу не видела его за трапезой. Но Страж не укорил её за плохую память и, выдержав паузу, ответил со всей серьёзностью.

— Сотворяя пищу для тебя, я вспомнил её вкус. Мне захотелось вновь ощутить его.

Возразить на такое было нечего. В последние дни — или недели — они, можно сказать, достигли некоторого согласия. Рэй начала делать успехи в медитациях и лечении Кита, а еще перестала перечить Стражу по поводу и без — следовало усыпить его бдительность. Тот продолжал вливать в неё тонны информации об устройстве мира и богах, а она, наделённая природным любопытством, продолжала задавать вопросы.

Так Рэй узнала подлинную историю Крылатого змея Кукулькана, считавшегося богом ветра и воды, огня и воздуха. Своим сильным хвостом он способен очистить небо и вызвать ливень, приводя в движение облака и ветры. По легенде, однажды он долетел до самого солнца, но обжегся, и бог дождя Чак помог ему не сгореть заживо. С тех пор боги подружились и часто вместе патрулируют небо.

А еще Кукулькан, как и все боги, был подвержен гордыне. Ничем иным Рэй не могла объяснить всю эту историю с ожерельем и поиском достойного, который длится вот уже семнадцать веков. Желание присвоить чужую магию, будучи могущественным высшим существом, ей тоже было не очень понятно. Зато она отлично понимала Моан и Хэнию, который принял, наверное, самое сложное решение в своей жизни.

Пройдя испытания духа и дав клятву служить богу, Рэй фактически попадала в добровольное рабство к Кукулькану и обрекала себя на вечное одиночество. Как бы её ни ужасал подобный расклад, пока что лучшей тактикой было выжидать и собирать информацию.

Может, совместный ужин — не худший способ втереться в доверие Стража.

После занятий Рэй наскоро искупалась в дворцовой купели и выбрала более-менее приличное платье, которое оказалось ей длинновато. Она долго разглядывала себя в неровное, склеенное из пластинок полированного минерала зеркало,**** гадая, кому принадлежала эта одежда в том, бесконечно далёком мире — Моан? Неизвестной царевне? Кому принадлежит выцветший взгляд в отражении?

На тусклом, испещрённом трещинами деревянном столике обнаружились порошки и баночки с неясным содержимым, среди которых девушка отыскала высохшие краски. Чуть освежив их магией и водой, она зачем-то подвела глаза, расчесала волосы. Будь у неё служанки, они непременно заплели бы ей косы наверх, обложив перьями, початками кукурузы и чёрт знает чем ещё. В чём вообще смысл носить прическу больше собственной головы?

Рэй закусила губу, вспомнив, как собиралась на совместные посиделки с тогда ещё живым отрядом. Флиртовала с Китом, прикидывая, не разбить ли ему сердце. Идиотка… Всё это осталось в чьей-то чужой жизни.

Вместо большой трапезной на первом этаже Страж ждал её в малой гостиной, выкрашенной в светлые и зелёные тона. Он надел лишь длинную юбку: крепкие плечи украшали широкие кожаные браслеты, голое предплечье привычно оплетал змеиный узор. Он сидел неподвижно, гипнотизируя окно стеклянным взглядом. Рэй деликатно кашлянула.

— Проходи, — отмер мужчина и жестом пригласил её к столу. За время, проведённое в Междумирье, Рэй наелась майяской кухни на целую жизнь вперёд. Однако сегодня Страж расстарался на славу, и воротить нос от роскошно сервированного стола показалось ей невежливым.

— Спасибо. Что ты… м-м… приготовил?

Не совсем подходящее слово, но к иному она ещё не привыкла.

— Оленина и сладкий картофель. — Хэния продемонстрировал ароматно пахнущее блюдо в центре стола. — А это…

— Улитки?! — вытаращилась Рэй с благоговейным ужасом. Скользкие тела моллюсков горкой высились на подносе, как воплощение конечности жизни.

— Вымоченные в медовом соку с чили. Блюдо правителей и вельмож.

— М-м, я польщена. — Она натянуто улыбнулась и поспешно схватила фаршированную лепешку. — Начну с неё, пожалуй.

— Внутри запечённая тыква и бобы. Любимое блюдо моей… жены.

— Что с ней случилось? — мягко спросила Рэй, наливая себе орчату***** из глиняного кувшина.

— Умерла, разрешаясь от бремени. Почтенная смерть.

Его голос оставался ровным, как и выражение лица. Рэй слизала сахар с губ.

— Магия не смогла помочь?

— Магия не всесильна. Мой сын неверно лежал в утробе, — ответил он и, помолчав, добавил: — Он тоже погиб.

— Мне жаль, — сказала Рэй и поняла, что не кривит душой. — Потерять сразу и жену, и сына…

— Не сразу. У него была… особенность. Он слышал духов, без магии и ритуалов. Говорил с ними, иногда подчинялся их приказам. А потом — упал со скалы в возрасте девяти зим.

«‎Слышал духов», «‎подчинялся их приказам». Сейчас это называют шизофренией. Но Рэй интересовал вовсе не сумасшедший сын бывшего жреца.

— Я знаю, что у тебя была дочь, — сказала она и отчетливо различила вспышку эмоций в холодных глазах Стража. — Я видела её во сне. И… узнала комнату.

Он молчал так долго, что в мире живых, должно быть, наступила ночь. Потом так же ровно спросил:

— Зачем тебе знать историю своего тюремщика? Я и так поведал слишком много.

— Может, я просто люблю истории, — пожала плечами Рэй. — И что-то мне подсказывает, тебе здесь особенно не с кем ей поделиться. Так почему бы не со мной?

— Духи не нуждаются в собеседниках. — Она чувствовала: он колеблется. Рэй попробовала зайти с другой стороны.

— Ну, я-то ещё не дух, верно? Сделай мне подарок… Скрась грядущее вечное одиночество хорошей историей.

— Ладно… убедила. — В его согласии ей почудилось облегчение. Страж откинулся на табуретке и негромко заговорил:

— Моан была избрана богами. И, в конце концов, боги всё же забрали её.

— Как же так… значит, ваш план не сработал?

— Разумеется, сработал! План был безупречен. Мне пришлось сжечь целое крыло дворца, чтобы Моан смогла выскользнуть через тайный ход, переодевшись служанкой. Когда обман вскрылся, она уже была далеко… Но я больше никогда её не видел.

— Она стала духом? Поклялась в верности Ах-Альпуху?

Имя её собственного покровителя пощекотало язык и тяжестью осело в горле. Рэй поспешно глотнула орчаты.

— Что конкретно ты видела?

Не видя смысла юлить, Рэй пересказала оба своих сна и те туманные обрывки, что видела до этого. Хэния хмуро молчал, уставившись куда-то ей за спину. Глиняная чашка рядом с ним безнадежно остывала, и Страж не глядя подогрел её взмахом руки.

— Все произошло так, как должно, — произнес он, переводя немигающий взгляд на Рэй. — Пророчество первого бога Ицамны передавалось от старцев к внукам на протяжении многих зим. Каждый ребенок в Чаану знал его. Когда Моан родилась, среди жрецов поползли слухи. Знатная дочь Ах-Кина с разноцветными глазами, а ведь глаза — отражение сердца; рожденная под покровительством владыки Шибальбы — какие могли быть сомнения? Когда в ней проснулась магия, слухи подтвердились. А уж когда стало ясно, сколь эта магия сильна… Моан росла с мыслью, что должна умереть… И мне предстояло убить её.

— Это… чудовищно, — прошептала Рэй. — В голове не укладывается, как можно убить собственного ребёнка!.. Я бы ни за что не смогла.

— Не стоит сравнивать. — Его взгляд потяжелел. — Ты не способна понять. Верховный жрец служит лишь богам, и ничто мирское не должно вставать между ними. Многие сочли бы за честь принести своё дитя в жертву… Я пошёл против всего, чему посвятил жизнь, нарушил священные обеты! И знал, что поплачусь за это.

Последние детали встали на место, и мозаика в голове наконец сложилась. Закрыв глаза, Рэй снова увидела, как толпа хватает жреца и тащит за собой, как царь наматывает смоляные волосы на кулак и запускает руку в рассеченную шею… Море крови, повсюду. Она сглотнула тяжёлый ком в горле, но тот опустился в желудок.

Хэния ошибался: Рэй понимала.

— Они принесли тебя в жертву вместо неё.

— Да, — кивнул Страж. — Болон суукаб.****** Увы, это не спасло их от гнева богов. Кукулькан наказал мой народ, обрекая на неурожаи и мор… Процветающий прежде город высох на глазах, а выжившие бежали в соседние племена. Но ожерелье — ожерелье так и осталось здесь, в пирамиде. Кто-то должен был сторожить его.

Рэй притихла, раздираемая противоречивыми чувствами. Но Хэния и не ждал ответа — он говорил и говорил, словно, начав, уже не мог остановиться.

— Мое наказание не столько в том, что я привязан к пирамиде, сколько в невозможности узнать судьбу дочери. Прикасаясь к Источнику, мне удалось урывками увидеть исход той ночи и дальнейшую участь города… Но миры Подземного царства закрыты для колдунов, как и для чужих духов. И с тех пор, как Моан нырнула в озеро в сеноте… мне неведомо, что с ней. Ни один из нас не в силах связаться с другим… Кукулькан накрепко захлопнул мою клетку.

— Нашу клетку, — поправила Рэй холодно. — Ты, должно быть, в восторге, ведь скоро наконец освободишься — ценой моей жизни. Скажи, дух… Справедливо обречь невинного человека на вечный плен из-за чужих проступков?

Он вновь пригвоздил её взглядом, но на этот раз в нём читался не только гнев. Горькая улыбка, тронувшая губы, не коснулась глаз.

— Невинного? О, ты далеко не невинна, Рэйчел, и отнюдь не чиста. Наивна, да: даже сейчас, после всего, зачем-то веришь в справедливость… Глупо. Избавься от пустых иллюзий как можно скорее — или жестоко разочаруешься.

— Спасибо за ужин, — выплюнула она, резким движением отодвигая табуретку. — Желаю как следует насладиться вкусом пищи в одиночестве.

Развернувшись и смахнув полами юбки чашку со стола, Рэй рванула прочь, не желая больше слышать ни ненавистный голос, ни запахи майяской кухни.

***

Она успешно избегала Стража какое-то время, но вскоре обнаружила его сидящим на своей постели.

— Что ты здесь делаешь? — удивилась Рэй, инстинктивно отступая к двери. Хэния пружинисто поднялся, сжимая в руке её маску из чёрного дерева. Спросил с искренним интересом:

— Откуда у тебя это?

— Купила на рынке. Зачем ты пришёл?

— Ты пропустила занятие. Пропустишь ещё одно — и придётся придумывать тебе наказание, а мне вовсе не хочется этого делать.

Ну вот, и здесь её отчитывают за прогулы. Фыркнув, Рэй прошествовала мимо и уселась в плетёное кресло, сделав вид, что её очень интересует собственное отражение в зеркале. Отражение Хэнии тут же нарисовалось позади и хмуро уставилось на девушку.

— Значит, бунт? — спросило опасным голосом.

— Нет, — выдавила Рэй сквозь зубы. — Я приду на занятие сразу после завтрака.

— Надеюсь на твое благоразумие. И спрошу ещё раз: где ты взяла маску?

— Говорю же, на рынке. Что за странные вопросы? Это же просто деревяшка!

Она выпалила это не потому, что действительно так считала, а потому, что боялась и злилась. Лицо мужчины из заинтересованного сделалось удивлённым. Рэй подумала, что с каждым днём всё лучше различает его эмоции — а ведь раньше ей казалось, они ему и вовсе чужды.

— Деревяшка?.. Скажи, Рэйчел, разве ты не ощущала ничего странного, держа в руках эту маску? Надевая её?

— Возможно. Так что это такое?

Хэния невесомо погладил золоченые иероглифы, вырезанные на шершавом дереве.

— Наследие прошлого. Артефакт, усиливающий магический потенциал и связь с Источником — такие в моё время носили колдуны и жрецы. Именно эту — жрецы Кукулькана… Я думал, они утеряны безвозвратно.

Он задумчиво покрутил маску в руке, приложил к лицу. Иероглифы, мигнув, засияли голубоватым светом, а глаза в прорезях полыхнули золотым.

Рэй подобралась, но больше ничего не произошло; Страж стянул маску и вернул её девушке.

— Не понимаю… Как столь ценная вещь оказалась на блошином рынке в Сан-Франциско-де-Кампече?

Страж проигнорировал её вопрос, как делал всегда, когда не хотел отвечать или не знал, что.

— Маска поможет нам в тренировках. Отныне всегда приноси её на занятия. И ещёкое-что, Рэйчел…

— Да?

— Я хотел сказать… кхм. — Он нахмурился, пожевал губу, но договорил: — Досадно, что наш ужин был испорчен.

— А? — Рэй в изумлении приоткрыла рот.

— Слова, что прозвучали, не должны были быть сказаны. Твой гнев вполне оправдан, а вот мне не следовало поучать тебя вне занятий.

— Ты… извиняешься? С чего вдруг?

— Нам не обязательно враждовать, пока мы оба здесь, — ответил Страж. — Разумеется, ты ненавидишь меня, но война не выгодна никому, а для тебя ещё и бессмысленна. Очевидно, кто выйдет в ней победителем.

Рэй хмыкнула, досадливо качнув головой. Призналась себе, что поведение Стража не столько раздражает, сколько веселит.

— Если ты не в курсе, извинение обычно не включает в себя новое унижение! Может, мне тоже провести пару уроков для тебя? Хороших манер, например.

Хэния долго смотрел на неё, а потом улыбнулся — самым уголком губ.

— Договорились, Рэйчел. Значит, перемирие?

Она неопределенно дёрнула плечом и отвернулась, надеясь, что он наконец оставит её одну. Но удивленно распахнула глаза, когда перед ней на стол опустился изящный, сотканный из тончайших нитей ловец снов. Чёрный каркас, шёлковое плетение и бирюзовые птичьи перья — одно к одному.

— Это сдержит твои видения, — тихо произнес Страж. — До тех пор, пока не научишься самостоятельно погружаться в Источник, твоё сознание во сне особенно уязвимо. Повесь ловец над спальным местом, и будешь видеть лишь спокойные сны.

Рэй изумленно разглядывала неожиданный подарок. Протянув руку, она погладила пушистое перышко и ощутила ответную вибрацию артефакта.

— Это… очень красиво. Спасибо.

Хэния нахмурился. Открыл рот, словно желал сказать что-то ещё, но вместо этого молча удалился. А Рэй, задушив ребяческий порыв выбросить ловец снов в окно, всё-таки подвесила его над своей постелью.

Уже засыпая тем же вечером, она подумала, что такая изящная, наполненная энергией вещь явно сделана вручную, возможно, даже специально для неё. Но мысль растаяла, не успев толком оформиться — Рэй провалилась в сон.

* Ахау — на языке майя «‎владыка, правитель», а также обозначение солнца либо бога солнца.

** Ах-Кин — «‎тот, кто принадлежит солнцу», уважительное обращение к верховному жрецу у майя.

*** Ахау — здесь в значении «‎солнце» или «‎бог солнца».

**** Древние майя изготавливали зеркала из пластинок пирита, закрепленных на поверхности из аспидного сланца.

***** Орчата — напиток майя, который делается из рисового молока, сахара и миндаля. Подается с острой, пряной пищей.

****** Болон суукаб — на языке майя «‎большая жертва».