Волна безумия

Ярослав Александров, 2020

Московскому журналисту в руки попадают документы, за которыми тянется цепочка странных смертей. Пытаясь в них разобраться, он оказывается втянут в крупный заговор, который тянется в городе в течение нескольких лет. Начав собственное расследование, чтобы выявить заговорщиков, их цели и методы, журналист обнаруживает, что на город надвигается нечто ужасное, а планы заговора поистине бесчеловечны. Содержит нецензурную брань.

Глава 5

Алексей Арнольдович Кревенко, по прозвищу Капитан, сидел за столом на маленькой кухне конспиративной квартиры и нетерпеливо посматривал на часы. Он ожидал своих сотрудников, которые должны были появиться здесь уже час назад, и сильно злился. Собственно, Капитан — было его не прозвищем, а званием, с которым он уволился из конторы много лет назад. Хотя, можно сказать, что просто сменил хозяина, ушел из государственной организации в частную. И остался, по сути, тем же цепным псом. Этим он занимался всю жизнь и ничего другого попросту не умел. Пройдя путь в семнадцать лет и дослужившись всего лишь до капитана, Алексей Арнольдович не питал иллюзий по поводу патриотизма, долга, чести мундира и тому подобной ерунды.

Служба государству не была легкой, тем более на смене эпох, периода развала империи, хаоса, наступившего позднее, под крики о счастливом будущем и обещаний построить идеальное общество с лучшим уровнем жизни. Много чего пришлось повидать, попробовать, почувствовать на своей шкуре. Афганистан, Ангола, Таджикистан, Чечня, Косово. Все тяготы и лишения, мать их, кровь, грязь, смерть, предательство, боль, страх…

А ради чего все? Ради страны? Какой страны? Страна, которой он когда-то присягал рухнула так давно, что казалось, это было в прошлой жизни. И Капитан со временем понял, что служить надо только самому себе. Только он сам сможет о себе позаботиться, обеспечить и не дать пропасть. Эта мысль поначалу была из тех, которые отбрасываешь, как недееспособную. Но она все равно возвращается, крепнет, усиливается, и вот, она уже захватывает все сознание и становится смыслом жизни. И Кревенко начал раскручивать свою тему, как ему тогда казалось, беспроигрышную и почти безвредную. Глядя, как остальные проворачивают свои нехитрые махинации и не карабкаются по служебной лестнице, а просто поднимаются на лифте, он был почти уверен, что и у него все выгорит.

А потом был крах. Крах всему, надеждам, мечтам, желаниям, карьере и безбедной жизни. Алексей Арнольдович был хорошим исполнителем, но вот разыграть свою партию так и не смог. Выносить сор из избы контора не стала бы, и пропасть бы капитану Кревенко без вести, однако опекунство над ним взял один новоиспеченный генерал, Юрий Дмитриевич Павлов. Уволиться, правда, все равно пришлось, но страданий по утраченной карьере Капитан не испытывал.

Кревенко поднялся со стула и снова начал мерить шагами квартиру. Ну, где эти два дятла? Когда все дело только начиналось, Павлов озадачил его двумя досье, которые, якобы, собрал сам. Это были парни, предназначенные для самой грязной работы. Не брезгливые, молчаливые и сообразительные в меру, но они всего лишь были разменной монетой в намечавшейся игре. И было просто чудо, что за все три года их не пришлось «списывать», как засветившихся, накосячивших, или зарвавшихся. Завербовать их Капитану труда не составило. Два не обремененных интеллектом индивида, безработных и без каких-либо перспектив в жизни, они легко пошли на контакт. В саму цель акции Капитан их не посвящал, так как был уверен, что они не доживут до нее. Параллельно работе он подбирал новых кандидатов на их роли, но они так и не пригодились. «Отморозки», как мысленно он прозвал помощников, пока ни разу не засветились и всю работу выполняли вовремя. Да и честно говоря, эксцессов за три года было не много, в основном, технического характера, чем занимались другие люди. С чисто силовой точки зрения было всего четыре случая необходимого вмешательства.

О самой акции Капитану думать совершенно не хотелось. Со слов генерала, после перехода ее в заключительную стадию, не требующую наблюдения, из Москвы нужно будет не просто бежать, а спасаться. Алексей Арнольдович только морщился, до того ему надоели эти намеки будущих ужасов. Если надо, он покинет Москву пешком, никем не замеченный и не пойманный. Генерал же с упоением и деланным апломбом причитал о том, что случится вскоре. Как бабка базарная!

Меряя шагами комнату в ожидании, он все-таки провалился в воспоминания. Тогда, три года назад, в этой самой квартире собрались четыре человека. Только они были посвящены в суть дела. Павлов, Кревенко и еще два каких-то мутных хрена. Один из них оказался профессором физики. Алекс Новак, поляк по национальности, но по-русски чесал без акцента. Он отвечал за техническую сторону операции. Его помощник, Аркадий Игнатьев, присутствовал в качестве фотографии, которую генерал с Капитаном внимательно изучили. Вообще, людей, используемых в темную, решено было не знакомить друг с другом. Разве что в крайнем случае.

Техническая сторона вопроса не обсуждалась. Видимо, она была обговорена заранее, более узким кругом лиц. Кревенко было все равно, он бы и не стал вникать не в свою часть дела, тем более в науку. Больше всего его интересовал размер оплаты. Когда речь дошла и до него и была названа цифра, Капитан потерял дар речи. Опомнился он, только когда три пары глаз внимательно уставились на него в ожидании ответа. Денег на свою задумку заказчик явно не жалел.

Второй неизвестный хрен так и не представился. Как потом догадался Кревенко, он был представителем заказчика и наблюдал за процессом со стороны. Это была их единственная встреча, и мужчина не сказал на ней и двух десятков слов. Он отмалчивался, поглядывая на генерала, который объяснял задачу. Это было косвенным доказательством того, что Павлов был одной из ключевых фигур, а не обычным наемником. Капитан это видел, но ничего не говорил. Он доверял генералу не сильно, но не выказывал этого, да и подвоха пока не чувствовал. Хотя и понимал, что рассказали ему не все даже из того, что ему надо знать, что людей в операции задействовано больше, и что задачи придется выполнять весьма специфические, даже для видавшего виды наемника.

Заказчику не нужны были лишние свидетели, это понятно. Но Кревенко имел основания полагать, что его не «разменяют». Такими людьми не принято разбрасываться, без ложной скромности, думал он. Генерал обещал ближе к концу операции обговорить условия получения денег, и разойтись, не создавая друг другу опасных и подозрительных ситуаций. Это было три года назад. Конец всей операции уже был не за горами. Нервы натягивались все сильнее.

В общем и целом, задача у Капитана была не сложная. Какой-то прибор, стоящий в определенном месте, должен получать бесперебойное питание и не быть обнаруженным посторонними лицами. И все! Говорить, что информации мало, Капитан не стал. Он понимал, что никто с ним откровенничать не станет, даже Павлов. Да и сам генерал, по размышлениям Кревенко, не знал всего расклада, хотя и несравнимо больше. Всей информацией, по тем же размышлениям, владели двое. Одним из них был профессор Новак. Другому же ученому, Аркадию Игнатьеву, отводилась роль помощника и ассистента, использовали его втемную.

Вторым всезнающим представитель заказчика. Он, по сути, и давал все указания по работе, следил за новостями, за окружением и обстановкой, сам же оставался в тени и не отсвечивал. По обрывкам информации дошедших до него, Алексей Арнольдович подозревал, что этот человек имеет какой-то вес в высшем свете, хотя фейсом ни по телевизору, ни в печатных изданиях не мелькал. На кого он работает, Капитану было очевидно, да и скорее всего не только ему, а всем. Две аббревиатуры из трех букв, одна — это название страны, вторая — название организации. Кроссворд несложный.

Не сказать, что за три года все было гладко. Но все проблемы решались четко и в срок. «Отморозкам» было запрещено пить и ширяться под страхом смерти. За Игнатьевым следили поляк с генералом. Но тот даже не замечал этого, полностью погруженный в работу, отчеты и расчеты. Первое время Кревенко конечно опасался утечки, но со временем чувство тревоги поутихло. А зря!

Гром грянул сегодня. Во второй половине дня Кревенко позвонил Новак. Дрожащим голосом просил срочно приехать. Почувствовав неладное, вместе с «Отморозками», Капитан добрался до лаборатории, где и узнал, что Игнатьев исчез. Послав бойцов по следу, Алексей остался и допросил ученого на предмет случившегося. Как оказалось, Новак часто оставлял коллегу в лаборатории одного, хоть и ненадолго. Вернувшись сегодня после своих дел, примерно час назад, он обнаружил безлюдную лабораторию и включенный компьютер. На экране была открыта только одна папка.

— Он видел видео.

— То самое? — опешил Капитан.

Ученый подавленно кивнул. Кревенко матерился и орал минут десять. Не взирая на субординацию, отчитал Новака, как школьника. Надо было все же настоять на контроле за всеми, используемыми втемную. Хочешь сделать хорошо — сделай сам!

— Ему три года по барабану было! Какого хрена он сейчас туда нос сунул?! Ай, дурак!

Неудивительно, что Игнатьев сбежал. Он три года думал, что они проводят неутвержденный эксперимент. И тут увидеть такое. Вот ему и сорвало крышу от страха.

— Он мог это скопировать?

— Теоретически мог. Да, у меня пропала барсетка.

— И что? Постой. А его портфель здесь?

— Да, вот лежит.

–Да твою ж ты мать! — выругался Алексей, приказал Новаку сидеть в лаборатории и не высовываться. Сам же поехал к генералу. По данным инструкциям, при непредвиденных ситуациях запрещалось пользоваться мобильными телефонами. Все контакты строго наедине, в проверенных местах. Отчитавшись перед Павловым и заверив, что все под контролем, Капитан приехал на явочную квартиру и стал ожидать Весельчака с Жуком. Их не было очень долго. Кревенко злился на себя, что забрал у них телефоны, чтобы они не нарушили правило. Сейчас он и сам бы рискнул его нарушить, чтобы узнать, где они и что с беглецом.

Вся операция строилась в строжайшей секретности от всех: силовиков, госбезопасности, разведки, журналистов. В России об акции знало только четыре человека. Мда, теперь уже пять. Ситуация в одночасье стала смертельно опасной. И зависела только от того, как сработают его бойцы. Все осложнялось тем, что на Игнатьеве был всего один жучок — на одежде. Второй же был в портфеле, который остался в лаборатории. Почему он оставил его, неужели догадывался о слежке? Не должен, с виду же обычный ботаник. Невысокий, лысеющий, полный. Новак, кстати не такой. Хоть и за пятьдесят ему, все равно молодится, вон — барсетку на поясе носит. Точнее носил, ха-ха. И одевается как потасканный жиголо. Просвещенный европеец. Ну, Игнатьев, ну дурак. Ведь головой ответишь за такой косяк.

От мыслей его отвлек звук ключа в замочной скважине. Он взглянул на часы и вышел в прихожую, готовясь дать разнос. В квартире не было ничего, ни телевизора, ни интернета, ни даже радио. Даже выпивки и еды не было. Так что он скрашивал ожидание, накручивая себя до нервного срыва. Однако отчитывать их не стал, понимал, что парни импровизировали, и что без связи с начальством им приходилось самим решать, как поступить правильнее.

— Ну! — Поторопил их Кревенко, опустившись в продавленное кресло.

— В общем, когда включили слежение, маяк уже находился почти вне зоны локации. — Начал рассказывать Жук. В их паре он считался старшим, так как имел более подвешенный язык. — Еле догнали. Он еще через дворы ломанулся, как заяц, зигзагами бегал. На машине особо не разгонишься.

Капитан терпеливо ждал. Он не подгонял, потому что понимал, если парни вернулись — проблема решена. Так или иначе. Поэтому не требовал выкладывать результат сразу. И нужно узнать подробности, не рапорт же им писать.

— Потом маяк остановился, — продолжал Жук. — Мы подъехали к какой-то школе, осмотрелись. Оказалось, мужик в дыру в заборе пролезал, и плащ порвал. Как раз кусок воротника с маяком. Я-то думал, он в школу зашел, а Веселый свою ментовскую дедукцию включил, говорит, кусок лежит снаружи забора, значит, не в школе он.

Весельчак ухмыльнулся. Он и правда полтора года служил постовым в милиции, пока не поперли за взятки и злоупотребление служебным положением. В этом Алексей был с ним солидарен.

— Стали думать, куда мог деться. Димон говорит, поехали к ближайшему метро. Может там где-нибудь перехватим. Доехали до Павелецкой, она ближе всего. Злые уже. Думаем, ну все, ушел, гад. Говорю, поехали к нему домой, может, объявится. Тут Веселый его срисовал. Из кафе вышел и идет куда-то. Мы за ним. Где людей поменьше было, Веселый его прямо на ходу из окна снял. Потом выскочил, обшмонал по-быстрому и ноги оттуда.

— Зачем завалили-то? — Сдерживая раздражение, спросил Алексей. — Могли бы просто в машину запихнуть.

— Да достал он! — Влез Весельчак. Что мы, клоуны — за ним носиться.

— Ясно, — вздохнул Капитан. — Что взяли у него?

— Ничего не было. Все карманы обшарил. Мелочь разная. Никаких носителей не было.

— Уверен? Новак говорил, что Игнатьев у него барсетку подрезал.

— Нет, барсетки на нем не было. Точно.

— С машиной что, со стволом? — чисто на автомате спросил Алексей Арнольдович. Он уже мысленно готовил отчет Павлову.

— На пустырь отогнали и подожгли, волыну в колодец, — хмуро отозвался Жук.

Задав еще несколько уточняющих вопросов, Кревенко отпустил отморозков, а сам поехал к генералу. Всю дорогу он снова думал о том, почему во время непредвиденных ситуаций нельзя было пользоваться телефонами. Ведь самое главное в любой операции, это связь. Неужели Павлов не понимает такой очевидной вещи. Если боишься засветить свой телефон, можно пользоваться левым, записанным на другое имя, или вообще купить симку без регистрации.

Алексей хмыкнул. Павлов, обычно, в ответ начинал включать тупого и злобного начальника. Вам что-то не нравиться, товарищ подчиненный? Будем прощаться! Вот блин, параноик хренов. Неужели думает, что все телефоны можно прослушать, а все разговоры расшифровать. Одно из двух. Либо генерал чрезмерно труслив, либо знает то, чего не знает Капитан. Это мнение обычно колебалось, но чаще всего склонялось к первому варианту.

С генералом они встретились на набережной. Над водой дул пронизывающий ветер. Кревенко поднял воротник пальто, но это помогло слабо. Павлов, наоборот, казалось, не чувствовал холода. Весь напряженный, как сжатая пружина, он знал сложившуюся ситуацию только в общих чертах и уже готовился услышать самое страшное.

— Рассказывай, не тяни кота!

Алексей кратко рассказал о случившемся. Генерал слушал, не перебивая и, казалось, был погружен в свои мысли, но Капитан знал, что он ловит каждое слово.

— Зачем они его грохнули? — Спросил Павлов, когда Кревенко замолчал. — Неужели не могли просто захватить?

Алексей промолчал, глядя перед собой. Что он мог сказать? Запретили пользоваться связью, а хотите, чтобы два гопника сыграли под Джеймсов Бондов? Хорошо хоть вестерн там не устроили со стрельбой по-македонски. Генерал еще немного помолчал, потом задал, наверное, самый гениальный вопрос.

— Что теперь делать? Он ведь мог передать информацию ментам или еще кому.

Кревенко хотел снова промолчать, но тут увидел, что Павлов всерьез ждет ответа и поразился. Как этот человек смог дослужиться до этого звания. В своем, можно сказать, юном для генерала возрасте, он должен быть гением тактики и стратегии, чтобы стать генералом. Как Наполеон. И уж точно не спрашивать совета у подчиненного. За три года эксперимента самой сложной проблемой оказалась бесперебойная работа установки. Она решилась с помощью двух подключенных резервных аккумуляторов, на тот случай если отрубится электричество. Зачем генерал подписался на это дело, если он так боится трудностей и теряется с их наступлением. Или он думал, что все три года все будет идти без сучка, без задоринки. Удивительная недальновидность. Подписался-то, понятно, из-за жадности, но вот качеств организатора и лидера у него не оказалось. Павлов помимо трусости был еще и глупым, и хитрым. Прямо сейчас он перехитрил сам себя.

— Во-первых, мы не заем, была ли у него инфа. Допустим, была. Свяжись он с ментами, они бы не оставили его одного на улице. То же самое и с прокуратурой. Они отпадают. Во-вторых, он знает, что вы из ФСБ. Туда бы он побоялся обратиться. И, в-третьих, он выпал из нашего поля зрения не больше, чем на час. Не думаю, что за это время успел бы поднять волну. Если же он ее кому-то передал, товарищ генерал, попробуйте по-тихому разузнать, не прошла ли где-нибудь информация о найденных технических документах. Они ведь не простые, а в полиции Эйнштейны не служат. Скорее всего, или передадут в контору или будут искать специалистов. Все это — время.

Павлов слушал, не перебивая и изредка кивал, чем все больше удивлял Капитана. Это ведь элементарно, простая логика.

— В конце концов, они просто не успеют ничего сделать. Эксперимент находится на финальной стадии. Через несколько дней все закончится, так или иначе. Уже дня через три-четыре в городе начнется такое, что им будет уже точно не до документов, жмурика на Павелецкой, и не до нас.

По мере рассуждений Алексея, Павлов светлел лицом. Потом принял благосклонный вид, как будто он сам, только что все это объяснял недалекому подчиненному и, распорядившись держать его в курсе дел, отбыл. Кревенко проводил его машину взглядом, выругался и направился к своему «авенсису».